Ю. с. сорокин. к вопросу об основных понятиях стилистики 6 страница

В сущности о том же говорит Ю. С. Сорокин. <…>

Ю. С. Сорокин не сомневается в наличии стилистических кате­горий как принадлежности «индивидуального высказывания», ему сомнительны стилистические категории как «категории языковые»⁵. Но Ю. С. Сорокин делает шаг назад, когда он отрицает коллектив­ную природу и общественно-осознанные типические свойства тех соотносительных и функционально-дифференцированных способов словесного выражения, которые принято называть то «стилями язы­ка», то «стилями речи». Ведь еще проф. Г. О. Винокур писал о том, что стилистика «… может быть лингвистической дисциплиной толь­ко при том непременном условии, что она имеет своим предметом те языковые привычки и те формы употребления языка, которые действительно являются коллективными»¹.

В ходе дискуссии по вопросам стилистики было также пра­вильно указано, что различия между «стилями» заключаются не только и не столько в материальном составе языковых средств и не только в принципах соотношения и приемах объединения различ­ных элементов языка, но также и в их функциях. «Понятия точнос­ти, образности, экспрессивности, как и другие стилистические ка­тегории, не механически перекочевывают из одного языкового сти­ля в другой, а в системе каждого стиля приобретают глубокое свое­образие», – писал проф. Р. А. Будагов².

Если не останавливаться на отождествлении и смешении тер­минов и понятий «языковой» и «речевой», то у всех участников дискуссии можно отметить одинаковое и однородное понимание природы стиля в современных развитых национальных языках.

Вместе с тем понятно, что стиль речи не всегда формируется непосредственно самими элементами языка. Иногда он обусловлен сложными образованиями, возникающими из сочетания этих эле­ментов и представляющими синтезированные смысловые единства. Эти сложные стилистические явления художественной речи (на­пример, сравнения, олицетворения и т. п.) не могут быть понятны на основе анализа только отдельных относящихся сюда слов.

Стиль – это общественно осознанная и функционально обу­словленная, внутренне объединенная совокупность приемов упот­ребления, отбора и сочетания средств речевого общения в сфере того или иного общенародного, общенационального языка, соотно­сительная с другими такими же способами выражения, которые служат для иных целей, выполняют иные функции в речевой об­щественной практике данного народа. Стили, находясь в тесном взаимодействии, могут частично смешиваться и проникать один в другой. В индивидуальном употреблении границы стилей могут еще более резко смещаться, и один стиль может для достижения той или иной цели употребляться в функции другого.

Справедливо отмечалось, что степень индивидуального своеоб­разия стилей речи неодинакова. В таких разновидностях письменно-книжного речевого общения, как деловая бумага, техническая и служебно-административная инструкция, информационное сообщение в газете, даже передовая, индивидуально-стилистическое отступает перед стандартом, типической нормой или основной тенденцией при­вычной, установившейся формы словесного выражения.

***

Никто из участников дискуссии не отрицал того, что литера­турный язык, обслуживая разнообразные сферы общественной деятельности, разнообразные области культуры, в процессе своего ис­торического развития становится опорой и основой разнообразных форм, типов или разновидностей речевой деятельности, образую­щихся на базе разного отбора, сочетания и экспрессивного объеди­нения языковых средств. Наметились большие трудности и обозна­чились существенные противоречия в понимании характера этих речевых разновидностей и закономерностей их исторического раз­вития. Ю. С. Сорокин настаивал даже на том, что в истории русско­го языка «стили языка» как особые семантические замкнутые «типы речи», характерные, например, для его функционирования и раз­вития в XVII и XVIII вв., затем ликвидируются, и, начиная с вре­мени Пушкина, можно говорить уже о многообразии индивидуаль­ных стилей речи. С этого периода перед стилистикой современного языка встает новая задача – «… анализ многообразия стилистичес­ких применений элементов в конкретных речевых условиях. Имен­но здесь мы сталкиваемся с понятием стиля речи, с тем, без чего немыслимо никакое высказывание…»¹.

Понятие «стиля речи» в этих высказываниях Ю. С. Сорокина остается неясным, так же как и понятие «разновидностей речи». Вопрос о том, не сложились ли и не складываются ли какие-нибудь устойчивые, типические, коллективные правила и особенности це­ленаправленного использования языковых средств в отдельных областях общественной деятельности, в отдельных жанрах литера­туры или письменности, не ставится. Упор делается на «конкрет­ные приемы сочетания языковых элементов в каждом высказыва­нии, в каждом контексте», особенно в образцовых произведениях.

