Ж. БОДЕН. Шесть книг о государстве 15 страница

где оно было так счастливо уничтожено.

Плутарх в своем жизнеописании Нумы говорит нам, что в век Сатурна не было ни господ,

ни рабов. В наших климатах этот век водворен христианством.

ГЛАВА VIII

Бесполезность рабства у нас

Итак, область естественного рабства должна быть ограничена лишь некоторыми

отдельными странами земного шара. Что же касается всех прочих стран, то, как бы ни

были тяжелы работы, которые там требуются обществом, мне кажется, что все они могут

быть выполнены свободными людьми.

Думаю я это потому, что в то время, когда гражданское рабство не было еще отменено в

Европе христианством, там смотрели на работу в рудниках, как на труд, до такой степени

тяжелый, что выполнять его возможно только силами рабов или преступников; между тем

теперь мы знаем, что люди, занимающиеся им, живут счастливо. Их профессию поощряли

небольшими привилегиями, увеличенный труд соединили с повышенным

вознаграждением; в результате они полюбили свое положение более всякого другого из

доступных им.

Нет такого тяжелого труда, который нельзя было бы привести в соответствие с силами

тех, кто его выполняет, если только этим трудом управляет разум человека, а не его

жадность. Машины могут заменить усиленный труд, выполняемый в других местах

рабами. Турецкие рудники в Темешварском Банате были богаче рудников Венгрии, а

производили меньше, потому что турки не знали иных орудий производства, кроме рук

рабов.

Не знаю, ум или сердце диктует мне этот последний абзац. Нет, вероятно, такого климата

на земле, где труд не мог бы быть свободным. Так как законы были дурны, люди

оказались ленивыми, а так как они были ленивы, их обратили в рабство.

ГЛАВА IX

О народах, у которых установлена гражданская свобода

Постоянно приходится слышать, что было бы хорошо, если бы у нас были рабы.

Чтобы основательно обсудить это, не надо исследовать, будут ли рабы полезны для

имеющейся в каждой нации небольшой группы богачей, наслаждающихся всеми благами

жизни; для нее-то они, без сомнения, будут полезны. Но если встать на иную точку

зрения, то я не думаю, чтобы кто-нибудь из этой части общества согласился прибегнуть к

жребию для решения вопроса, кто должен принадлежать к свободной части общества, а

кто — к числу рабов. Те, кто более всего толкует о пользе рабства, со страхом

отшатнулись бы от него; оно привело бы в ужас даже самых несчастных и обездоленных

людей. Поэтому крик в пользу рабства есть крик роскоши и сладострастия, а не голос

любви и общего блага. Кто сомневается, что каждый отдельный человек очень охотно

стал бы господином имущества, чести и жизни других людей, что при одной мысли об

этом пробуждаются все его страсти? Но чтобы в делах этого рода установить, законны ли

желания каждого, необходимо рассмотреть желания всех.

ГЛАВА Х

Различные роды рабства

Есть два рода рабства: реальное и личное. Реальное — то, которое прикрепляет раба к

земле поместья. Таковые были рабы германцев, по словам Тацита. Они не служили в доме

господина; они давали ему известное количество зерна, скота или тканей; этим и

ограничивались их повинности. Рабство этого рода существует еще в Венгрии, в Богемии

и во многих областях Нижней Германии.

Личное рабство связано с домашним хозяйством и имеет большее отношение к личности

господина.

Рабство становится величайшим злоупотреблением, если оно является одновременно и

реальным, и личным. Таково было у македонян рабство илотов; они исполняли все работы

вне дома и терпели всевозможные оскорбления внутри дома. Это илотство противно

природе вещей. У народов с простыми нравами есть только реальное рабство, потому что

домашние работы там исполняют женщины и дети. У народов, преданных роскоши, есть

личное рабство, потому что роскошь нуждается в домашней службе рабов. Илотство же

представляет собой соединение рабства, существующего у народов, преданных роскоши,

с рабством, существующим у народов с простыми нравами.

ГЛАВА XI

Что должны делать законы по отношению к рабству

Но какого бы рода ни было рабство, законы должны стараться очистить его, с одной

стороны, от злоупотреблений, а с другой — от связанных с ним опасностей.

ГЛАВА XII

Злоупотребления рабством

В магометанских государствах господин имеет власть не только над жизнью и

имуществом рабынь, но и над тем, что называют их добродетелью и их честью.

