Периодизация русской литературы второй половины XX века 6 страница

Времяпровождение своих собственных детей Летунов находит пустым, бессмысленным. Чеховская ностальгия по поводу того, что жизнь идёт не так, как хочется, а что сделать, персонажи не знают. Нюанс: если чеховские персонажи всё-таки верили в будущее и надеялись когда-нибудь увидеть небо в алмазах, то герои Трифонова такой надежды не имеют. Таким образом, в романе «Старик» Трифонов преодолел более ранние свои иллюзии и дал точный социальный диагноз общества брежневской эпохи. Он показал духовно и нравственно больное общество, нуждающееся в излечении. «Для начала – правды». (Официальная пропаганда этих лет была насквозь лжива.)

Известные переклички с Трифоновым мы обнаруживаем и в ряде произведений Андрея Битова, созданных в конце 1960-1970-е годы: те его произведения, в которых на первый план выдвигается проблема разрушения личности. Битов родился в 1937 в Ленинграде, обратил на себя внимание книгами рассказов, в которых продемонстрировал тонкое владение психологизмом. 1962 – 1976 – работает над романом «Улетающий Монахов». По определению самого Битова, это «роман-пунктир». Тем самым Битов подчёркивает, что цельная хронологическая сюжетная последовательность отсутствует, представлены только отдельные эпизоды, которые даны в сюжетно завершённых рассказах и повестях (печатались по отдельности). Автор выбирает ключевые, переломные для понимания эволюции героя моменты его жизни и судьбы. Битова интересуют нравственные законы, наиболее и наименее благоприятные для развития личности и общества. За судьбой героя стоят размышления писателя о смысле жизни. Битов показывает, как человек, пришедший в мир, чтобы его украсить, постепенно деградирует и становится источником несчастья для окружающих. В первой части «Дверь» мы знакомимся с безымянным мальчиком, главным героем, который ещё не вполне сформировался как личность. Герой показан влюблённым, это первая любовь, и Битов тонко воссоздаёт это чувство. Он даёт понять, что любовь включает в себя целую гамму оттенков, в том числе ненависть и готовность себя проклясть за эту ненависть. Автор пользуется хаотичным внутренним монологом. Необычно то, что мальчик влюблён в женщину сильно старше его. Перед нами романтик, идеалист, который, как бы ни посмеивались вокруг, верен своей любви. Образ двери – как перегородки между героем и обывателями. Ничто из «задверной» морали не колеблет убеждения героя, который не собирается отказываться от лучшего в самом себе. Вторая глава «Сад» повествует о взрослении героя, у него появляется имя Алексей, и о начавшемся в его душе постепенном раздвоении. Это раздвоение между любовью и эгоизмом, который, показывает Битов, не только глушит любовь, но и коверкает судьбу героя. Влюблённый Алексей не проходит проверку материально-бытовой неустроенностью. Содержать семью ему не на что. Теоретически можно учиться и работать (он студент), но Алексей к этому не привык. Он привык к тому, что кто-то его содержит, он спокойно учится, не слишком надрывается, каждый вечер встречается с Асей. Но годы идут. Ася видит его безволие и понимает, что это может ничем для неё не кончиться. В душе героя идёт борьба между любовью и эгоизмом. Но, как бы он ни мучился, всё-таки свой эгоизм так ему и не удаётся победить. Герой не жертвует благополучием и внутренним комфортом. Иногда Алексею кажется, подчёркивает Битов, что он принц инкогнито, и никто вокруг этого не знает. «А если бы знали, они бы забегали вокруг меня». Из романа видно, что любовь каждого человека такова же, каков сам человек. В настоящей любви душа одного включает в себя дуру другого и тем самым расширяется. Если этого не происходит, душа мельчает. Нравственно-философские размышления Битова свидетельствуют, что душа может заключать в себе не ещё одну, а ещё много душ. С Алексеем этого не происходит. В главе «Третий рассказ» мы знакомимся с взрослым, хотя и молодым человеком Алексеем Монаховым, окончившим институт и имеющим неплохую работу. В душе его уже немало цинизма, он осуждает идеализм своей юности. Когда юные чувства уходят, показывает Битов, герою становится скучно, и, уже женившись, он меняет женщину за женщиной. «Это был настоящий роман, только наяву, а не прочитанный» – об истории с Асей. Герой ломает одну за другой человеческие жизни, но и сам он не слишком счастлив. Жизнь его – пустая, тусклая. Четвёртая глава – повесть «Лес». На первом плане Битов воссоздаёт нравственное омертвение, к которому приходит герой. Автор не скрывает, что внешняя канва жизни Алексея Монахова вполне благополучна, но он чувствует, что безразличен ко всем без исключения людям, с которыми его сталкивает жизнь. Он существует как бы механически. Во время командировки в Ташкент Монахов случайно встречается с двойником своей юности, молодым поэтом Лёнечкой, и начинает страшно ему завидовать, потому что Лёнечка живёт (пока ещё) настоящей, полнокровной жизнью. Монахов начинает с большей основательностью задумываться о своей жизни: «Умер я, что ли? Что это я никого не люблю?» Герой вспоминает одну из бесед с отцом: рассказ отца о лесе. Лес, говорил отец, мы видим только частично, над землёй, а ведь под землёй деревья корнями сцеплены между собой. Отец намекал, что лес – прообраз человеческого сообщества, где всё связано со всем. И если деградирует и разлагается один (вначале яркий, перспективный) человек, это сказывается на всём обществе. Битов призывает к тому, чтобы человек воспитывал в себе самом представление о себе как о части единого целого, осознавал, что он не один на земле, что к другим надо относиться с добротой и бережностью, ведь и так слишком много зла накопилось в мире. «Когда войдёт в него сознание единого целого... тогда и станет он собой настоящим». Отнюдь не идеализирует автор ни обстановку в стране, ни то, что эта обстановка производит с людьми – в конечном счёте калечит.

