Потенциальное разнообразие правового развития и проблема выбора

Все вышесказанное свидетельствует о том, что проявление права, правового содержания, или, другими словами, правовой нормативности, и потенциально, и фактически вариативно, многообразно по своему возможному содержаниюи соответственно по своим возможным социальным последствиям. Да, правосознание и юридические нормы не могут не отразить объективную нормативность бытия, общественных отношений, проявляющуюся как повторяемость, стереотипность, нормированность, как потребность охватить общим правилом, общей схемой поведение людей и имеющую различные конкретные формы проявления (моральную, религиозную, организационно-техническую и т.д.). Более того, они сами – яркое проявление потребности в нормированности, упорядоченности как безусловной необходимости общественной жизни. Однако нормативность общественных отношений

348 Глава XIII. Проблемы правопонимания и формирования содержания права

здесь проявляется как всеобщая, закономерная, необходимая форма бытия, как своего рода общий «технический» момент, но не как заданное одновариантное содержание. Напротив, правовая нормативность как специфическое явление социально значима, актуальна и имеет смысл лишь постольку, поскольку она в принципе многовариантнав своем возможном практическом, конкретно-историческом проявлении. Если бы правовое развитие человечества в целом или отдельно взятого общества было бы фатально предопределенным, унифицированным, одинаковым всегда и везде (в том числе и относительно прогнозирования будущего, возможных перспектив развития), бессмысленно было бы в этой сфере доказывать, предписывать, обосновывать, утверждать или устанавливать то, что в силу законов природы, общества или по воле свыше и т.п. только так и может происходить. Но именно потенциальная и фактическая вариативность нормативности бытия в целом и правовой нормативности в частности является необходимым условием появления и развития правовых представлений и конкретных правовых систем, условием их любого оценочного восприятия, и наконец, условием возможности их развития, изменения, совершенствования.

В этом смысле всякая правовая система, собственно право как конкретно-исторический феномен, всегда относительно самостоятельны, автономны в своем внутреннем содержательном развитии по отношению к общим закономерностям и тенденциям нормированности общественной жизни. При этом, конечно, в той мере, в какой любому обществу и государству как составным частям человеческой цивилизации в целом логически и практически присуще нечто содержательно общее, какой-то минимум общего, закономерного, характерного для всех обществ и государств, проявится всегда и везде, и в правовом развитии тоже.

Другими словами, содержание правовой нормативности объективно предопределено лишь в самой общей форме, внутри которой возможны и неизбежны разнообразие и многообразие конкретных проявлений. (Само собой разумеется, что любая конкретная правовая система не может, не отражает и не выражает все потенциально возможные проявления объективной нормативности.)

Поэтому суть вопроса о формировании содержания права, его изменении и развитии (и в этой связи также в немалой степени и вопроса о развитии и изменении правовых представлений) – это прежде всего проблема выбора,проблема предпочтения того или иного варианта возможного, и в этом смысле любое ее решение есть проявление субъективно-социального творчества (не сводимого к обнаружению чего-то

§ 2 Потенциальное разнообразие правового развития и проблема выбора 349

безусловного, фатально предопределенного). Ведь во всех случаях практически может иметь место лишь один конкретно-исторический вариант правового развития из потенциально многих. Это означает также, что данная проблематика и ее возможное разрешение своим основанием имеют относительную свободу воли людей и соответственно этому относительную свободу и потенциальное многообразие фактического поведения, и, в частности, в области развития правовых представлений, предпочтений, правотворчества и правореализации.

Данное обстоятельство в принципе легко объясняет не только постоянную возможность и фактическое наличие в любом обществе и в рамках человеческой цивилизации в целом различных правовых учений, доктрин, взглядов, предпочтений, трактовок (правовой плюрализм), но и практическую значимость этого факта. Ведь особенности сознания и волевого поведения людей своим источником могут иметь и имеют самые различные факторы – и не в последнюю очередь те или иные правовые воззрения, доктрины, которым желают или вынуждены следовать. Строго говоря, любая правовая доктрина может иметь практическое, прикладное значение и в этом смысле логически оправдывает свое существование.

В то же время интересующая нас проблематика не сводится только к проблеме выбора (хотя это, безусловно, главное для правового развития общества). Ибо одновременно с постоянно осуществляемым, прежде всего в процессе правоустановления, субъективно-ценностным выбором, предпочтением также встает и проблема относительной унификации, или относительной универсализации правовых представлений и предпочтений в правовом развитии отдельного общества и отчасти взаимодействующих между собой обществ и государств и в этой же связи – проблема относительной легитимности, относительной конвенциональности правовых установлений (предписаний).

