Политико-правовая теория средневековой схоластики. Фома Аквинский 4 страница
Все, что встречает путешественник, является вопиющим противоречием внешней, парадной стороне екатерининского режима, выдававшегося защитниками самодержавия за царство «всеобщего счастья». Радищев разоблачает это показное, лживое благополучие. Развращенным дворянам, рабски угодливым перед властью и тиранически жестоким к своим крепостным, Радищев противопоставляет крестьян, руками которых создается богатство страны, как подлинно благородных людей. С первых шагов путешественник сталкивается с этими полярно противоположными силами.
Радищев изображает целую галерею тупых, самодовольных представителей бюрократической власти, для которых существует лишь один интерес — собственная нажива. С такой же обличительной силой клеймит Радищев крепостников-помещиков. В главе «Любань» говорится о помещике, на которого крестьяне работают шесть дней в неделю, в главе «Вышний Волочек» — о «рачительном» хозяине, ограбившем своих крестьян и переведшем их на «месячину».
Рисуя этих помещиков, Радищев рассматривает их действия не как результат личной жестокости или корысти. Он вскрывает язвы всей системы, породившей низменные черты в характере помещиков — владельцев крепостных душ. Узаконенное право владеть людьми — вот, по справедливому мнению Радищева, источник крестьянского порабощения и пороков, которыми наделены помещики.
В «Путешествии» выведены и мужественные, благородные люди, которые вместе с автором страдают от окружающего их насилия и подлости: помещик из главы «Крестьцы», воспитавший в своих сыновьях чувства долга, чести, правдивости и мужества; председатель уголовной палаты Крестьянкин, пытавшийся быть справедливым судьей; вымышленный автор оды «Вольность». Это те самые «сочувственники», о которых говорит Радищев в своем посвящении-предисловии.
Привлекательными чертами характеризует Радищев крестьян. Нравственная чистота крестьянской девушки Анюты противопоставлена продажности чиновничьих дочерей. Нищий слепой певец, отвергший рублевое подаяние путешественника; крестьяне, вступившиеся за честь крестьянской девушки-невесты, которую пытались обесчестить сыновья помещика, — все эти образы резко противопоставлены погрязшим в пороках тунеядцам-дворянам. С гневом и возмущением описывает Радищев тяжелую участь полуголодных крестьян, которые не могут найти правосудия и которых продают с торгов, как скот.
Исходя из идеалистической, но для своего времени прогрессивной теории общественного договора, Радищев рассматривает порабощение как преступление. Угрожающе говорит он дворянам. «Страшись, помещик жестокосердый, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение». Он был глубоко убежден в неизбежности низвержения самими порабощенными системы, основанной на преступлении, так как «поток, загражденный в стремлении своем, тем сильнее становится, чем тверже находит противустояние».
Но Радищев без страха смотрит в будущее, когда прорвавшийся поток начнет сокрушать все па своем пути. «О, если бы рабы, тяжкими узами отягченные, яряся в отчаянии своем, разбили железом, вольности их препятствующим, главы наши, главы бесчеловечных своих господ, и кровию нашею обагрили нивы свои! Что бы тем потеряло государство?» Ровно ничего, — заявляет Радищев. Из среды самого народа появились бы великие мужи, и в новом обществе не стало бы места угнетению человека человеком.
Представление Радищева о возможности победоносной крестьянской революции было утопичным, не мог он избежать и противоречий в своих взглядах. Он верил, что новое общество будет основано на всеобщем труде, но источник всеобщего благополучия видел в свободной частной собственности на орудия и средства производства.
Объективно его теория заключалась в требовании наиболее полного и решительного уничтожения феодально-крепостнических отношений, феодальной формы собственности. Правда, он не исключал и возможности общественного переустройства путем реформы. Это отразилось в проекте освобождения крестьян, изложенном в «Путешествиииз Петербурга в Москву», и в некоторых отдельных его высказываниях. Но надежды Радищева на реформу и «просвещенного» монарха были гораздо слабее, чем убеждение в необходимости и неизбежности насильственного уничтожения крепостничества, а вместе с ним и самодержавия.
