Улучшайзинг под контроллингом
Улучшайзинг – смешное слово, этакое слово-пародия на то, что происходит в русском языке. В нем не только английский суффикс «инг», который пока к русским глаголам все-таки не присоединяется, но и абсолютно бессмысленное «айз», своего рода мимикрия под английский глагол. Увидев его, я сначала просто смеялся, а потом еще громко и долго смеялся, когда узнал, что это слово вполне употребительно (в интернете около двух тысяч упоминаний). Впрочем, суффикс «инг» становится настолько привычным, что скоро шутки по его поводу перестанут смешить.
В подобном заимствовании, вообще говоря, ничего исключительного нет. Трудно и просто невозможно представить себе русский язык без иноязычных суффиксов «ер», «ор» или, например, «изм» и многих других (пенсионер, редактор, коммунизм). В русских словарях уже лет двадцать-тридцать назад можно было найти несколько десятков слов с «инг», ну а сейчас в текстах их просто огромное количество. Как всегда, смешон не сам суффикс, не его заимствование, смешна мода на него. В результате моды появляется много лишнего и нелепого. Когда я впервые увидел слово контроллинг, я подумал, что это тоже шутка, как и улучшайзинг. Особенно остроумным казалось сочетание учет и контроллинг (впрочем, этот юмор понятен только тем, кто еще помнит советские клише). А потом я обратил внимание на то, что так называются вполне серьезные книги и конференции, что это слово включено в словари по экономике и его значение несколько отличается от смысла более привычного слова контроль. Ну ладно, раз слово заимствуют, значит, это кому-то нужно.
Однако уже на этом примере стала заметна совершенно побочная проблема, возникшая при массовом заимствовании слов с «инг». И относится она к области орфографии. Проблема эта одновременно и проста, и сложна. Сложность состоит в том, что ни одно из решений не является безупречным. Оба решения (а их всего два) просты, но нехороши.
Пора переходить к примерам.
Как правильно писать: шопинг или шоппинг, контролинг или контроллинг, джогинг или джоггинг? Поанглийски эти слова пишутся с удвоенной согласной, а вот глагол, от которого они образованы только с одной (shop – shopping, jog – jogging). Удвоение в «инговых» формах происходит только для глаголов с кратким гласным звуком в корне, оканчивающихся на письме на одну единственную согласную букву, то есть букву, обозначающую согласный звук. Это правило связано с особенностями английского произношения и никакого отношения к русскому языку вроде бы не имеет. Кстати, это же правило действует и перед другими суффиксами, начинающимися с гласной буквы, например перед «er» (вспомним dig – digger или актуальное blog – blogger). При заимствовании удвоенные согласные между гласными сохраняются, о чем свидетельствуют, в частности, такие давно привычные слова, как спиннинг или спарринг. Однако не все так просто, и в старых словарях можно встретить слова фитинг или стопинг (специальные термины), несмотря на то что в оригинале две согласных – fittingи stopping. А в самых новых словарях появляется слово шопинг, причем именно в таком виде, то есть с одной буквой «п».
Итак, как это ни странно, есть два способа написания подобных слов. Рассмотрим их плюсы и минусы.
Преимущество написания с удвоенной согласной очевидно. Это просто – пиши, как в английском, и не ошибешься: там две буквы и в русском – две.
Чем же плохо такое написание? Тем, что, делая все по правилам, мы иногда получаем в русском языке очень странные пары явно однокоренных слов, пишущихся поразному: блог и блоггер, контроль и контроллинг (контроль, правда, заимствовано значительно раньше и из французского языка, но смысловая связь двух этих слов очевидна). При таком решении в русском языке появляется ранее ему не свойственное чередование в корне.
Второе решение состоит в том, чтобы писать в этих случаях одну согласную букву. Однако для того, чтобы отличать подобные случаи от других, надо знать английский язык. Скажем, прессинг или толлинг[16] следует писать с удвоенной согласной (в английском так уже пишутся корни: press и toll). А вот все вышеупомянутые слова – писать с одной: шопинг, джогинг, стопинг и так далее. Так же в соответствии с этим правилом нужно писать и дигер, и трендсетер, и даже просто сетер, ведь и порода людей, и порода собак связаны с глаголом set.
В действительности же происходит смешение этих подходов по следующему принципу. Если в русский язык заимствуется только слово с суффиксом, то оно пишется с удвоенной согласной, например давние заимствования спиннинг или спарринг, ведь однокоренных слов спинили спар в русском нет (первое, правда, есть, но в физике, очень далекой от рыболовства области, так что со спиннингом его ничего не связывает). Стопинг же очевидным образом связан со словом стоп. Еще любопытнее ситуация с шопингом. Я не уверен, что в русском языке есть слово шоп, но уж очень часто соответствующее английское слово мелькало на вывесках, и про одну согласную на конце многие запомнили. Некоторые на всякий случай пишут даже банер вместо правильного баннер, повидимому, из-за интернет-жаргонизма банить, хотя на самом деле между ними никакой связи нет.
Получается, что написание русского слова, во многом зависит от того, сколько слов заимствуется из английского. А это, пожалуй, еще хуже, чем предыдущие способы, – хотя бы потому, что заимствование двух слов может разделять значительное время, а, следовательно, после заимствования второго придется менять ставшее привычным написание первого.
Короче говоря, авторы словарей и законодатели орфографических норм находятся в легкой растерянности. А что же в это время делать пишущим? Попробую дать совет (в неофициальном, так сказать, порядке). Лучше писать, как в английском, с удвоенной согласной, просто потому, что это правило проще и порождает меньше ошибок. Итак, блог, но блоггер, трендсеттер и шоппинг. Пощадим только старые слова и термины, давно вошедшие в словари, просто из уважения к традиции.
