Современные концепции и образы глобального мира

Нет вершин без пропастей.

Громадными будут силы, высвобожденные в человечестве внутренним действием его сплочения.

Но не исключено, что завтра так же, как и вчера и сегодня, эта энергия будет действовать несогласно.

П.Т. де Шарден

Образы глобального мира и теории глобализма разрабатываются сегодня учеными самых разных научных направлений — социологами, антропологами, философами, политологами, историками. Проблемы глобализации культуры наиболее интересно представлены социальными антропологами и культурологами. Их мнения по поводу феномена глобализации достаточно противоречивы. Убежденные «западники» склонны отождествлять глобализацию с вестернизацией, превознося цивилизационную миссию западного мира. Они приветствуют борьбу с варварством «традиционных» обществ, искоренение язычества и дикарских обычаев незападных культур.

Однако большинство ученых справедливо возражают против отождествления этноцентризма с глобализмом. Они видят в вестернизации «культурный империализм» западного мира, который ведет не к глобализации культур, а к «новому варварству» и «бескультурью». Как отмечает С.Хамелинк, «из-за культурной синхронизации, не имеющей исторических прецедентов, впечатляющее разнообразие мировых культурных систем значительно уменьшается»⁸. Ключевой проблемой для культурологов сегодня выступает интерпретация культурного разнообразия мира как органичной функциональной особенности процесса глобализации. В этом направлении идут интенсивные научные поиски, и наибольший интерес, на мой взгляд, представляют концепции У.Ганнерса и Ш.Айзенштадта.

Ганнерс разрабатывает теорию глобальной ойкумены как региона постоянного культурного взаимодействия, обмена информацией и перевода феноменов одной культуры на язык другой.

Глобальная ойкумена непрерывно расширяется, сохраняя сложную асимметричную структуру «множественного конгломерата с различными специализированными и региональными центрами», которые эволюционируют в разных направлениях. Он называет несколько таких современных центров: в области науки, технологий и массовой культуры — США, в сфере корпоративной культуры—Япония, в производстве деликатесов и сверхмодной одежды — Франция, среди региональных центров — Ватикан (в католическом мире), Мекка и Кум (в исламском мире), Мексика (в Латинской Америке), Египет (в арабском мире).

Как полагает Ганнерс, процесс глобализации может развиваться в четырех основных направлениях. Наиболее предпочтительным был бы сценарий «созревания», или глобализации без вестернизации. В глобальной ойкумене происходят равноправный диалог и обмен информацией между крупными культурными метрополиями и многочисленными периферийными культурами. При этом метрополии выступают в роли стимуляторов, оживляющих развитие периферии и способствующих обогащению местных культурных ценностей. Но периферийные культуры в свою очередь активно интерпретируют привнесенные идеи, существенно модифицируют культурный поток и тем самым влияют на культуру метрополии. Так в диалоге культур происходит процесс их «гибридизации». В глобальной ойкумене все культуры — сложные синтетические образования, в которых глубинные ритмы локального наследия переплетаются с транснациональными мотивами⁹.

Ганнерс предупреждает, "Что возможны и другие сценарии глобализации — в духе унифицирующей мир вестернизации, но все они ведут в тупик «культурного империализма». Сценарий «глобальной гомогенизации» предполагает полное доминирование западной культуры в мире: все страны копируют западный образ жизни — одни и те же товары в универсамах, мыльные оперы на телеэкранах, бестселлеры в магазинах, хиты на дисках. Сценарий «сутурация-насыщение» выступает одной из версий подобной унификации. Периферийные культуры медленно впитывают в себя культурные образцы Запада, постепенно все больше насыщаясь ими, и через несколько поколений местные культурные традиции исчезают, уступая место культурной однородности.

Но возможна и другая версия: сценарий «периферийной коррупции». Он предполагает разложение западной культуры в процессе адаптации на периферии. Высокоинтеллектуальные достижения Запада периферийные культуры отфильтровывают, оставляя место лишь для информации самого низкого уровня: воспринимается рэп, а не Бетховен, детективы и порнография, а не произведения лауреатов Нобелевской премии, «Санта-Барбара», а не Шекспир. Так реализуется тенденция «культурной свалки» — распространение избытка продукции низкого качества на периферийных рынках. Одновременно происходит искажение западных ценностей в процессе адаптации к привычному образу жизни. Известно, что в тоталитарном обществе демократические ценности легко перерождаются: равенство сводится к кумовству и семейственности, свобода собраний превращается во фракционизм и непрерывную клановую борьбу¹⁰.

