Компаративная теория демократии: партийные предвыборные программы

А. Важнейшие исследования

То, что специалисты в области сравнительного политического анализа уде­ляют самое пристальное внимание роли политических партий в политическом процессе, отнюдь не случайность. Если следовать современной теории демок­ратии, партии представляют собой основной механизм, благодаря которому формулируются проблемы, выносимые на обсуждение в ходе избирательных кампаний. Партии являются организационным инструментом предвыборной борьбы, которая концентрируется на вопросах, сформулированных в их про­граммах. А после проведения выборов именно партии ответственны за дея­тельность правительства, которая прежде всего сосредоточена на законода­тельном процессе. В качестве таковых партии должны быть в высшей степени динамичными организациями, ответственными за постановку в повестку дня и решение тех вопросов, которые меняются по мере изменения предпочтений или потребностей населения.

Тем не менее, до недавнего времени в различных политических уравнениях понятие партии было статичным. Рассмотрение роли партий в политическом процессе предусматривает исследование предсказуемости их деятельности, иными словами, внимание исследователей сосредоточено на том, как обяза­тельства, взятые на себя партиями, и обещания, содержащиеся в избиратель­ных программах (или «платформах», как чаще их называют американцы), воплощаются в политике, проводимой пришедшим к власти после выборов правительством. Тем не менее, при рассмотрении партий обычно внимание уделяется вовсе не характеризующим их позицию заявлениям лидеров, сде­ланным как в ходе избирательной кампании, так и по иным поводам. Скорее, акцент делается на их доле в распределении мест в парламенте и/или мини­стерских портфелей. Так, процентное соотношение влияния левых или правых партий в правительстве связывается с результатами политической деятельно­сти последнего, в основе чего лежит предположение о том, что левые или правые партии всегда придерживаются одной ориентации. С одной стороны, шведские социал-демократы и итальянские социалисты — это совсем не одно и то же, а с другой, — немецкий Христианско-демократический союз в 1950 г. вовсе не та же самая организация, что представлял собой Христианско-де­мократический союз в 1995 г. Тем не менее, до самого последнего времени не было достаточной информации, позволяющей более точно судить о различиях между партиями.

Очевидно, что совокупность подходов к проблемам практической полити­ки, на основе которых партии составляют пакет утверждений, представляе­мых избирателям в качестве формальных программ, существенным образом изменяется в зависимости как от пространственных и временных факторов, так и от социальных условий, в которых возникают те или иные политичес­кие требования. Скорее всего, проблема жилья не займет центральное место в стране, где этот вопрос уже успешно решен. Таким образом, несмотря на вероятность того, что дистанция между партиями, даже изменяясь с течением времени, будет сохраняться постоянно, — что, собственно, и позволяет судить о специфике каждой из них, — есть все основания полагать, что любая

партия будет регулярно пересматривать круг значимых для нее проблем и подходов к их решению, в отдельных случаях меняя свою позицию на прямо противоположную.

Огромный банк данных, которые начали собирать сотрудники группы по изучению партийных программ (MRG) Европейского консорциума полити­ческих исследований (ECPR), а продолжили в Берлинском научном центре (WZB)*, дал возможность выявить именно такого рода изменения в содержа­нии и акцентах партийной политики, которые произошли на протяжении определенного периода времени в разных странах и сферах принятия решений (Klingemann, Hofferbert, Budge, 1994). В соответствии с этим проектом, каждое предложение в опубликованных текстах предвыборных программ постоянно действующих политических партий было закодировано, затем все эти предло­жения были распределены по пятидесяти четырем тематическим категориям, специально разработанным для этой цели. Этот кодировочный лист создавался на протяжении нескольких лет на основе постоянных консультаций ученых из разных стран, принимавших участие в работе над проектом. Для стандартизации размера программ был вычислен показатель пропорции, отражающий процент­ное отношение общего числа предложений в документе к каждой из пятидесяти четырех тематических областей. В собранном банке данных содержатся сведения по избирательным кампаниям, проводившимся почти во всех странах-участни­цах ОБСЕ после второй мировой войны, а также анализ партийных программ, выдвинутых в условиях европейских посткоммунистических режимов.

