Сравнение свойств документа и книги

Свойства, характерные для Документа IV, также являются свойствами Книги, что отмечалось рядом исследователей.

О знаковости как свойстве книги писали еще в 20-е годы XX в., но понимали ее по-разному. Михаил Николаевич Куфа-ев понимал Книгу "как вместилище всякой мысли и слова, об­леченных в видимый знак", или "вместилище мысли и слова человека, взятых в их единстве и выраженных видимыми зна­ками"². При этом в объем понятия Книга включались не только издания словесных произведений, но и "книга с иллюстра­циями", и нотные издания, и "фонографические валики и граммофонные пластинки".

Интерес к знаковой природе книги значительно возрос в связи с оживлением семиотических исследований. Семиоти­кой назвали науку о разных системах знаков, используемых для передачи информации. Семиотический подход стал широ­ко применяться в исследованиях языка и словесных произве­дений, особенно художественных.

Новым проявлением семиотического подхода к Книге стало ее рассмотрение в целом как знаковой системы. Такой целост­ный взгляд на книгу как систему, организующую передачу со­общения в коммуникационном процессе, возник еще раньше¹. А в 70-е годы XX в. появилось определение книги как "знако­вой системы, в которой для обмена семантической информа­цией между двумя другими материальными системами, на­пример автором и реально существующим миром или автором и читателем, используется совокупность визуально восприни­маемых шрифтовых знаков или графических изображений"². Несмотря на данное здесь определение книги в целом как зна­ковой системы, Е.Л. Немировский считал необходимым отме­тить еще и специфику знаков, которыми фиксируется сообще­ние в книге. Не совсем точным представляется указание на обмен информацией "между двумя другими материальными системами", в то время как подразумевался обмен информа­цией только между людьми, то есть социальная коммуникация.

Разные аспекты семиотической природы книги стали пред­метом анализа Теодора Зберского, который рассмотрел не толь­ко знаковую специфику словесного и иконического сообщений, но и семиотические особенности научных и эстетических (ху­дожественных) сообщений, и в целом рассматривал книгу как "вещь-сообщение", в которой семиотический характер приобретает любой элемент, вплоть до шрифтового и цветового оформления¹.

Таким образом, знаковость (семиотичность) свойственна Книге не только в той же мере, что и любому Документу IV, но и в большей степени, потому что сама книга как вещь, матери­альный предмет, выполняет функцию знака, что аналогично знаковости Документа III.

Свойство семантичности должно быть присуще Книге по­стольку, поскольку мы признаем ее знаковость. Семантика — это раздел семиотики, изучающий знаковые системы как средство выражения содержания. Воспринимаемая челове­ком социальная информация является семантической, потому что она выражает определенное содержание. При таком пони­мании достаточно назвать основную функцию книги (социаль­но-коммуникационно-информационную), или ее свойство зна­ковости, — и будет ясно, что переданная книгой информация является семантической.

Однако, как уже было сказано, существует и другое понима­ние семантической информации, когда к ней относят лишь ин­формацию, полученную из словесных (языковых) знаков. То­гда вопрос о семантичности Книги переходит в иную плоскость: может ли информация, зафиксированная книгой, передавать­ся знаками, отличающимися от словесных. С одной стороны, это продолжение известного спора, в котором, как мы уже го­ворили, существуют разные точки зрения на возможность счи­тать изображение способом передачи семантической информа­ции . С другой стороны, это вопрос о том, могут ли быть отнесены к Книге аудиальные, аудиовизуальные и машиночитаемые до­кументы.

Отметим, что при сравнении Книги с аудиальными и аудио­визуальными средствами передачи информации не всегда учи­тывалась возможность передачи информации последними как в недокументированной, так и в документированной форме. Поэтому много аргументов, доказывавших противоположность Книги аудиальным и аудиовизуальным средствам, касались не документов, передающих информацию в аудиальной или аудио­визуальной форме, а передачи информации средствами радио и телевидения, или восприятия информации во время киносе­анса. Например, М.Ф. Яновский писал: "Читающий всегда имеет возможность вернуться к прочитанному... Слушающий лишен этой возможности... Слуховой характер ощущений обуславливает их текучесть. Различие между словом произне­сенным и словом, запечатленным в форме книги, различие, вытекающее из летучести, невозвратимости первого и устой­чивости второго, настолько велико, что ни в коем случае не позволяет говорить о радиопередаче как одной из форм кни­ги"¹. Здесь четко указано на то, что отличает книгу: фиксиро­вание информации и, благодаря этому, возможность обратить­ся к содержанию книги в любой момент, вернуться к тому, что было воспринято раньше. Но это — отличие любого документа от недокументальных каналов передачи информации. И оно не зависит от способа восприятия информации (слухового или зрительного) и от знаковых средств передачи информации.

