Периодизация русской литературы второй половины XX века 5 страница

Шестидесятники обращались к истокам революции, почвенников же интересуют глубинные истоки русской национальной жизни. Почвенники стремились (далеко не всё можно было сказать прямым текстом) вернуть историческую память, связанную с религиозной, православно-христианской традицией. Вот какой исток русской культуры они имели в виду. Длительные века данная культура определяла течение народной жизни. За этим всем стояла потребность в гуманизации общества и восстановлении национальной самобытности, всё более утрачиваемой под воздействием советизации, а также общемировых процессов урбанизации.

Почвенников интересовал не советский характер, а русский национальный характер, не советская культура, а русская национальная культура. В полной мере это проявляет почвеннический исторический роман. Самая характерная фигура этой генерации – Валентин Пикуль. В отличие от представителей советской исторической прозы, Пикуль делал акцент не на тяжёлые условия жизни народа до революции и не на стихийные выступления против властей, а на героические победы русского народа и успехи русской дипломатии и культуры. Не случайно уже в XIX веке русская литература стала одной из ведущих в мире. Об этом – романы Пикуля «Пером и шпагой», «Фаворит», «Битва железных канцлеров». Популярность Пикуля объяснялась тем, что он соединил исторический материал с захватывающим сюжетом в духе Дюма-отца. Заинтересовывая читателя, помогал ему ознакомиться с малоизвестными (или фальсифицированными) страницами русской истории и укрепить национальную память.

Ярче всего почвеннические настроения проявили себя в творчестве представителей «деревенской прозы». Советская проза о деревне включает в себя совокупность произведений о социалистических преобразованиях в ней и формировании у людей новой идеологии, психологии и морали. Характерные примеры – «Поднятая целина» Шолохова, «Бруски» Панфёрова. Деревенская проза, возникшая в начале 1960-х годов, воспринималась как оппозиция советской прозе о деревне и отражала переориентацию на почвенничество, так как результатами реализации социалистического проекта в деревне писатели были резко разочарованы. Почвенники обратились к правде жизни и показали, в каком тяжёлом и бесправном положении находится деревня, так как социалистическая индустриализация осуществлялась за счёт ограбления крестьянства. Труд его в колхозах в годы советской власти годами или вообще не оплачивался, или оплачивался нищенски. Самовольно покидать колхозы было при Сталине запрещено. Писатели показали, что при коллективизации произошло новое закрепощение крестьянства. Хотя в годы оттепели произошёл некоторый перелом, сразу улучшить положение крестьянства было невозможно.

Деревенщики надеялись, что возрождению деревни поможет возрождение тех нравственно-религиозных норм, которыми жила деревня на протяжении веков. Поэтизация патриархального в быту, в труде и нравах. Деревенщики стремятся возродить уходящие в глубь веков народные представления о добре и зле, сформированные православием и часто отличные от соответствующих представлений социалистического гуманизма. Мотив истоков. Образы-символы почвы и малой родины (как правило, та или иная деревня). Человек предстаёт в неразрывной связи с природой. Язык произведений почвенников насыщается просторечием, диалектизмами, этнографизмами, фольклорными, религиозными, мифологическими пластами и образами, тем самым обновляется. Язык этот передаёт русский национальный колорит. Современность оценивается у почвенников с позиций патриархального или христианского социализма. В соответствии с такой оценкой судьба деревни в советскую эпоху изображается как драматическая. Подобный подход демонстрируют Солженицын в рассказе «Матрёнин двор», Белов в повести «Привычное дело», Распутин в повестях «Деньги для Марии», «Последний срок», Вичутин в повести «Крылатая Серафима», Лихоносов в повести «Мария» и другие авторы.