Одно из несчастий этих стран составляет то, что большая часть народа существует лишь

для того, чтобы служить прихотям остальной части. В вознаграждение подобным рабам

предоставляют наслаждаться ленью, что составляет новое несчастье для государства.

Эта-то лень и обращает серали Востока в приюты наслаждений даже для тех, против кого

они созданы. Люди, которые более всего боятся труда, могут обрести счастье в этих

спокойных пристанищах. Но мы видим, что всем этим нарушается самый смысл

учреждения рабства.

Разум требует, чтобы власть господина не простиралась далее требования необходимых

для него услуг; рабство должно служить пользе, а не сладострастию. Законы целомудрия

принадлежат к естественному праву и должны соблюдаться всеми народами мира.

Если закон, охраняющий целомудрие рабов, полезен и для таких государств, где все

служит прихотям неограниченной власти, то насколько же он необходим для монархии?

Насколько он необходим для республиканских государств?

У лангобардов был закон, который хорош для всякого правления. «Если господин

развратит жену своего раба, то и этот раб, и жена его получают свободу». Вот

превосходное средство предупредить и обуздать без большой суровости распутство

господ.

Я не вижу, чтобы у римлян были хорошие постановления по этому предмету. Они

освободили от всякой узды невоздержанность господ и даже до известной степени

лишили их рабов права на брак. Рабы составляли там самую презренную часть народа; но

как бы их ни презирали, все же было бы хорошо, чтобы они имели добрые нравы; кроме

того, запрещение браков среди рабов вносило разврат в браки граждан.

ГЛАВА XIII

Опасность от большого количества рабов

Большое количество рабов приводит к различным последствиям при различных

правлениях. Для деспотического правления оно не составляет затруднений: из-за

политического рабства, установленного при этом государственном строе, гражданское

рабство ощущается слабо. Те, кого там называют свободными людьми, не более

свободны, чем те, кто не имеет этого почетного наименования; и так как эти последние в

качестве евнухов, вольноотпущенников __________или рабов держат в руках почти все дела, то

разница между состоянием свободного человека и раба очень невелика. Поэтому вопрос о

том, много или мало людей является там рабами, почти безразличен для этого

государства.

Но для государств с умеренным правлением очень важно не иметь у себя слишком

большого количества рабов. Политическая свобода придает там большую ценность

гражданской свободе, а кто лишается последней, тот утрачивает и первую. Он видит

счастливое общество, к которому он сам не принадлежит; он видит закон, охраняющий

всех, но не его; он чувствует, что у его господина есть душа, которая может возвышаться,

между тем как его душа принуждена постоянно принижаться. Ничто так не приближает

человека к животным, как то положение, при котором он всегда видит свободных людей, а

сам остается рабом. Такие люди — естественные враги общества, и большое количество

их для него опасно.

Не надо поэтому удивляться тому, что государства с умеренным правлением так часто

видели восстания рабов, между тем как в деспотических государствах эти восстания

происходили очень редко.

ГЛАВА XIV

О предоставлении рабам права ношения оружия

Вооружать рабов менее опасно в монархии, чем в республике. В монархии воинственный

народ и знать могут сдерживать вооруженных рабов. Но мирные граждане республики не

будут в состоянии обуздать людей, которые с оружием в руках окажутся равными

гражданам.

Готы, овладев Испанией, рассеялись по покоренной стране и вскоре почувствовали себя

очень слабыми. Они сделали три важных распоряжения: отменили древний обычай,

запрещавший им браки с римлянами; постановили, чтобы все вольноотпущенники

государства ходили на войну под страхом быть вновь обращенными в рабство; повелели,

чтобы каждый гот приводил с собою на войну и вооружал десятую часть своих рабов. Это

количество было незначительно по сравнению с количеством тех, которые оставались.

Притом рабы, выступавшие на войну во главе со своим господином, не составляли

отдельного отряда; они были включены в состав армии и оставались, так сказать, в семье.

ГЛАВА XV

Продолжение той же темы

Если вся нация воинственна, то вооруженные рабы еще менее опасны для нее.

По закону аллеманов раб, который похищал доверенную ему вещь, подлежал

одинаковому наказанию с человеком свободным; но если он похищал ее силой, то был

обязан только возвратить похищенное. У аллеманов действия, отличавшиеся мужеством и

силой, не считались преступными. Они пользовались своими рабами для ведения войн. В

большей части республик всегда старались подавить мужество рабов; народ аллеманов,

уверенный в себе, стремился увеличить отвагу своих рабов. Всегда вооруженный, он не

боялся их; он видел в них орудие, служившее для его разбоев или для его славы.

