В белом доме -лрезидент л.джонсон 2 страница

В конце нашей встречи Рокфеллер подарил мне сувенир - позолоченный значок с его инициалами „У.Р.", которые он давал почетным активистам своей избирательной кампании. Значок был тут же прикреплен им на лацкан моего пиджака. Я и позабыл об этом.

Через несколько недель я приехал в Москву и был приглашен на заседа­ние Политбюро для доклада о положении в США и состоянии советско-американских отношений. Когда я докладывал, Брежнев увидел на моем пиджаке блестящий значок, который я забыл снять. Он тут же спросил, а что это такое?

Мне пришлось объяснить, что это „призыв голосовать за Уинтропа Рокфеллера" и что я получил значок лично от него самого. Имя Рокфеллера звучало весомо в правительственных кругах СССР, и мой рассказ как-то даже подкрепил мою репутацию неплохого дипломата, который знаком с представителями самого „крупного бизнеса Америки". Брежнев тут же „уполномочил" меня передать У.Рокфеллеру, что он тоже „мысленно" голосует за него.

Президент дает мне номер личного телефона

В начале июля состоялся „ознакомительный" обед с Уолтом Ростоу, но­вым помощником президента по национальной безопасности, который заменил Банди.

Речь, естественно, .зашла о войне во Вьетнаме. Он признал, что все их по­пытки начать серьезный диалог с китайцами на встречах послов в Варшаве насчет вьетнамского мирного урегулирования оказались безрезультатными. Но он отметил, что сейчас установилось своего рода молчаливое, но важное взаимопонимание между Вашингтоном и Пекином: сами США не собира­ются нападать или бомбить КНР, а последняя не вмешивается своими вооруженными силами во вьетнамскую войну. Китайское руководство лишь „кричит громко", но на практике оно „очень и очень осторожно в делах, которые могут вызвать прямую конфронтацию с США". В настоящий момент в .КНР идет борьба за власть, в подтексте которой речь идет о выборе дальнейшего курса внешней и внутренней политики Китая.

В БЕ ЛОМ ДОМЕ-ПРЕЗИДЕНТ Л.ДЖОНСОН

Ростоу заявил, что президент Джонсон внимательно следит за евро­пейскими проблемами и отношениями с СССР, но в целом исходит из того, что пока вьетнамская война продолжается большого прогресса в европей­ских делах „ожидать трудно". Меж строк можно было понять и так: пока вы не помогаете нам во Вьетнаме, не ожидайте от нас содействия в Европе.

Воспоминания о Ростоу связаны у меня с довольно забавным эпизодом. Как-то Ростоу понадобилось передать через меня конфиденциальное пись­мо Джонсона Косыгину. Он попросил меня приехать за письмом к нему домой поздно вечером, в 11 часов. Жил он где-то на окраине Вашингтона. Приезжаю. Он передает мне это письмо. Прочитав, обратил внимание, что один абзац его звучит двусмысленно, его можно понять по-разному, отчего совершенно менялся смысл. Спрашиваю Ростоу: „Как понимать этот абзац в письме президента, чтобы в Москве не возникло ненужного недо­понимания?"

Ростоу отвечает, что не уполномочен интерпретировать письмо прези­дента. Говорю ему, что речь идет не об интерпретации, а об уточнении. Он, однако, стоит на своем.

Поскольку вопрос был действительно важный, я прошу его позвонить президенту и, сославшись на мою просьбу, уточнить этот вопрос! Он отказывается, говоря, что уже поздний час. Тогда я сам набираю известный мне номер дежурного офицера Белого дома, чтобы спросить, спит ли президент или еще бодрствует.

Ростоу, видя мой решительный настрой, перехватывает телефонную трубку и сам спрашивает дежурного, что сейчас делает президент. Тот отвечает, что президент сидит у себя в гостиной и смотрит телевизор. С большой неохотой и осторожностью Ростоу соединился с президентом. Джонсон, узнав в чем дело, велел ему передать телефонную трубку мне. Я попросил его уточнить это место в письме. Джонсон охотно это сделал, критикнув при этом Ростоу: „Он чересчур любит играть в дипломатию и не может говорить нормальным и понятным языком с иностранцами. Он же хорошо знает смысл моего письма".

