Боевые действия в Восточной Боснии (в Подринье) и в Герцеговине
Уход из Подринья Ужичкого корпуса ЮНА привел к катастрофическим последствиям для местных сербов. Мусульманские силы, несмотря на худшую оснащенность, стали наступать практически во всей этой области. Сербы, оказавшись без поддержки ЮНА, показали куда меньшую организованность и сплоченность, чем мусульмане. Их воинские операции здесь отличались не слишком высоким уровнем и, столкнувшись с серьезным сопротивлением, сербскому командованию срочно проходилось менять планы, очень часто просто вообще не считавшиеся с возможностью какого-либо неприятельского наступления и создаваемые под влиянием, скорее эмоций, чем здравого смысла. Случалась здесь и настоящие катастрофы, как например, сербские летние разгромы под Жепой и Горажде. Так, под Жепой 4 июня был разгромлен сербский ударный отряд из Пале, созданный из местных добровольцев 19 мая 1992 года, и то под прямым присмотром военно-политического верха Республики Сербской. Этот пример, кстати, потому наихарактерен, что отряд был создан в Пале, ставшим столицей Республики Сербской и переполненном людьми с верха политической власти, да и военная власть была недалеко, всего в полусотне километров от Пале, в городке Хан-Пиесак. Понятно, что в тогдашней национальной эйфории в этот хорошо оснащаемый отряд добровольно вступали едва ли не наилучшие бойцы, и немало из них были близки с тогдашними верхами РС, в которых были очень сильны «сараевские» сербы.
Хотя официальной задаче операции было доставление грузов в узел связи ЮНА на горе Зловырх в десяти километрах от Жепы, ясно, что послали наилучший для того времени отряд, хорошо вооруженный, оснащенный, и насчитывавший 291 бойца, минимум, как авангард в наступлении на Жепу. Жепа же была чисто мусульманским городком с весьма экстремистски настроенным населением, традиционно ненавидящим сербов, изгнавших в XIX веке предков «жеплян» из Сербии. Между том, отряд двинулся на Жепу, практически без серьезной разведки, не разворачиваясь в боевые порядки руководствуясь указаниями из Главного штаба.Командир отряда был кадровым офицером ЮНА и не только лично вел отряд,но и взял с собою своего двоюродного брата и о предательстве тут речь идти не могла. На десятом километре дороги от Хан-Пиеска в этот же день 4 июля 1992 года моторизованная колонна отряда, имевшего в своем составе бронемашины(два танка и один БТР), пройдя две баррикады у мусульманских сел и преодолев Бырлошкий мост, попала в глубоком каньоне под селом Палеж в засаду. Противник взрывом завалил дорогу и начал расстреливать колонну автоматическим и охотничьим оружием, и сбрасывать на нее камни. Колонна три для оставалась в каньоне, пока не пришло подкрепление. За это время отряд потерял 34 своих бойца погибшими, несколько десятков пропавшими без вести и множества раненными (по официальным данным). Это произошло и во многом потому что с началом нападения пропала связь, горючее вспыхнуло, и в отряде началась паника. После этого в Пале прошли демонстрации родителей бойцов этого отряда, и, естественно, доверие к военному командованию, по крайней мере Сараевско-Ромавийского корпуса, не только давшего приказ отряду на выступление, резко упало.
Не лучшим образом развивались события под Горажде. Здесь местные сербские силы, заменившие части Ужичкого корпуса ЮНА, до августа 1992 года без особых трудностей держали оборону в пригородных селениях Горажде. Неприятель тогда, главным образом, выжидал пока к нему «Аллаховым путем» поступит достаточное количество вооружения. В августе противник перешел в наступление, главный удар нанеся из соседних Горажде сел, разбив сербские силы в сербском отступлении, начавшемся 28 августа, где погибло две с половиной сотни человек, как военных, так и гражданских лиц. Многие местные сербы после этого, не задерживаясь, уходили в Сербию, считая главной причиной собственного поражения предательство как руководства всей Республики Сербской, так и собственного руководства общиной. Это, конечно, было не совсем точно, ибо тут была немалая доля вины и самих сербов из Горажде, да и сербов из соседних общин, не желавших идти на позиции под Горажде. Этот же анклав стал к августу 1992 года обладать большой, пусть и плохо вооруженной, группировкой в десяток тысяч человек.Большая их часть были беженцы из соседних общин Фоча, Вишеград, Рогатица, Чайничи, в которых весной была установлена сербская власть и эти бойцы, желая отомстить за свои спаленные и разрушенные дома, за сотни убитых сонародников и собственные страдания, действительно могли добиться очень хороших успехов, хорошо зная свою местность.