Основное внимание в книге Х.-Д. Клингеманна, Р. И. Хофферберта и Я. Баджа «Партии, политика и демократия» сосредоточено на полномочиях десяти де­мократических государств в послевоенный период и условиях предсказуемос­ти их политического курса (Klingemann, Hofferbert, Budge, 1994). В работе рас­сматривается соответствие во многих аспектах основных положений предвы­борных партийных программ приоритетам практической политики в каждой из этих десяти стран. Внимание, уделявшееся партиями той или иной пробле­ме, определялось на основании того, какую долю в процентном выражении занимали конкретные темы в предвыборных программах. Для оценки полити­ческих приоритетов использовался процентный показатель доли затрат, пре­дусмотренных на развитие тех областей, о которых говорилось в предвыбор­ных программах. Хотя результаты этого анализа, проведенного по странам и во временной динамике, недостаточно четкие, однако они позволяют сделать некоторые выводы:

• Предвыборные партийные программы позволяют делать значительно бо­лее точные прогнозы относительно приоритетов политики, проводимой парти­ями после выборов, чем того можно было бы ожидать, основываясь на выво­дах предыдущих работ, посвященных политическим партиям.

• Независимо от того, входят представители какой-либо партии в состав правительства или нет, она часто рассматривает свои программные цели в качестве политических приоритетов, однако программы партий, победивших в выборах, чаще и гораздо точнее позволяют предсказать то, какими окажут­ся эти приоритеты, чем программы тех, что потерпели неудачу.

* MRG — Manifesto Research Group; ECPR — European Consortium for Political Research; WZB — Wissenschaftszentrum Berlin. — Прим. пер.

• Относительная способность партий выполнять свои программные обеща­ния, по-видимому, не определяется их институциональными характеристика­ми (как, например: формируется данная партия на мажоритарной или коали­ционной основе, строится ее деятельность на принципах единой власти или разделения властей), часто приводимыми в конституционной теории в каче­стве факторов, влияющих на предсказуемость развития демократических сис­тем (Powell, 1990).

Отсюда следует важный вывод о том, что политика играет чрезвычайно важную роль в развивающихся по демократическому пути странах, институ­циональные или конституционные различия между которыми не существен­ны. Это обстоятельство ни в коей мере не умаляет значение позитивных выво­дов, содержащихся в исследовании Клингеманна, Хофферберта и Баджа. По­мимо вывода о важности предвыборных программ для прогнозирования поли­тического поведения партий, результаты этого исследования также свидетельствуют о тесной взаимосвязи — как во времени, так и в проводи­мой во всех странах политике, — существующей между сменой партий у вла­сти и различиями в политическом курсе, если последние измерять по приори­тетам (т.е. с точки зрения процентного соотношения затрат), а не по абсолют­ному уровню расходов, отношению расходов к ВНП или другим показателям возможностей или требований системы. Таким образом, Клингеманн, Хофферберт и Бадж убедительно доказывают, что как постоянные различия, существующие между партиями, так и конъюнктурные разногласия, отража­ющиеся в их предвыборных программах, вполне соответствуют различиям политического курса в период после завершения избирательной кампании. Поэтому вопрос о том, кто на выборах победит, а кто проиграет, имеет большое значение для будущего политического курса. На основании обшир­ной информации о партиях, которая становится доступной в ходе избира­тельной кампании, заявлений, содержащихся в предвыборных партийных про­граммах, и сведений об истории существования и деятельности этих партий избиратель вполне может принять компетентное решение о том, за какую из них отдать свой голос. Представляется, что в принципе партии действуют именно так, как и должны действовать в соответствии с постулатами демократической теории, а помехи институционального характера, которые, как считают неко­торые специалисты, снижают степень точности прогнозов относительно пред­сказуемости их поведения, не играют при этом особой роли.

Предположение о том, что партии выдвигают программы, положения ко­торых позже находят отражение в проводимой ими политике, является важ­ным звеном той цепи, которая объединяет демократические силы. Однако в этой цепи есть и другое звено, которое, как явствует изданного исследования, наделено достаточно большой силой, по крайней мере, в одной стране. При "оценке современного состояния сравнительного политического анализа нельзя обойти вниманием работу Р. Эриксона, Дж. Райта и Дж. Макайвера, в которой на примере отдельных штатов США рассматривается соответствие обществен­ного мнения политическому курсу (Erikson, Wright, Mclver, 1993).