После этого президент дал мне номер своего прямого личного телефона в Белом доме. Этим номером мне пришлось впоследствии пару раз воспользоваться.

„Куда ведет внешнеполитический курс США?"

10 октября состоялась встреча Громыко с президентом Джонсоном в Белом доме.

Министр начал беседу с вопроса: в руководстве СССР не раз обсуждался вопрос о том, куда ведет внешнеполитический курс США? Если бы правительство США и лично Вы, г-н президент, предприняли шаги, действительно направленные на достижение разрядки международной напряженности и на улучшение отношений с СССР, то с нашей стороны не было бы недостатка в готовности идти в этом же направлении, ибо это соответствует пожеланиям СССР, сказал Громыко.

Заметно задетый этим вопросом, Джонсон заявил, что в первые месяцы своего пребывания в Белом доме он был воодушевлен полезным обменом посланиями и другими контактами с СССР. Затем он был очень расстроен, когда из-за выполнения Соединенными Штатами договорных обязательств

сугубо доверительно

перед Южным Вьетнамом прекратилось то, что он считал многообещающим началом очень хороших отношений с СССР. Ничто не расстраивало его больше, чем сообщения о критических заявлениях советских руководителей лично в его адрес.

Президент с горячностью говорил о своей готовности продолжить взаимные усилия в области двусторонних отношений: „Мы в США не имеем никаких опасений в отношении СССР и уверены, что не будь Вьетнама, наши отношения были бы отличными".

Затем разговор принял более спокойный характер. В ответ на переданные ему приветы от Брежнева, Косыгина, Подгорного президент Джонсон заявил, что был бы рад принять их в США или нанести визит в СССР. „Чем больше мы будем встречаться, тем лучше будет для нас всех".

Громыко поднял вопрос о нераспространении ядерного оружия, повторив главное советское требование: ядерное оружие не должно попасть ни в индивидуальные руки неядерных государств, ни в коллективные руки группировок и союзов государств.

Джонсон сказал: „Я заверяю Вас в том, что мы никому не передадим нашего исключительного права распоряжаться ядерным оружием. Мы не согласимся с тем, чтобы НАТО диктовал нам свою волю в том, что касается применения ядерного оружия. Раз это так, то я не понимаю, какого черта мы еще ждем? Почему бы нам не взять в руки карандаш и не подписать договор о нераспространении ядерного оружия?" Однако Громыко продолжал выступать против любого допуска к такому оружию стран НАТО, хотя бы и под американским контролем.

По ходу беседы Джонсон заявил, что он хотел бы заключения различных соглашений с СССР: о воздушном сообщении, культуре, нераспространении ядерного оружия, по космосу и рыболовству.

При обсуждении вьетнамского вопроса Джонсон говорил о своей готовности начать переговоры с ДРВ, призывая СССР использовать для этого все свое влияние на другую сторону.

Громыко делал упор на то, что все заявления США о стремлении добиться прекращения войны сопровождаются предварительными условиями, которые заведомо неприемлемы для другой стороны, поскольку их принятие означало бы для нее фактически капитуляцию. Возникает вопрос, продолжал Громыко, что будет, если США будут и дальше действовать так? Ведь другие страны, в том числе СССР, будут во все больших масштабах, в силу понятных обстоятельств, оказывать помощь Вьетнаму. Ведь тогда США и в определенном отношении и Советский Союз окажутся вовлеченными в эти события. „Неужели история уготовила США и СССР такую судьбу? Ключ к разрешению задачи скорейшего окончания войны находится в руках США, это зависит от Вашей политики", -несколько торжественно заявил советский министр. Он подчеркнул в заключение, что необходимо в первую очередь без всяких условий прекратить бомбардировки ДРВ.

Джонсон в ответ повторил свой известный аргумент о том, что США уже дважды прекращали бомбардировки, но реакции от северовьетнамцев не последовало.

Самым интересным было, пожалуй, то, что за требованиями Громыко о прекращении бомбардировок ДРВ у Советского правительства не было какого-либо продуманного плана дальнейших действий по урегулиро­ванию конфликта. Оно просто полагалось в этом на Ханой, хотя послед-

В БЕЛОМ ДОМЕ -
ПРЕЗИДЕНТ Л.ДЖОНСОН 137

ний практически не делился с Москвой своими конкретными планами на .этот счет.