Начинается деревенская проза с рассказа Солженицына «Матрёнин двор». Он написан в 1959 и попадает в печать в 1963 году. Здесь воссоздан и опоэтизирован патриархальный народный характер, воплощённый в образе простой сельской труженицы старухи Матрёны. Малограмотная, плохо разбирающаяся в политике, Матрёна верит в бога и живёт по христианским нравственным заповедям. Она органически не способна причинить зло другому человеку, несёт в себе неиссякаемый заряд добра, благочестия и веры. Первоначальное название – «Не стоит село без праведника». На таких людях, по Солженицыну, и держится народная жизнь. Неявно автор вступал в полемику с официальной литературой, где положительным героем был, как правило, коммунист, человек передовых убеждений, а подобные Матрёне считались отсталыми. Солженицын наделяет свою героиню ореолом нравственной красоты и чистоты. Он возрождает идеалы праведности, святости и снова возвращает их в литературу.

Под влиянием Солженицына в литературе 1960-80-х годов появляется целая плеяда подобных характеров. Старуха Анна («Последний срок»), Дарья («Прощание с Матёрой»), Мария (Вичутин, одноименная повесть), Пелагея (Абрамов, одноименная повесть), примыкает сюда образ Ивана Африкановича Дрынова из повести Белова «Привычное дело».

Прерванную после запрета Солженицына традицию продолжает Василий Белов в повести «Привычное дело». Главный герой – духовный наследник Платона Каратаева. Это кроткий, как и Матрёна, безответный, забитый мужик. Вся его жизнь состоит из труда, изматывающего, но так и не дающего необходимого минимума, чтобы обеспечить семью. Иван Африканович – человек, смирившийся с положением, но, вопреки обстоятельствам, сумевший не озлобиться и не оскотиниться, сохранивший большую человечность. Иван Африканович – в чём-то искалеченный советской действительностью Платон Каратаев: ему приходится красть в колхозе сено. Но в Иване Африкановиче жива совесть: он украл и стыдится. Зло остаётся для него злом, добро – добром, продажное – продажным, а честное – честным. Не скрывает автор, что, когда человек долгие годы смиряется, порой это реализуется в разрушительных формах. Будучи пьян, Иван Африканович бегает по селу с колом в руках, не зная, кому отомстить.

Досконально зная крестьянскую жизнь, Иван Африканович наивен в социально-политических вопросах. Для него существующий режим – как погода, с которой нельзя ничего поделать. Вместе с тем, герой очень привязан к своей малой родине. У него появляется возможность помочь семье (девять детей) и отправиться в город на заработки, но его неудержимо тянет к местам, где он вырос, где прошли его детство и юность. Автор в финале использует символическую деталь: по возвращении герой наблюдает, что родник, который прежде бил из земли, засыпан песком, но снова пробился и снова может напитать людей чистой водой. С таким родничком соотносит Белов душу своего героя. В основе своей, убеждён автор, это душа чистая, светлая и прекрасная. С полной ясностью это воссоздаёт трагедия, вторгшаяся в жизнь Ивана Африкановича, – смерть жены. У героя появляются философские размышления о жизни и долге человека перед ней. Автор даёт понять, что та трудовая отдача, которую приносит своей семье Иван Африканович, сопровождается и ответом: он получает взамен любовь, которая, как свет, пронизывает его душу и помогает выстоять. Белов лелеет упование на то, что сохранённые в тяжёлых условиях лучшие нравственные черты смогут проявить себя в полной мере, когда крестьянин станет хозяином на своей земле.

