Ивана III в конце XV в

В 1484 г. отчетливо проявилось противостояние в семье великого князя, которое в итоге негативно скажется и на политическом развитии следующего столетия. Рождение внука Дмитрия побуж­дало Ивана III передать соправителю Ивану Ивановичу Молодо­му Тверское княжение, которое предстояло взять «за неисправле­ние» князя Михаила Борисовича и его пролитовского окружения. Согласно Софийской Второй летописи, «въсхоте князь велики... сноху свою дарити сажением (украшениями. – А.К.) первые своей великие княини Тферьскые, и просил у второй у своей великой княини Римлянки того сажения, она же не дасть ему; понеже бо много истеряла казны великого князя, давала бо брату, иное же давала за своею племянницею въ приданые князю Василью Ми­хайловичу Верейскому; князь же великий посла к нему и взя у него приданое все, еще же хотел его со княинею поимати, он же бежа в Литву и со княинею к королю; князь же велики посла за ним в погоню князя Бориса Михайловича Турену Оболенского (речь идет о воеводе тверского князя, видимо, служившего мос­ковскому князю. –А.К.), и мало не яша его; тогда же князь вели­кий повеле фряз поимати и мастеров серебреных».

Внутрисемейный конфликт обострялся «обговором на новгород­цев от самих же новгородцев, яко посылалися... в Литву к королю». Снова следовали «поимания»: пытки и конфискации имуществ перебежчиков. Не прижился в Новгороде избранный по жребию архи­епископ Симеон (система выбора «по жребию» из нескольких кан­дидатур практиковалась при назначении новгородских архиепископов). В 1485 г. его сменит архимандрит Чудовского мона­стыря Геннадий (ум. 1505 г.).

Новые противоречия возникли и с митрополитом Геронтием, который то уходил в монастырь, то возвращался на митрополи­чью кафедру. Иван III пытался воспользоваться ситуацией, чтобы возвести на митрополичью кафедру своего приверженца Паисия Ярославова, являвшегося в это время игуменом Троице-Сергиева монастыря. Но тот отказался: «Принуди бо его дотоле князь вели­кий у Троици в Сергееве монастыре игуменом быти и не може чернцов превратит на Божий путь на молитву и на пост и на воздер­жание, и хотеша его убити, бяху бо там бояре и князи постригшеся, не хотяху повинутися, и остави игуменство и потому же и митро­полии не восхоте». Пришлось соглашаться с возвращением на митрополичью кафедру Геронтия.

В зиму 1485 г.Иван III «разверже мир» с тверским князем «о том, что женитися ему у короля и целова ему». Причиной конф­ликта стал тот факт, что Михаил Борисович в 1483 г., овдовев, ре­шил посвататься к внучке Казимира. В том же году было заключе­но и «докончание» князя с королём о взаимной помощи. Иван III воспротивился заключению договора Твери с Литвой. Тверской князь шел на уступки, соглашаясь признавать себя не «братом», а «младшим братом». Но многие тверские княжата и бояре, уяснив ситуацию, стали переходить на сторону Москвы, где получали пожалования на вотчины. Затем «выняли у гонца у тверского грамоты, что посылал в Литву к королю». Оправдания не были приняты, и московская рать отправилась к Твери. Тверской князь бежал в Литву, а в Твери вокняжился великий князь Иван Иванович.

Включение Тверского княжества в состав единого государ­ства существенно облегчало решение других проблем, посколь­ку устранялся ненадежный союзник в непосредственной близости от Москвы. Но проблем оставалось много. В 1485 г. скончалась мать Ивана III инокиня Марфа, которая многое делала для при­мирения братьев и удерживания их от открытой конфронтации. Теперь эта конфронтация выходит наружу. В 1486 г. московский князь пересматривает «докончания» со своими братьями, отказы­ваясь от ранее сделанных уступок и обязывая их признавать себя «господином». Дальнейшее противостояние приведет в 1489 г. к «поиманию» Андрея Большого.

