Внешняя политика в начале XIX в

Для внешней политики России в начале XIX века характерно лавирование между английскими и французскими интересами на территории Европы. В это время происходит резкое усиление революционной Франции, где защита революционных завоеваний от иностранной интервенции плавно перетекла в экспорт революции и борьбу с европейскими монархиями и крепостническими пережитками. Отсюда следует, что перед Западной Европой стоит задача борьбы с агрессией Наполеона. Стремление русского правительства решить международные конфликты дипломатичными средствами, «умиротворить» Европу, смягчив англо-французские противоречия, успеха не имело. Агрессия Наполеона растет, он отказывается от компромиссов, поэтому напуганный усилением Франции Александр I участвует в военных действиях на стороне антинаполеоновской коалиции, куда кроме России входят Австрия и Англия. В 1805 году русско-австрийские войска разбиты при Аустерлице. Русская армия продолжает боевые действия в союзе с Пруссией до поражения при Фридланде в 1807 году. Успех французской армии вынудил Александра I подписать в 1807 г. Тильзитский мир, крайне невыгодный для России. Сферы влияния разделились: Наполеон развязал себе руки в Западной Европе, а Россия ограничилась входившей в состав Швеции Финляндией и принадлежащими Турции Дунайскими княжествами. Но Александр I был вынужден присоединиться к континентальной блокаде Англии, что должно было пагубно сказаться на государственных интересах, поскольку экономически Россия ориентировалась на торговлю с Англией.

Но во время войны со Швецией (1808 – 1809 гг.) в состав Российской империи входит Финляндия. Александр I сохранил все права и привилегии финскому народу, было организовано Великое княжество Финляндское, пользовавшееся широкой автономией. Во внутренних делах власть принадлежала местному Сейму и Сенату. Личный состав администрации – из местных жителей, поэтому Финляндия скорее особое государство, соединенное с Россией унией, нежели русская провинция. Удалось также присоединить Дагестан и Северный Азербайджан, ранее - это территория Персии, выражаясь по-современному, Ирана, и отторгнуть Бесарабию от турецких владений.

Но сработала мина замедленного действия, заложенная при подписании Тильзитского мира. Россия прекратила морскую блокаду Англии и возобновила с ней торговлю, без которой задыхалась российская экономика. А когда Наполеон сделал предложение сестре Александра I, император отказал жениху, усилив гнев Наполеона. Оскорбление не было проглочено по-христиански, сплетенные воедино объективный и субъективный фактор должны были неминуемо обрушиться на обладающую неисчерпаемыми богатствами Россию. А если учитывать, что к тому времени Франция обладала европейской гегемонией и являлась постоянным источником военной опасности, исходящей из объединенной силой французского оружия почти всей Европы, то вторжение было неминуемо…

12 июня 1812 года ведомая Францией 600-тысячная европейская армия, насчитывавшая множество разноязычных племен и народов, обрушилась на нависающую над Европой «варварскую» Россию. Русская армия насчитывала около 240 тысяч человек, разделенных на три армии под предводительством Барклая де Толли, Багратиона и Тормасова. Наполеон попытался разбить их поодиночке, но армии использовали «скифскую» тактику, уклоняясь от сражений страстно стремясь объединиться в единый могучий кулак, что и происходит под Смоленском, за который разыгрывается грандиозное сражение, в ходе которого армия Багратиона прикрывает отход всех сил.

Герой стихотворения «Полководец» А.С.Пушкина – Барклай-де-Толли придумал гениальный «скифский» план кампании 1812 года, проявил себя как преданный России полководец. Но он не мог, судя по всему, быть народным героем – имя-то шотландское. Где-то в глубине национального сознания живет своего рода иммунная система, которая посылает запросы «свой-чужой». Иногда, во время операции по пересадке сердца, иммунная система организма идентифицирует новый орган как чужой и отторгает его… Суть в том, что деление мира на своих и не своих происходит не только по каким-то внутренним параметрам, но и по внешним факторам: имя должно звучать привычно. Вспомним Лермонтовское «Бородино», ведь за ворчанием стариков о боязни командиров возникает, как нам представляется, и вполне определенная шотландская фигура. В рамках рациональной логики это не находит себе объяснения. Точно так же, как и отставка Барклая. По всей видимости, и сам он до конца этого так никогда и не понял. Во время Бородинского сражения под Барклаем-де-Толли было убито пять коней.