Как главная фигура деревенской прозы скоро начинает восприниматься Валентин Распутин. В начале творческого пути писал вещи, пронизанные «таёжной романтикой», но постепенно ушёл от шестидесятничества и пришёл к почвенничеству. Отличие Распутина от других представителей деревенской прозы в том, что своим произведениям он сумел придать нравственно-философское звучание. Распутин ставит вопрос, должны ли в технократическую эпоху вместе с устаревшими орудиями труда уйти также и нравственные ценности, накопленные в народном сознании за десятилетия и столетия, и отвечает на него отрицательно. Распутин отстаивает христианское отношение к жизни. Следование божьей правде, чувство соборности, неразрывная связь со своей родиной, любовь ко всему живому, забота о семье, готовность своим трудом украшать землю – вот философская система героев Распутина. В центре его произведений – образ русской земли, которую олицетворяет деревня, и образ русского человека, живущего на этой земле. Хотя Распутин повествует о современности, акцентирует он в характерах своих героев традиционное, патриархальное. Таковы Кузьма («Деньги для Марии»), Анна («Последний срок»), Дарья («Прощание с Матёрой»), шофёр Егоров («Пожар»). Распутин интересуется одним и тем же патриархальным типом, но представленным в разных модификациях, разного возраста, мужских и женских.

Кузьма – человек патриархального склада, продолжающий видеть в деревне единую большую семью, то есть живущий представлениями русской общины. Он руководствуется соответствующими нормами в своём поведении. Когда его жена Мария по неграмотности попадает в беду (недостача), Кузьма ждёт от членов общей семьи, как он рассматривает жителей деревни, помощи. Ему снится сон о колхозном собрании, где бы были собраны деньги для Марии. [Пересказ эпизода.] Это сон, а реальность от него разительно отличается. Обходя двор за двором, Кузьма ничего не говорит – всё и так известно, – и люди ведут себя по-разному. Кто делится последним, а кто проявляется полное равнодушие и чёрствость. Автор стремится показать, что в деревне наблюдается распад общинных связей, которые не укрепила, а только расшатала коллективизация. «Жить стало лучше, а сами стали хуже». Последняя надежда Кузьмы – его брат, многие годы назад уехавший в город. Кузьма отправляется в город, находит дом брата, нажимает на звонок, слышит шаги – и на этом автор обрывает повествование. Мы не знаем, поможет ли брат брату или тоже проявит чёрствость.

Богатым внутренним миром Распутин наделяет людей нравственно прекрасных, которые, может быть непритязательны внешне, не достигли успехов в жизни, но это подлинная человеческая красота. Такова его старуха Анна, типологически родственная Матрёне. Она никогда не выезжала из своей деревни, во многих современных проблемах не разбирается, но зато живёт по христианским заповедям и как бы «отчитывается» богу в ежедневных молитвах за каждый прожитый день. Это вечная труженица, человек, бесконечно привязанный к своей земле, прекрасная мать. Старуха Анна нравственно превосходит своих образованных городских детей, культура которых оказывается только сводом приличий и поверхностно усвоенных стереотипов. Перед лицом смерти матери им был дан как бы «последний срок», чтобы нравственно возродиться, но возрождения не произошло. Автор осуждает этих людей.

В лице старухи Дарьи писатель показал хранительницу исконных христианских представлений о добре и зле, о долге человека. Необычность героини в том, что это старуха-«философ», очень мудрое существо. Её не хватает книжных знаний, но от природы ум у неё острый и жизненного опыта достаточно. Прототип Дарьи – бабушка самого писателя. Дарья выступает защитницей православных традиций, малой родины, уничтожаемой природы, отстаивает бережное отношение к божьему миру, который не должны погубить люди.

Человеком, стремящимся жить по совести, к чему призывал и Солженицын, предстаёт у Распутина Иван Петрович Егоров, главный герой повести «Пожар». Он видит, что вырванные из привычной среды, утратившие связь с родной деревней, вчерашние крестьяне перестают быть единым миром, от суда которого так или иначе зависел каждый. Начинают безразлично относиться к народному достоянию. В отношениях тоже устанавливается безразличие. Устами героя писатель предупреждает о катастрофичности выбранного пути. Повести «Прощание с Матёрой» и «Пожар» содержат в себе эсхатологические мотивы. Вводя подобные мотивы, автор даёт понять, что если люди не возродят лучшие нравственные качества, они погубят мир и погибнут сами. Как и для Вознесенского, для Распутина истинный прогресс – это прогресс нравственный. Хотя Валентин Распутин продолжает сочинять и сегодня, вершиной его творчества остаются годы послеоттепельной эпохи. В наше время он стал повторяться и скатился на правоконсервативные позиции.