Марцин Червинский, рассматривая отличие книги от совре­менных аудиовизуальных средств коммуникации, также ука­зывал на то, что "... ни радиопередача, ни телепрограмма, ни киносеанс не являются постоянными и относительно неизмен­ными объектами. ...Каждая программа, сеанс или передача — протекающее во времени событие... Книга же — материаль­ный, твердый, долговечный и удобный для хранения предмет. По своей физической природе книги — "консервы", иначе го­воря, кладовые духовных ресурсов..."² Однако тут же он заме­тил, что "кинопленка аналогична книге, а кино- или телепро­екция соответствует чтению", и единственное, что не позволяет приравнять их к книге, это "способ функционирования", а именно их наличие в единственных экземплярах в информаци­онных центрах или ведомственных архивах и, по этой причи­не, малодоступность для потребителей. Последовавшее в наше время техническое усовершенствование материальных носите­лей и условий использования аудиовизуальных документов (прослушивания и просмотра) приближает их к характеристи­ке книги, о чем свидетельствует включение аудиальных и ви­деозаписей в одно издание со словесным текстом.

Более существенны аргументы М. Червинского, указываю­щие на специфику книги как средства передачи логической (словесной) информации, в отличие от "образных средств ин­формации". "Произведения несловесной культуры", а особен­но "сфера зрительной информации", обвиняются в том, что их потребителям угрожает "умственное обнищание". Однако тут же автор находит и контраргументы: "Несловесное искусство никогда не посягало на роль слова, ибо люди понимали, что его назначение в том и состоит, чтобы выразить неподвластное слову"¹.

Использование разных знаковых систем в книге способно обогатить ее содержание, предоставить ему новые возможнос­ти. А слово в книге останется там, где оно необходимо, в том числе как сопровождение изографической, аудиальной или аудиовизуальной информации, как и в любых документах.

Традиционная трактовка Книги ограничивает ее "произве­дениями письменности и печати". В частности, И.Е. Баренбаум утверждал, что книга неразрывно связана со знаковой системой письма, идеографической или алфавитной². Е.Л. Немировский, определяя Книгу как знаковую систему, ее основным призна­ком назвал "совокупность визуально воспринимаемых шриф­товых знаков или графических изображений, воспроизведен­ных на листовом материале от руки или полиграфическим способом"³. Арон Яковлевич Черняк писал: "Из каких бы мате­риалов ни была создана книга, какую бы форму и пространс­твенно-конструктивную структуру она бы ни имела, всегда и везде способ передачи информации, содержащейся в книге, один и тот же — письмо, печать"¹. Заметим, что А.Я. Черняк здесь характеризовал письмо и печать не с их знаковой сторо­ны, а с чисто технической: "слой чернил, краски, способ и про­цесс начертания знаков". Следовательно, он воздержался от оп­ределения знаковой природы книги. Если же принять предложенное им понимание письма и печати "как материаль­ной субстанции", то оно обязательно приведет к ограничению материальной формы книги, то есть качеств материального но­сителя информации и его конструкции.

Машиночитаемая запись информации так же не относится к Книге в ее традиционном понимании. И.Е. Баренбаум специ­ально подчеркивал, что "электронные и иные средства инфор­мации и коммуникации — уже не книга", даже в том случае, если они "способны выдавать на конечном этапе информацию в текстовом читаемом виде", не говоря уже об информации собс­твенно изобразительной, аудиальной или аудиовизуальной². Определенный компромисс предложил Борис Иосифович Кос-сов: "Микрофильмы, микрофиши, дискеты и диски с записан­ным на них текстом мы считаем книгами..."³

Итак, знаковость и семантичность являются свойствами книги так же, как и свойствами документа, а вербалыго-пись-менный способ выражения информации считается для Книги еще более обязательным, чем для Документа вообще, если не единственно возможным.

Такое свойство, как отражение (запечатлепие) мысли­тельной деятельности человека, безусловно, присуще кни­ге, что отмечалось многими ее исследователями. Было замече­но также, что в книге запечатлеваются и передаются не только мысли (знания), но и чувства, эмоции, воля и т. д., или "известный комплекс идей"¹. В этом плане стоит вспомнить высказы­вание М.Н. Куфаева о том, что "книга — продукт человеческой психики и природа ее психическая". Им же было замечено, что "в природе книги два начала: индивидуальное и социальное... Индивидуальное, материализуясь, становится социальным и материальным..."² Современные исследователи развили и углубили подобную трактовку содержания книги.

Диалектика индивидуального и общественного сознания, отражающегося в книге, проявляется еще и в том, что любое произведение индивидуального сознания является продуктом общественного сознания, всей многовековой его истории, его функционирования в обществе в форме идей, взглядов, пред­ставлений, усвоенных человеком в процессе воспитания и об­разования, участия в общественной практической деятельнос­ти и т. д. Не последнее место занимают в этом перечне и идеи, мысли, знания, усвоенные будущим автором книги из других книг. Опубликованное произведение, в свою очередь, поступа­ет в общественное сознание, становится непременной его со­ставляющей.