Четыре сценария У.Ганнерса достаточно полно отражают современную интеллектуальную полемику среди культурологов. Ш.Айзенштадт присоединился к сценарию «созревания», вслед за Ганнерсом выбрав путь глобализации без вестернизации. Изучив историю культурного диалога древних и современных цивилизаций, Айзенштадт пришел к выводу, что процесс гибридизации культур в поле межцивилизационных взаимодействий действительно является всеобщим. Современные культуры кристаллизовались путем отбора, а следовательно, трансформации значительного количества традиций, символов и институтов как национальных, так и заимствованных у других цивилизаций. Глобализация не исключает, а подразумевает развитие вариативности, поскольку именно в ней содержится потенциал для дальнейшего развития человечества.

Поиски культурологов во многом совпадают с идеями социологов и историков по поводу развития процесса глобализации в современном диалоге культур. Анализируя социальные силы, которые «воспроизводятся и осознают себя в глобальном масштабе», Чешков предлагает пять проектов мирообщности.

Первый проект — западный, или либерально-рыночный (условно—мир по подобию Запада); гегемон—прозападные мировые организации и прозападная мировая интеллигенция при опоре на транснациональные силы и поддержке части межгосударственных сил.

Второй проект— мир равноположенных разнообразий; гегемон — мировая гуманитарная интеллигенция при поддержке межгосударственных сил и части религий.

Третий проект — мир равнозначимых государств; гегемон — межгосударственные объединения при поддержке части представителей мировых организаций и великих религий.

Четвертый проект — мир через доминирование локального; гегемон — фундаменталистские течения восточных религий (например, ислам) при поддержке части межгосударственных сил.

Пятый проект — мир без угнетения и неравенства; гегемон — часть гуманитарной интеллигенции при поддержке некоторых великих религий¹¹.

Легко заметить, что второй, третий и пятый проекты во многом пересекаются: мир без угнетения и неравенства — это мир равнозначимых государств, мир равноположенных разнообразий. Поддерживают эти проекты мировая гуманитарная интеллигенция, часть великих религий и некоторые межгосударственные силы. Поэтому у Чешкова, по существу, представлены три соперничающие идеи глобализации: западная (либерально-рыночная), фундаменталистская и гуманитарная.

Если мы обратимся к концепциям западных политологов и социологов, то при всем многообразии проектов глобального мира, которые здесь созданы, за ними скрываются все те же три конкурирующие идеи. И это не удивительно: сегодня именно эти идеи определяют развитие диалога культур.

Однако нельзя обойти молчанием один примечательный факт: в 90-е годы все чаще стала заявлять о себе концепция антиглобализма. Диалог культур когда-то начинался с преодоления этнического сепаратизма, и вот сегодня эта идея вновь оживилась в ответ на «культурный империализм» вестернизации, которую пытаются представить в качестве истинной глобализации. Примечательна с этой точки зрения типология «образцов мирового порядка», разработанная Р.Робертсоном. Он начинает свою типологию именно с антиглобалистского сценария «Gemtinschaft 1»: мир как мозаика ограниченных, закрытых пивилизаций. Робертсон подчеркивает, что некоторые фундаменталистски ориентированные силы мирового сообщества хотели бы «восстановить свои исконные социальные образования, полагая при этом, что остальные цивилизации должны быть закрытыми и не представлять угрозы «лучшему» устройству»¹².

Второй сценарий — «Gemtinschaft 2» — возрождает древнюю идею Царства Божия на земле, которую проповедует сегодня целый ряд экуменических движений, римская католическая церковь (известное обращение ко всему человечеству по поводу «евангелизации»), экологические движения. Осуществление этого проекта предполагает общепланетарный консенсус по поводу основополагающих ценностей и идей в области международной безопасности, международных границ, международного права.

Третий сценарий — «Gesellschaft 1» — представляет мир как совокупность взаимно открытых суверенных национальных государств, между которыми существуют интенсивный экономический, политический и культурный обмены. Р.Робертсон предполагает здесь две версии: эгалитарную (международные партнеры являются политически равными участниками в диалоге культур) и иерархическую (сохраняется иерархия цивилизаций, где лидеры обеспечивают гарантию стабильности).

Четвертый сценарий — «Gesellschaft 2» — предполагает объединение человечества под эгидой некоего мирового правительства при унификации национальных государств. Марксисты и западные либералы при всех различиях в идеологии выступают именно за такой проект глобализации. Известно, что сейчас всерьез обсуждаются возможности трансформации Европейского сообщества от экономической интеграции к более политизированным формам¹³.

Концепции социологов и политологов наиболее ярко свидетельствуют о том, что тенденцию глобализации сегодня пытаются поставить под контроль самые разные социальные силы, борющиеся за мировое влияние. Поэтому многочисленные проекты глобального мира так противоречивы, а само мироведение как отрасль научного знания до сих пор не конституировано. У представителей мирового гуманистического сознания — мировой интеллигенции, многочисленных участников пацифистских и экологических движений — сегодня есть шанс отстоять свой проект при одном условии: они должны объединиться и во весь голос заявить о себе в крупных международных организациях, где в данное время господствуют прозападные либеральные идеи.