Почвенники оставили заметный след в развитии литературы 1960-80 годов, внеся в неё новые концепции, характеры, коллизии; обновили язык, устранив из него обезличенность. В то же время нельзя не отметить известную идеализацию патриархального, свойственную почвенникам, их стремление представить деревню как заповедник нравственной чистоты, тогда как город изображается у них как средоточие пороков. Своего максимума идеализация патриархального достигла в книге Белова «Лад». Как отражение дореволюционного прошлого книга богата материалом, но в ней не содержится ни единого слова критики. Стоит сопоставить этот текст с «Деревней» Бунина, чтобы понять, как много идеализации у Белова.

У Белова с наибольшей силой проявляется и бичевание города как олицетворения пороков современной цивилизации, которое соседствует у авторов этого круга с идеей жидомасонского заговора. Отчасти поэтому писатели-деревенщики, с их большой популярностью вплоть до 1980-х годов и краткой вспышкой интереса в начале 1990-х, затем переживают творческий кризис, в связи с чем переходят на крайне правые позиции. Идеал деревенщиков – прошлое, а прошлое вернуть нельзя. Вот почему своего читателя эти авторы к настоящему времени потеряли.

Близок к деревенщикам в повести «Последний поклон» Виктор Астафьев. Но у него значительно более широкий творческий диапазон. «Царь-рыба» (1979): писатель выступает против хищнически-потребительского отношения к жизни, к живой природе, истребление которой в период НТР пошло чрезвычайно высокими темпами. Астафьев утверждает в своей книге идеи ноосферы, подкрепляемые авторитетом библии, цитатами из которой насыщен текст.

Творчество Василия Шукшина

Как деревенщик начинал свой творческий путь Шукшин, хотя в дальнейшем ушёл к постановке проблем общечеловеческого характера. Родился он на Алтае в селе Сростки, сменил ряд специальностей, с 1955-по 1960 учился на режиссёрском факультете ВГИК и занимался в семинаре Михаила Ромма. Однокурсником Шукшина был Андрей Тарковский, как показало время, самый крупный русский кинорежиссёр второй половины века. К тому же кругу знакомых принадлежал и молодой Владимир Высоцкий. Общение и занятия в семинаре много дали Шукшину для личностного и творческого роста. Он проявил себя как режиссёр, актёр и прозаик (с 1959).

Как писатель Шукшин занимает промежуточное место между представителями деревенской и городской прозы, так как герои его произведений – и сельские жители, и горожане (как правило, в первом поколении). Писателя интересует не советский, а русский национальный характер, но в его постижении он более, сравнительно с деревенщиками, бестенденциозен и далеко не всегда оценивает его позитивно. Национальное получает у Шукшина гораздо более разнообразное выражение. (У почвенников – один и тот же человеческий тип.)

Сборники «Сельские жители» (1963), «Там вдали» (1968), «Печки-лавочки» (1973) – в них Шукшин и создал галерею ярких самобытных характеров русских людей, своих современников. Критики часто и очень справедливо сравнивают его рассказы с «Пёстрыми рассказами» Чехова. Действительно, традиции раннего Чехова очень важны для Шукшина и проявляются в следующих качествах:

именно человек и у раннего Чехова, и у Шукшина дан крупным планом;

для обоих характерен жанр сценки и присущий этой сценке лаконизм;

большую роль играет перипетийность, то есть неожиданная перемена событий к противоположным.