Вот как объясняет сложившуюся ситуацию Л.Н. Гумилев: «Генерал Барклай-де-Толли-Веймар, очень толковый, очень храбрый человек, очень умный, составивший план победы над Наполеоном. Все он умел делать. Единственное чего не мог, - это заставить солдат и офицеров себя любить, за собой идти и слушаться себя. Поэтому и пришлось заменить его Кутузовым, который заставил солдат идти и бить французов. Он сумел так наэлектризовать солдат, он сумел вдохнуть в них тот самый дух непримиримости к противнику, дух стойкости, который нужен любой армии. И когда мы чувствуем своего, это значит, что ритмы попадают в унисон или строятся в гармонию; когда ритмы в унисон не попадают, мы чувствуем, что это чужой, не свой человек».

8 августа 1812 года во главе армии встал М.И. Кутузов, 26 августа 1812 года состоялось Бородинское сражение.

Не случайно в искусстве того времени огромную роль играли античные мотивы. Общеизвестны требования классицизма, воспевая идеальных героев, следуя образцам античного искусства, воспитывать настоящих граждан отечества. Вовсе не были случайностью дамские «античные» платья и прически того времени. Поведение мужчин на войне напоминало классические образцы, хотя часто они и иронизировали по этому поводу. Согласно распространенной легенде, герой войны 1812 года генерал Николай Николаевич Раевский 11 июля 1812 года во время боя под Салтановкой пошел в атаку на французов вместе со своими юными сыновьями. Вот как сам он описывал этот эпизод: « Правда, я был впереди. Солдаты пятились, я ободрял их. Со мною были адъютанты, ординарцы. По левую сторону всех перебило и переранило, на мне остановилась картечь. Но детей моих не было в эту минуту. Младший сын собирал в лесу ягоды (он был тогда сущий ребенок), и пуля прострелила ему панталоны; вот и все тут, весь анекдот сочинен в Петербурге… Граверы, журналисты, нувелисты воспользовались удобным случаем, и я пожалован Римлянином.» Понятно, что в этом рассказе Николай Николаевич старательно изображает из себя этакого прямолинейного рубаку, тем не менее прослеживается и скромность, и нежелание приписывать себе несуществующие заслуги.

Слова из стихотворения Лермонтова «Бородино»:

… И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел, -

Не были фантазией: свидетельства современников рисуют похожую картину. На Бородинском поле армия Наполеона потеряла около 60 тысяч человек убитыми и ранеными, среди них – 47 генералов. Русские – около 30 тысяч, в том числе 23 генерала. Но давайте предоставим слово очевидцу баталий того времени, кто как не кавалерист-девица Н.А. Дурова может спросить у ротмистра: «отчего у нас так много ранят офицеров? Рядовых такая густая масса; их более и удобнее было бы убивать; разве в офицеров нарочно метят?» – «Разумеется, - отвечал Подъямпольский, - это самый действительный способ расстроить и ослабить силы неприятеля…потому что один храбрый и знающий офицер более сделает вреда неприятелю своими сведениями, проницанием, умением пользоваться и выгодами местоположения и ошибками противной стороны, а особливо офицер, одаренный тем высоким чувством чести, которое заставляет встречать бестрепетно смерть и спокойно действовать в величайших опасностях; такой офицер, повторяю, один более сделает вреда неприятелю, нежели тысяча солдат, никем не начальствуемых…»

