Деревня в условиях сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса

Началом проведения курса на ускоренное развитие СССР становится 1929 год. Советская печать того времени называла его вслед за Сталиным «годом великого перелома». В этом году преобразования затронули все отрасли советской экономики. Важнейшие из них касались аграрного сектора, который должен был стать стержнем всего курса на социалистическое строительство. На проходившей в апреле 1929 г. XVI партконференции был принят план, по которому в течение пяти лет 85% крестьянских хозяйств должны быть охвачены всеми видами кооперациями, а шестая их часть – коллективизирована. Однако трудные условия, в которых развивалась страна Советов, серьезно исказили первоначальные планы в области коллективизации.

Уже в декабре 1929 г. было решено ускорить темпы создания колхозов, а 5 января 1930 г. принимается постановление ЦК ВКП (б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». Согласно этому плану сроки коллективизации заметно сжимались. По темпам коллективизации выделялись районы трех типов. К первой группе относились такие крупные зерновые районы, как Северный Кавказ и Поволжье, где коллективизацию требовалось закончить к 1931 г. Во вторую группу входили все другие зерновые районы страны: Украина, Центрально-Черноземная область, Сибирь, Урал, Казахстан. Здесь считалось возможным закончить коллективизацию к весне 1932 г. В остальных же краях, областях и национальных республиках намечалось завершить коллективизацию к 1933 г.

За три месяца 1929 г. (июль–сентябрь) путем развернутой агитации или прямого нажима в колхозы было объединено около миллиона крестьян, а к концу года – еще около 1,5 млн. Январь–февраль 1930 г. становятся временем самого быстрого роста колхозов, и к 20 февраля они объединяли уже 14 млн., или 60%, крестьян. Хотя «сплошная коллективизация» осуществлялась под популярным в то время лозунгом «ликвидации кулачества как класса», каток модернизации прежде всего прошелся по середняцким слоям деревни. Из существовавших перед началом коллективизации крестьянских хозяйств только около 5% можно было отнести к кулацким. Вместе с тем раскулачиванию и прочим формам давления со стороны государства подверглись 15% крестьян, а в некоторых областях страны, например в Подмосковье, процент пострадавших был еще значительнее. Перегибы с обобществлением имущества при образовании колхозов привели к тому, что крестьяне стали забивать скот: в 1929/30-м хозяйственном году поголовье крупного рогатого скота сократилось с 60,1 млн. до 33,5 млн., свиней – с 22 млн. до 9,9 млн., овец – с 97,3 млн. до 32,2 млн., лошадей – с 32,1 млн. до 14,9 млн.

Очень скоро, к началу весны 1930 г. Сталин начинает осознавать всю пагубность взятой траектории преобразований в деревне. Упреждая возникновение массовой оппозиции, 2 марта 1930 г. в «Правде» он публикуют свою статью «Головокружение от успехов». Вся вина за «перегибы» в ходе коллективизации в ней возлагалась на местные органы власти. В развитие идей сталинской статьи 14 марта принимается специальное постановление ЦК ВКП (б) «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении». В ней власть шла на серьезные уступки крестьянству. Начался массовый выход крестьян из колхозов, и к лету 1930 г. их численность в колхозах упала до 6 млн. человек. Однако маховик колхозного строительства уже не мог остановиться. В сентябре 1931 г. коллективные крестьянские хозяйства вновь объединяли 60% крестьян, в 1934 — 75%. К концу 1930-х годов колхозное крестьянство составляло уже свыше 96% аграрного населения.

Коллективизация, осуществленная подчас насильственными методами. Ответом деревни на методы, которыми проводилась коллективизация, стал рост социальной напряженности. Так, по некоторым данным, в январе—марте 1930 г. прошло не менее 2200 массовых выступлений с участием почти 800 тыс. крестьян. Секретное письмо ЦК от 2 апреля 1930 г. признавало в этой связи, что, если бы процесс насильственной коллективизации не оказался временно приостановлен, добрая половина низовых работников партийного и хозяйственного аппарата была бы перебита крестьянами. Для подавления беспорядков применялись воинские части вплоть до авиации. Недовольство крестьян нередко выплескивалось в насильственные действия и в последующие годы, хотя общий накал сопротивления деревни постепенно снижался.

Одной из самых трагических страниц деревни периода коллективизации стал голод 1932—1933 гг., который поразил основные хлебные районы страны: Украину, Северный Кавказ, Нижнее и Среднее Поволжье, Южный Урал, Казахстан. Из-за повышенных мер секретности, информация о произошедшем не доходила не только до мировой общественности, но и до большинства советских граждан. Сегодня страшную беду тех лет некоторые нечистоплотные историки, политики и публицисты стали называть «голодомором», причиной которого якобы стала сознательная политика геноцида. Еще Геббельс попытался использовать тему голода 1933 г. в своих политических инсинуациях. В фашистских листовках впервые была озвучена взятая неизвестно откуда цифра в 7 млн. умерших. Сегодня отдельные западные, украинские и даже российские авторы не только повторяют подобные преувеличения, но и называют ещё большие цифры потерь.