Суммируя, можно сказать, что, как и раньше, разговор на вьетнамскую тему с президентом остался незавершенным.

В целом советско-американский контакт на таком высоком уровне был полезен для взаимного широкого обмена мнениями и учета возможных опасений. Был дан также толчок к некоторому продвижению по отдельным вопросам двусторонних отношений.

Вскоре сенатор Фулбрайт также беседовал с президентом. Последний, как рассказал затем сенатор, придает большое значение развитию советско-американских отношений. Однако президент считает, что китайская ловуш­ка во Вьетнаме, в которую попали, хотя и в разной степени, обе наши страны, накладывает сейчас серьезные ограничения на успешное развитие этих отношений. По убеждению президента, он не может „потерять лицо" и будет поэтому продолжать военный нажим на Ханой.

Аэропорт Кеннеди в панике

В начале ноября было подписано соглашение о воздушном сообщении между СССР и США. В связи с началом практического осуществления этого соглашения запомнился один трагикомический эпизод. Первый пробный перелет из Москвы в Нью-Йорк осуществлял советский экипаж во главе с известным тогда у нас пилотом Бугаевым (он стал затем личным пилотом Брежнева и впоследствии министром гражданской авиации СССР). В составе экипажа был штурман, который, как считалось, хорошо знал английский язык. На подлете к аэропорту Кеннеди штурман связался с аме­риканским наземным контрольным пунктом и запросил разрешение на посадку. Ему было сказано встать в очередь „в воздушной этажерке", в ко­торой прилетающие самолеты постепенно по спирали снижались до поса­дочной полосы.

Штурман не разобрался и бодро заявил: „О'кей, иду на посадку!" Ему снова было быстро сказано, встать в очередь. Он опять не понял и громко повторил, что у него все в порядке и что он идет на посадку. Перепуганный диспетчер тут же дал команду всем кружившим в небе самолетам „срочно разлететься в разные стороны" и дать возможность „сумасшедшему русско­му" сесть на аэродроме. Самолет произвел блестящую посадку, и все в самолете были довольны, не зная о случившемся.

Вечером был торжественный обед, обмен речами и тостами. Царила дружеская атмосфера, а о случившемся инциденте никто ничего не знал. Во время обеда начальник американской авиационной службы рассказал мне в полушутливой форме о .том, как происходила посадка самолета, и уже всерьез предложил, чтобы наши пилоты и штурманы прошли у них недельный курс разговорной практики, необходимой для радиосвязи.

Наш экипаж сперва встретил в штыки такое предложение американцев, заявив, что все они отличные летчики и штурманы и им проходить какие-то дополнительные „курсы", мол, не к лицу. Я тогда связался с Москвой и предложил дать экипажу твердое указание пройти специальную языковую подготовку. Оттуда пришел срочный ответ: поблагодарить американцев за предлагаемое содействие, а экипажу сразу заняться делом. Через такую под­готовку прошли в то время все экипажи, совершавшие полеты в Нью-Йорк.

СУГУБО
138 ДОВЕРИТЕЛЬНО

4. МОСКВА И ВАШИНГТОН МАНЕВРИРУЮТ. ВСТРЕЧА В ГЛАСБОРО

Совокупность разных факторов побуждала правительство Джонсона избегать в 1967 году крайностей, могущих обострить отношения с СССР, придерживаться линии на сохранение более или менее стабильных отно­шений с Москвой, сохранять контакты и возможность конфиденциального обмена мнениями, несмотря на осложнения обстановки в связи с вьет­намской войной и арабо-израильским вооруженным конфликтом. Советское правительство, по существу, придерживалось аналогичной линии поведения. Сохранение соответствующего уровня отношений в сложных междуна­родных условиях нашло свое отражение во встрече в Гласборо 23-25 июня между Косыгиным и Джонсоном.

В Центральной Европе обе стороны соблюдали нечто вроде перемирия при молчаливом уважении статус-кво. Они сохраняли также заинтере­сованность в заключении договора о нераспространении ядерного оружия и в проведении переговоров о стратегических системах ракетно-ядерного оружия (США проявляли особый интерес к запрещению систем ПРО).