На фронте Бородинского поля, не превышавшем 8 километров, находилось до 250 тысяч человек. Временами бой доходил до такого напряжения, что русская пехота бросалась в штыки на французскую кавалерию. Надежда Дурова, в своих записках кавалерист-девицы, сравнивает между собой два эти рода войск: «Хоть я люблю без памяти конницу, хоть я от колыбели кавалерист, но всякий раз как вижу пехоту, идущую верным и твердым шагом, с примкнутыми штыками, с грозным боем барабанов, чувствую род какого-то благоговения, страха, чего-то похожего на оба эти чувства: не умею объяснить. При виде пролетающего строя гусар или улан ничего иного не придет в голову, кроме мысли: какие молодцы! Какие отличные наездники! Как лихо рубятся! Беда неприятелю! И беда эта обыкновенно состоит в ранах более или менее опасных, в плене и только. Но когда колонны пехоты быстрым, ровным и стройным движением несутся к неприятелю!… тут уж нет молодцов, тут уж не до них: это герои несущие смерть неизбежную – середины нет!… Кавалерист наскачет, ускачет, ранит, пронесется, опять воротится, убьет иногда; но во всех его движениях светится какая-то пощада неприятелю: это все только предвестники смерти! Но строй пехоты – смерть! Страшная, неизбежная смерть!». Из-за несовершенства стрелкового оружия штыковой бой на Бородинском поле был почти что беспрерывным.

Перед началом сражения начальник артиллерии, генерал Кутайсов отдал приказ: «Подтвердить от меня во всех ротах, чтобы они с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки… пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустить в упор, а батарея, которая таким образом будет взята, нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий». Что после этого пехота сделает с артиллеристами, в приказе не говорилось, но боги войны догадывались и сами. Сам двадцативосьмилетний генерал Александр Иванович Кутайсов был убит на батарее Раевского. Впрочем, давайте предоставим слово очевидцам: «Это блистательное дело происходило при следующих обстоятельствах: получив известие о ране князя Багратиона и о том, что 2-я армия в замешательстве, Кутузов послал туда Ермолова с тем, чтобы, ободрив войско, привести его в порядок… Бывший начальник артиллерии 1-ой армии граф Кутайсов решился сопровождать его, несмотря на все представления Ермолова, говорившего ему: «Ты всегда бросаешься туда, куда тебе не следует, давно ли тебе был выговор от главнокомандующего за то, что тебя нигде отыскать не могли. Я еду во 2-ю армию, мне совершенно незнакомую, приказывать там именем главнокомандующего, а ты что там делать будешь?» Они следовали полем, как вдруг заметили вправо на редуте Раевского большое смятение: редутом завладели французы, которые, не найдя на нем зарядов, не могли обратить противу нас взятых орудий. Ермолов рассудил весьма основательно: вместо того, чтобы ехать во 2-ю армию, где ему с незнакомыми войсками может не удастся исправить ход дела, не лучше ли восстановить здесь сражение и выбить неприятеля из редута, господствующего над всем полем сражения… Ермолов приказал… идти в атаку развернутым фронтом, чтобы линия казалась длиннее…стал бросать по направлению к редуту георгиевские кресты, случайно находившиеся у него в кармане…пощады не было никому…многие в пылу преследования …были встречены войсками Нея. Ермолов приказал кавалерии, заскакав вперед, гнать наших обратно на редут… Барклай…подкреплял Ермолова войсками и артиллерией. В это время исчез граф Кутайсов, который был убит близ редута; одна лошадь его возвратилась. Один офицер не будучи в состоянии вынести тела, снял с него знак Георгия 3-го класса и золотую саблю… Ермолов оставался на редуте около трех часов, пока усилившаяся боль, вследствие сильной контузии картечью в шею, не вынудила его удалиться». Генерал-майор Александр Алексеевич Тучков, командир бригады в составе армии Барклая де Толли, был сражен картечью у Семеновских флешей, когда со знаменем в руках повел солдат Ревельского полка в контратаку. Тела найти не удалось. Позже подвиг Тучкова-четвертого послужит прообразом для описания героического поступка князя Андрея под Аустерлицем Л.Н. Толстому, когда Балконский выхватывает знамя у убитого знаменосца и ведет солдат в атаку. В отличие от А.А. Тучкова, князь Андрей выживает, но дальше его судьба немного начинает напоминать судьбу командира 24 дивизии генерал-майора Петра Гавриловича Лихачева…