Радищев не мог не знать, к каким последствиям приведет издание книги «Путешествие из Петербурга в Москву», однако он мужественно пошел на этот героический шаг. Удар, который наносило выступление Радищева самодержавию, был настолько сильным, что Екатерина лично занялась его делом. «Он бунтовщик хуже Пугачева» — таково было ее заключение. Сенат угодливо утвердил решение Петербургской уголовной платы, присуждавшее Радищева к смертной казни, оставив императрице возможность продемонстрировать свое показное «милосердие» и заменить смертную казнь ссылкой. Радищев был выслан на 10 лет в одну из самых отдаленных местностей Сибири, в Илимский острог.
Но ни арест, ни тяжкий путь в Сибирь не сломили великого творца «Вольности». В стихах, написанных в пути, Радищев с гордостью говорил:
Я тот же, что и был и буду весь мой век:
Не скот, не дерево, не раб, но человек!
Живя в далекой илимской ссылке, Радищев не прекратил литературной деятельности. Самой значительной работой этого периода был философский трактат «О человеке, о его смертности и бессмертии». В этом произведении отразились противоречия его мировоззрения. Признавая объективное существование материи и познаваемость мира при помощи чувственного опыта и рассуждения, Радищев в то же время не решается отвергнуть веру в бессмертие души.
Из илимской ссылки Радищев был возвращен лишь после смерти Екатерины II. Со стороны императора Павла это было не актом милосердия, а проявлением ненависти к памяти матери. Ссылку в Илимск Павел заменил Радищеву ссылкой в его родовое имение, находившееся в Калужской губернии, под строгий надзор властей. Но и здесь Радищев продолжал свою литературную деятельность.
В марте 1801 г. Радищев был освобожден из-под надзора и через некоторое время назначен членом Комиссии по составлению законов. Обманутый этим либерально-демагогическим жестом Александра I, Радищев с жаром принялся за работу, рассчитывая поставить вопрос об уничтожении крепостного права путем реформы. Но скоро он убедился в том, что показной либерализм Александра был лишь повторением лицемерной тактики его державной бабки. Это прозвучало в последних сочинениях Радищева, особенно в поэме «Песнь историческая».
Считая, что больше он ничего не сможет совершить для блага народа, Радищев 11 сентября 1802 г. покончил с собой. Незадолго до смерти он сказал: «Потомство за меня отмстит».
Ранние русские просветители 60—80-х годов XVIII в. поставили крестьянскую проблему в центр внимания русского общества. Великий русский революционер-мыслитель Радищев сделал первую попытку указать путь ее революционного решения. Таким образом, антифеодальные идеи, общие для «века Просвещения», приобрели в России в силу исторически сложившихся условий и свои специфические черты: представителям передовой русской мысли новые общественные отношения рисовались основанными прежде всего на благополучии крестьян.
Большое внимание, проявленное представителями русской освободительной мысли к крестьянскому вопросу, способствовало в дальнейшем развитию революционно-демократических традиций русского освободительного движения.
47.
Первым крупным теоретиком школы естественного права был нидерландский ученый Гуго Гроций (1583–1645 гг.).
Нидерланды XVII в. (*) представляли собой наиболее развитую страну того времени. В результате успешной борьбы против гнета испанского короля и феодалов Нидерланды добились независимости и создания республики. Между группами горожан и дворянства Нидерландов шла борьба за власть, нередко в форме столкновений кальвинистских сект. Приняв участие в этой борьбе, Гроций был осужден сторонниками враждебной группировки и вынужден эмигрировать во Францию. Там он написал знаменитый трактат “О праве войны и мира. Три книги” (1625 г.).
Цель трактата – решение актуальных проблем международного права. Разбор теоретических проблем войны и мира потребовал решения более общих вопросов о праве, справедливости, их источниках, формах существования, методах изучения. В результате Гроцием была разработана политико-правовая доктрина, основанная на новой методологии, содержащая оригинальные решения ряда проблем общей теории права и государства, а также некоторые радикальные для того времени программные положения.
Исходный пункт учения Греция – природа человека, социальные качества людей. Греции различает право естественное и право волеустановленное.