Под влиянием старшего поколения (Трифонов, Битов) появляется в городской прозе «поколение сорокалетних» (термин критика Бондаренко). Яркие представители – Владимир Маканин, Руслан Киреев, Анатолий Ким, Владимир Орлов. Неформальным лидером «сорокалетних» считается Владимир Маканин. Он одним из первых стал изображать 1970-е годы не как эпоху развитого социализма, а как эпоху застоя. «Сорокалетние» предприняли художественное исследование «застоя». Маканина интересует тип так называемого «срединного человека». Срединный человек Маканина – это человек обстановки. Поведение его – чуткий индикатор социальной ситуации. Персонаж как бы копирует окружающую среду. Была эпоха оттепели – и персонаж повторял общие лозунги с искренней радостью. Тоталитарные времена пришли – и персонаж незаметно, исподволь впитал в себя новые принципы. Отличительная черта героя Маканина – его социально-ролевая определённость (человек несамостоятелен в своём выборе), что зачастую отражают уже заглавия. Одно из них – «Человек свиты». Характерная фигура советского общества того периода, добровольный холоп. Он постоянно трётся возле начальства, готов услужить вплоть до ношения чемоданов. Холопство вызывает у персонажа радость и удовольствие, потому что человек считает себя приближенным к начальству, ему это очень нравится и льстит. Когда начальник отдаляет героя от себя, это настоящая трагедия для нравственного раба.

Другой тип Маканина – «гражданин убегающий», лишённый ответственности за свои поступки. Герой в каждом новом городе заводит новую женщину и живёт на её счёт до тех пор, пока не должен родиться ребёнок. По всей стране он убегает от своих жён, детей, ответственности, в конечном счёте – от того лучшего, что было в нём заложено природой. Обращает на себя внимание и рассказ «Антилидер». Речь о характерном для брежневской эпохи типе человека с отрицательно направленной энергией. Многое в обществе задушено, сковано, и в человеке накипает энергия протеста, чтобы однажды вспыхнуть на низменном, склочном уровне. Антилидер – синоним скандалиста (не слишком ли простая трактовка? – прим. составителя).

Однако в 1970-е годы всё больше стало появляться в жизни людей, о каждом из которых можно было сказать, что он «никакой». Творческая манера Маканина меняется. Он начинает использовать символику и архетипы, чтобы раскрыть господствующие в обществе настроения. Обращается на себя внимание повесть «Один и одна», где поднята несвойственная советскому обществу проблема одиночества. Некоммуникабельность, о которой ещё раньше заговорили писатели Запада, пришла и в СССР. Проблема ставит самого Маканина в тупик, как её преодолеть, он ответа не даёт.