Вот как описывает его гибель Ю.М. Лотман. В районе батареи Раевского Лихачев, немолодой генерал, заработавший чин подпоручика и первые награды еще в Суворовских походах, страдавший все время отступления от жестокого ревматизма, командовал дивизией, сидя на стуле, поставленном на холме. Потеряв почти весь личный состав дивизии, Лихачев обнажил шпагу и, ковыляя на больных ногах, пошел навстречу атакующим французам. Он был изранен, но чудом сохранил жизнь. Взятый в плен Лихачев был подведен к Наполеону, который распорядился отправить его в Париж на лечение. Однако по дороге, в Кенигсберге, генерал умер от ран. Вымышленный князь Андрей тоже видит Наполеона, но выживает, ему суждено погибнуть от раны, полученной во время Бородинского сражения…

Несколько иначе описывает подвиг генерал-майора П.Г.Лихачева генерал-майор Н.Ф.Гарнич: «Когда Лихачев понял, … что многие защитники люнета уже пали смертью храбрых… он решил погибнуть в бою. Нанося врагу удары шашкой, Лихачев ринулся в ряды французов и был поднят ими на штыки».

Отметим, что шашкой Петр Гаврилович размахивать не мог, т.к. в это время ею были вооружены казаки, регулярная конница и конная артиллерия. Только в конце XIX века, которого Лихачеву увидеть не довелось, шашками стали вооружаться офицеры всех родов войск. Петр Гаврилович был командиром пехотной дивизии, поэтому у него должна была быть шпага.

Мы видим поведение одного и того же лица в описаниях разных авторов. Один эпизод несколько отличается от другого, – здесь сказывается и уровень исторического образования авторов (один профессиональный военный, генерал-майор, другой – блестящий исследователь русской культуры), время выхода книг – в сталинское время пленных особо не жаловали, поэтому история Лихачева заканчивается на французских штыках. Но героическая тенденция описания сохраняется и там и там. Обратим внимание и на то, что Петр Гаврилович принимал участие еще в Суворовских походах. Он не мог не видеть поведение Суворова, который, например, во время дела при Козлуджи «все время был на коне и очень часто не только в самом горячем огне, но и в отчаяннейших рукопашных схватках. Само собой разумеется, что такой пример доводил солдат до безумной отваги».

Кто знает, как все происходило на самом деле? И поведение вымышленного князя Андрея расскажет нам о войне 1812 года не меньше, чем подлинные исторические лица. Эта эпохальная фигура поможет нам ответить на главный вопрос, почему русские и французы сражались с таким мужеством.

Отец, провожая его на войну, говорит самые главные слова: «Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне, старику, больно будет… А коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно!» И вот это «стыдно» намного страшнее, чем больно. Но это просто перифраза знаменитого спартанского изречения: «Со щитом или на щите».

Да не было его на самом деле, он выдумка великого классика, - скажете Вы. Не было, соглашусь я, но мотивы его поступков и само поведение – реальность, поскольку этот собирательный образ круто замешан на людях, состоящих из плоти и крови. Возможно, из-за этого стыда и смог расхлебывавший не нами заваренную в 1812 году кашу офицер проигравшей русской армии, окруженный ореолом рассказов об Отечественной войне, видевший своими глазами героизм солдат и матросов в неудачной для нас Крымской кампании, создать столь пронзительно похожий на реальность образ Победы… И сразу становится ясно, почему перед появлением Пушкина такая зияющая брешь в русской литературе: его предшественники писали свои стихи кровью на гигантском поле сражения от Москвы до Парижа, так и не успев сочинить своих бессмертных произведений.

Известен рассказ о спартанке, пославшей в бой пятерых сыновей и ожидавшей их у ворот. В ответ на ее вопрос «Как дела?» вестник сообщил, что все пятеро убиты. «Я не о том спрашиваю: кто победил?» – «Мы». – «Тогда я счастлива, что они погибли», - сказала мать. Не правда ли, логика старика Болконского очень похожа на античную.