ГЛАВА XVI

Предосторожности, которые должны быть приняты в умеренном правлении

В государствах с умеренным образом правления опасность от большого количества рабов

может быть предупреждена гуманным обращением с ними. Люди привыкают ко всему,

даже к рабству, если только господин не более жесток, чем самое рабство. Афиняне

обращались со своими рабами очень кротко — и рабы, поколебавшие государство

лакедемонян, не возмущали покоя афинской республики.

Римляне первоначально также не испытывали затруднений от своих рабов. И только когда

они утратили к ним все человеческие чувства, начались те гражданские войны, которые

сравнивали с пуническими.

Народы с простыми нравами, которые сами работают, обыкновенно относятся к своим

рабам более мягко, чем те народы, которые перестали работать. Первые римляне жили,

работали и ели вместе со своими рабами. Они обращались с рабами весьма кротко и

справедливо. Самое большое наказание, которому они подвергали раба, состояло в том,

чтобы заставить его пройтись перед соседями с ярмом на шее. Верность рабов достаточно

поддерживалась обычаями, и в законах не было надобности.

Но когда могущество римлян возросло и рабы стали уже для них не сотрудниками, а

орудиями их роскоши и тщеславия, то нравы пришли в упадок и явилась надобность в

законах. Необходимы были очень жестокие законы для того, чтобы охранять этих

свирепых господ, которые жили среди своих рабов, как во вражеском окружении.

И вот появился сенатусконсульт Силлания и другие законы, которыми было определено,

чтобы в случае убийства господина все без различия рабы, находившиеся с ним под одной

крышей или на расстоянии слышимости человеческого голоса от его дома, наказывались

смертью. Те, кто в таком случае укрывал раба, чтобы спасти его, наказывались, как

убийцы. Виновен был и тот раб, который убил своего господина по его же приказанию, и

тот, кто не помешал господину убить себя.

Если господин был убит в пути, то предавали смерти и тех рабов, которые остались при

нем, и тех, которые от него убежали. Все эти законы применялись даже к людям,

невиновность которых была доказана. Они имели целью внушить рабу благоговейный

ужас перед своим господином. Они были порождены не гражданским правлением, а

пороком или несовершенством гражданского правления. В них не было и следа духа

справедливости, присущего гражданским законам, потому что их принципы были

противоположны принципам гражданских законов.

Принцип, на котором они были основаны, был, собственно, принципом войны, но войны

против неприятеля, находившегося в самых недрах государства. Сенатусконсульт

Силлания вытекал из международного права, требующего, чтобы даже несовершенное

общество охраняло себя.

Несчастье для государства, когда его правители оказываются вынужденными прибегать к

таким жестоким законам. Когда людей ставят в такие условия, что им становится трудно

повиноваться, то поневоле приходится усиливать наказания за неповиновение и

сомневаться в их верности. Но благоразумный законодатель старается избежать тягостной

необходимости превратиться в законодателя жестокого. Римские законы не могли иметь

доверия к рабам именно потому, что рабы не могли иметь доверия к законам.

ГЛАВА XVII

О законах, которые должны определять отношения между господином и рабами

Должностные лица обязаны наблюдать, чтобы раба не лишали пищи и одежды; это

должно быть установлено законом.

Законы должны следить за тем, чтобы больные и престарелые рабы пользовались уходом.

Клавдий повелел, чтобы рабы, которых господин покинул на произвол судьбы во время их

болезни, получали по выздоровлении свободу.

Этот закон обеспечивал им свободу, но следовало бы обеспечить им и жизнь.

Господин, которому закон предоставляет право лишать жизни своего раба, должен

пользоваться этим правом как судья, а не как господин раба; поэтому закон должен

предписать известные формальности, которыми устранялась бы возможность простого

насилия.

Когда в Риме было запрещено отцам умерщвлять своих детей, то судьи стали налагать те

наказания, которым желали подвергнуть своих сыновей отцы. Этот обычай было бы

хорошо ввести по отношению к рабам в странах, где господа имеют над ними право

жизни и смерти.

Закон Моисея был очень суров. «Господин, наносящий своему рабу побои, будет наказан,

если раб умрет под его рукою; но если он проживет после этих побоев день или два, то

господин не подлежит наказанию, так как раб — его деньги». Что за удивительный народ,

у которого гражданский закон до такой степени расходился с естественным законом!