Сербские силы здесь были тогда не особо многочисленны, в том числе из-за большого дезертирства, а мусульманам же бежать было некуда. Вишеград, например, осенью 1992 года обороняли две сербские бригады:Вишеградская, численностью не больше тысячи человек и Горажданская, численностью три-четыре сотни человек. Если учесть разросшиеся в них тылы, как и отсутствие должного количества «интервентных» (ударных) отрядов (в Вишеградской бригаде это был, фактически, усиленный взвод, хотя и звался ротой, а в Горажданской бригаде это был неполный взвод и на этом число «специальцев» заканчивалось). Неудивительно, что к ноябрю 1992 года мусульманские бойцы доходили до самих вершин гор над Вишеградом, откуда могли даже бросать камни на главную достопримечательность Вишеграда — мост через Дрину (построенный турецкой властью под управлением местного сербского уроженца Мехмед-паши Соколовича, серба, принявшего ислам и бывшего родным братом первого сербского православного патриарха в Печской патриархии). Вишеград так же, как и соседний городок Рудо находились тогда под угрозой падения, и лишь низкий уровень командования и подготовки мусульманских сил, как и военная помощь из Сербии, не позволило тогда им развивать свой успех через, практически, открытый фронт и закреплять свои успехи. Большую вину в этом несло главное командование мусульманских сил, очевидно, плохо знакомое с военным искусством. хотя, вероятно, более способное в плане коммерческом.В ином случае боеприпасами своих бойцов оно обеспечить бы здесь смогло, а тем самым и несколько единиц бронетехники, оставшихся ей от ЮНА в начале войны, и не особо многочисленную артиллерию, опять таки пополненную, захваченной в декабре 1992 года сербской артиллерией из бригады Рудо. Разумеется, сербские силы приложили немало труда для защиты Вишеграда, но признавая заслуги определенного числа местных бойцов из тех, кто воевал на фронте, а не в тылу, все же пожалуй большую, если не большую роль сыграли присланные со стороны силы, как специальная милиция не только Республики Сербской, но и Сербии, чья власть совершенно не желала, чтобы мусульманские силы вышли не ее границу в районе неспокойного Санжака,так и добровольцы, как сербские (из Сербии и Черногории), так и русские (из бывшего СССР). Вишеград пожалуй держал если не первое, то одно из первых мест по роли добровольцев в сербских боевых действиях. Именно здесь были самые большие русские добровольческие отряды, во всей югославской войне сыгравшие с ноября 1992 года по май 1993 года очень большую, а возможно и ключевую роль в его обороне. (Не случайно, что восемь русских гробов на церковном кладбище в Вишеграде (что, конечно, малая цифра во всей войне) дают второе по величине, русское кладбище после кладбища Дони Миливичи в Сербском Сараево, куда свезено до двух десятков погибших русских добровольцев из сербских подразделений общин Пале, Ново Сараево и Илиджи.) Не только судьба Вишеграда и Рудо была под большим вопросом в 1992 году и в первой половине 1993 года. Соседний городок Чайничи, обеспечивавший единственное территориальное соединение Герцеговины с Восточной Боснией узким перешейков в два десятка километров (между анклавом Горажде и черногорской границей) подвергался неприятельским нападениям как из Горажде, так и из Югославии, точнее из Санжака.Через Санжак мусульманские боевики, как из Горажде(проходя до Санжака через сербские позиции) так и из самого Санжака, обходя посты МВД Сербии или Черногории, не раз пытались установить коридор с мусульманским Горажде, нападая на местных сербов. Последним пришлось даже устанавливать минные поля на югославской границе, а югославская армия на эту границу перебросила своих пограничников. На санжакском участке югославской границы два десятка боевых групп, шедших как из Санжака, так и из Горажде, по данным Генералштаба югославской армии, было или разбито или рассеянно. Под соседней Фочей сербские силы довольно стабильно держали позиции.Соседний,лежащий в подножии Трескавицы, Калиновик так же был надежно защищен, в том числе благодаря дислоцированной здесь Главным штабом ВРС 1-ой моторизированной бригады Сербской Гвардии, состоявшей главным образом из призываемых на один год молодых солдат.