Уже знакомый нам ротмистр Подъямпольский поучал молодежь: «Мы обязаны подавать им пример…им легче будет переносить всякий труд, если они увидят, что офицеры их переносят его наравне с ними; никогда солдат не осмелится роптать ни на какую невзгоду, если офицер его разделяет ее с ним…». Они просто подавали пример. Точно такое же поведение солдат и офицеров было характерно и для французской армии.

Не совсем ясно, кто победил в Бородинской битве. Французы утверждали, что они, т.к. поле боя осталось за ними, русские возражали. Дело заключается в том, что армия Наполеона атаковала укрепленные позиции русской армии, часть из них захватила, но к вечеру был восстановлен статус-кво: все позиции вновь оказались в руках русских. На следующий день Наполеон рассчитывал на очередь русской армии начать наступление на его укрепленные позиции, но этого не произошло. По приказу главнокомандующего русские войска отступили, продолжая непонятную европейцам «скифскую» тактику. По этой причине считается, что сражение на Бородинском поле выиграла русская армия, поскольку ушла по своей воле.

Армия Наполеона подошла к Москве, где великий завоеватель в течение нескольких часов прождал ключи от города на Поклонной горе, по всей видимости, неправильно истолковав этимологию названия данного места. Впрочем, ни один взятый русский город не подносил захватчикам свои ключи. Это точка расхождения между нашей культурой и западной. Запад не мог уразуметь поведения ни испанцев, до последней капли крови защищавших Сарагоссу, ни фанатиков-русских, нищих и бесправных крестьян, поджигавших свои дома вместе с захватчиками и убивающих французских снабженцев, вместо того чтобы их приветствовать и получать деньги за продовольствие. А причина всего этого была проста: и Испания, и Россия были государствами, расположенными на границе цивилизаций. В Европе все выглядело несколько иначе. Павшая в 1805 году Вена заполнилась людьми в красивых одеждах, венские гвардейцы, выстроенные по-боевому, отдавали честь и склоняли свои знамена перед французскими орлами. На бархатной подушечке подносил захватчикам ключи от города магистрат Берлина…

2 сентября 1812 года Наполеон вступил в безмолвную Москву, грабеж которой вызывает массовое мародерство и связывает французов многочисленными обозами. Коммуникации, связывавшие французов с Европой, постоянно перерезаются партизанскими отрядами, ведущими борьбу отнюдь не по европейским правилам. Русская армия в это время стоит лагерем в Тарутино, постоянно пополняясь резервами.

Вышедшая из Москвы армия Наполеона 12 октября 1812 года была остановлена под Малоярославцем, после чего французам пришлось навсегда расстаться с мыслью отступать по богатой провизией Калужской дороге и вновь свернуть на уже разграбленную ими Смоленскую. Постепенно, шаг за шагом, организованное отступление иноземцев все более превращалось в неорганизованное бегство.

Во все времена существовала проблема противостояния России Западу, поэтому давайте попробуем, минуя все поверхностные течения, погрузить лот на глубину. Идеологическая война проходила даже тогда, когда государственное устройство двух «континентов» было намного ближе, чем при социализме. Так, например, освещая ход Северной войны, «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в Московском государстве и в иных окрестных странах» вовсю трубили о том, что русские корабли строятся лучше зарубежных, наш порох лучше иностранного, а народные умельцы преуспевают в мануфактурном деле. В противовес этому на Западе писали, что в русской армии отсутствует артиллерия, флот лишен боеспособных кораблей, в стране нет промышленности и толковых людей, способных к работе в оной. Несколько позже Денис Давыдов запишет в своем дневнике: «эти народы, кичащиеся своим просвещением, упоминая о кровопролитии при взятии Измаила и Праги, умалчивают о совершенных ими злодеяниях». Иными словами, во все времена каждое государство пытается выставить именно себя в качестве идеала, представ перед миром во всем белом, а вот своих противников необходимо намазать дегтем и вывалять в перьях.