Однако общая атмосфера в отношениях между обеими странами продол­жала оставаться сложной и противоречивой. Правительству Джонсона лишь с большим трудом удалось добиться в марте 1967 года ратификации кон­сульской конвенции с СССР, а законопроект „О торговых отношениях между Востоком и Западом" так и застрял в сенате.

Политбюро обсуждает советско-американские отношения

К концу 1966 года советское руководство поручило Министерству ино­странных дел представить подробный анализ состояния советско-аме­риканских отношений и возможные предложения насчет внешнеполитичес­кого курса СССР на ближайший период.

13 января 1967 года Громыко представил на рассмотрение Политбюро аналитическую записку о состоянии и перспективах отношений между СССР и США.

Эта записка была выдержана, разумеется, в духе основополагающих в тот момент партийных документов, изобиловала утверждениями насчет „побед социализма" и „неизбежности распространения коммунизма на земле " и т. д. Вместе с тем некоторые ее оценки представляют извест­ный интерес. Поэтому (сохраняя специфическую фразеологию того времени) хотелось бы привести некоторые выдержки из этого доку­мента.

Опыт последних лет показывает, говорилось в записке, насколько сложной является и будет оставаться для СССР задача сосуществования с США. В целом состояние международной напряженности не отвечает государственным интересам СССР и дружественных ему стран. Строительство социализма и развитие экономики требуют поддержания мира. В обстановке разрядки легче добиваться укрепления и расширения позиций СССР в мире.

В БЕЛОМ ДОМЕ -ПРЕЗИДЕНТ Л.ДЖОНСОН

Главный тезис внешней политики Кеннеди и Джонсона - это сохранение статус-кво в мире. Американская концепция „о сферах жизненных интересов" США и СССР, а также о „третьей сфере" в целом отражает вынужденное признание правящими кругами США сложившегося соотношения сил и побед социализма. Однако правительство США ставит при этом задачу: ограничить дальнейшее распространение коммунизма на земле, что, разумеется, неосуществимо...

Рассматривая отношения между СССР и США в широкой перспективе, а не только в плане нынешнего неблагоприятного состояния отношений в связи с агрессией США против Вьетнама, можно сказать, что в нынешнюю переходную эпоху истории вопрос, в конечном счете, заключается в том, как будет совершаться переход стран и народов от капитализма к социализму: в условиях сохранения всеобщего мира или в условиях мировой войны? Несомненно при этом, что все же именно от состояния отношений между СССР и США зависит ответ на вопрос - быть или не быть мировой ракетно-ядерной войне.... Концентрация наших главных усилий на внутреннем экономическом строительстве при поддержании военной мощи для обороны отвечает указанию Ленина о том, что окончательная победа социализма над капитализмом будет обеспечена созданием новой, гораздо более высокой произво­дительности труда.

Не исключая в принципе возможности согласованных советско-американских действий в целях поддержания мира и обеспечения решения некоторых крупных международных проблем, необходимо, разумеется, избегать создавать впечатление, будто мы, признавая особое влияние двух держав, пренебрегаем интересами других государств.

При известных условиях может быть возобновлен -. и даже по более широкому кругу вопросов - советско-американский диалог, прерванный в 1963 году. Обдумывание этой возможности и соответствующая подготовка к ней должна быть не менее систематической и глубокой, чем та, которая велась у нас с 1942 года в течение всей второй мировой войны в отношении послевоенного устройства мира.

Мы не должны однобокой постановкой вопросов об империализме отрезать для самих себя возможности дипломатического маневрирования в отношениях с отдельными западными странами, включая и США. Необходимо в соответствующих случаях более строго проводить подчеркивавшееся Лениным различие между коминтерновской и МИДовской работой. Для придания еще большей гибкости и эффективности нашей политике в отношениях с США следовало бы официальные внешнеполитические выступления и акции Советского правительства более четко ставить преимущественно в плоскость межгосударственных отношений, а социологические и идеологические аспекты борьбы двух систем, а также критику политики США и других западных империалистических государств с идеологической точки зрения, если и поскольку это не затрагивает сферы отношений между государствами, вести преимущественно по линии партии, общественных организаций и печати.