Общее состояние на фронте Герцеговинского (Херцоговского) корпуса ВРС было несравненно лучше, чем на позициях Дринского корпуса ВРС, однако и здесь неприятель предпринимал нападения. Самое крупное поражение Герцеговинского корпуса,было падение горного перевала Рогой и поселка Тырново.Впрочем, за падение Тырново, входившего в общину Илиджу, большую ответственность нес и Сараевско-Романийский корпус. Сербским поражением можно считать и захват противником большей части горного массива Трескавица, находившегося в зоне ответственности Герцеговинского корпуса (его бригады из Калиновика), и хотя здесь было несколько упорных боев, противник, одновременно со взятием Тырново, смог и здесь продвинуться вперед. Не думаю, что было разумно со стороны противника предпринимать столько нападений по всему фронту.Это вело к разбрасыванию силами и средствами и так недостающими, куда лучше послужившими бы ему в Горажде и во всем Подринье, тогда как на Герцеговинском фронте даже полная победа не могла кардинально повлиять на ход войны. Однако уже то, что противник перешел в 1992 году в наступление, говорит о пагубности сербской пассивности. Эта пассивность дорого стоила сербским силам вовремя ухода из Герцеговины ЮНА. Тогда противник, главным образам хорватские силы, расширили свои территории вглубь до двух-трех десятков километров от Мостара и Дубровника, установив свою власть в Столце и захватив где-то половину житницы Восточной Герцеговины — долины Попово поле, дойдя на несколько километров до Требиня, главного сербского центра всей Восточной Герцеговины. Общее отступление местных сербов наводило на мысль о предательстве и неспособности верхов к командованию. В Поповом поле в руки противника попал даже монастырь Завалы, где нес службу один из известных сербских святителей Святой Василий Острожский, и достаточно было раз посмотреть на сербские позиции в паре километров от этого монастыря, дабы убедиться, что сербам было куда легче оборонять позиции перед этим монастырем, то есть на повороте Попова поля. К тому же позиции здесь оборонялись весьма относительно, главным образом. по вершинам местных гор, покрытых камнем и низкими, но очень густыми зарослями. Были нередки случаи, когда через эти линии проходили разведывательно-диверсионные группы обеих сторон. Так, под горным массивом Вележем был уничтожен штаб местной бригады ВРС полковника Томо Пушары, и понесены потери в полсотни человек, либо убитых, либо взятых в плен. С сербской стороны подобные „акции“ применялись реже, тем более, что особого смысла в них не было при отказе от наступательных действий о чем свидетельствовала продажа в хорватский Дубровник электроэнергии сербских ГЭС по сохранившимся линиям электропередач. Здесь можно привести случай с двумя русскими добровольцами, перешедшими линию фронта и на попутке съездившими в Дубровник попить пиво, а затем возвратившимися назад.
В Герцеговинском корпусе добровольцев было не особо много, да и были они, главным образом, в 1992 году.Тогда на этом фронте еще что-то решалось, а хорватские силы еще не заключили негласного перемирия с сербскими силами с начала 1993 по 1995 годы, ненадолго прерванного летом-осенью 1995 года, когда и произошла одна из редких наступательных «акций» сербских сил на «Иванов крест», для чего сюда были переброшены силы из СРК, в том числе его разведывательно-диверсионный отряд «Белые волки», но эта «акция» закончилась практически ничем и вряд ли преследовала серьезные цели. По большому счету, участок фронта от Дубровника до Мостара был стабильным, да и большее время войны мирным. Самые упорные и тяжелые бои в 1992 году сербские силы всей Герцеговины вели на направлениях Горажде и Тырново, а так же на направлении Коница, на участке от Трескавицы до Мостара. Здесь, на горных массивах Височица (1967м), Прен (2013 м), Вележ (1989 м) сербские силы были вынуждены обороняться от неприятельских, главным образом, мусульманских сил. стремившихся овладеть поселком Борци и городком Невесенье, чем сербы бы вытеснялись за Невесеньское поле (долина длинной в два-три десятка километров, а шириной до десятка километров). Не знаю, какие цели преследовались мусульманским командованием в наступлениях на герцеговские «камни», так еще называлась земля Герцеговины, но в любом случае такая трата сил и средств была неразумна. Уже тогда Мостар понемногу делился «союзниками» на западную —хорватскую и восточную —мусульманскую часть, разделявшиеся рекой Неретвой, и сербские силы хотя и находились на позициях на Вележе менее, чем в десятке километров от Мостара, не показывали желания захватить этот город, или хотя бы его восточную мусульманскую часть, что хорватской власти, весьма бы подошло.
Сербские силы не имели возможностей для больших наступлений в Герцеговине, уже хотя бы из-за ограниченных мобилизационных возможностей здесь. Во всех сербских герцеговинских общинах Билеча, Требинье, Гацко, Невесенья, и в сербской части общин Коница и Мостар, а так же в сербских общинах Чайниче, Фоча и Калиновик, вошедших в САО Восточной Герцеговины с началом войны, оказалось лишь около сотни тысяч жителей.Даже с учетом сербских беженцев, бежавших в этот регион с территории, оказавшееся под властью противника, хотя многие из них отсюда следовали в соседнюю Черногорию или дальше в Сербию вместе с немалым, числом сербов даже из территорий, оставшихся сербскими.