По одному закону греков рабы, подвергавшиеся слишком суровому обращению со

стороны своих господ, могли требовать, чтобы их продали другому лицу. В последние

времена Рима там тоже существовал подобный закон, требовавший, чтобы господин,

озлобленный на своего раба, и раб, озлобленный на своего господина, были разлучены.

Необходимо, чтобы раб, обиженный не своим господином, мог жаловаться судье. Законы

Платона и законы большинства народов лишили рабов естественных способов защиты,

поэтому надо было предоставить им гражданскую защиту.

В Лакедемоне рабы были совершенно беззащитны против всякого рода обид и

несправедливостей. Положение их было особенно тяжелым потому, что каждый из них

был не только рабом того или иного гражданина, но и рабом всего общества; они

принадлежали всем и одному. У римлян вред, причиненный рабу, оценивался лишь с

точки зрения интересов его господина. Закон Аквилия не делал различия между ранением

животного и ранением раба; в обоих случаях имелось в виду лишь уменьшение их цены. В

Афинах наказывали строго, иногда даже смертью, за жестокое обращение с чужим рабом,

Афинский закон не захотел добавить к утрате свободы утрату безопасности.

ГЛАВА XVIII

Об освобождении рабов

Очевидно, что чем больше у республики рабов, тем большее количество их она должна

освобождать от рабства. Зло тут в том, что если рабов слишком много, то их трудно

удерживать в повиновении; если же становится слишком много вольноотпущенных, то

они за не возможностью прокормить себя становятся бременем для республики, не говоря

уже о том, что для республики в равной мере может оказаться опасным и слишком

большое количество вольноотпущенных, и слишком большое количество рабов. Итак,

законы не должны упускать из виду оба эти неудобства.

Различные законы и постановления сената, изданные в Риме за и против рабов, то с целью

затруднить, то с целью облегчить их освобождение, ясно показывают, как трудно было

прийти к определенному решению по этому поводу.

Были даже времена, когда совсем не решались издавать законов. Когда при Нероне в

сенате было предложено дозволить патронам вновь обращать в рабство неблагодарных

вольноотпущенников, император написал, чтобы не выносили никаких общих

постановлений по этому предмету, но каждый частный случай обсуждали в отдельности.

Трудно сказать, какие меры должна была бы принять в этом отношении благоустроенная

республика; все это слишком зависит от обстоятельств. Но вот несколько соображений.

Не следует производить сразу и в силу одного общего закона большого количества

освобождений. Известно, что у Вальсиниев вольноотпущенники, получив возможность

влиять на исход голосования, провели чудовищный закон, который давал им право

проводить первую ночь с женщинами, выходившими замуж за свободнорожденных.

Есть разные способы незаметно вводить в республику новых граждан. Законы могут

поощрять личную собственность рабов и этим дать им возможность выкупать свою

свободу; они могут определить известный срок рабству, подобно законам Моисея,

которые ограничили рабство у евреев шестью годами. Хорошо также ежегодно отпускать

на волю некоторое количество рабов из числа тех, которые по своему возрасту, состоянию

здоровья и трудолюбию будут в состоянии добывать себе средства к жизни. Можно даже

врачевать зло в самом его корне: так как количество рабов связано с количеством

различных занятий, составляющих их обязанность, то можно уменьшить их число,

перенося с рабов на свободнорожденных некоторую часть этих занятий, например

торговлю или мореплавание.

Если вольноотпущенных много, то все их обязанности по отношению к их патронам

должны быть или определены законом, или обозначены в самом договоре об их

освобождении.

Понятно, что положение их должно быть более благоприятным в гражданском

отношении, чем в политическом, так как даже при народном правлении власть не должна

переходить в руки низшего слоя населения.

В Риме, где было очень много вольноотпущенников, существовали по этому предмету

превосходные законы. Вольноотпущенникам дали немного, но и ни в чем не отказали.

Они принимали некоторое участие в законодательстве, но не имели почти никакого

влияния на решения законодательных собраний. Их допускали к должностям, не

исключая и жреческих, но они не могли пользоваться этой привилегией вследствие своего

бессилия при выборах. Им был открыт доступ к военной службе, но для того, чтобы стать

солдатом, требовался известный ценз. Ничто не мешало вольноотпущенным вступать

посредством браков в родство с семьями свободнорожденных, но им запрещалось

вступать в такое родство с семьями сенаторов. Наконец, дети вольноотпущенного

признавались свободнорожденными, хотя бы сам он и не был таковым.