Ещё один архетип – «отставший», человек, который продолжает жить оттепельными мечтами и надеждами, в которых большинство уже разуверилось. В нём видят дурака, непонимающего. Человек искренне желает обществу добра, но он не адекватен действительности.

Символично название «Утрата»: речь об утрате своих корней, которая лишает человека подлинной духовной опоры в жизни. Только когда герой состарился, он вдруг понял, что у него нет никого близкого, так как он сам никогда ничего не предпринял для сближения с другими людьми. Герой осуждает себя и пытается понять, на каком этапе им завладел эгоцентризм. Ему страшно, что на его могилу никто никогда не придёт. Маканин неявно призывает к идеалу соборности.

Интересен роман Руслана Киреева «Победитель» (1984). Появляется тип амбивалентного героя. Амбивалентный герой – человек, который «раскачивается» между добром и злом. Он не негодяй и не подлец, но и не устойчивая в нравственных принципах личность. Герой может поступить хорошо или дурно, в зависимости от обстоятельств. Сам автор предъявляет очень высокие нравственные требования к человеку и выводит персонажа (Станислав Рябов), сохранившего свойства моральной личности в условиях застоя. Но, показывает автор, для сохранения их нужны колоссальные усилия. Герою поступают предложения безнравственного характера от начальства. Рябов находится в сложном положении, но внутренняя борьба даёт положительный итог. Станислав Рябов победил самого себя, трусость, малодушие и конформизм в своей душе.

И Киреев, и Маканин как писатели остаются в рамках традиционного реализма, хотя вносят в прозу новые характеры и типы. [Пятиминутное окончание лекции не дописано. В нём была дана характеристика роману Анатолия Кима «Белка», написанному в традиции гротескного реализма. Ким выводит оборотней, представляя их то людьми (художник Хорошутин, редактор Крапива), то животными (вампир, огромный дог, кабан, обезьяна): это «животное» перевоплощение показывает истинную сущность персонажей. Появляется у Кима и такой образ, как «двухмерные» люди, втиснутые в плоскость тоталитарным режимом. В фантастическом мире романа «Белка» возможно как перевоплощение человека в животное, так и обратная метаморфоза (происходит с дельфином).]

В центре повествования находится образ человека-белки. С одной стороны, белка – существо безобидное. Но, с другой стороны, в ней есть животные черты. Герой произведения всё время, как белка в колесе, крутится в бесполезных пустых делах, которые не дают ему удовольствия и обществу пользы. Человек-белка мучительно переживает тот факт, что он не полноценный человек. Автор прибегает к условному приёму, когда человек-белка «примеривает на себя» судьбы лучших друзей, бывших соучеников по художественной школе, талантливых молодых людей Мити Акутина, Жоры Азнауряна и Иннокентия Лупетина. Автор подробно описывает творческую манеру каждого из них, судьбу каждого, как бы перевоплощаясь в них. Судьба всех трёх складывается трагически. Один напрямую убит, другой – в массовых беспорядках, третий – тронулся умом в условиях беспросветной деревенской глуши. Человеку-белке хочется быть похожим на друзей, но так и не преодолевает он свой конформизм, опасаясь того, что и его ждёт такая судьба. Но, утверждает Ким, настоящие люди всё-таки есть. «А мне, – говорит герой, – ничего подобного не дано». Образ Хора жизни: его, по Киму составляют голоса тех, кто очень много сделал для человечества и даже после смерти продолжает оказывать влияние на судьбы мира. Если человек утратил опору под ногами, Ким предлагает услышать этот хор и попробовать присоединиться к нему. В этом случае за человеком станет огромная сила, которая поможет удержаться на ногах и состояться как подлинному человеку.