Дело в том, что относительная унификация (относительное единообразие) правовых представлений и соответствующая этому относительная легитимность правовых, общеобязательных установлений – что важная предпосылка и в большинстве случаев необходимое условие социальной эффективности правового воздействия на общественные отношения, к которой стремится любой субъект правотворчества. Ибо правовые представления, право, все правовые системы не есть некая абсолютная самоцель, но лишь форма выражения и одно из средств удовлетворения духовных и материальных потребностей и притязаний людей, снятия существующих и потенциально возможных конфликтов, противоречий, проблем. И в этой связи так называемое господствующее правосознание и основанные на нем правовые нормы

350 Глава XIII. Проблемы правопонимания и формирования содержания права

нуждаются хотя бы в минимуме признания, понимания, восприятия их интеллектуального содержания и внутренней логики, в каком-то минимуме социальной оправданности. Здесь имеются в виду адресаты, «потребители» правовых предписаний – в противном случае регулятивная функция права рискует быть в значительной степени утраченной, неэффективной.

Далее. Правопонимание, правообразование и правореализация не только не являются самоцелью, но они не есть также и исключительное, самодостаточное средство достижения социальных целей, идеалов, удовлетворения потребностей и интересов людей, в том числе собственно правовых. И соответственно этому необходимы относительно гармоничное включение правовых явлений в систему социальных ориентиров, ценностей, идеалов (религиозных, моральных, идеологических, корпоративных и иных), относительная сочетаемость их с ними. Это является условием их результативного (в данном случае прежде всего с точки зрения достижения целей именно права) взаимодействия и взаимодополнения. Причем право не только соотносимо с интересами и ценностями как основаниями общественной оценки права, но оно и восприимчиво к ним, может учесть в своем содержании эти ценности и интересы. Иными словами, правовые конструкции по своему содержанию в немалой степени должны и могут совпадать с содержательным выражением других социальных ориентиров и регуляторов (и как показывает опыт, прежде всего с моральными как наиболее универсальными и значимыми, и, видимо, по этой же причине всегда имели место, в том числе и в науке, ошибочные тенденции к отождествлению права и морали). Именно включенность права в систему социальных регуляторов обеспечивает резкое повышение его собственной общественной значимости, ценности и эффективности как одной из форм выражения и относительно самостоятельного специфического средства удовлетворения потребностей и интересов индивидов и социальных структур.

Важной предпосылкой, делающей относительную унификацию правовых представлений не только необходимой, но и в немалой степени возможной, являются наиболее общие социологические и природные (в том числе антропологические) закономерности, проявляющиеся в любом обществе и, в частности, в соответствующей степени в юридической нормативности, в тенденциях ее развития. Отсюда стремление к выделению всеобщего, постоянного, неизбежного в правовом развитии вообще, актуализация (иногда явно чрезмерная) данной проблемы. В теоретическом и в практическом плане встает вопрос о возможности выявления и формализации в этом контексте некоего

§ 2. Потенциальное разнообразие правового развития и проблема выбора 351

действительно всеобщего минимума правовых ценностей и предпочтений (общесоциальных и даже общечеловеческих). С этим в значительной степени связаны попытки найти некие универсальные правовые принципы и нормы, попытки выявления и раскрытия «абсолютной идеи права», «правовой природы вещей», всеобщих, естественных и неотчуждаемых прав человека и т.п.

Практическое значение этого процесса состоит прежде всего не в обосновании их якобы безусловности и объективности и т.п. с точки зрения целей и перспектив правового развития общества, а в возможности их опять же относительно автономного существования и функционирования в качестве важнейшего продукта правосознания по отношению к другим факторам, тенденциям, существующим в обществе, и в первую очередь, конечно, к текущей правовой политике и практике конкретного государства. И действительно, будучи формализованными в актах высшей юридической силы, прочно обосновавшись в общественном сознании, в нормах и традициях общежития, в той или иной степени выражая минимум объективного, неизбежного, те или иные принципы, нормы, идеи способны стать относительно самостоятельным фактором правового развития и в соответствующей степени развития общества в целом. В современных условиях наиболее характерным и значимым примером этого являются обоснование и практическая реализация идеи об основных, всеобщих, естественных и неотчуждаемых правах каждого человека.