КНИГА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

О законах в их отношении к природе почвы

ГЛАВА I

Как природа почвы влияет на законы

В стране с подходящей для земледелия почвой естественно устанавливается дух

зависимости. Крестьяне, составляющие главную часть ее населения, менее ревнивы к

своей свободе; они слишком заняты работой, слишком поглощены своими частными

делами. Деревня, которая изобилует всеми благами, боится грабежей, боится войска.

«Кого следует считать добрыми гражданами? — говорил Цицерон Аттику. — Уж не

торговцев ли и земледельцев, которых по крайней мере нельзя считать противниками

монархии, так как для них все правления равны, лишь бы сами они были спокойны?»

Таким образом, в странах плодородных всего чаще встречается правление одного, а в

странах неплодородных — правление нескольких, что является иногда как бы

возмещением за неблагоприятные природные условия.

Бесплодная почва Аттики породила там народное правление, а на плодородной почве

Лакедемона возникло аристократическое правление, как более близкое к правлению

одного — правлению, которого в те времена совсем не желала Греция.

Плутарх говорит нам, что «после того, как в Афинах был усмирен мятеж Килона, город

снова возвратился к своим старым раздорам и разделился на столько партий, сколько

было разных сортов земель в Аттике. Горцы хотели во что бы то ни стало иметь народное

правление; жители равнин требовали правления знати; а те, которые жили близ моря,

стояли за правление, смешанное из двух первых».

ГЛАВА II

Продолжение той же темы

Эти плодородные страны — равнины, где ничего нельзя защитить от посягательств более

сильного — поэтому ему подчиняются; а раз ему подчинились, дух свободы уже не может

вернуться; имущества деревни являются залогом ее верности. Но в стране гористой можно

сохранить свою собственность, да там немногое приходится и сохранять.

Свобода, т. е. существующее правление, есть единственное благо, которое там стоит

защищать, поэтому она и царит главным образом в странах горных и неудобных, а не в

тех, которые, по-видимому, всего более облагодетельствованы природой.

Горцы пользуются более умеренным правлением, потому что им менее грозит опасность

завоевания. Защищаться им легко, а нападать на них трудно; собирание и доставка

военного снаряжения и провианта в войне с ними требуют больших издержек, так как в их

стране ничего этого добыть нельзя. Таким образом, вести с ними войну труднее, а

предпринимать ее опаснее, поэтому там нет такой надобности в законах, которые

издаются для охранения безопасности народа.

ГЛАВА III

О странах с высокоразвитым земледелием

Степень развития земледелия в стране зависит не от ее плодородия, а от ее свободы. Если

мы мысленно разделим землю, то удивимся, так как увидим по большей части пустыни в

наиболее плодородных областях и густое население там, где земля, кажется, ничего не

дает человеку.

Весьма естественно, что народ покидает плохую страну, чтобы искать лучшей, а не

хорошую страну в поисках худшей. Поэтому нашествиям чаще всего подвергаются

страны, которые созданы природой для счастливой жизни; и так как нет ничего столь

близкого к опустошению, как нашествие, то опустошению чаще всего подвергаются

наиболее благодатные страны, между тем как ужасные страны севера всегда бывают

населены именно по той причине, что они почти непригодны для жизни человека.

Из того, что нам говорят историки о переходе народов Скандинавии на берега Дуная,

видно, что это было не завоевание, а только переселение на пустующие земли.

Очевидно, эти благодатные страны некогда были опустошены прежними переселенцами,

и мы ничего не знаем о трагедиях, которые разыгрывались там.

Аристотель говорит, что «Сардиния, судя по многим ее памятникам, есть греческая

колония. Некогда она была очень богата, и Аристей, столь прославленный своею любовью

к земледелию, дал ей законы. Но с тех пор она пришла в упадок, потому что завладевшие

ею карфагеняне разрушили в ней все, что могло давать пищу людям, и под страхом

смертной казни запретили обрабатывать там землю». Сардиния еще не оправилась во

времена Аристотеля; она не оправилась и до сих пор.

Самые умеренные по климату части Персии, Турции, Московского государства и Польши

не смогли оправиться от опустошений больших и малых татарских орд.