<…> Принципы индивидуального сочетания разностильных элементов в композиции художественного произведения, в языке художественной литературы признаются типичными и действитель­ными для всех решительно высказываний и «контекстов речи», от­носящихся к самым разнообразным областям общественной дея­тельности. «Стиль языка» для Ю. С. Сорокина равнозначен «стилю-диалекту».

Как бы то ни было, понятие «стиля языка» и понятие «стиля речи» остались в результате дискуссии не вполне уточненными и совсем не разграниченными. И в этом – недостаток дискуссии. <…>

Вопрос о разграничении понятий «языковой стиль» и «стиль речи», по-видимому, представлялся второстепенным и даже излиш­ним многим участникам дискуссии. Так, Р. Г. Пиотровский, спра­ведливо отметив, что в рассуждениях Ю. С. Сорокина понятие сти­ля совпадает с понятием индивидуального контекста и, следова­тельно, отрицается «объективное существование в языках речевых стилей» как общественно осознанных и целесообразно организо­ванных совокупностей средств выражения, затем пишет, что «лик­видация научного понятия языкового стиля… обозначает уничтоже­ние основной стилистической категории».

Кроме смешения и даже отождествлений понятий «языковой стиль» («стиль языка») и «речевой стиль» («стиль речи»), часто на­блюдается также наивное приравнение речевого стиля к «форме языка» и своеобразно понимаемой «разновидности языка» (напри­мер, устный и книжный «стили», диалогический и монологический «стили», «стили» просторечный и литературный и т. п.).

Все это говорит о том, что для стилистики чрезвычайно важно разобраться в структуре и сущности всех тех исторически разви­вающихся форм, типов и видов речи, дифференцированных соот­ветственно областям общественной деятельности, целям и формам языкового общения, всех тех функциональных и жанровых разно­видностей литературного языка, которые нередко называются «сти­лями языка» (а также иногда «стилями речи»).

***

Вопрос о формах или разновидностях речи и о различиях в строении речи, обусловленных целями высказывания, интересовал еще В. Гумбольдта. Он отмечал, что разные виды речи как поэти­ческого, так и прозаического характера имеют «свои особенности в выборе выражений, в употреблении грамматических форм и син­таксических способов совокупления слов в речи.»¹. Он подчеркивал также необходимость разграничения понятий языка и речи. <…>

Интересные, хотя и не во всем убедительные взгляды на соотно­шение языка и речевой деятельности были развиты акад. Л. В. Щербой в его известной работе «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании». Л. В. Щерба писал: «Языковая сис­тема и языковой материал – это лишь разные аспекты единственно данной в опыте речевой деятельности…»; «Все подлинно индивиду­альное, не вытекающее из языковой системы, не заложенное в ней потенциально, не находя себе отклика и даже понимания, безвоз­вратно гибнет»; «То, что часто считается индивидуальными отли­чиями, на самом деле является групповыми отличиями, т. е. тоже социально обусловленными» (можно прибавить: или отличиями функ­циональными, тоже коллективно закрепленными). <…>

Вопрос о закономерностях развития форм речевого общения, функциональных разновидностей речи, видов и типов обществен­но-речевой деятельности, о характере и способах «обслуживания» языком разных проявлений духовной и материальной культуры народа в ее движении до сих пор не был еще предметом глубокого исторического изучения. Во всяком случае, мы еще не имеем исто­рии какого-нибудь развитого языка, разработанной в этом плане.

***

При изучении форм речи прежде всего выступает глубокое различие между речью разговорной и речью письменной, с которы­ми чаще всего и связывается в самом общем плане название «стиля речи». Но это неправильно. Дифференциация речи по этим формам основана не на целеустремленном отборе форм, слов и конструк­ций, а на различиях в общественных условиях и в материальных средствах социального общения.