Необходимо, наконец, разоблачить антигуманную сущность вестернизации-глобализации. С позиций долговременной социокультурной перспективы очевидно, что осуществление этой западной стратегии в конечном счете готовит проигрыш всему человечеству: негуманная, завоевательно-потребительская тактика «фаустовской культуры» ведет весь мир в экологический и нравственный тупик. Как подчеркивает А. Швейцер, «сегодня история человечества решает вопрос о возобладании гуманного или негуманного мировосприятия. И если решение это будет в пользу антигуманности...— человечество погибнет»¹⁴.

В начале XXI века, как и во все времена, человек остается существом, взыскующим смысла,—не просто пассивным потребителем материальных благ. На наших глазах происходит процесс актуализации цивилизационной памяти незападных народов— православных, мусульманских, индо-буддийских, конфуцианско-буддийских. Мир стоит на пороге невиданного прежде ренессанса незападных культур. Каким будет этот ренессанс, куда он приведет народы разных цивилизаций? П.Т. де Шарден предупреждает об опасностях, которые таит коварная доктрина «прогресса путем обособления»—доктрина селекции и избранности рас: «Льстящий коллективному эгоизму, более живой, более благородный и еще более чувствительный, чем индивидуальное самолюбие, расизм для своего обоснования принимает и продолжает линии древа жизни строго такими, какие они есть, в их перспективах»¹⁵.

Очевидно, что тенденция глобализации будет развиваться в перспективе открытой, непредсказуемой истории, преодолевая серьезные препятствия на своем пути. Когда-то на заре цивилизации архаичных племенных богов победила и вытеснила великая римская идея. Сегодня история повторяется. Сумеют ли представители мирового гуманитарного сознания противопоставить новому трайболизму сильную гуманистическую объединительную идею, сочетающую рационализм пользы с пафосом защиты великих общечеловеческих ценностей? От ответа на этот вопрос зависит будущее глобального мира.

Вопросы для обсуждения и дискуссии

1. Как вы оцениваете эвристический потенциал экономико-центристских версий глобализации: теории империализма, теории зависимости, теории мировой системы?

2. Может ли современная глобалистика радикализировать тезис о постиндустриальном обществе в духе такого же радикального отличия от предшествующей индустриальной эпохи, каким последняя отличалась от традиционного аграрного общества?

3. Ожидает ли политическую глобалистику новое развитие постмодернистского проекта или его решительный пересмотр в духе восточной ревизии западного «прометеева мифа»?

4. Согласны ли вы, что современная глобалистика должна отказаться от этно-центристских моделей?

5. Как вы оцениваете теорию «глобальной ойкумены» У.Ганнерса? Какой из его четырех сценариев кажется вам наиболее вероятным?

6. Сравните пять вариантов глобализации в концепции М.Чешкова. Какой из них вам кажется наиболее удачным?

7. Почему, на ваш взгляд, в конце XX века стали пользоваться все большей популярностью концепции антиглобализма?

Сноски и примечания

¹ Worsley P. The Three Worlds: Culture and World Development. L., 1984. P. 2

² Robertson R. Globality, Global Culture, and Images of World Order // Social Change and Modernity. Berkeley. 1992. P. 396.

³ Чешков МЛ. Развивающийся мир и посттоталитарная Россия. М.: Наука 1994. С. 141.

⁴ Prebisch P. The Economic Development of Latin America and its Problems. N.Y.,1950.

⁵ Cardoso F. Associated Dependent Development: Theoretical and Practical Implication // Authoritarian Brazil: Origins, Policies and Fitters. New Haven 1973 P. 163.

⁶ Wallerstein I. Unthinking Social Sience: the Limits of Nineteenth Century Paradigms. Cambridge, 1991. P. 77-78.

⁷ Чешков М.А. Развивающийся мир и посттоталитарная Россия. М., Наука ,1994. С. 146.

⁸ Hamelink С. Cultural Autonomy in Global Communications. N.Y.: Longman 1983. P. 3.

⁹ Honnerz U. Notes on Global Ecumene // Public Culture. 1989. № 1. P. 65-75.

¹⁰ Hannerz U. Scenarios for Peripheral Cultures. Binghamton, 1989.

¹¹ Чешков М.Л. Развивающийся мир и посттоталитарная Россия. М.: Наука 1994. С. 142.

¹² Robertson R. Globality, Global Culture, and Images of World Order // Social Change and Modernity. Berkeley. 1992. P. 407.

¹³ Там же. Р. 404-409.

¹⁴ Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М.: Прогресс, 1992. С. 509.

¹⁵ШарденП.Т. де. Феномен человека. М.: Наука, 1987. С.189-190.

Глава 10