На этот же эффект претендуют, с нашей точки зрения, менее привлекательные в данном контексте попытки выявления и «обнародования» «права вообще» по некоему специфическому и одновременно универсальному, всегда и везде одинаковому, «собственно правовому» содержанию, указание на «право» как на нечто, существующее объективно (но при этом, однако, в качестве именно права)[531][1]. Они кажутся неубедительными, конечно же, хотя бы потому, что так называемое право – это продукт социально-субъективного сознания, а появление и развитие правовых представлений и права (позитивного, конечно) – следствие и одна из форм выражения фактического и потенциального содержательного разнообразия (неодинаковости) нормативной регуляции (в том числе и правовой нормативности).

Как в ретроспективном плане, так и с точки зрения прогнозирования будущего с учетом логики развития правовых явлений, нет никаких сколько-либо убедительных оснований, доказательств, свидетель-

352 Глава XIII Проблемы правопонимания и формирования содержания права

ствующих о том, что правовое развитие человечества (или отдельного общества) может быть ограничено, исчерпано, «завершается» констатацией или искусственной выработкой чего-то универсального, безусловного, общего в «праве вообще». Более того, оно никогда не может быть сведено к решению проблемы следования всеми и всегда этому «универсальному правовому началу». На минимуме общего, объективного, общепризнанного, единого все равно возможно и необходимо различное развитие права и конкретных правовых систем. Фактическое и потенциальное многообразие и разнообразие общественных систем, идеологический, нравственный, духовный плюрализм, относительная свобода воли людей, их сознательная целеустремленность и, наконец, возрастание степени творческого начала в жизни людей в целом, в том числе в правотворчестве, означают достаточно простую истину, а именно принципиальную несводимость проблемы правопонимания и правового развития к нахождению какого-то универсального правового начала, чисто «правовой материи», к идентификации того или иного явления, в том числе законотворческого, правотворческого, в качестве «правового» или «неправового». Так называемое правовое содержание здесь не может быть решающим, определяющим, самодостаточным фактором. А решение сущностных проблем права, его социального назначения находится за пределами собственно права. Признается ли возможность коллизии двух так называемых правовых законов или хотя бы возможность наличия альтернативных «правовых» законопроектов? Если признается, то тем самым признается и принципиальная несводимость проблемы содержания права к наличию или отсутствию «правового начала», принципа формального равенства и т.п., и соответственно проблема содержания права и здесь должна трактоваться значительно шире и в существенно ином контексте. И прежде всего на основе понимания и безусловного учета субъективно-волевого, ситуативно-практического начала в праве (данная особенность права имеет как раз характер действительно объективного, закономерного свойства) Содержание права при любых условиях – вещь более сложная, нежели проявление формального равенства или эквивалентности во взаимоотношениях людей Ведь оно никак не может быть рассмотрено, осмыслено, оценено в отрыве от морали, идеологии, политики, от интересов и требований конкретных, различных людей. Негативная практика недооценки в прошлом и сейчас принципа формального равенства, злоупотребления со стороны государства в процессе осуществления им правовой, законотворческой политики (например, в тоталитарных государствах), а также острая потребность в придании праву большого, самостоятельного обществен-

§ 2 Потенциальное разнообразие правового развития и проблема выбора 353

ного значения, повышение степени его относительной независимости и активности по отношению к другим общественным явлениям и процессам – тем не менее не означают в этой связи необходимости отказа от правовой политики вообще, отказа от целенаправленного подчинения поведения людей тем или иным идеалам и соответствующим нормам. Речь может идти лишь о степени и качестве такого воздействия и, конечно, о смене и развитии ориентиров и норм.

Поэтому представляется вполне закономерным то, что наиболее развитые, демократические, правовые, социальные государства современности (например, Германия, Нидерланды, Швеция, Дания, Франция и др.) не просто практикуют значительные «отступления» от «универсального» принципа формального равенства (имеется в виду прежде всего социальное и трудовое законодательство), но тем самым в значительной степени передают суть не только государства, но и права, всей правовой системы. А понятие справедливости здесь, в свою очередь, не только не ограничивается формальной свободой, формальным равенством, но и ее смысл выражается в принципиальном неприятии возможности такого ограничения. Ибо общество значительно сложнее и богаче в своих потенциальных возможностях для более богатого и более содержательного формулирования представлений о социальной справедливости, в соответствующей степени проявляющихся в том числе и в содержании правовых норм.