Так, допустим, сербская бригада из Невесенья имела в своем составе не больше тысячи человек и, понятно, что она никак не могла на равных воевать с противником из-за недостатка людей на столь важном фронте. Сюда слались подразделения из всех частей Герцеговинского корпуса, но в особенности пехотная бригада из Гацко, получившей в корпусе право не «держать» позиции,но при обязанности участвовать во всех его «акциях», подобно прочим ударным отрядам, корпуса а так же специальным силам МВД. Очень большую роль на этом участке в 1992 году сыграли и добровольцы из различных политических движений Сербии и Черногории, а так же силы красных беретов.
Еще в самом начале боевых действий в мае 1992 года мусульманские силы сумели в своем наступлении захватить сербский район с центром в Брадине (община Коница) при поддержке хорватских сил. Тогда было сожжено полсотни сербских сел и хуторов и убито несколько сот сербов, в том числе гражданских, многие из которых умерли во время своего заключения в известных лагерях Челебичи и Тарчин (По этому делу в международном суде в Гааге осуждено трое тогдашних командиров мусульмано-хорватских сил и один рядовой боец). Мусульманское руководство после взятия Брадины 28 мая 1992 года обеспечило беспрепятственный провоз техники, снаряжения и боеприпасов из порта Плоче (в социалистической Югославии-Карделево)в Хорватии, магистральной автодорогой Плоче-Мостар — Ябланица — Коница либо на свою основную территорию, либо в анклавы Сараево и Горажде. Помимо этого взятие Брадины, находившейся всего в полутора десятках километров от сербских позиций (с юга под Борцима, а с севера под Хаджичами (Сербское Сараево — район Илиджи) воспрепятствовало возможному соединению сербских сил Герцеговины и Сараево. Такое соединение привело бы к полному переходу горных массивов Белашница, Трескавица, Игмана и Височица в сербские руки, практически без боя, и тем самым к полной изоляции Сараево и Горажде, оказавшихся бы тогда в глубоком сербском окружении, как минимум в два-три десятка километров. Возникни подобный сербский план, он вполне мог бы быть осуществлен довольно быстро.От сербских позиций под Борцами до сербских позиций под Хаджичами было всего три десятка километров по автодороге, и сербской бронетехники, собранной из Герцеговинского и Сараевско-Романийского корпусов, надо было бы всего два дня для такого марша при пехотной поддержке как с дороги, так и с гор слева и справа от нее. Однако мусульманский верх куда глубже, видимо, понимал военную стратегию, чем сербский, и тем самым спас и Сараево и Горажде, взяв на время Брадину. Не смотря на это, мусульманское командование, очевидно, не знало достаточно правил оперативного искусства и не умело совершать маневр силами и развивать успех. По логике, ему, с падением сербского Тырново, необходима было главные силы не только своего 1-го (Сараевского), но и 4-го (Герцеговинского) корпусов устремить на Горажде, сформировав сводные группы из лучших сил этих корпусов, а также подразделений и частей центрального подчинения армии и полиции, бросив их на Вишеград, и на Рудо. Этим они могли бы обеспечить связь с Санжаком при полном закрытии границы с Югославией, шедшей по довольно высоким горам (1000-1500 метров), а одновременно установить связь со своим анклавом Жепа, до которого от самого Вишеград было два с половиной десятков километров, а затем и с другим анклавом Сребреницей, соседней Жепе. После этого здесь мусульманские силы выходили бы на границу с Сербией (по реке Дрина). А затем, усилившись, они смогли бы нанести удар по Рогатице через, потерянные ими летом 1992 года после сербского наступления, горные массивы Деветак (1424 м) и Ивица (1497м). В случае успеха они могли бы создать довольно глубокую оборону всего Подринья. Даже в случае неуспеха удара по Рогатице, само наступление на нее мусульманским силам могло обеспечить большую легкость в нанесении удара либо с Игмана и Яхорины по Луковице и Пале, либо с направления Олово и Кладня по Власенице и Соколацу. И в одном и во втором случае лучшие сербские силы отсюда были бы переброшены по направлению к Сребренице и Жепе и под Рогатицу, дабы сохранить проходным путь от Соколаца через Хан-Пиесак и Власеницу до Зворника. То, что все это мусульманским войскам оказалось неподвластным — следствие не недостатка тяжелого вооружения, ибо боевые действия велись бы, главным образом, в горах, а недостатка в командовании и, конечно, в организации, которая могла бы использовать уже накопленный опыт и обеспечить вооруженные силы хорошим командным кадром. Мусульманскому командованию для успеха подобной операции не надо было особо трудиться над планированием операции, а создать и сразу ввести в бой ударные отряды, хорошо оснащенные легким стрелковым и ракетно-минометным оружием, которое как раз начало поступать из-за границы через хорватские порты на Адриатике. Только в августе 1992 года в Кониц прибыло из этих портов (прежде всего из Риеки и Сплита) до 100 грузовиков с оружием и его надо было не распылять по всем фронтам, а использовать для одной большой победы, давшей бы мусульманским силам многократно большую военную помощь из исламского мира. В последнем возникла бы тогда большая заинтересованность в Боснии и Герцеговине, в которую начали наносить визиты (разумеется к мусульманской стороне) многочисленные представители исламского мира (в том числе и генерал Джахар Дудаев). Одно из наиболее важных, если не самое важное посещение было сделано иранским аятоллой, ответственным за Европу и Северную Америку, Ахмедом Джанати, который по прибытию занимался не столько проповедями, сколько определениями потребностей мусульманских вооруженных сил в оружии, снаряжении и добровольцах. По его же словам, мусульмане, создав в Боснии и Герцеговине армию и разумно использовав военную помощь, смогут выдержать в этой войне, и тем самым сделать ислам суверенным в самой Европе. Изетбегович тогда же заявил о том, что его власть в случае сражения готова создать партизанское движение, представлявшее бы опасность для всей Европы.