О целесообразности отождествления понятий «стиль речи» и «форма речи» справедливо писали А. И. Смирницкий и О. С. Ахманова: «Вряд ли можно думать, что дифференциация речи по ее формам (или тем более по характеру участия в ней данного лица) может быть поставлена в простую и прямую связь со стилями речи. Хотя общеизвестно, что исторически возникшие письменности и развитие литературной традиции имели важное значение для фор­мирования, например, синтаксиса сложного предложения, в совре­менных новых европейских языках (которые здесь конкретно и имеются в виду) тот или иной стиль речи все же не оказывается закрепленным за определенной ее формой. Современный роман, повесть, рассказ (не говоря уже о пьесе), естественно, дают нам в письменной форме то, что нередко именуется «разговорным» сти­лем. Вместе с тем в устной форме речи, например, научного работ­ника или дипломата, может быть представлен так называемый «письменный» или «книжный» стиль…»¹.

Разговорная форма речи отличается от письменно-книжной уже тем, что в ней интонации, мимика и жесты собеседников, бытовая ситуация играют огромную смысловую роль. Справедливо отмеча­лись в связи с этим лексико-фразеологические особенности, син­таксические и интонационные своеобразия разговорной формы речи. <…> Разграничение формы разговорной и книжной речи важно также для изучения таких композиционно-речевых видов общения, как диалог и монолог в их сложных и многообразных комбинациях, пере­плетениях и взаимодействиях. Но самый строй диалогической речи во многом зависит от состояния и качества народно-разговорного языка, от его отношения к языку литературному. Характер этого отношения социально-исторически обусловлен. Вместе с тем он ка­чественно и функционально неоднороден в периоды развития язы­ка народности и языка нации. .

Типы взаимодействия между формами народно-разговорной и литературно-книжной речи определяют состав и соотношение функ­циональных разновидностей языка той или иной эпохи. Если функ­цию языка литературы, языка культа и государственного делопро­изводства выполняет чужой язык или какой-нибудь международ­ный язык цивилизации (как, например, латинский язык в средне­вековой Польше), то состав разновидностей общей народно-разговорной речи, естественно, сужен и сферы их действия ограничены, хотя и не вполне разграничены. При традиционности речевого оби­хода едва ли в это время существуют прочно осознанные и строго регулируемые коллективом общенародные нормы отдельных форм и разновидностей речи.

Само собою разумеется, что гораздо более сложным и функцио­нально дифференцированным оказывается взаимодействие форм раз­говорной и книжной речи, когда они складываются и развиваются на базе одного и того же языка или близко родственных языков, как это было в древней Руси. Тут можно говорить о развитии соотноситель­ных, функционально разграниченных типов литературного языка (на­пример, делового, литературно-художественного и церковно-книжно-го), которые отличались друг от друга не только лексикой и фразеоло­гией, но и грамматическими и даже фонетическими особенностями. Однако едва ли к этим типам и разновидностям, например, древне­русского литературного языка XI–XIII вв. применим термин «стили языка». Дело в том, что эти типы не умещаются в рамках структуры народного восточнославянского языка (или языка восточнославянской народности). Церковно-книжный тип древнерусского литературного языка, обслуживавший области культа, науки и отчасти историчес­кой и религиозной беллетристики, и по использованию слов основного словарного фонда, и по некоторым особенностям грамматических форм и конструкций выходил за пределы структуры языка восточносла­вянской народности. Вместе с тем влияние этого типа литературного языка не могло не сказываться в большей или меньшей степени и на литературно-художественном типе языка, а кое в чем и на деловом. Понятие же «стилей языка» предполагает, что соответствующие соот­носительные системы словесного выражения, организованные сооб­разно их общественному назначению, их функциям в речевой-культу­ре народа, базируются на элементах – фонетических, грамматичес­ких и лексических – единого общенародного языка, на его вариант­ных формах. Следовательно, образование «стилей языка» связано с большей внутренней, структурной слитностью литературного языка, оно осуществляется или может происходить в период более глубокого и тесного сближения литературного языка с языком народным, когда функциональные разновидности литературного языка, сопоставлен­ные друг с другом или противопоставленные друг другу, прямо или косвенно – путем семантических соотношений или синонимического параллелизма – ориентируются на основной словарный фонд и грам­матический строй общенародного языка. В истории русского языка эти процессы относятся к позднему периоду развития языка русской (великорусской) народности – не ранее XVI в., особенно его второй половины. Именно к этому времени восходят истоки процесса форми­рования системы трех стилей русского литературного языка, развив­шейся в XVII в. и в первые две трети XVIII в., системы, нашедшей глубокое обобщение в трудах М. В. Ломоносова. Осознание историчес­кой важности этой системы как переходного этапа к образованию единой общенациональной языковой нормы определило стилистические тен­денции и правила «Российской грамматики» и «Риторики» великого Ломоносова.