Да еще, забыл сказать. Никогда не следует писать треннинг. В английском ведь и в помине нет удвоенной согласной. Так что, как говорится, тренинг, тренинг и еще раз тренинг.
Семейные ценности
После многих глав, посвященных названиям профессий и разным профессиональным жаргонам, хочется забыть о работе и подумать о семье. Слава Богу, нам есть чем гордиться. В области терминов родства русский язык – один из самых богатых. Ну действительно, что, к примеру, в английском: motherinlaw, fatherinlaw, daughterinlaw?.. Сплошная юриспруденция, а не семья. Попробуйте перевести, скажем, motherinlaw на русский язык. Пока не станет ясно, о чьей матери – мужа или жены – идет речь, ничего не получится. И так почти с каждым словом. Наша же семейная лексика – повод для патриотизма. И для пессимизма тоже.
Дело в том, что она постоянно сокращается. Давно ушли и забыты такие славные – и когда-то, казалось, столь необходимые – слова, как вуй, стрый, ятровь. Вместо вуя и стрыя, например, мы теперь просто говорим дядя, пренебрегая важнейшим в добрые старые времена различием. Для нас теперь совершенно все равно, по какой – материнской или отцовской – линии это дядя.
Из остального лексического богатства часть слов, увы, прочно перебралась в так называемую пассивную лексику. Конечно, все слышали слова золовка, деверь, шурин, свояченица, свояк, сват и сватья, – но уже почти никто не помнит, что каждое из них значит. Да и тот, кто еще помнит, скорее скажет сестра мужа вместо золовка или брат жены вместо шурина. А уж то, что свояки – это мужчины, женатые на сестрах, сейчас уже почти никому не известно. О пушкинской сватье бабе Бабарихе современного городского человека лучше не спрашивать.Сватью путают со свахой (которая к родству вообще отношения не имеет), а сноху – с невесткой, и лишь тёща с зятем благоденствуют – благодаря их вечному архетипическому конфликту, а главное – городскому фольклору на эту тему.
Итак, печальный итог. Сегодня мы активно используем лишь слова, связанные с ближайшим кровным родством: мать/отец, сын/дочь, брат/сестра, дядя/тетя, племянник/племянница, внук/внучка, бабушка/дедушка. Из того, что прежде называлось свойством[17] (еще одно постепенно забываемое слово, означающее родство не кровное, а через брак), кроме мужа и жены, используются лишь уже упомянутые тёща да зять и реже свекровь да невестка.
О чем это говорит? Прежде всего, об изменениях, происходящих в нашей жизни и культуре. Огромная русская семья со сложной иерархией отношений и фиксированными ролями скукожилась до скромной ячейки общества, состоящей из родителей и их детей и (как правило, чаще уже приходящих) бабушек и дедушек. И где-то на периферии – родительские братья и сестры с их детьми. Большая же употребимость слов тёща и свекровь по сравнению с тестем и свёкром (кстати, не всякий напишет его правильно в именительном падеже!) свидетельствует о более активной роли женщин в семейных делах, неважно – положительной или отрицательной.
Консервативность языка проявляется в том, что он отражает все эти социальные изменения, – но с некоторым опозданием. Например, не отбрасывает окончательно устаревшую лексику, а сохраняет ее в пассивном словарном запасе как слегка размытое воспоминание о сравнительно недавнем прошлом – своего рода коллективное подсознание. А вдруг всплывет! Ведь вернулись же слова, связывающее людей посредством крещения: крёстный и крестник (и конечно крёстная c крестницей), и даже более редкие кум да кума.
Запаздывает язык и в отражении некоторых новых ролей. В России, как и во всем мире, хотя и несколько позднее, распространилась новая форма брака – без регистрации, то есть постоянное совместное проживание, что порой сопровождается рождением и воспитанием детей. Как называть таких «сожителей»? Кавычки здесь поставлены неслучайно, потому что вроде бы подходящее по смыслу слово в этой ситуации не используется, наверное, из-за отчетливой отрицательной оценки, явно не уместной по отношению ко все более входящему в норму явлению. Не подходит здесь и слово любовники, отмечающее лишь наличие физической связи и скорее отрицающее совместное проживание, и уж тем более – платоническое возлюбленные. Русский язык заимствовал английское слово бойфренд (кстати, герлфренд почти не употребляется, наверное, потому, что женщинам важнее зафиксировать статус мужчины), однако использует его довольно избирательно. Применимо оно только по отношению к молодым людям и не обязательно означает совместное житье-бытье.
Остаются относительно новые и слегка расплывчатые значения слов друг и подруга (более редкое): «Это ее друг». Насчет совместного проживания в этом случае тоже не вполне ясно, но по крайней мере постоянные отношения эти слова подразумевают. И все-таки подумайте сами. Прожив с человеком лет пять-семь и, например, родив от него ребенка, удобно ли сказать: «Это мой друг». Боюсь, что язык не повернется. Кто же этот человек? Муж? А как же законный брак? И оказывается, что тут у русского языка, а вместе с ним и у нас, нет подходящего слова. Язык как бы замер в ожидании, чем разрешится эта ситуация. Получит ли она особый юридический и, главное, культурный статус, как во многих странах, что, безусловно, потребует специального слова? Или просто понятие брака расшатается так, что словамуж и жена станут применяться значительно шире, чем сейчас?
Отсутствие слов для нового и вроде бы важного явления оказывается не менее значимым, чем появление таковых. Оно подчеркивает неустойчивость, незакрепленность в культуре и тем самым неокончательность нынешней ситуации с браком и семьей. Что будет? Как говорится, поживем-увидим.