Впрочем, в том-то и было преимущество Ахмеда Джанати, что он, как и подобные ему поборники «джихада», был человеком дела. Отсутствие же в достаточной мере такой деятельности в местной мусульманском военно-политическом верхушке и являлось причиной общего неуспеха мусульманских операций в Подринье. Все же в 1992 году они не только в Горажде, но и в Сребренице и Жепе, вопреки собственной отсеченности от главных сил и недостатка в вооружении и боеприпасах, смогли провести немало успешных наступательных операций тактического характера. Подринье было своеобразной мусульманской вотчиной, и здесь они имели много изначальных преимуществ над сербскими силами.
О сербском поражении под Жепой, я уже упоминал. Но большие потери понесли сербы под Сребреницей. Здесь, еще во время вывода ЮНА, когда местные сербы, милицейские и добровольческие отряды из Сербии при поддержке ЮНА устанавливали свою власть в соседних Зворнике и Братунце, бывших на две третьи мусульманскими, когда вокруг Власеницы шли бои сербских сил, державших город, и мусульманских сил, поддерживаемых из своих сел из направления Кладня, тогда в Сребренице, в которой жило 73% мусульман, подобная попытка местных сербских сил потерпела полную неудачу. Сначала, правда, эти силы смогли установить свою власть, пусть и очень слабую. Многие мусульмане ушли в горы и оттуда начали свое нападение. Первое такое организованное нападение произошло на Джурджевдан (день святого Георгия) 6 мая 1992 года, когда мусульманские боевые отряды напали на села Гниона и Блечево и сумели их захватить, а через два дня после убийства в самой Сребренице сербского депутата в Скупштине Боснии и Герцеговине и вождя местного СДС Горана Зекича, они взяли весь город. В нем произошел сербские погромы и почти все сербы были выгнаны или же убиты. В течении мая мусульманские боевики в нескольких засадах убили на дорогах несколько десятков сербов, в том числе и отца Паисия, прибывшего незадолго до этого со Святой Горы Афон. В это же время в нападениях на сербские села и хутора гибнет еще пара десятков сербов, что вызывает начало их бегства из общины Сребреница.
Летом нападения участились, так, 21 июня в селе Ратковичи убит 21 человек (Тогда одна сербка Десанка Станоевич живой была сожжена в своем доме), а на Видовдан (день Святого Вида) 28 июня в селе Лознице было убито 8 человек (в том же селе 14 декабря погибло еще 14 человек). 30 июня сожжено сербское село Брежане: 12 сербов при этом было убито,5 июля было сожжено еще одно сербское село Кырничи, здесь было убито 16 сербов, в том числе и несколько детей и подростков, а один старик Васо Порача зарезан. На Петровдан 12 июля мусульманские отряды захватили село Загони на дороге между Сребреницей и Братунцем. В нем убили 21 серба, а в этот же лень в селе Залазье было убито 39 сербов, а в засаде в селе Биляча убито еще 13 человек. В селе Магашичи 20 и 25 июля было убито девять местных сербов, столько же их погибло в селе Ежестице 8 августа.
Однако, пожалуй самое большое нападение произошло на Божич (Рождество) 1993 года, на сербские позиции под селами Шилеговичи, Ежестица, Маричи и Кравица. Только под Кравицей было убито 46 сербских бойцов, что было весьма большим поражением сербских войск, а погибло много и гражданских лиц.