Агрессия США во Вьетнаме и советско-американские отношения: необходимо впредь, не втягиваясь в непосредственное участие в этой войне, оказывать всемерную помощь ДРВ в укреплении ее обороноспособности.... Окончание вьетнамского конфликта, несомненно, оказало бы положительное влияние на советско-амери­канские отношения и открыло бы дополнительные возможности для решения некоторых международных проблем.

Нам не следует уходить от договоренностей с США по вопросам, в решении которых мы заинтересованы, и когда такая договоренность не противоречит нашей принципиальной позиции по Вьетнаму. Разумеется, нам следует избегать создания такой внешнеполитической ситуации, при которой нам пришлось бы вести борьбу на

СУГУБО
140ДОВЕРИТЕЛЬНО

два фронта, т. е. против КНР и США. Поддержание известного уровня в советско-американских отношениях будет одним из факторов достижения такой цели. Борьба за сплоченность соцстран - главное противодействие усилиям США по разложению соцсодружества.

Задача ослабления позиций США в Западной Европе. Последовательно придерживаться установки на то, что для европейских проблем необходимо искать „европейское решение". Настойчиво внедрять тезис о том, что Европа сама может и должна обеспечить свою безопасность, укрепление доверия в отношениях между странами Восточной и Западной Европы.

Возможности воздействий на расстановку политических сил в США. Использовать все возможности и средства для углубления водораздела между умеренными и „бешеными" в США, для изоляции „американской военной партии", чтобы не допустить в будущем развязывания агрессивными силами империализма мировой ядерной войны. В этой связи вряд ли была бы в наших интересах смена президента Джонсона (на выборах) республиканским президентом, поскольку люфой из известных претендентов на этот пост из республиканской партии стоит еще правее Джонсона. Соответственно, при осуществлении наших внешнеполитических акций, касающихся США, следует учитывать нежелательность того, чтобы эти акции укрепляли позиции противников Джонсона справа. Одновременно полезны контакты с „лояльной оппозицией" Джонсону (сенаторы Фулбрайт, Р.Кеннеди, Кларк и др.), которая критикует его слева. Целесообразно также расширять по линии наших общественных организаций контакты с либерально-демократическими силами, как и обмены в области культуры, искусства, образования.

Эта записка МИД была одобрена советским руководством и послужила своего рода основой внешнеполитического курса СССР в отношении США в период президентства Джонсона.

Договор о мирном использовании космоса. Беседа с президентом

Надо сказать, чго в начале 1967 года весьма кстати закончились советско-американские переговоры насчет договора о мирном использо­вании космоса (запрещение размещения оружия массового уничтожения в космосе).

27 января в Белом доме состоялась церемония подписания этого договора. В ходе последовавшего затем приема президент в разговоре наедине попросил меня передать советскому руководству свое удовлет­ворение по поводу договора и выразил надежду, что в этом году мы сделаем еще один важный шаг - подпишем договор о нераспространении ядерного оружия. Затем, сказал Джонсон, он хотел бы надеяться, что нашим странам удастся договориться по вопросу о противоракетных системах. При этом он ссылался на то, что реальная эффективность таких систем, несмотря на все расходы, была бы невелика, а новый тур гонки вооружений вызвал бы неблагоприятную психологическую реакцию в других странах и у общественности США, что может надолго блокировать достижение соглашений по другим вопросам разоружения.

Президент заявил далее, что, несмотря на определенные трудности, он намерен добиваться улучшения отношений с СССР, хотя он хорошо понимает ограничения, накладываемые конфликтом во Вьетнаме. Джонсон просил понять, что сейчас у него большие трудности с конгрессом в том, что

В БЕЛОМ ДОМЕ -

ПРЕЗИДЕНТ Л.ДЖОНСОН 141

касается отношений с СССР. Эти трудности вызываются в основном внутриполитическими причинами: приближение избирательной кампании, активизация антисоветских выступлений в стране (в этот период действи­тельно резко обострились выступления еврейской общины в США и связанных с ней влиятельных средств массовой информации по поводу еврейской эмиграции из СССР).