Фантастика «Белки» носит анималистический характер. В романе же Владимира Орлова «Альтист Данилов» автор для решения нравственных задач тоже обращается к фантастике, но использует своеобразно трансформированную библейскую мифологию. Он воссоздаёт два мира: настоящий 1970-80-х годов и «тот свет» (или «девять сфер»), который населён духами зла и отражает в концентрированном виде все пороки земного общества. В образе «того света» автор показывает обязательно насаждаемый догматизм мышления, покоящийся на ложных истинах; бюрократическую структуру; социальное неравенство; обличает систему доносов, которые полностью не ушли из жизни в послесталинские времена. На «том свете» зло – это норма, и у молодого поколения демонов «того света» формируется отношение к злу как к норме. «Тот свет» предстаёт как художественная модель тоталитарного общества. Естественно, что тоталитаризм стремится подчинить себе все сферы жизни на всех планетах, в том числе на Земле. С этой миссией на Землю послан Данилов. Прибыв на Землю, он впервые сталкивается с проявлениями прекрасного (музыка) и сам становится музыкантом и композитором, автором новаторской музыки. Автор изображает обратное тому, что показывают в своих романах другие представители городской прозы: как постепенно нарастают проявления добра в душе Данилова. Конечно, Данилов не может избавиться от природного зла. Но он учится имитировать проявления зла и постепенно становится человеком, существом нравственным. Он заподозрен и вызван на тот свет, чтобы отчитаться. Альтист Данилов боится. Во время своеобразного допроса, когда его чуть ли не просвечивают насквозь, альтист Данилов, чтобы не узнали его истинную добрую сущность, «заслоняется» музыкой. В конце концов он не осуждён, но строго предупреждён. Эти условия герой Орлова принимает, так как надеется, что сумеет обвести вокруг пальца тоталитарную систему «того света». Мысли отказаться от прекрасного и возвышенного у него нет.

«Альтист Данилов» написан под влиянием «Мастера и Маргариты».

Если сравнить городскую прозу с деревенской, видно, что она отличается не только по материалу и характеру его трактовки, а и по более активному использованию художественных новаций. Неудивительно, что эти произведения пользовались большой популярность и принесли авторам известность.

Созданием официальной литературы не ограничивается её развитие в послеоттепельное двадцатилетие. Многие авторы хотели прямо и откровенно выразить свою оценку явления действительности и уходили в неофициальную литературу. Творчество её представителей включает в себя творчество диссидентов (Солженицын, Шаламов, Войнович, А. Зиновьев) и авторов, связавших свою судьбу с андеграундом (Пригов, оба Ерофеева, Вс. Некрасов, Мамлеев).

Проза диссидентов

Писатели-диссиденты полностью отвергали существующую общественно-политическую систему как антигуманную, выступали с позиций общечеловеческого или христианского гуманизма. Возникло не только литературное, а и политическое диссидентов. Эти два феномена дополняли друг друга.

Главная фигура диссидентской литературы, автор, оказавший колоссальное действие на духовную жизнь общества, – Солженицын. Без Солженицына картина развития русской литературы второй половины века была бы иной. Солженицын своим творчеством дал толчок развитию антитоталитарной прозы. Под его воздействием получило своё развитие почвенничество. Писатель ратовал за национально-религиозное возрождение России ещё в 1960-е годы. Многие писатели, прочертившие в литературе свой собственный путь, испытали нравственное воздействие Солженицына, призывавшего «жить по совести», не идти на сделки с системой. Оздоровилась литературная атмосфера.

Творчество Александра Солженицына

Сама жизнь Солженицына – как бы дополнительной том его собрания сочинений. Большинство произведений автора обильно насыщено автобиографическим материалом. Солженицын происходит из крестьянского рода, представители которого достигли неплохих успехов (дед до революции заведовал экономией.) Отец погиб за 6 месяцев до рождения писателя на охоте. Солженицын появился на свет в Кисловодске в 1918, когда положение семьи радикальным образом изменилось. Совершилась революция, всё имущество было потеряно. Мать ради ребёнка пошла на жертвы и посвятила себя его воспитанию. После окончания школы Солженицын заканчивает физико-математический факультет в Ростове-на-Дону и параллельно, чувствуя в себе литературный дар, поступает в ИФЛИ.

В годы войны – на фронте. В 1945 попадает под надзор контрразведки, которая перлюстрировала его письма. В одном из писем к другу Ленин назван Вовкой. За это получил 7 лет ИТЛ. Этот арест всю жизнь будущего писателя перевернул. Он увидел жизнь с той стороны, с какой её совершенно не знал. Особо значимо для Солженицына стало пребывание в спецтюрьме Марфино под Москвой, куда он попал в 1947. Здесь Солженицын познакомился с математиком и философом Паниным и стал глубоко верующим человеком. Под влиянием филолога Льва Копелева Солженицын прошёл, находясь в тюрьме, сокращённый курс филфака. У Солженицына оказалась идеальная память. Он чуть ли не сходу всё запоминал и почти всё услышанное впоследствии использовал в своём творчестве.