Ныне события вокруг Сребреницы тяжело трезво оценить, ибо обе стороны отрицают, что они убивали гражданских лиц, обвиняя в этом друг друга, тогда как о самих боевых действиях пишется мало, точнее ничего, сводясь, как и абсолютное число работ по прошлой войне, на пропагандистские клише. Между тем очевидно, что в той гражданской войне, в которой буквально сверху насаждался этнический характер войны, другого и быть не могло. Сребреница в то время была полна мусульманских беженцев из окрестных общин, жаждавших мести за погромы над ними и организованных своими политическими и духовными вождями. Потеря мусульманскими силами треугольника между горами Романии, Девятака и Семеча, означало и отступление большей их части в Сребреницу и Жепу, а вместе с ними туда пришло много гражданского населения. Если добавить к этому еще не забытые случаи массовых убийств сербов во Второй Мировой войне усташской властью, поддержанной здешними мусульманами, то нет ничего удивительного, что в той жестокой борьбе, ведшейся вокруг Сребреницы и Жепы, обе стороны уничтожали всех подряд.Из тысячи с лишним погибших сербов около половины составляло гражданское население.Это не только данные сербской стороны, но и ООН, а о гражданских жертвах сербское стороны говориться и в документальном фильме британского режиссера «ВВС» Ника Фрейзера «Плач из гробницы, чья главная тема — исследование вины сербской стороны в массовых убийствах мусульманских пленных и гражданских лиц в июле 1995 года.Впрочем еще больший процент гражданских лиц был среди погибших мусульманской стороны Этого я коснусь в дальнейшем тексте, но сейчас хотелось бы поставить вопрос о том, где же было все это время командование Дринского корпуса ВРС, когда мусульманские „партизанские“ (по сути) отряды из окруженной Сребреницы и Жепы захватывали одно сербское село за другим. Разумеется, местные мусульманские силы получали немалое количество оружия и боеприпасов как по воздуху (военно-транспортными самолетами НАТО, и, скорее всего, американских сил специального назначения из баз в Германии вертолетами, а возможно и самолетами мусульманской стороны с основной мусульманской территории), так и по земле (главным образом конвоями ООН). Однако конвои ООН зачастили в Сребреницу после входа туда канадских миротворцев в мае 1993 года, а до этого такие конвои были здесь большой редкостью, да и воздушные полеты были редки,а и тут надо задаться вопросом, чем занималось ПВО ВРС, могшая создать обруч вокруг Сребреницы, Жепы и Горажде, используя большую часть своих сил, все равно не используемых по причине практического отсутствия у противника боевой авиации, за исключением зенитной артиллерии, употребляемой по наземным целям. К тому же, что могли получить в таких посылках мусульманские силы, кроме легкого оружия и ограниченного количества боеприпасов.
Мне до сих пор до конца неясно, откуда, в таком случае, мусульманским силам Сребреницы и Жепы поступало столько боеприпасов, с помощью которых можно самостоятельно вести целый год наступательные боевые действия и почему сербская оборона была столь неудовлетворительна здесь? Потерять пару десятков сел и еще больше хуторов и дать выход противнику на самую границу с Сербией (мост в районе села Скелани, на котором погибло немало сербов от неприятельского огня — тому подтверждение) не может быть свидетельством успешности действий в этой области. При этом мусульманские войска могли даже соединить анклавы Сребреницу и Жепу в один анклав осенью 1992 года.В январе 1993 года с этим анклавом был соединен и маленький изолированный анклав вокруг села Церска,вообще не ясно, как до этого существовавший, что дало противнику территорию где-то в 900 квадратных километров, с населением более чем полсотни тысяч человек с десятитысячной войсковой группировкой. Будь тогда мусульманский верх поспособнее в военном деле и в оценке ситуации, то его силы в Сребренице и Жепе соединились с их силами в Горажде, преодолев оставшиеся полтора десятка километров мало заселенного пространства, покрытого годами лесами и практически не контролируемого сербскими силами, державшими оборону лишь сел и наиважных высот и дорожных пунктов.Большая часть сербских бойцов просто-напросто находилась в своих домах. Соединись все мусульманские силы Подринья и под вопросом были бы не только Вишеград и Рогатина, но и Братунац и Власеница. Тогда, возможно, стороны могли бы поменяться ролями. Правда, такие предположения были бы осуществимы лишь при более совершенной, чем тогда, организации мусульманских сил, хотя бы на их же уровне середины 1995 года, и в такой же, приблизительно, вооруженности. Однако, мусульманский верх к началу 1993 гола имел достаточно времени и средств и для одного и для второго, пусть лишь на Подриньском и Сараевском фронтах, и поэтому сербскому верху, дабы не произошло худшее, надо было готовиться к любым возможным действиям противника.Причины общего неуспеха мусульманских сил лежала, во многом, в их недисциплине. Командование мусульманских сил пыталось навести хоть какой-то порядок в своих войсках, часто, особенно в Сребренице, больше похожих на разбойничьи банды, и не случайно, что после войны Ибро Мустафич, один из руководящих людей в мусульманской гражданской власти Сребреницн, заявлял, что ею правила мафия. Хотя мусульманские силы Сребреницы были верховным командованием сведены в 28 дивизию (оперативную группу) армии Боснии и Герцеговины, но на деле до падения Сребреницы в их рядах не прекращались конфликты между различными командирами, а точнее, местными вождями. Без сомнения, наибольшую силу здесь имел Насер Орич, до войны служивший в специальной милиции союзного МВД Югославии, и по иным сведениям, сохранившим хорошие связи в югославской власти и во время войны,что ему весьма помогло при торговле с этой же Сербией. В свои тридцать лет Насер Орич показал немалые военные способности для своей среды.Его диверсионные группы не раз делали успешные рейды вглубь сербской территории.Оказалось, что служба стражем закона не является никакой гарантией приверженности этому закону, и во время войны Насер Орич заявлял, что его бойцы пленных не берут, согласно исламским законам, что, в общем-то, было истиной.