Создание нормативной грамматики русского языка, охватываю­щей звуковой и морфологический строй русского национального язы­ка, а также закономерности сочетания слов со ссылками на разли­чия в стилях, было крупным шагом на пути формирования единой общенациональной нормы литературного выражения. Образование такой нормы связано с ликвидацией старой системы трех стилей. Стиль одного и того же произведения теперь может совмещать в себе самые разнообразные формы речи, прежде разобщенные и раз­деленные по трем стилям. Попадая в новую речевую обстановку, вступая в новые связи, старые языковые средства приобретают иной смысл и иные стилистические функции. Естественно, что при нали­чии твердой общей нормы национально-языкового выражения могли свободно развиваться многообразные социально-функциональные и индивидуально-художественные стили речи. Белинский констати­ровал это новое качество русской литературно-художественной речи, возникшее в связи с пушкинской реформой стилистики русского литературного языка. <…> Вместо трех стилей языка постепенно складывается функциональное многообразие разных стилей речи. Прежде такого рода частные функционально-речевые стили могли развиваться и вращаться только в границах каждого из трех общих «стилей языка» (об этом писал еще Ломоносов в своих черновых набросках); в пушкинскую же и послепушкинскую пору стили речи получают обобщенное значение и создаются, развиваются на базе единой общенациональной языковой системы.

Таким образом, пушкинская стилистическая реформа открыла возможности интенсивного творческого развития индивидуально-художественных и общественно-функциональных стилей русской литературной речи как целесообразных способов отбора и комбини­рования различных языковых элементов в зависимости от сфер об­щественной деятельности, от общности цели, назначения и содержа­ния речи. Эта общность создает условия для более или менее четкой нормализации выбора языковых средств в разных стилях речи.

<…> При наличии общих тенденций построения какого-нибудь стиля речи, обусловленных основной функциональной направлен­ностью его (например, в научном стиле – задачей терминологичес­кого обозначения соответствующих понятий и явлений и логически обобщающей системой последовательного изложения, в критико-публицистическом – задачей социально-политического воздейст­вия на слушателя), – в пределах этого стиля вместе с тем наблю­дается значительная индивидуализация конкретных форм выра­жения¹. Вместе с тем разные функциональные стили речи находят­ся в живом соотношении и взаимодействии. И все же целесообраз­но организованный отбор языковых средств, обусловленный взаи­модействием разнообразных факторов, приводит к более или менее выдержанному, типовому или типическому единству в характере, в системе их сочетания и функционального использования, т. е. к тому, что обычно называется стилем речи (или недифференциро­ванно – «стилем языка»). Качественная определенность такого ти­пового стиля зависит от более или менее устойчивой и единообраз­ной организации речевого материала¹.

Порожденные историческим развитием языка и поддерживае­мые целесообразностью разграничения разных видов общеция, стили речи в то же время находятся в непосредственном взаимодействии. Разнообразные стилевые тенденции нередко перекрещиваются меж­ду собой. Национально-литературный язык, будучи по своей струк­туре внутренне цельным и единым для всего общества, вместе с тем становится основой сложной и многогранной системы перепле­тающихся и взаимодействующих, исторически изменяющихся сти­лей речи.

Область действия и применения, функциональная концентри-рованность стилей речи могут быть очень различны. <…>

Однако своеобразие функционирования языка в той или иной сфере общения далеко не всегда приводит к образованию особого, более или менее устойчивого стиля речи. Чаще всего такие своеоб­разия выступают в подборе лексики. Между тем понятие стиля речи, а тем более стиля языка связано с понятием нормы отбора и с понятием внутреннего единства (или «системности», как иногда говорят), взаимосвязанности и взаимообусловленности приемов ор­ганизации речевого материала.