Под влиянием Панина Солженицын отказался принять участие в разработке подслушивающего устройства, так как он понимал, что устройство нужно для тоталитарного режима, чтобы подслушивать инакомыслящих. С Паниным они попали на общие работы (с 1950) в Экибастуз. Здесь Солженицын узнаёт и тяжёлый физический труд литейщика и каменщика. Всё это время Солженицын изучал лагерные порядки и сочинял. Но в лагере регулярно проводился обыск, поэтому всё сочинённое надо было держать в памяти. Солженицын сочиняет пьесы в стихах, трилогию под общим названием «1945» («Пир победителей», «Пленники», «Республика труда»). Особенными художественными достоинствами эти пьесы не блещут. Художественная сила Солженицына, как оказалось позднее, была в прозе.

В 1952 Солженицын принимает участие в Экибастузском восстании заключённых, вызванном невыносимыми условиями труда. Солженицын повезло: незадолго до восстания он попал в лагерную больницу с раковым заболеванием. Отбыв срок, был сослан в один из глухих углов Казахстана на вечное поселение. Он не имел права покинуть посёлок Кок-Терек. Тем не менее, здесь Солженицын начинает переносить на бумагу и редактировать сочинённое в лагере, а поскольку знал, что обыски возможны, прятал рукописи в металлические сосуды. Неожиданное осложнение рака дало о себе знать, и полумёртвым Солженицын добирается до Ташкента, где ему делают успешную операцию. Это окончательно убеждает Солженицына в том, что бог сохранил ему жизнь, чтобы тот рассказал о советских лагерях.

После XX съезда, реабилитированный, работает учителем физики в посёлке Торфопродукт (Владимирская область). 1957 – восстанавливает свои отношения с женой и перебирается в Рязань. Работает учителем математики и всё свободное время пишет. Втайне от всех он работает над романом «В круге первом». Это так называемый «Круг-96», первая редакция (по количеству глав). Наибольшую известность получила редакция «Круг-87», завершённая в 1968 году. Роман «В круге первом» – самое значительное художественное произведение Солженицына. Оно имеет автобиографический характер и впитывает опыт писателя в Марфинской спецтюрьме. Прототип Нержина – сам Солженицын, прототип Рубина – Лев Копелев, прототип Солодина – Панин. Воссоздавая линию взаимоотношений Нержина с женой, Солженицын использовал дневниковые записи жены. (Если жена не отрекалась от арестованного мужа, все дальнейшие пути в жизни ей были закрыты.) Как справедливо отмечают исследователи, мир Солженицына по преимуществу мужской. Женские образы редки и менее удачны. Мужской же мир Солженицына – всегда мир испытаний: войной, тюрьмой, лагерем, смертельной болезнью.

Персонажи романа поставлены в ситуацию экстремальную. Они подведены к самому порогу, за которым жизнь превращается в ад. Это напряжение отражает романный хронотоп, чрезвычайно спрессованный. В романе «В круге первом» всё действие укладывается в трое суток. Человек у Солженицына заключён в микрокосме камеры, лагеря или больничной палаты. Его кругозор ограничен, зато его зрение чрезвычайно обостряется. Солженицын уделяет большое внимание описанию интерьера, а также большое место у него занимают психологические портреты. Все жесты, мимику, особенности речи друг друга заключённые изучили досконально. На фоне регламентированного, неизменного образа жизни ярче проступает человеческая индивидуальность. Человек либо примирён со своим положением, либо противостоит режиму и обществу.

Марфинская спецтюрьма, по определению Солженицына, – первый круг ада, то есть далеко не не самое страшное. Это место, где собрана научная интеллигенция. Ценой рабского послушания здесь можно даже сносно устроиться и привыкнуть к жизни без свободы. Такой путь выбирают некоторые персонажи, но этот путь раздавливает человека нравственно, лишает самого главного. Может произойти и обратное – обучение свободе в тюрьме. Не случайно о своём герое Солженицын пишет: «Тюрьма ему была так же необходима, как дождь иссохшей земле», чтобы благодаря личным переживаниям убедиться в бесчеловечности существующей системы; тюрьма отрезает от мира, зато человек имеет возможность уйти в глубь себя – этот путь, путь к богу, и проходит Нержин, как прошёл его сам Солженицын. Нержин говорит, что ощущает себя одним из рыцарей Грааля. (Преданность высоким христианским и гуманистическим идеалам. Герой теперь их разделяет и выступает противником террора.)