Тем не менее, нужного уровня военного дела он поддерживать не мог в своем, довольно анархичном, войске, том более, что нередко его бойцы шли в довольно-таки авантюристические походы. К тому же, нападения мусульман напоминали, скорее, осиные укусы, раздражавшие долгое время не только власть Республики Сербской, но и Сербии.хотя бы минометными обстрелами Байна-Башты, города в Сербии на противоположном берегу Дрины.Потеряв всякое терпение и надежду на вооруженные силы Республики Сербской, власть Сербии в начале января, после нападения сил 28-ой дивизии на Скелани, село соседнее с границей Сербии, когда погибло и было ранено несколько десятков людей, дало приказ на выступление сил армии и милиции в операцию по взятию Сребренины. Главная роль в этой операции была дана специальной милиции Сербии, включавшей и силы «красных беретов». В их штабе в Байна-Баште находились и командующий специальной милиции МВД Обрад Стеванович и командиры «красных беретов» и заместители Стевановича — Френки Симатович и Радоица Божович, а посетил позиции здесь и сам министр МВД Зоран Соколович. Югославская армия послала под Сребреницу свою парашютную 63-ю бригаду, но та, потеря около полтора десятка человек убитыми, была еще до конца операции возвращена в Ниш. Присутствовала здесь так же и 72-я разведывательно-диверсионная бригада, из чего понятно что здесь были лучшие специальные силы Югославии.Из этого ясно, насколько серьезен противник был 28-я дивизия, и, следовательно, насколько велика роль идейной убежденности в войне, коль эта ополченческая (партизанская) дивизия смогла стать опасным противником для объединенных сил югославских армии и милиции как Сербии, так и Республики Сербской. Но дела даже не в «специальных» силах, а в артиллерии и авиации югославской армии, действовавших в холе операции с территории Сербии. Неизвестно зачем, но югославское военное командование не обошлось без включения резервистов в операцию. Так, например, направило сюда двести резервистов из Белграда. Они вначале не знали, куда их везут, а когда это выяснилось, большая их часть дезертировала, уехав домой и оставив своего полковника Ступара почти без личного состава.
Куда больший эффект был достигнут с привлечением добровольцев. Так, по каналам СРС под Сребреницу было направлено более полутысячи добровольцев, главным образом, из Зренянина, Кнежевца, Гнилане, Ниша, Суботицы, свезенных в отряд «Стара Сербия» под общим командованием Бранислава Вакича, оснащенные и вооруженные Нишской военной областью (2-ой армией) и МВД Сербии. Был тогда под Сребренице и русский добровольческий отряд из Петербурга, чей командир, казачий атаман Александров был здесь ранен, а позднее в мае 1993 года, погиб под селом Хреш (Сербское Сараево), но этот отряд действовал в составе ВРС, которое так же выделило немалые силы для этой операции.
Общее командование операцией было поручено генералу югославской армии Миле Мыркшичу, бывшему командиру 1-ой гвардейской дивизии ЮНА, чье имя первый раз прозвучало на всю Югославию во время Вуковарской операции как военного героя.Правда созданный позднее Международный трибунал в Гааге, посчитал иначе и указал Мыркшича вместе с двумя другими офицерами ЮНА тогдашними капитаном Мирославом Радичем и майором Веселином Шливанчанином, главными виновниками расстрела 260 хорватских пленных и раненых. Но за Сребреницу Мыркшич обвинен не был, ибо она так и не была взята в этой операции. Вначале, успев захватить Церску и отделив Сребреницу от Жепы, сербские силы медленным темпом и боями смогли дойти до села Осмача, в десятке километров от Сребреницы.Затем ,как всегда,сверху пришел приказ об остановке наступления и вскоре начались мирные переговоры, долженствующие решить то, что, якобы, военным путем не могло быть решено, хотя на фронте ситуация выглядела по-иному, нежели из государственных кресел.11 марта Сребреницу посещает тогдашний командующий миротворческими силами ООН в Боснии и Герцеговине французский генерал Филипп Морион, и пробыв здесь два дня, он отбыл, пообещав помочь. Сразу же в Сребреницу пошли конвои ООН с гуманитарной помощью, и с первым конвоем в Тузлу возвратилось около шестисот мусульманских гражданских лиц. В следующем конвое Сребреницу покинуло еще полторы тысячи человек, и когда эта цифра отбывших достигла девяти тысяч, мусульманская власть дала 2 апреля из Сараево в Сребреницу приказ запретить эвакуацию. Эта мера вызвала письма комиссара ООН по вопросам беженцев японки Садако Огаты генеральному секретарю ООН египтянину Бутросу Гали с предложениями либо по увеличению военной и гуманитарной поддержки Сребреницы, либо о эвакуация ее населения. Так, как Запад не желал признавать «этнические чистки», а мусульманское руководство не хотело терять Сребреницу, то 18 апреля генералы Ратко Младич и Сефер Халилович подписали соглашение о перемирии вокруг Сребреницы и о ее демилитаризации. Однако в соглашении не была подробно указана область демилитаризации, что облегчило командованию местных мусульманских войск задачу, и оно, приказав сдать триста единиц, главным образом. неисправного оружия, оружие больших калибров отправило за пределы города, который оно только и признавало зоной демилитаризации.Прибывшие канадские миротворцы, естественно, не могли прочесывать леса и обыскивать дома, ибо насчитывалось миротворцев около двух сотен.