Источником естественного права является человеческий разум, в котором заложено стремление к спокойному общению человека с другими людьми. На этой основе Греции определяет предписания естественного права (требования разума), к которым относит “как воздержание от чужого имущества, так и возвращение полученной чужой вещи и возмещение извлеченной из нее выгоды, обязанность соблюдения обещаний, возмещение ущерба, причиненного по нашей вине, а также воздаяние людям заслуженного наказания”.
Волеустановленное право (оно делится на человеческое и божественное) должно соответствовать предписаниям естественного права.
Греции писал, что он не стремится затрагивать жгучие вопросы современности и будущего: “Поистине признаюсь, что, говоря о праве, я отвлекался мыслью от всякого отдельного факта, подобно математикам, которые рассматривают фигуры, отвлекаясь от тел”. Однако уже исходная, стержневая категория его доктрины – понятие и содержание справедливости и естественного права – раскрывается через те частноправовые институты, воплощение которых в законодательстве имело первостепенную важность для становления гражданского общества и для развивающейся буржуазии. “Общество, – утверждал Гроций, – преследует ту цель, чтобы пользование своим достоянием было обеспечено каждому общими силами и с общего согласия”. Поэтому справедливость как условие общежития “целиком состоит в воздержании от посягательств на чужое достояние”.
Противопоставление Гроцием требований естественного права нормам права волеустановленного, т. е. существовавшим в большинстве стран феодальным правовым институтам, явилось орудием критики феодального права и феодального строя в целом. Сам Гроций еще не делал из теории естественного права радикальных выводов; но теоретические основы для таких выводов, сделанных впоследствии идеологами революционной буржуазии, заложены были Гроцием.
В трудах Греция нередки ссылки на бога и св. писание; однако бог в его доктрине откровенно подчинен законам природы: “Естественное же право столь незыблемо, что не может быть изменено даже самим богом... Подобно тому, как бог не может сделать, чтобы дважды два не равнялось четырем, так точно он не может зло по внутреннему смыслу обратить в добро”. Поэтому естественному праву должно соответствовать не только человеческое, но и божественное волеустановленное право (т.е. предписания религии).
Согласно Гроцию, некогда существовало “естественное состояние”, когда не было ни государства, ни частной собственности. Развитие человечества, утрата им первоначальной простоты, стремление людей к общению, их способность руководствоваться разумом побудили их заключить договор о создании государства.
Теория договорного происхождения государства резко противостояла феодальным концепциям “богоустановленности” власти. “Первоначально люди объединились в государство не по божественному повелению, – писал Гроций, – но добровольно, убедившись на опыте в бессилии отдельных рассеянных семейств против насилия, откуда ведет свое происхождение гражданская власть”.
Идея договорного возникновения государства высказывалась в истории политико-правовой мысли задолго до Греция; в практике средних веков договоры между феодалами, между феодалами и городами были формой, источником права, в том числе и публичного права. Но только у Греция договор о создании государства рассматривается как исходное понятие теории государства, как основа самого государства, длящихся отношений власти и подчинения. Начиная с Гроция почти все теоретические построения XVII–XVIII вв., объясняющие сущность, причины, способы создания государства, исходили из этой посылки.
Государство Гроций определял как “совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы”. Признаком государства является верховная власть, к атрибутам которой Гроций, подобно Бодену, относил издание законов (в области как религиозной, так и светской), правосудие, назначение должностных лиц и руководство их деятельностью, взимание налогов, вопросы войны и мира, заключение международных договоров.
Первостепенное внимание к проблемам международного права требовало специального исследования вопроса о носителе верховной власти, а тем самым о формах правления. Выводы Гроция в этой части довольно умеренны. Каждая существующая форма правления имеет своим источником общественный договор, считал он, поэтому носителем суверенитета являются лицо, или группа лиц, или собрание либо сочетание лиц и собраний, обладающие атрибутами верховной власти. Носители верховной власти представляют государство не только в международных связях, но и в отношениях с собственным народом. При создании государства народ мог избрать любую форму правления; но, избрав ее, народ должен повиноваться правителям и не может без их согласия изменить форму правления, ибо договоры, согласно естественному праву, должны исполняться. Поэтому Гроций считал правомерной любую существующую форму правления и отрицал право подданных сопротивляться хотя бы и несправедливым предписаниям власти.