Таким образом, понятия «стиля языка» и «стиля речи» – ка­тегории исторические. Их нельзя смешивать с понятиями «тип язы­ка» и «форма речи». <…>

Стилевая структура литературных языков различна в разные эпохи их исторического развития. В разных системах языка не все стили равноценны. Они различаются по своим экспрессивным ка­чествам, по сферам их употребления, по своей общественной функ­ции, по своему семантическому объему и своему строению, по роли в истории культуры народа. <…>

***

Среди стилей литературной речи совершенно особое место за­нимает система стилей художественной литературы. <…>

Теория художественной речи является одним из важных от­делов стилистики. В художественной речи исключительная роль принадлежит эмоционально-чувственной стороне языка, системе эмоционально-чувственных образов. <…>

Изучая те стилистические приемы, которые играют органи­зующую роль в системе средств художественного воздействия, тео­рия художественной речи тесно связывает их с структурными свой­ствами соответствующего общенародного языка и закономерностя­ми его исторического развития. Формы индивидуального словеснохудожественного творчества дают возможность вскрыть и нагляд­но представить стилистико-грамматические и лексические богатст­ва и возможности общенародной речи. <…>

Во время дискуссии по стилистике у нас не обнаружилось согла­сия и единства в понимании сущности «языка» художественной лите­ратуры и его места в системе стилей литературной речи. Одни ставят «стиль художественной литературы» в параллель с другими стилис­тическими разновидностями литературной речи (со стилем научным, публицистическим, официально-деловым и т. п.), в один ряд с ними, другие считают его явлением иного, более сложного порядка (ср., с одной стороны, взгляды А. Н. Гвоздева, Р. А. Будагова, А. И. Ефи­мова, Э. Ризель и др., с другой стороны – взгляды И. Р. Гальпери­на и Г. В. Степанова и, наконец, взгляды В. Д. Левина).

В сущности, «язык» художественной литературы, развиваясь в историческом «контексте» литературного языка народа и в тес­ной связи с ним, в то же время как бы является его концентриро­ванным выражением. Поэтому понятие «стиля» в применении к языку художественной литературы наполняется иным содержани­ем, чем, например, в отношении стилей делового или канцелярско­го и далее стилей публицистического и научного.

Язык национальной художественной литературы не вполне соотносителен с другими стилями, типами или разновидностями книжно-литературной и народно-разговорной речи. Он использует их, включает их в себя, но в своеобразных комбинациях и в функ­ционально преобразованном виде. Он развивается на основе целе­сообразного, эстетически оправданного использования всех рече­вых разветвлений национального языка, всех его выразительных средств. <…>

Основным в лингвистическом изучении художественной лите­ратуры является понятие индивидуального стиля как своеобраз­ной, исторически обусловленной, сложной, но структурно единой системы средств и форм словесного выражения. В стиле писателя, соответственно его художественным.замыслам, объединены, внут­ренне связаны и эстетически оправданы использованные художни­ком общенародные языковые средства. Проблема индивидуального стиля писателя – предмет не только языковедческого, но и лите­ратуроведческого изучения. <…> Круг тех понятий и категорий, с которыми сталкивается языковед при изучении индивидуального стиля писателя, далеко выходит за пределы категорий функцио­нально-речевой стилистики. Так, в художественном произведении формы разговорной речи воспринимаются и осмысляются не толь­ко в плане их содержания и построения, в плане объективно-исто­рическом, но и в плане субъективном, в отношении к говорящему лицу, с точки зрения социальной характерологии. Важно, кто, ка­кой социальный субъект выражает себя в тех или иных формах разговорной речи, с какими национальными различиями характе­ров связаны те или иные своеобразия и черты стиля драмы, те или иные особенности бытового разговора.

IV. Научный стиль речи

Научный стиль – один из функциональных стилей общелите­ратурного языка, обслуживающий сферу науки и производства. Специфические особенности этого стиля обусловлены предназна­ченностью научных текстов для передачи объективной информа­ции о природе, человеке и обществе. Основной формой мышления в науке является понятие, поэтому научному стилю речи свойствен­на подчеркнутая отвлеченность и обобщенность, которая выража­ется в текстах употреблением слов абстрактной семантики и слов среднего рода с отвлеченным значением. Задачи общения в сфере науки, ее предмет, содержание речи требуют передачи общих tio-нятий, к тому же понятий научных. Этому служит абстрактная лек­сика, специальная лексика и терминология. Терминология, являясь одной из главных составляющих научной речи, воплощает такое качество научного стиля, как точность. Важнейшие признаки науч­ного стиля – точность, ясность, логичность, строгая аргументиро­ванность, однозначность выражения мысли – служат главной за­даче этого стиля – передаче объективной информации о предмете исследования. В научной речи широко используются слова, отра­жающие соотношение между частями высказывания, служащие для создания стройного, логичного текста: часто употребляются наре­чия в связующей функции; преобладают глаголы в самой обобщен­ной форме (настоящего постоянного или настоящего вневременно­го); для глаголов и личных местоимений характерно использование форм 3-го лица, что помогает подчеркнуть отвлеченность и обоб­щенность стиля. В синтаксисе можно отметить приоритет сложных предложений над простыми, использование распространенных пред­ложений, широкое употребление причастных и деепричастных обо­ротов, страдательных конструкций.