В. О. Ки-младший однажды написал: «Если массовые настроения не играют роли при определении политического курса, то все разговоры о демократии остаются пустой болтовней» (Key, 1961). Облекая эту мысль в форму условной гипотезы компаративного исследования, мы можем сформулировать ее сле-

дующим образом: при демократическом режиме существует положительное соотношение между массовыми предпочтениями и результатами проводимой политики. Вплоть до конца 80-х годов, да и позже, когда появились весьма ограниченные возможности для всесторонней проверки этой гипотезы, на пути исследователей стояло почти непреодолимое препятствие: отсутствовали статистически достоверные выборки, отражающие положение дел в достаточ­ном количестве властных институтов, а также серии хронологических дан­ных, позволяющие выявить степень влияния массовых предпочтений на про­водимый политический курс.

К сожалению, даже в рамках одной страны, такой, как Соединенные Штаты, еще нет необходимых статистических данных, позволяющих сделать заслуживающие доверия выводы о положении дел на национальном уровне исходя из информации, полученной на уровне отдельных штатов. В частности, при изучении ситуации в отдельных штатах США, жители которых могли дать необходимые сведения, соответствующие общенациональной выборке, число респондентов было явно недостаточным. Кроме того, отдельные штаты обычно не рассматриваются в качестве самостоятельных единиц в национальных опросах общественного мнения, а поэтому проводимые там опросы не позво­ляют собрать всю информацию, необходимую для обоснованных выводов. Межнациональные исследования, в ходе которых задавались компаративные вопросы о политических предпочтениях (Bames et al., 1979; Inglehart, 1990), проводились в слишком незначительном числе стран, чтобы на основании этих исследований проводить статистически значимую проверку соотношения совокупных политических предпочтений с результатами политики, осущест­вляемой их правительствами. В работе Эриксона, Райта и Макайвера препят­ствие, связанное с выборкой, было преодолено по крайней мере при прове­дении перекрестного межстранового анализа, направленного на изучение свя­зи «общественное мнение → проводимая политика», занимающей централь­ное место в теории демократии. В ходе решения этой проблемы авторы частично переложили бремя ответственности за проверку информации на тех, кто ут­верждает, что политические процессы в современных демократических режи­мах невозможно изучить достаточно глубоко из-за отсутствия соответствую­щего инструментария.

Тогда им на помощь пришло сообщество предпринимателей, с помощью таких организаций, как «Columbia Broadcasting System» (CBS) и «New York Times», организовавшее для ежедневных отчетов о ходе президентской изби­рательной кампании массовый опрос общественного мнения, в котором при­няло участие 66 тыс. респондентов. Данные этих достаточно репрезентативных опросов на общегосударственном уровне и научных объяснений Эриксона, Райта и Макайвера, которые, несомненно, носили творческий характер, по­служили фундаментом исследований, сделавших возможным один из самых важных прорывов в сравнительном политическом анализе, произошедший на третьем десятилетии существования этого научного направления.

Авторы создали первоначально самый общий перечень показателей госу­дарственного либерализма в принятии решений (т.е. левой ориентации). В этот перечень были включены показатели государственной политики в области образования, здравоохранения и социального обеспечения, защиты прав по­требителей, борьбы с преступностью, мер по регулированию азартных игр, прав женщин и прогрессивного налогообложения. После этого они провели

обобщение по стране в целом той информации, которая была получена в ходе опроса общественного мнения, проведенного CBS / «New York Times», с тем чтобы найти ответ на один простой вопрос, соответствовавший типично аме­риканской концепции шкалы левых—правых взглядов: «Относите ли вы себя к либералам, умеренным или консерваторам?»

Обработка полученных в 47 из 50 штатов данных дала ошеломляющий результат: простая корреляция между либерализмом политического курса и либерализмом мнений составила 0,82 (Erikson, Wright, Mclver, 1993, p. 78). Многочисленные модели других, более сложных и изощренных аналитичес­ких исследований не смогли ни добавить к этому основополагающему резуль­тату чего-либо нового, ни опровергнуть его. На самом общем уровне обобще­ний политический курс администрации штатов, во-видимому, вполне соот­ветствует желаниям их жителей.