В XIX веке люди образованные будут рассматривать события сквозь античную лупу. Аристократ, барин, гусар, поэт и партизан Денис Давыдов спорил с воспоминаниями Наполеона, где последний заявил, что во время Московской кампании ни одна эстафета не была перехвачена, ни один обоз с больными не был взят, и каждый день главная квартира получала известия из Парижа. «Слова, падшие с такой высоты, не суть шипение раздраженной посредственности, столь давно преследующие партизанов наших. Это удары Юпитера; звук их может увековечиться в общем мнении, как увековечились в нем все те ложные предания, кои равнодушные люди поленились исследовать, повторяя беспечно то, что уже было другими сказано.

Я один из обвиняемых. Честь вооружает меня против нареканий ужасных, сокрушительных, может быть, неотразимых. Но что делать? Новый Леонид, иду на громады Ксеркса! Мнение мое о партизанской моей службе не равняется с тем вниманием, коим почтили ее мои соотчичи; однако оно не упадает и до презрения».

Вполне понятно, что после последнего выстрела начинаются идеологические баталии победителей с побежденными. Денис Давыдов возражает Наполеону, защищаясь от палящего солнца тенью римской этики, используя греко-римскую терминологию, православную скромность и забываемое ныне слово честь. Отвечая на рассказы Наполеона о русских холодах, он приводит доводы в пользу того, что зима 1812 года выдалась не особо холодной, а армия Наполеона в Европе блестяще воевала и при более низком тепловом режиме. А боевые действия партизан описывает с огромным уважением к противнику. Впрочем, предоставим слово Денису Давыдову: «Наконец подошла старая гвардия, посреди коей находился сам Наполеон. Это было уже гораздо за полдень. Мы вскочили на конь и снова явились у большой дороги. Неприятель, увидя шумные толпы наши, взял ружье под курок и гордо продолжал путь, не прибавляя шагу. Сколько ни покушались мы оторвать хотя одного рядового от сомкнутых колонн, но они, как гранитные, пренебрегали все усилия наши и остались невредимыми… Я никогда не забуду свободную поступь и грозную осанку сих всеми родами смерти угрожаемых воинов! Осененные высокими медвежьими шапками, в синих мундирах, в белых ремнях с красными султанами и эполетами, они казались как маков цвет среди снежного поля! Будь с нами несколько рот конной артиллерии и вся регулярная кавалерия, бог знает для чего при армии влачившаяся, то как передовая, так и следующие за нею в сей день колонны вряд ли отошли бы со столь малым уроном… Командуя одними казаками, мы жужжали вокруг сменявшихся колонн неприятельских у коих отбивали отстававшие обозы и орудия, иногда отрывали рассыпанные или растянутые по дороге взводы, но колонны оставались невредимыми». И именно поэтому нас совсем не удивит то, что старая наполеоновская гвардия в битве при Ватерлоо на предложение англичан сдаться ответила: «Merde! (дерьмо!) Гвардия умирает, но не сдается». Впрочем, наполеоновская гвардия сплошь состояла из отборных героев, а жужжащие вокруг нее казаки были вполне обычными людьми.

14 – 16 ноября Наполеон смог перевести через Березину около 30 тысяч человек. Даже лошади, везущие французского императора, были англизированы на русский манер, - с голодухи задние кобылы обгрызали хвосты у передних. Но поскольку гвардия была спасена, то наполеоновская армия моментально обросла пушечным мясом и смогла продолжить боевые действия, ведь в ряды антифранцузской коалиции вступают ободренные русскими победами Англия, Австрия, Пруссия и Швеция. Наполеона преследуют поражения, и в марте 1814 года союзные войска вошли в Париж. Как только стало известно, что капитуляция подписана и штурма города не будет, парижские тротуары заполнила ликующая толпа, встречающая победителей. В основной своей массе наши солдаты этой радости от капитуляции не поняли.