Роднит их и юмор. Сближает Чехова и Шукшина разнообразие воссоздаваемых характеров. У Шукшина, сравнительно с Чеховым, большее значение имеет диалог, в чём сказалось воздействие кинематографа. У Шукшина персонажи пользуются современной лексикой, оборотами современного разговорного языка. В них в большей степени, чем у классика, проявляет себя простонародное начало. Национальные типы у Шукшина характеризуются с учётом той трансформации, которую они пережили в условиях советской действительности. У него появляются и новые человеческие типы, с которыми мы не встречаемся в рассказах Чехова. Заявляет о себе неповторимое своеобразие шукшинского стиля. Но, как и Чехов, Шукшин реалист и стремится безусловно следовать правде жизни.

В непосредственный интертекстуальный контакт с Чеховым Шукшин вступает в рассказе «Шире шаг, маэстро»: тип современного Ионыча, деградирующего интеллигента. Главный герой рассказа – 24-летний выпускник университета, молодой врач Солодовников. Он послан на работу в деревню (общая закономерность тех лет). Он молод, красив, неглуп, амбициозен, у него большие жизненные планы, и Солодовников полагает, что многого добьётся. Он хочет вернуться в Москву, поступить в аспирантуру, защитить к сорока годам докторскую диссертацию. Однако, подчёркивает Шукшин, это только настроения молодости, ибо в деревне Солодовникову скучно, он не видит интересных случаев в деревенской практике. Поэтому каждый вечер он присоединяется к компании молодёжи и каждое утро опаздывает на работу и на ходу спит до середины дня. Он клянёт себя, хочет начать новую жизнь, освоить новые знания – но наступает вечер, его зовут на гулянку, и он от безволия соглашается. Таким образом, все красивые слова Солодовникова воспринимаются как надгробие его юношеским мечтам.

Помимо того, Шукшин ведёт и творческий диалог с Гоголем как создателем образа Хлестакова и даёт в рассказе «Миль пардон, мадам» современное преломление хлестаковщины. Наблюдается определённое снижение типа. Главный герой – пьяница, враль, самый никчемный мужик в деревне. При этом он очень любит искусственным путём набить себе цену. А поскольку в деревне это сложно, он пользуется приездом горожан как поводом рассказывать басни, в которых выглядит как герой и выдающаяся личность. (Важная миссия, которую он будто бы исполнял в годы войны в тылу немцев, покушение на самого Гитлера; при этом повествователь входит в раж, в его голосе звучит искренность, он как бы переживает своё враньё изнутри.) Глядя на него, люди сомневаются: может быть, и не врёт? Шукшин даёт понять, что в глубине души у Броньки есть свой идеал, но пропасть между идеалом и настоящим положением человека всё расширяется. В этом рассказе тоже сильны комедийные моменты. Таким образом, Шукшин утверждает, что унаследованное от прошлого далеко не преодолено в советском обществе, как это показывает пропаганда, и советский человек с идеальными качествами создан, скорее, только на бумаге.

Наиболее интересует Шукшина «человек, ищущий в жизни смысла и праздника». Тип ищущего героя, стремящегося к более содержательной жизни, к расширению пространства своего внутреннего мира. Такой персонаж окружающим людям кажется странным, мающимся дурью, но автору он всегда симпатичен. Герой рассказа «В профиль и анфас», шофёр Иван, хочет уехать из деревни, мотивируя тем, что ему скучно жить, что его душа ноет, а в городе больше возможностей. Автор, в отличие от другого персонажа, старика, оправдывает Ивана и показывает, что герой ищет смысл жизни, которого пока не обрёл. Показателен и рассказ «Микроскоп». Герой рассказа, колхозный столяр, купил, обманув жену, совершенно ненужную вещь – микроскоп. И для него открылся совершенно новый мир – мир микроорганизмов. У него появляется мечта освоить мир микробов и изобрести новое лекарство. Шукшин на стороне героя, а не его жены, которая заставила продать микроскоп, так как герой попытался стать выше самого себя.