Присутствовавшие послы и пресса были, конечно, заинтригованы разговором вдвоем президента и советского посла, но не могли удовлетво­рить своего любопытства.

В отдельном разговоре Фулбрайт, касаясь „состояния умов" в ближай­шем окружении Джонсона, в весьма пессимистических тонах заметил, что сейчас там - особенно в свете событий в Китае и резкого обострения советско-китайских отношений - явно настроены в пользу усиления воен­ного нажима во Вьетнаме с тем, чтобы получить наиболее благоприят­ные условия для последующего урегулирования. Генералитет обещает Джонсону добиться „решающих успехов" в 1967-1968 годах.

Неудачное посредничество Косыгина

В начале февраля состоялся официальный визит Косыгина в Англию. Кроме рассмотрения основных вопросов советско-британских отношений, советское руководство придавало определенное значение обсуждению с анг­лийским правительством проблемы поисков мирного урегулирования вьет­намского конфликта. Оно надеялось через англичан оказать дополни­тельный нажим на Вашингтон. Об этом негласно просил нас и Ханой.

Администрация Джонсона со своей стороны была не прочь использовать услуги Косыгина во вьетнамских делах.

В Москве американцы передали нам конфиденциальное послание Джонсона Хо Ши Мину. В послании содержалось новое предложение: США прекращают бомбардировки и берут обязательство не увеличивать больше численность своих войск в Южном Вьетнаме в обмен на обещание прави­тельства ДРВ не посылать больше своих войск на Юг.

Это предложение США было передано Ханою еще до поездки Косыгина в Лондон, однако, жаловался Раек, на него до сих пор нет никакого ответа.

По просьбе английского премьера Вильсона Косыгин передал из Лондона (через Москву в Ханой) соображения Джонсона насчет возможного урегулирования конфликта. От себя Косыгин высказал Хо Ши Мину свои предложения в целях поиска компромиссных решений. Брежнев был не очень доволен этой инициативой Косыгина, но уступил, не желая оказаться в положении человека, препятствующего урегулированию.

В ожидании ответа Джонсон ввел на несколько дней мораторий на бомбардировки территории ДРВ. Однако, когда эти несколько дней, уста­новленные Джонсоном, прошли, он под нажимом военных, опасавшихся концентрации войск северовьетнамцев, не захотел больше продлить морато­рий, как предлагал Косыгин, надеясь на получение благоприятного ответа, который открыл бы дорогу к дальнейшим переговорам. Своего рода посред­ничество советского премьера окончилось, таким образом, неудачей. Косы­гин был сильно раздосадован, ибо он надеялся на повторение „ташкентского варианта" (его успешное посредничество между Индией и Пакистаном). Все это лишь усилило нежелание Москвы ввязываться в такие дела.

СУГУБО
142 ДОВЕРИТЕЛЬНО

Раек пытался впоследствии оправдать возобновление бомбардировок ДРВ „возникшим недоразумением", но это прозвучало не очень убе­дительно.

Раек вскоре передал новое предложение, в случае положительного ответа СССР на их предложение о возможной взаимной „советско-амери­канской деэскалации" поставок оружия во Вьетнам США могли бы рассмотреть вопрос о прекращении бомбардировок ДРВ. Однако Москва не среагировала на это предложение.

А тут появился еще один раздражитель: дочь Сталина Светлана, выез­жавшая в Индию с разрешения Косыгина, не вернулась домой, а вылете­ла в США. В Москве были убеждены, что „побег" был организован амери­канцами, не без ведома Белого дома, хотя Раек и отрицал это.

Макнамара. Вопрос о стратегических вооружениях

Постепенно у меня завязывались добрые личные отношения с министром обороны Макнамарой. Человек он сложный, но интересный, а главное - с редкой способностью переоценивать свои взгляды в зависимости от новых обстоятельств. Он никогда не был рабом идеологических суждений, оставал­ся прагматиком и реалистом.

Запомнилась беседа у него (11 апреля), когда он пригласил меня на обед.

Практически весь разговор был посвящен динамике развития стратегических ракетно-ядерных сил и возможному контролю над ними.