Однако в эту концепцию Гроций вносит ряд существенных коррективов. Во-первых, народ может изменить образ правления, если это право (явно или неявно) оставлено за ним общественным договором либо если договор расторгнут правителями государства. Во-вторых, что более существенно для доктрины, при особых обстоятельствах право народа преобразовать государство вытекает из существа общественного договора. Поскольку при заключении общественного договора люди вряд ли возложили на себя “суровую обязанность при всех обстоятельствах предпочесть смерть необходимости вооруженного сопротивления насилию начальствующих лиц”, подданные вправе считать общественный договор расторгнутым в случае “крайней необходимости”, “большой и явной опасности”, грозящей подданным со стороны правителей государства. К таким случаям относится тот, когда “царь, проникнутый чисто враждебным духом, замышляет гибель всего народа”. В частности, замечал Гроций, явно имея в виду борьбу Нидерландов против гнета феодальной Испании, правомерно сопротивление монарху, если “ради благополучия одного народа он задумает гибель другого, чтобы устроить там колонии”.
Прогрессивны также международно-правовые взгляды Гроция. Главной причиной написания “Трех книг о праве войны и мира” было стремление Гроция доказать, что во время войны глас закона не заглушается грохотом оружия. Естественное право сохраняет свое действие и во время войн, о чем, печалился Гроций, нередко забывали его современники: “Я был свидетелем такого безобразия на войне между христианами, которое позорно даже для варваров, а именно: сплошь и рядом берутся за оружие по ничтожным поводам, а то и вовсе без всякого повода, а раз начав войну, не соблюдают даже божеских, не говоря уже о человеческих, законов, как если бы в силу общего закона разнузданное неистовство вступило на путь всевозможных злодеяний”.
Гроций осуждал агрессивные, захватнические войны, считал, что их зачинщики должны нести ответственность. Если же война началась, то она должна вестись ради заключения мира и подчиняться принципам естественного права. Одним из принципов международного права Гроций считал незыблемость договоров между государствами.
Книга Гроция уже в 1627 г. по распоряжению папы была внесена в Индекс запрещенных книг; тем не менее за 30 последующих лет вышло более 40 ее различных изданий. Разработанная Гроцием теория естественного права и идея общественного договора сразу же приобрели интернациональный характер; после Гроция крупнейшим их теоретиком был англичанин Т. Гоббс (см. § 3), делавший, однако, из концепции общественного договора выводы в защиту абсолютизма и уподоблявший подданных рабам государства. С этими выводами резко полемизировал нидерландский философ Спиноза (см. § 4).
48. Слывущий либералом Мордвинов предлагал освободить крестьян без земли и за большой выкуп; реакционер Аракчеев – без выкупа, с наделением землей. Разработка различных проектов крестьянской реформы продолжалась при Николае I в тайниках правительственных канцелярий. Так длилось, пока, наконец, очередной самодержец (Александр II) не возгласил с высоты престола: “Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться времени, пока оно само собой начнет отменяться снизу”.
Крепостное право резко затрудняло развитие страны в промышленном, культурном, военном отношениях. Полновластные в своих имениях помещики не имели стимулов к совершенствованию способов ведения сельского хозяйства. Отсутствие свободной рабочей силы не давало развиться ремеслам и промышленности. Усиливалась интеллектуальная, нравственная, культурная деградация господствующего сословия дворянства.
Россия стремительно отставала от передовых государств, строивших гражданское общество. В стране накоплялись непримиримые социальные антагонизмы:
“Дворяне страшились крестьян, – отмечалВ. О. Ключевский, – крестьянство злобилось на дворянство, то и другое не питало ни малейшего доверия к правительству, а правительство боялось обоих”.
Нарастающие противоречия феодального строя в России отражались в противостоянии и столкновениях либеральной и охранительной (консервативной) идеологии. Наиболее яркими проявлениями назревшего кризиса крепостничества и самодержавия были возникновение тайных обществ и выступление декабристов.
К оглавлению