Разновидность типа ищущего героя – философ-самоучка. Такой персонаж появляется в цикле рассказов «Штрихи к портрету». С одной стороны, он привлекает к себе заботой об общественном благе, с другой стороны, он отталкивает и смешит своей наивной ортодоксией. Герой рассказа, Князев, пишет трактат «О государстве» и всё время думает о совершенстве и порядке в государстве. Он уподобляет государство пирамиде, разделённой на этажи. Если бы работали нормально все десять человек, поддерживающих очередной этаж, всё было бы нормально. А работают из десяти двое, им приходится переутомляться, и всё идёт наперекосяк. Герой предлагает проложить по всем этажам государственной пирамиды «звоночки», которые бы сообщали наверх о том, кто работает, а кто нет. Князев не понимает, что предлагает усовершенствованную модель тоталитарного строя.

Тип дидактора, человека, который поучает других. (СССР – страна советов: «все друг другу дают советы».) Вдвойне смешно, когда в качестве дидактора и интеллектуального экзекутора выступает философ-самоучка. Герой рассказа «Срезал» Глеб Капустин использует полученные им знания, чтобы унижать незнающих. Подобный тип Шукшину чужд. Он заключает рассказ мыслью о том, что к Глебу деревня прислушивалась, но его не любили.

Разрабатывает Василий Шукшин и свой излюбленный, «фирменный» тип чудика. Это люди, ведущие себя необычно, совершающие странные, нелепые поступки, но выступающие как носители «нравственного таланта». Разновидность шукшинского чудика – герой-правдоискатель, человек, не способный примириться с несправедливостью, хотя нередко страдающий от этого. Яркий пример – рассказ «Обида», прототип главного героя в котором – сам автор. Важнее всего для писателя – нравственная сторона человека. Хотя Шукшин не обходит тревожных явлений действительности, его рассказы оставляют светлое чувство и заставляют солидаризоваться с теми, кто дорог автору.

С позиций язвительного сатирика выступает Шукшин, характеризуя злоупотребление властью, глумление над народным и национальным. Это привело к появлению сатирических повестей для театра «», «А поутру они проснулись» и повести-сказки «До третьих петухов». Повесть для театра (как определил жанр сам автор) «До третьих петухов» – главное произведение Шукшина и самое значительное. По мере сворачивания оттепели и нарастания тоталитарных тенденций критическое начало в творчестве Шукшина усиливается и своего максимума достигает в названной повести-сказке. В ранних рассказах Шукшин следует принципу реалистически-конкретного изображения персонажей, а в данном случае обращается к традиции гротескного реализма. И если в рассказах господствовала стихия юмора, мягкого осмеяния пороков современников, то в повести «До третьих петухов» доминируют ирония, сарказм и гротеск.

Повествование творчески развивает мотивы русского фольклора и отчасти литературы. Подзаголовок: «Сказка про Ивана-дурака, как он ходил за тридевять земель набираться ума-разума». Все образы в произведении раскрываются двупланово: во-первых, в их традиционном аспекте, что является средством нравственной характеристики персонажей (если герой назван Змеем-Горынычем, мы понимаем, добрый он или злой), во-вторых, сказочные персонажи переносятся в современный контекст и наделяются чертами современников. Так, Горыныч олицетворяет у Шукшина советскую власть, характеризуемую как власть тоталитарную; Баба-Яга, сохраняя архетипические черты, символизируе прислужников власти; черти олицетворяют те слои общества, для которых не существует абсолютно ничего святого, которые попирают национальные ценности и усиливают деструктивные тенденции в жизни общества. Мудрец символизирует конформистскую часть советской интеллигенции, которая, создавая впечатление своей приобщённости к высшим ценностям, опосредованно служит власти, по крайней мере, прекрасно с ней уживается. Царевна Несмеяна у Шукшина олицетворяет не всю советскую молодёжь, а ту её часть, жизнь которой абсолютно пуста и бессмысленна. Им скучно, они убивают время и самих себя. Наконец, Иван-дурак символизирует русский народ.