По оценке Макнамары, в основе американской военной доктрины лежит тезис, что США должны быть готовы к тому, чтобы „абсорбировать" внезапный ракетно-ядерный удар противника и сохранить при этом гарантированную возможность нанесения ответного удара „с непоправимым ущербом". В основе советской военной доктрины, как он понимает, - тот же принцип. В настоящее время по твердому убеждению Макнамары, обе стороны обладают такой возможностью, хотя ракетно-ядерный потенциал у СССР меньше. Именно это вносит своеобразный элемент стабильности и достаточной уверенности в том, что ни одна из этих держав не готова к самоубийственному нападению друг на друга.

Если говорить откровенно, сказал он, то имеющихся сейчас у США ракетно-ядерных средств, по его мнению, больше, чем действительно необходимо для подкрепления указанной выше доктрины обеспечения безопасности США. Произошло это „довольно случайно": когда к власти пришел президент Кеннеди, то было решено уделить особое внимание форсированному строительству ракетно-ядерных средств; берлинский кризис 1961 года ускорил этот процесс. В основу разработанной специальной программы на этот счет была положена оценка советских возможностей по созданию таких же средств. Мы несколько переоценили эти возможности, поскольку Советское правительство не захотело пойти на чрезмерное ущемление гражданских нужд, а выбрало в действительности своего рода среднюю программу. Создалась такая ситуация, когда США имеют сейчас в количественном отношении больше, например, ракет, чем СССР, но имеющихся у СССР ракетно-ядерных средств все равно вполне достаточно, чтобы обеспечить свою безопасность.

В БЕЛОМ ДОМЕ - -

ПРЕЗИДЕНТ Л.ДЖОНСОН 143

Что же касается строительства ПРО, то это вносит несколько новый элемент. Я твердо убежден на основании всех имеющихся данных, заявил Макнамара, что нельзя создать достаточно надежную систему ПРО. В случае строительства ПРО другой стороной для США речь будет лишь идти о том, насколько увеличить - и это будет гораздо дешевле - наступательные средства, чтобы быть уверенным в эффективности все той же основной доктрины. Поэтому США на развертывание ПРО в Советском Союзе ответили бы в первую очередь увеличением стратегических ракетно-ядер­ных сил, а уже затем развертыванием своей ПРО.

В Вашингтоне понимают, подчеркнул Макнамара, что ввиду отсутствия должного доверия между СССР и США и различия их основных политических целей на международной арене, имеются немалые трудности для взаимопонимания и тем более конкретной договоренности, однако попробовать следует. Ведь если выразить это кратко, то можно сказать, что, предлагая Советскому Союзу начать обсуждение вопроса о ПРО - а мы понимаем, что это нелегкий и не быстрый процесс, - США думают о том, нельзя ли, несмотря на все трудности, совместно исследовать все же возможности установления соответствующего взаимопонимания в области ракетно-ядерных средств, как оборонительных, так и наступательных, на основе все той же доктрины, преследуя при этом одновременно еще две цели: уменьшение риска для национальной безопасности каждой из наших двух стран при минимально необходимых для этого затратах.

Со своей стороны он готов был бы поехать в Москву для встречи с соответствующими советскими представителями, но хорошо понимает, что пока идет вьетнамская война, он „не является подходящей фигурой для такой поездки". В случае необходимости, однако, послу Томпсону могут быть приданы ^:в качестве экспертов помощники Макнамары, хорошо знающие все эти проблемы.

Макнамара выразил готовность продолжить обмен мнениями по этому важному вопросу и со мной. Он хотел бы получить реакцию Москвы, хотя бы предварительную, по существу высказанных сообщений.

Обращение Макнамары было, по существу, первым конкретным зонда­жем ответственного представителя правительства США по такому важному вопросу. На мой взгляд, оно, безусловно, заслуживало определенного внимания. Однако это обращение, к сожалению, не нашло тогда ответного отклика в Москве.

В декабре 1966 года Макнамара предложил президенту - тот согласил­ся - запросить у конгресса США ассигнования на создание системы ПРО, но не расходовать их до тех пор, пока не будет официально прозондирована идея проведения переговоров с Москвой об ограничении стратегических вооружений, особенно противоракетных. Это должен был сделать Томпсон, который был вторично назначен послом США в СССР.