Роман имеет социально-философский характер. Его отличает повышенная степень интеллектуальной насыщенности: в «шарашке» пусть не лучшие умы России, но образованные и мыслящие люди. Характерно обилие философских диспутов и монологов. Освобождающую роль играет у Солженицына смех. Осмеивается иерархия, начиная со Сталина и заканчивая его мелкими прислужниками. (Сцена импровизированного суда над князем Игорем. Зэки показывают, что сделало бы с попавшим в плен князем советское правосудие.) Ирония и сарказм Солженицына обращена против всех проявлений тоталитарной системы. Роман полифоничен. Но, так или иначе, все сюжетные линии сходятся к тюрьме. Таков самый характерный символ сталинской эпохи, доказывает Солженицын содержанием своего произведения. Автор стремится вызвать у читателя чувство боли и протеста.

«Отростком» романа стала повесть «Один день Ивана Денисовича»: «сжатый, сгущённый, популярный вариант зэковской эпопеи». Публикация «Одного дня» на волне хрущёвских разоблачений делает Солженицына известным. Повесть была выдвинута на соискание Ленинской премии, однако противники оттепели приложили все усилия, чтобы премия не была вручена.

Писатель создаёт и произведения о современности: цикл миниатюр «Крохотки» (1961, стихотворения в прозе), в которых опоэтизирована родная природа; ряд рассказов, среди которых обратил на себя внимание «Матрёнин двор». Наиболее развёрнутая картина советского общества – в романе «Раковый корпус». Это как бы разрез советского общества через разъедающую его опухоль тоталитаризма. Особенно удачным оказался «разрез души» сталиниста Русанова. Это человек, который всегда и во всём служил тоталитаризму. Теперь, когда пришла оттепель, у него и в мыслях нет осудить себя. Им владеют страх за разоблачения и боязнь потерять привилегии, которые ему дал тоталитаризм. Более всего Русанов надеется на то, что оттепель не вечна и её удастся свернуть. Таким образом, уже в 1966 году Солженицын предупреждал о возможности сталинистской реставрации. Писатель осуждает людей типа Русанова, говоря, что у них – рак совести. Тревожны и размышления Солженицына, связанные с его идеями о неготовности народных масс к приходящим переменам. Финал романа: здесь бесправное, замордованное за сталинские годы советское общество уподобляется зверинцу, где зверей разных пород держат в клетках. Солженицын выступает за разумную свободу, за постепенный приход общества к этой свободе.

«Раковый корпус» автор передал Твардовскому, рукопись прошла редактирование, но не прошла цензуру. Дело в том, что с момента свёртывания оттепели проводились обыски у инакомыслящих. В 1965 провели обыск у близкого друга Солженицына, Теуша, и была найдена пьеса «1945 год». Уже набранный «Раковый корпус» был рассыпан, а Солженицын стал подвергаться разного рода провокациям. Один из сотрудников КГБ получил задание уколоть Солженицына отравленной иголкой.

Чувствуя начавшиеся репрессии, писатель переходит на позиции диссидентства. Он работает (с 1958) над книгой «Архипелаг ГУЛаг», живя в Прибалтике. Создавая это произведение, Солженицын стремился раскрыть истинное лицо общественно-политической формации, которая превратила страну в большую тюрьму. Привлекается исторический очерк, воссоздана этнография ГУЛага (пародия на трактат по антропологии), приведены свидетельства бывших заключённых, которые после выхода «Одного дня» приходили к автору целыми мешками. Перед нами исповедь.

Автор не имел никакого доступа к архивам КГБ. Поэтому он вводит в текст «Архипелага» характерные отрывки из неопубликованных произведений: Шаламова, Гинзбург, Адамовой-Слиозберг, – на которые ссылается как на литературный факт. Произведение построено как путеводитель по неизвестному архипелагу, а сам автор выступает как его первооткрыватель. Повествование проникнуто трагическим сарказмом: Солженицын постоянно иронизирует, издевается над распоряжениями и высказываниями советской власти. Жорж Нива: «Ирония – известь, скрепляющая эту исполинскую массу письма». Сам Солженицын характеризует «Архипелаг» как художественное исследование и поясняет, что всей полноты документов у него не было, так что он прибег к художественной типизации. Пока сочинялся «Архипелаг», автор ни разу не имел возможности прочитать его целиком, от начала до конца. Этим он объясняет шероховатости художественного плана.