Перед нами не реалистически конкретное, а аллегорико-условное повествование, и не конкретные фигуры, а социальные типажи. В соприкосновение с основными слоями советского общества времени ретоталитаризации и приходит Иван-дурак. Писатель показывает бесправное положение народа в советском обществе, на котором паразитируют высшие слои и разными способами умудряются держать народ в подчинении. Все вышеназванные персонажи буквально заставляют Ивана плясать под свою дудку. Особенно выразительная сцена с Горынычем. У него три головы и единое туловище, как три единые в своём существе ветви центральной власти: ЦК КПСС, Совмин, Верховный Совет. Шукшин даёт понять, что у тоталитарного государства очень большая сила и что противостоять ему очень трудно. Встретившись с Горынычем, Иван боится, но пытается в сложной ситуации сохранить человеческое достоинство. [Пересказ эпизода.] Иван решает для себя, что раз всё равно умирать, так с достоинством. Змей, хотя и сохраняет Ивану жизнь, даёт понять, что тот полностью в его власти. Змей заставляет Ивана развлекать его песней «Хас-Булат удалой». Когда Иван доходит до слов «Она мне отдалась...» – Змей заявляет: «Не надо». Далее картина переписывания текста песни, пародирующая советскую цензуру, которая часто давала разрешения на издание текстов с большими купюрами и правкой.

Горыныч заставляет Ивана к тому же развлекать его пляской. Иван пляшет безрадостно, и это не нравится Змею: советский человек должен изображать большую радость. «А почему соколом не смотришь?» Только морально раздавив Ивана, Змей отпускает его. Униженный и бесправный, Иван движется дальше, и практически всюду он сталкивается со злом, неправдой, в частности – применительно к себе, Ивану. Походя даётся широкая панорама жизни советского общества.

«А ты знаешь, что надо делать?» – «Нет». – «Ну так вот сядь и подумай». Своим сказочным гротеском Шукшин призывает читателя задуматься о происходящем в стране. Шукшин вскрывает антинародность государственной системы и её безнравственность. В печать повесть Шукшина попала чудом, так как цензура приняла её за обычную сказку. Между тем в повести «До третьих петухов» Шукшин практически вышел за рамки литературы официальной и стал ближе к неофициальной, запрещённой прозе.

Городская проза

Противоположный полюс относительно деревенской прозы – это проза городская. Подобно тому как не всякий, писавший о деревне, – деревенщик, так не всякий, писавший о городе, был представителем городской прозы. К ней относят авторов, освещавших жизнь с позиций нонконформизма. Характерные фигуры – Трифонов, Битов, Маканин, Ким, Киреев, Орлов и некоторые другие. Неформальным лидером городской прозы считался Юрий Трифонов (1925-1981). Он родился в Москве в семье видного военачальника, репрессированного в годы культа личности (биографическая книга «Отблеск костра»). Заодно как жена врага народа была репрессирована и мать Трифонова. В детстве и отрочестве мальчик рос и воспитывался в непростой обстановке. По окончании школы работал на авиазаводе. Сумел поступить в Литературный институт, где занимался (1945-49) в семинаре Федина. Роман «Студенты» (1950) был удостоен Сталинской премии. В дальнейшем Трифонов страшно стыдился этого своего раннего романа, потому что тогда ещё верил пропаганде и создал книгу в духе официоза, отразив в ней эпизоды так называемой борьбы с космополитами. У него наступает творческий кризис, но он скоро проникается настроениями шестидесятников, его мировоззрение меняется. Трифонов обратил на себя внимание как серьёзный, вдумчивый художник циклом «Московских повестей»: «Обмен» (1969), «Предварительные итоги» (1970), «Долгое прощание» (1971), «Другая жизнь» (1975), «Дом на набережной». Здесь Трифонов, художественно исследуя воздействие на человека будничного потока жизни (в отличие от представителей военной прозы), как бы изнутри, глазами самих героев рассматривает причины и обстоятельства, способствующие перерождению интеллигента в обывател?– типичная тенденция брежневского периода. Характерные приметы авторского почерка Трифонова нашли отражение в его первой повести «Обмен».