Приводимые ниже тексты представляют собой образцы науч­ного стиля речи со всеми его характерными признаками. В то же время в произведениях, из которых взяты фрагменты для хресто­матии, привлекают как актуальность и оригинальность исследова­ний, так и выдающиеся имена их авторов, всегда находившиеся в поле зрения широкой общественности.

В хрестоматии представлены отрывки из книги выдающегося филолога академика Виктора Владимировича Виноградова (1895– 1969) «Очерки из истории русского литературного языка XVII– XIX вв.». Несмотря на то что эта работа вышла в свет более шести­десяти лет назад (1934 г.), она не только не устарела, но, выдержав испытание временем, стала по существу классической благодаря своей неувядающей полемичности и актуальности поставленных проблем. В своих «Очерках…» ученый не просто наметил новые пути в развитии науки о русском языке, он создал новую научную дисциплину – историю литературного языка, не имевшую прежде ни методологических, ни фактологических основ. Для достижения этой цели В. В. Виноградову пришлось проделать поистине титаничес­кую работу по выявлению источников, историографии, формули­ровке основных задач методологического.и конкретно-историчес­кого характера. Однако ценность «Очерков…» состоит не только в этом, но и в блестяще осуществленном анализе весьма сложного процесса перехода древнерусского языка к языку нового времени в XVIII и XIX вв.

Помещенные в хрестоматии фрагменты двух очерков этой кни­ги – «Освоение западноевропейской терминологии (административ­ной, общественно-политической, военно-морской, производственно-технической и научно-деловой)» и «Мода на иностранные слова» – дают наглядное представление о языковой ситуации второй полови­ны XVIII в., когда активное вторжение французского языка с его богатой и гибкой стилистической культурой серьезно осложнило по­ложение дел. Введение в обиход «высших слоев общества» француз­ского языка представлено В. В. Виноградовым не только и, быть мо­жет, даже не столько как закономерный результат сложнейших культурно-исторических процессов. С точки зрения исследователя, в этом процессе значительная роль была отведена «дворянскому салону» и широко бытовавшему в нем «щегольскому жаргону», который и при­вел к безграничному распространению среди определенных слоев населения галлицизмов и общему приспособлению русской речи к категориям европейской культуры и цивилизации.

Фрагменты интересны не только тем, что представленные в них мысли, наблюдения и.выводы актуальны и сегодня, что они способны дать многим пищу для размышлений. Обращает на себя внимание и особый стиль изложения материала: ясность и отточен­ность формулировок, широкое использование специальной лексики и необычайно строгий отбор синтаксических конструкций, компо­зиционная стройность каждой из частей произведения и обилие иллюстративного материала. Существенна и еще одна черта, свой­ственная таланту ученого и реализованная, в частности, в его «Очер­ках…». В. В. Виноградов широко применял во многих своих работах метод «историко-филологического анализа» (термин самого В. В. Виноградова), который позволял ему соотносить литературную и языковую эволюцию с культурой и историей, воплощенной в фак­тах «литературного быта».

Проблемам возрождения отечественной культуры посвящена научная и общественная деятельность одного из крупнейших уче­ных нашей страны академика Дмитрия Сергеевича Лихачева. Фундаментальное исследование «Слова о полку Игореве», книги «Поэтика древнерусской литературы», «Развитие русской литера­туры X–XVII веков», «Эпохи и стили» и многие другие принесли ему поистине мировую известность. Поставленные в них проблемы чрезвычайно важны в наше время, когда духовная жизнь под мощ­ным натиском «материальной» заметно уступила свои позиции.

Именно сохранению бесценных сокровищ человеческого духа, во­площенных в памятниках культуры, и посвящена вся деятельность ученого.

В. В. Виноградов. Очерки по истории русского литературного языка XVII–XIX веков (1934)