В «Архипелаге» воссоздана трагедия, не имевшая аналогов ни в России, ни в мире. В сравнении с дореволюционной тюрьмой оттеняется бесчеловечность тюрьмы советской. «Взрыв атавизма». Причина возникновения и существования ГУЛага – нравственная, умственная и гражданская слабость общества перед государством плюс беспримерная жестокость власти, как бы мстившей своим подданным за то, что они не такие, какими должны быть по марксистскому учению.

Примеры из прошлого: инквизиция оправдывала своё дело тем, что отстаивала идеалы христианства, колонизаторы утверждали, что несут в порабощённые страны цивилизацию, фашисты ставили на первое место идеал расы, якобинцы и большевики – свободу, равенство, братство.

Коммунистический террор вёл за собой уничтожение целых социальных слоёв (духовенство, некоммунистическая часть интеллигенции, зажиточное крестьянство). Все эти группы, не говоря уже о дворянстве, принадлежность к которому считалась преступной, большевики пытались физически истребить. Репрессиям подверглось более 60 млн человек.

В отличие от Шаламова, «Колымские рассказы» которого повествуют о трагедии без катарсиса, Солженицын предлагает катарсис. В первой части отражено скольжение страны на дно насилия и бесправия ещё в ленинские времена. Вторая книга – самая «давящая», рассказывает о классическом периоде ГУЛага. Особенно тяжело читать о женщинах и детях в ГУЛаге. В то же время, даёт понять автор, и здесь не все потеряли человеческий облик, тоже происходит поверка жизненных идеалов. Наиболее порядочными людьми в условиях лагеря оставались либо верующие (их убеждения не позволяли творить зло, и они готовы были принять мученичество), либо истинные интеллигенты, «чьи интересы и воля к духовной стороне жизни настойчивы и постоянны». Наиболее просветлённая – третья книга «Архипелага». Автор показывает, что обстановка в лагерях после войны стала меняться. Приходит большое количество военнопленных – людей, прошедших через всё и не намеренных терпеть унижения. Фронтовики стали физически уничтожать уголовников, стукачей. Советская власть тоже поняла, что слишком распустила уголовников, и смотрела сквозь пальцы на происходящее. Фронтовики наконец отбирают власть у блатных, и нравственная атмосфера улучшается. Начинаются побеги из лагерей. Вершина противостояния – первое в СССР вооружённое восстание заключённых в Экибастузе (1951). Описывая подобные выступления, Солженицын показывает, что строй, основанный на насилии, обречён и рано или поздно будет свергнут. Этой мысли особенно боялась власть.

Начиная с «Архипелага» Солженицын переходит с языка художественной прозы на язык нравственной проповеди: архаизирует лексику, подражая Аввакуму, Льву Толстому и ветхозаветным пророкам. «Это язык нового мессии, учителя человечества» (Жорж Нива). Солженицын разрабатывает жанр писем: письмо патриарху Пимену, в котором обличается чрезмерная огосударствленность церкви; письмо министру МВД, в котором содержатся резкие высказывания против юридического понятия прописки. В открытом письме съезду писателей предпринята попытка доказать, что цензура в СССР является незаконной. В результате в 1968 Солженицын был исключён из союза писателей.

В 1970 году Солженицын был удостоен Нобелевской премии в области литературы. Выдвинул его на соискание премии Франсуа Мориак. Формулировка Нобелевского комитета: «За нравственную силу, с которой он следовал непреложным традициям русской литературы писателя современной эпохи». Для получения премии Солженицына не выпустили из страны. Начинается травля, которая всё более нарастает. В 1972 году Солженицын при помощи Вадима Андреева, сына Леонида Андреева, переправляет за рубеж «Архипелаг ГУЛаг». Возле квартиры Солженицына в это время дежурила машина с сотрудниками КГБ, телефоны прослушивались, на улицу выходить было опасно. Не зная, чем всё закончится, своему адвокату в Швейцарию Солженицын передаёт поручение «опубликовать роман в случае моей неожиданной смерти».