Глава 3. Тенденции в развитии корпоративного государства за рубежом и в России: сравнительно-правовой анализ

Итак, прежние социально-политические модели исчерпали себя. Модель корпоративного государства, предоставляя всем гражданам возможность быть реальными своими совладельцами, открывает перед обществом уникальную возможность позитивного решения основных социальных проблем: опережающего развития гражданских ценностей как фундаментальной основы и средства развития постиндустриального общества, обеспечения в нем социальной защищенности и стабильности.

Перекликаясь с основными идеями «человеческой революции», новой экономики, традиционными ценностями российской государственности и народности, модель социально-корпоративного государства органично дополняет и обогащает их технологией ее осуществления. Российский правовед Г.Ф. Шершеневич еще в ХIХ в. писал: «На смену полицейскому государству пришло в ХIХ столетии “правовое государство” (Rechtsstaat). ... В новейшее время на место правового государства выдвигается “культурное государство” (Kultursstaat). ... На горизонте обрисовываются, хотя еще не ясно, черты “социального государства”» (1).

Вместе с тем понятно и другое: Россия – это не только не Запад, но и не

Восток. Следовательно, механически корпоративная культура, например, Японии не может быть перенесена на нашу национальную почву. Достаточно ________________________

1. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1995. С.208–212.

сказать, что население той же Японии почти на 98% состоит из этнических японцев. Россия же, как известно, многонациональное государство. Национальность – это своеобразная преграда на пути формирования гражданской позиции личности. Поэтому нам необходим некий переходный период на пути этого сложнейшего социально-политического процесса. И он, по нашему мнению, заключен именно в концепции социально-корпоративного государства адекватно соединяющего в себе черты общегражданского общества с корпоративно-национальными элементами.

Корпоративное государство за рубежом и в России развивается в различных, даже прямо противоположных направлениях. В развитых промышленных странах корпоративное государство имеет тенденцию к сужению, тогда как массив публично-правовых норм там неуклонно растет и расширяется. В России все обстояло и обстоит иначе. Одной из особенностей российской цивилизации на протяжении всей ее истории является очень незначительная степень экономической свободы, причина которой – неразвитость частной собственности. Корпоративное же государство по своей сути есть юридическая форма такой свободы. И если ранее ощущался ее дефицит по сравнению с европейскими странами, то после революции 1917 г. свобода в хозяйственной деятельности была практически уничтожена. Победное шествие государственной собственности привело к тотальной урегулированности всей жизни, что уничтожило корпоративное право. Публичное же право, напротив, разрослось, задушив частную инициативу, предприимчивость коллективов, лишив их деятельность здравого смысла, что, в конечном счете, парализовало весь социальный организм. С помощью норм публичного права опосредуется программное регулирование экономики, административные, судебные, финансовые, налоговые отношения и т. д. Однако практика современных государств показывает, что государственное вмешательство становится более активным в сферу, традиционно регулируемой нормами частного права. Среди таких действий государства можно назвать введение правил о недобросовестной конкуренции, мер судебного или административного контроля и др. (1).

В то же время расширение публичного права неизбежно приводит к сужению сферы корпоративного регулирования. Бесспорно, в государственном регулировании необходимо соблюдение известной меры, поскольку оно может быть как положительным фактором, так и отрицательным, замедляющим процесс социального развития, подавляющим

интерес производителей к эффективной деятельности. Именно эту тенденцию подметила в 70-х гг. в Великобритании М. Тэтчер. Идея «ограниченного правительства», т. е. правительства, отказавшегося от борьбы за расширение вмешательства в экономическую жизнь общества и

ограничившего сферу своих полномочий, стала определяющей в ее политике.

__________________________

1. См.: Кашанина Т. В. Корпоративное право. М.: НОРМА–ИНФРА. М, 1999. С. 56

Заключение

Разумеется, социально-корпоративное государство – это не панацея от национализма, шовинизма, духовной слепоты и экономической беспомощности общества. Но в нем мы видим не только будущее, но и реальное настоящее. Современная Россия в определенном смысле уже является некой социально-экономической и политической корпорацией. Такие мощные экономико-политические структуры, как «Единая Россия», «Газпром», «ЕЭС РФ», только что созданная аэрокосмическая корпорация (участие государства – 75%) и др. наглядно демонстрируют корпоративную культуры нашей страны.

В условиях предлагаемой модели государственного устройства человек сочетает в себе две основные функции: функцию собственника и функцию гражданина. Отсюда, мы наблюдаем в социально-корпоративном государстве – одно из направлений геополитической стратегии России. Переход к модели постиндустриального корпоративного государственного устройства создает основу для создания нового механизма в области национальных, политических, экономических и духовных отношений.

В результате персонификации взаимоотношений государства и общества создается экономическая мотивация обоснованного потребления гражданами тех или иных социальных благ. Соответственно и эффективность такой социальной системы будет намного выше, чем у любой из существующих государственных конструкций. Все это создает новый механизм взаимной мультипликации экономической эффективности и социальной справедливости. Последнее позволяет говорить о наличии моноклассовости общества с корпоративным государственным устройством, где в зависимости от величины своих совокупных доходов граждане, занимая соответствующие ее ступени, будут интегрироваться в те или иные его экономические страты.

Благодаря этому, впервые в истории общественных отношений условием принадлежности к господствующему классу станет не право распоряжаться благом, а способность им воспользоваться. Возможно, это обстоятельство сможет стать фактором стабильного социального мира, позволяя избегать политических и социально-экономических катаклизм, обеспечивать его поступательное движение к гармонии и процветанию.