Трифонов отмечал большое влияние Хемингуэя: далеко не всё проговаривается прямым текстом, велика роль подтекста. Автор воспроизводит приметы московской повседневности и показывает, как человек, совершающий компромисс за компромиссом (которых накапливается всё больше и больше), в конце концов вынужден стать конформистом, жить как все. Такова эволюция характера Дмитриева. Он показан пребывающим между двумя семьями: Дмитриевых и Лукьяновых (родители жены). Первые – участники Октябрьской революции, вторые – типичные мещане, которых интересует только материальная сторона жизни. Герой под влиянием жены колеблется, и совершается обмен истинных ценностей на мелкие, эгоистические, стяжательские. Применительно к главному герою это выясняется в линии, связанной с обменом квартиры. У Дмитриева тяжело больна мать, и надо съехаться с ней, чтобы сохранить жилплощадь. Но мать Дмитриева и его жена – люди, органически не переносящие друг друга. Всё происходит так, как хотели Лукьяновы. Автор не скрывает, что внутреннее перерождение не просто далось Дмитриеву, у него сохранялись черты интеллигента, и смерть матери он пережил тяжело. Подобного типа интеллигент, превращающийся в обывателя, конформиста, потребителя, выводится и в других текстах Трифонова. Изменился, показывает автор, сам дух общества.

Кроме современности, Трифонов обращается к истории и пишет роман «Нетерпение». В романе «Старик» современная и историческая линии даже сливаются воедино. Используется принцип диахронии, как у Бондарева. Роман совмещает в себе черты историко-революционного исследования и психологического семейно-бытового романа. В главах о революции действие очень напряжённое, бурное, динамичное. События наслаиваются одно на другое, революция уподобляется вырвавшейся наружу лаве, чем символизируется стихийность происходящего. Большевики представлены, с одной стороны, как фермент, активизирующий бурление лавы, а с другой стороны, как люди, пытающиеся направить поток в нужное русло. Автор подчёркивает, что коммунизм был усвоен людьми не как научная доктрина, а как новая религия. А всякая религия – явление сакральное. Таково было отношение к коммунизму многих сторонников революции. В этом своём качестве русский коммунизм проявил редчайший фанатизм и нетерпимость. Это выразилось в том, что все «неверующие», даже прогрессивные, причислялись к лику еретиков и беспощадно уничтожались. Трифонов показывает, какой жестокой была борьба с инакомыслящими уже в первые годы советской власти. Судьба командарма Мигулина: человек, который поначалу представал как один из героев Гражданской войны, но выступил против политики расказачивания и был объявлен врагом советской власти и репрессирован, хотя очень много сделал для советской власти. Идеологический фанатизм и нетерпимость рассматриваются Трифоновым как предпосылки к тоталитаризации советского общества. Антигуманные методы движения к коммунизму, жертвами которых стали миллионы, привели к обратному – разочарованию: утверждается одно, а творится другое. И вот уже в 1970-е годы бывший участник революции Летунов, много сделавший для реабилитации Мигулина, не может понять, что делается в обществе: почему так сильны социальный цинизм и социальная апатия, почему большинство людей перестало на деле верить в идеалы коммунизма? Эта обстановка воспринимается как ненормальная. Показано, что жизнь общества как будто остановилась, как будто ничего не происходит. Трифонов даёт образный эквивалент такого явления, как застой. И если Мигулин и Летунов боролись за дело революции, то взрослые дети Летунова ведут борьбу за домик, освободившийся в дачном посёлке, да и то ведут её вяло, безынициативно. «Мещанское счастье» вышло на первый план, в полном отрыве от заботы об общественном благе.