В 1815 году состоялся Венский конгресс, по решению которого в состав России входит большая часть Польши. Россия, Франция и Англия организовали «Священный союз», основная цель существования этого союза – борьба с революционным движением.

Но заграничный поход русской армии 1813-1814 гг. позволил огромной массе провинциального дворянского офицерства, не имевшего средств на зарубежные поездки, за границей все-таки побывать. В отличие от войск Наполеона и озлобленных французскими грабежами пруссаков, мстивших за причиненное им зло, русские офицеры в большинстве своем не пользовались «правом войны» грабить мирное население, за все взятое щедро платили, что для большинства населения явилось неожиданностью. Солдаты тоже по привычке довольствовались малым. И это удивляло, поскольку французская пресса военного времени изображала русскую армию варварами, питающимися человеческим мясом. Поэтому, как отмечал в своих воспоминаниях И.Т. Радожицкий: «Французы…едва верили, чтобы русские могли говорить с ними их языком…чрезвычайно удивились, увидевши российскую гвардию, и в ней – красавцев-офицеров…не уступающих как в ловкости, так и гибкости языка и степени образования первейшим французским франтам».

Но Отечественная война и заграничный поход русской армии способствовали и некоторым другим процессам, происходившим внутри государства: появлению декабристского движения. Офицеры познакомились с жизнью и бытом других государств, а заодно и нахватались «вредных» идей Вольтера, Дидро, Монтескье, вдохновивших французскую революцию. Козырной картой Наполеона, бившей всю колоду монархической идеологии покоренных государств, являлась отмена крепостного права, что позволяло привлечь на сторону завоевателей симпатии угнетенных. Правда, Россия в данном случае была исключением. Но крестьянство поддержало власть мощнейшей партизанской войной, поэтому образованная часть общества неминуемо ожидала от Александра I награды крестьянам – отмены крепостного права, но этого не произошло из-за боязни императора вызвать взрыв социальных и государственных устоев. И тогда пышным цветом зацвели заговоры. В 1816 году, уже три поколения подряд не поротые, отпрыски знатнейших дворянских фамилий организовали Союз спасения, насчитывающий в своих рядах 30 человек. Горячие головы выступали за государственный переворот с целью отмены крепостного права. Созданный в 1818 году тайный «Союз благоденствия» насчитывал уже 200 членов и занимался подготовкой общественного мнения к государственному перевороту. В 1821 году «Союз благоденствия» распустили и образовали Северное общество (во главе Н.М. Муравьев и К.Ф. Рылеев) в Петербурге и Южное общество на Украине, которое возглавил П.И. Пестель. Интересно то, что программы обществ во многом были сходны с реформаторскими проектами императора. Александр I, в молодости увлекавшийся похожими идеями, по всей видимости, надеялся на то, что вскоре юным аристократам надоест играть в «карбонариев», они перебесятся и вновь впрягутся в неуловимый ритм работы империи. Вычислить заговорщиков было несложно – они на балах шпаги в гардероб не сдавали, с дамами не танцевали, а стояли, всем видом своим демонстрируя то, что судьбы Отечества для них намного важнее мещанских представлений о простых житейских радостях.

Неожиданная смерть Александра I и путаница, возникшая при принятии присяги (законный наследник Константин отрекся от престола в пользу Николая, хотя изначально присягали ему) ускорила выступление, которое было назначено на 14 декабря 1825 года – в день, когда страна должна была приносить клятву верности Николаю I. Однако декабристы не успели помешать присяге высшим государственным чиновникам и сенаторам. Около 3 тысяч солдат и офицеров, собравшихся на Сенатской площади, были окружены верными правительству войсками и, когда нашли необходимые боеприпасы, расстреляны из пушек. Не удалось и восстание Южного общества.

Вопросы и задания для самоконтроля

1. Какова была внешняя политика России до войны 1812 года?

2. Опишите ход боевых действий во время войны с Наполеоном. Какое влияние на европейскую политику оказали итоги сражений?

3. Кто такие декабристы?