Спекулятивные атаки ведутся и по другим направлениям. В частности, многие сегодняшние авторы убеждают, что, в отличие от 1921—1922 гг., когда помощь голодающим оказывались по линии государства, международных и российских общественных организаций, в начале 1930-х годов деревня фактически осталась один на один со своей бедой. Более того, даже в районах, охваченных голодом, продолжались обязательные государственные хлебозаготовки. Реальная картина самого бедствия и государственной помощи его жертвам выглядела совершенно иначе. Сегодня трагические события 1932—1933 гг. и героические усилия советского государства, направленные на спасение голодающих, хорошо изучены в трудах многих отечественных и зарубежных авторов, таких как таких как М. Таугер, Т. Мартин, С. Миронин, Ю. Мухин, И. Чигирин и другие.

В реальности как только стала проясняться ситуация в пострадавших от голода районах, заготовительная кампания начинает сворачиваться. Планы заготовок зерна неоднократно снижались. Но эти меры уже не могли отвести беду. Требовалось срочно мобилизовать имеющиеся резервы для помощи голодающим. Однако коллективизация ещё только начиналась, и у государства резервы были крайне ограничены. Поэтому, неся огромные издержки, приходилось сворачивать поставки зерна за рубеж. Так, если в благополучном 1931 г. по обязательствам перед иностранцами было экспортировано около 5 млн. т. зерна, то на 1 июля 1933 г. — лишь 1,6 млн. т., т.е. в 3 раза меньше. В 1934 г. экспорт сократился ещё больше — до 0,8 млн. т., т.е. в 6,5 раз. А ведь на средства, полученные от продажи за рубеж сельхозпродукции, СССР закупал крайне необходимые для индустриализации сырьё, машины, станки, приглашал высококлассных специалистов. Недопоставленное зарубежным партнёрам зерно срочно отправлялось назад в деревню. В частности на Украине ещё в 1932 г. около 6 млн. т. зерна, собранного в ходе хлебозаготовок, оказалось возвращено в сельхозрайоны.

Постепенно, по мере укрепления колхозной системы, помощь государства расширялась. За 1933 г. дотации в украинский бюджет составили 21,1 млн. руб. До конца апреля 1933 г. из общесоюзных фондов в УССР как бы в качестве «займа» было направлено 22,9 млн. пудов семенного зерна, 6,3 млн. пудов фуражного зерна, 4,7 млн. пудов продовольственного зерна. Ещё 400 тыс. пудов продовольствия были направлены в виде безвозмездной помощи. В феврале 1933 г. создаётся продовольственный фонд для питания 600 000 детей из голодных районов. Продовольствие шло не только на Украину, но и в другие пострадавшие районы: на Северный Кавказ, Нижнюю Волгу, Урал, Казахстан. Из своих стратегических запасов продовольствие голодающим передавала Красная Армия. По просьбе одного из лидеров украинских коммунистов П.П. Постышева, командующий Украинского (с 1935 г. Киевского) военного округа И.Э. Якир передал на помощь голодающим 700 т. муки, 170 т. сахара, 100 000 банок консервов, 500 пудов масла и другую продукцию. Когда своего зерна не хватало, хлеб закупали за границей. Так, из Персии и других стран в 1932 г. было завезено 138,3 тыс. т. хлеба и ещё почти 70 тыс. т. риса.

Страна потеряла в результате голода около 2 млн. человек. Но постепенно предпринимаемые советским руководством меры смогли переломить ситуацию к лучшему. К осени 1933 г. голод был ликвидирован. Удалось не только накормить голодавшее население, но и повысить урожайность зерновых. Так, на Украине с 5,9 ц/га она поднялась до 10,9 ц/га. Не столь сильно, но возросла урожайность и в среднем по РСФСР. Повышалась выработка сельхозпродукции на одного колхозника. Тем самым развитие колхозного строя не только позволило в течение нескольких месяцев преодолеть последствия голода, но и обезопасить страну от повторения подобных природных катаклизмов в будущем. И действительно, за всю последующую историю колхозной деревни только в 1946 г., когда страна ещё не успела залечить нанесённые войной раны, случился большой голод, в то время как в царской России фактически каждый 3 год становился голодным, уносил множество жизней (например от голода 1892 г. умерло более 2 млн., в голодную зиму 1900/01 г. умерло почти 3 млн., в 1911 г. — более 1,5 млн. человек).

Таким образом, благодаря ударному труду рабочих, снабжавших деревню всем необходимым, благодаря мужеству и трудолюбию русского крестьянства коллективизация принесла существенные положительные плоды, среди которых важнейшим был переход сельского хозяйства на коллективные рельсы. И хотя в этот период рост сельскохозяйственного производства двигался невысокими темпами, те же хозяйственные результаты теперь достигались значительно меньшим количеством рабочих рук: в течение первых пятилеток из аграрного сектора высвободились более 20 млн. человек. Таким образом, речь шла о существенном увеличении производительности труда в деревне. Резко поднялась товарность сельского хозяйства. Началось постепенное восстановление поголовья скота. Основные ориентиры модернизации деревни к концу 1930-х годов в целом были достигнуты.