Все вышеизложенное позволяет рассматривать содержание книг не только как воплощение мыслей отдельных людей, но и как продукт общественного сознания, идейной (духовной) жизни общества, форму существования (сохранения, распро­странения и развития) идеологии, а также общественного со­знания в целом (науки, искусства, политики, права, морали, религии, философии).

Является ли при этом книга "отражением объективной действительности"? Безусловно, да, потому что и обществен­ное сознание в целом, и индивидуальное сознание формируют­ся как результат отражения объективной действительности. Книга, фиксируя в материальной форме произведения инди­видуального сознания — продукты общественного сознания, тоже является отражением объективной действительности, но не непосредственным, а опосредованным через сознание. Следовательно, отражение объективной действительности также является свойством книги, как и любого документа.

Свойство дискретности присуще Книге так же, как и Доку­менту, во всех отмеченных выше аспектах. Вместе с тем, книге свойственно стремление к интеграции, объединению, непре­рывности. Оно сказывается уже в материальной форме книги, которая, как правило, является совокупностью соединенных тем или иным способом материальных объектов, на (в) которых зафиксирована запись. Некоторые авторы даже в определении книги указывали на "соединение листов" как один из призна­ков книги. С момента появления полиграфической промыш­ленности существует также стремление к объединению издава­емых книг в серии. Это объединение может осуществляться по признакам содержания, авторства, читательского и целевого назначения и другим, причем между книгами одной серии об­разуется сходство или единство, и по другим признакам (мате­риальной формы, художественного оформления и т. п.). Еще более выражено стремление к единству в такой форме книги, как периодические и продолжающиеся издания, которые мож­но определить как единство прерывного и непрерывного. Не случайно журналом или газетой мы называем и номер (выпуск), который отдельно вышел, и совокупность всех номеров.

Стремление к интеграции и непрерывности проявляется и в содержании книг. Они не только внешне совмещают произ­ведения разных авторов, но и в содержании отдельных про­изведений выполняют функцию интеграции и организации имеющегося знания, что в наибольшей степени характерно, например, для учебников, хрестоматий, справочников, энцик­лопедий. Такую же интеграцию наблюдаем и в научной книге, одним из обязательных требований к которой является учет мыслей, идей, взглядов предшественников, причем не только в содержании основного текста работы, но и в форме точных ссы­лок на предыдущие работы.

Хорошо сказал об этом М.Ф. Яновский: "Если можно гово­рить о рождении книги, то отцами каждой из них следует при­знать множество других книг". Таким образом, при всей инди­видуальности и обособленности авторского труда, создается впечатление, что все авторы, в конечном итоге, пишут одну большую, огромную "книгу", состоящую из многих отдельных и весьма разнообразных произведений.

Сохранение как содержания, так и материальной формыкниги при ее потреблении — такая же обязательная черта кни­ги, как и документа вообще. Мы не будем здесь касаться вопросов старения информации, заложенной в научной книге (хотя и это старение, особенно в области общественных наук, относительное, и очень часто новым представляется "хорошо забытое старое").

Одно из свойств документа заключается в том, что любой до­кумент можно охарактеризовать по формуле характеристики коммуникационного сообщения. Соответствие формуле характеристики коммуникационного сообщения (так называ­емой формуле Лассуелла: "Who says, what, in which channel, to whom, with what effect") также вполне присуще книге. На вопросы, которые содержатся в этой формуле, отвечает, как правило, издательское оформление книги (титульный лист, со­держание, обложка, выходные сведения в издательской про­дукции). На эти же вопросы отвечает библиографическая ха­рактеристика книги, очень коротко — библиографическое описание, более обстоятельно — аннотация, реферат, рецен­зия. Для ответа на последний вопрос — "с каким эффектом осу­ществлена социальная коммуникация?" — проводятся иссле­дования чтения и читательской аудитории, разрабатываются специальные научные дисциплины — психология и социоло­гия чтения, читателеведение.

Такое свойство, как деятельностный характер,опреде­ляющее документ как результат деятельности его творцов, так же присуще книге, как и любому документу.

Следовательно, все функции и свойства, присущие Докумен­ту IV, характерны и для Книги. Это значит, что в определении Книги можно с полным основанием говорить: "Книга — это До­кумент IV...", вместо того, чтобы перечислять функции и свойс­тва, присущие как Книге, так и Документу. И не следует искать особых (не свойственных Документу IV) отличий Книги от не­документальных средств коммуникации, потому что они обу­словлены самой природой документального канала передачи информации. Вполне понятны также отличия определения Книги (как и Документа IV) от других значений Документа.