В это же время, согласно резолюции Совета Безопасности ООН от 7 мая 1993 года, Сребреница, Жепа, а так же Бихач, Тузла и Сараево были провозглашены официально «зонами, под защитой ООН», что увенчало командную волокиту сербской стороны в югославской войне. Провозглашение этих зон было в полном противоречии с военной логикой, ибо в Жепе находился штаб бригады, а в Сребреницы, и Горажде — штабы оперативных групп, а в Тузле, Бихаче и Сараево — штабы корпусов, командовавшие находившимися, главным образом, здесь же (за исключением Тузлы и, отчасти, Бихача) войсками.Эти войска составляли, как минимум, половину мусульманских вооруженных сил. Получался какой-то «гуманитарный» абсурд.В том же Сараево один и тот же квартал, разделенный линией фронта на две половины, для одной стороны был законной военной целью, а для другой — «мирный квартал», чей обстрел назывался западными политиками и журналистами «медленным геноцидом», и за что в международном трибунале в Гааге были возбуждены обвинения против ряда генералов ВРС.
Но не стоит одним пособничеством миротворцев оправдывать паралич на фронте.У сербской стороны и тогда оставалось полное превосходство в вооружении над своими противниками в Боснии и Герцеговине, а миротворческие войска ООН не имели ни достаточно сил (в Боснии и Герцеговине их насчитывалось около 25 тысяч, а в Хорватии еще где-то 15 тысяч), ни прав вмешиваться в вооруженный конфликт. Авиация НАТО проводила тогда операцию по предотвращению боевых действий сторон с воздуха (что, естественно, было направлено против сербской стороны). Но и тут единственные эффективные действия авиации НАТО за всю войну заключались в сбитии четырех устаревших легких штурмовиков «Ястреб» ВРС над Западной частью Республики Сербской двумя американскими F —16 28 февраля 1994 года, тогда как первые наземные удары по сербским войскам произошли лишь 10 и 11 апреля 1994 г. под Горажде, и то в очень ограниченном масштабе.
Дело тут не чьей-то вине, а в том, что НАТО в 1993 году еще не был полностью готов к нанесению воздушных ударов по сербским селам, да и будь эти силы организованы и подготовлены должным образом, то авиация НАТО не могла бы спасти мусульманские силы от поражения. Все эти защищенные зоны, включая Тузлу, при полном и правильном использовании войск, хотя бы по уставам ЮНА, но, правда, при лучшей практике, в особенности подготовки и организации, сербами могли быть взяты за несколько дней. За это время международное сообщество вряд ли смогло бы о чем-либо договориться, а тем более перебросить две-три сотни боевых самолетов на итальянские авиабазы, и на американские, французские и британские авианосцы, находившиеся уже в Адриатике, дабы усилить уже имевшиеся здесь (на авианосцах и авиабазах) где-то полторы сотни боевых самолетов, очевидно, недостаточных для боевых ударов по сербским войскам. Все это не голословные заявления, ибо по Уставу любой современной армии дневной темп наступления, пусть даже в горной и городской местности, даже при подобном превосходстве сил в воздухе не мог бы быть меньшим несколько километров в день, а как раз столько и надо было преодолеть, чтобы взять не только Сараево, но и Сребреницу, Жепу, Бихач и Горажде, или даже Тузлу. Ведь не только в Сараево, но и в Сребренице, Жепе и в Горажде центры были отделены от сербских позиций, максимум десятком с небольшим километров и всего одной линией траншей или же вообще линией отдельно стоящих «бункеров».