ГЛАВА IV

Прочие следствия плодородия и бесплодия страны

Бесплодие земли делает людей изобретательными, воздержанными, закаленными в труде,

мужественными, способными к войне; ведь они должны сами добывать себе то, в чем им

отказывает почва. Плодородие страны приносит жителям вместе с довольством

изнеженность и некоторое нежелание рисковать жизнью.

Было замечено, что немецкие войска, набранные в местах, где крестьяне богаты, как в

Саксонии, уступают по качеству прочим. Военные законы могут восполнить этот

недостаток посредством более строгой дисциплины.

ГЛАВА V

Об островитянах

Островитяне более склонны к свободе, чем жители континента. Острова бывают

обыкновенно небольших размеров; там труднее употреблять одну часть населения для

угнетения другой; от больших империй они отделены морем, и тирания не может

получить от них поддержку; море преграждает путь завоевателям; островитянам не

угрожает опасность быть покоренными, и им легче сохранять свои законы.

ГЛАВА VI

О странах, созданных трудолюбием людей

Страны, которые стали обитаемы благодаря труду человека и существование которых

поддерживается этим же трудом, стремятся к умеренному правлению.

Есть три главные страны этого рода: две прекрасные провинции Китая (Кианг-нан и Че-

кианг), Египет и Голландия.

Древние императоры Китая не были завоевателями. Первое дело, которое они совершили

для увеличения территории своей страны, более всего доказало их мудрость. Благодаря им

выступили из вод две самые прекрасные провинции империи; они созданы людьми, и они-

то своим беспримерным плодородием и внушили Европе представление о благоденствии

этой обширной страны. Но необходимость постоянно заботиться об охране столь

значительной части империи от разрушения требовала скорее благоразумия народа, чем

изнеженности, скорее законного правления монарха, чем тиранической власти деспота.

Эта страна нуждалась в умеренной власти, какая некогда была в Египте, какая есть в

настоящее время в Голландии, которую природа создала для того, чтобы она заботилась о

себе самой и не предавалась беспечности или прихотям.

Таким образом, несмотря на климат Китая, по природе своей располагающий к рабскому

повиновению, несмотря на ужасы, связанные с чрезмерной обширностью империи,

первые законодатели Китая были вынуждены издать очень хорошие законы, а

правительство часто оказывалось вынужденным соблюдать их.

ГЛАВА VIII

Общее соотношение законов

Законы очень тесно связаны с теми способами, которыми различные народы добывают

себе средства к жизни. Народ, занимающийся торговлей и мореплаванием, нуждается в

более обширном своде законов, чем народ, который довольствуется возделыванием своих

земель; последний — в более обширном, чем народ, живущий скотоводством; и

скотоводческий в свою очередь — в более обширном, чем народ, который живет охотой.

ГЛАВА XIII

О гражданских законах у народов, не занимающихся земледелием

Раздел земель — вот главная причина, увеличивающая объем гражданского свода законов

народов. У народов, не имеющих этого раздела, гражданских законов очень мало.

Учреждения этих народов скорее можно назвать обычаями, чем законами (Монтескье

говорит здесь об аборигенах Америки).

У таких народов старики, помнящие дела минувших лет, пользуются большим

авторитетом; там люди приобретают почет не богатством, а силой рук и разумными

советами.

Эти народы ведут кочевой образ жизни и рассеяны по лесам и пастбищам. Брак у них не

так прочен, как у нас, где он скрепляется общим жилищем и где женщина принадлежит к

дому; поэтому им легче менять жен, обзаводиться несколькими женами, а иногда и иметь

с женщинами беспорядочные сношения наподобие животных.

Пастушеские народы не могут разлучаться со своими стадами, которые дают им

пропитание, а потому не могут разлучаться и со своими женами, которые ухаживают за

этими стадами. Все это должно быть неразлучно, тем более, что в противном случае их

жены, дети и стада сделались бы добычей неприятеля, так как они обыкновенно живут на

больших равнинах, где имеется мало мест, защищенных природой.

Законы их должны установить правила дележа добычи и, подобно нашим салическим

законам, обратить особое внимание на воровство.

ГЛАВА XXI

Каково должно быть отношение законов к нравам и обычаям

Только весьма своеобразные учреждения смешивают подобным образом такие

естественно разделенные вещи, как законы, нравы и обычаи; но и там, где они разделены,

между ними все же сохраняется самая тесная связь.

Когда Солона спросили, дал ли он афинянам лучшие из всех законов, он отвечал: «Я дал