В том же 1485 г. взбунтовались вятчане и пришлось усмирять их посланной из Москвы ратью. В 1483 – 1486 гг. «смердья брань» грозила оторвать от Москвы Псков. События эти в литературе оце­ниваются неоднозначно, главным образом из-за ограниченности источников. Но основное направление политики московского князя проявляется, и оно примечательно: князь поддерживает смердов против «Господина Пскова» и заставляет правителей города и зем­ли принять требования смердов. И хотя Псков остается самостоя­тельным, влияние Москвы еще более возрастает. Принципиаль­ное значение позиция Москвы имела и для понимания способов укрепления единства земли, и условий возникновения наивного крестьянского монархизма – веры, что высшая справедливость воплощается в личности государя.

После разгрома Большой Орды наиболее враждебной по отно­шению к Москве являлась Казань. Но там шла внутренняя борьба (антирусские позиции занимал Али-хан, а его противником высту­пал Мухаммед-Эмин), и приверженцы промосковской ориентации обратились за помощью к великому князю. После некоторых коле­баний (видимо, сталкивая противоборствующие стороны) Иван III направил в 1487 г. против Казани большую рать. Мухаммед-Эмин, мать которого Нур-салтан стала женой Менгли-Гирея, был утверж­ден на Казанском ханстве. Али-хан с женой, матерью, братьями и приближенными были сосланы в Вологду, на Белоозеро и в Карго­поль, «коромольных» князей и уланов казнили. Стоит отметить, что к пленным на Руси относились согласно их рангу в монголо-татар­ской иерархии. Брат Али-хана Худай-кул в 1505 г. крестился и стал Петром, после чего вскоре женился на дочери Ивана III Евдокии. Браки татарских «царевичей» с русскими княжнами и боярынями станут обычным явлением.

В 1489 г. скончался митрополит Геронтий, и только в 1491 г. его преемником был избран архимандрит Симоновского монастыря Зосима. Не последнюю роль при этом могли играть нараставшие споры вокруг чистоты православия, которые вскоре выйдут на пер­вый план внутриполитической жизни. Великого князя беспокоила также болезнь своего сына-соправителя. По летописи, он страдал «камчугом (ломотой. - А.К.) в ногах». В 1490 г. брат княгини Софьи Андрей вернулся из очередной поездки в Рим и среди привезенных им с собой мастеров был «лекарь Мистро Леон Жидовин из Вене­ции». Лекарь «похваляся рече великому князю...: «яз излечю сына твоего... от тоя болезни; а не излечу яз, и ты мене вели казнити смер­тною казнью». И князь великий няв тому веру, веле ему лечити сына своего...» Однако усилия лекаря не помогли – Иван Иванович умер. Более того, лекаря обвинили в убийстве Ивана Ивановича, после чего казнили: «Лекарь же дасть ему зелие пити и жещи нача стькляницами по телу, вливая горячюю воду: и от того ему бысть тяжчае и умре. Итого лекаря... велел князь велики поимати, и после сорочин сына своего... повеле его казнити... головы ссещи».

Кончина соправителя резко обостряла ситуацию, поднимая шансы Софьи и ее одиннадцатилетнего сына Василия (он был на 4 года старше своего соперника Дмитрия – сына Ивана Иванови­ча и внука Ивана III). Субъективный фактор в данном случае сыг­рает весьма значительную роль, сказываясь на всей политичес­кой истории XVI столетия. Но борьбу сил, стоявших за вдовой умершего «великого князя» Еленой Волошанкой и Софьей, нельзя сводить только к борьбе за власть. Сталкивались и разные пред­ставления о выборе дальнейшего пути в социально-политической, внешнеполитической и духовной сферах, о которых речь пойдет в следующей главе.

После создания довольно надежных заслонов на южных и во­сточных рубежах основным направлением внешней политики ста­новятся русские земли в составе Польши и Великого княжества Ли­товского, а для активизации деятельности на этом направлении потребуется укрепить некоторые внутренние структуры и соответ­ственно идеологию – обоснование прав на эти земли. И не случай­но, что именно в это время в русских областях Литовского княже­ства возникают политически значимые идеи, которые получат развитие в Руси Московской.

В конце 1489 г. и в 1490 г. на службу к московскому князю пе­рейдут Дмитрий Федорович Воротынский, Иван Михайлович Перемышльский, Иван Белевский с братьями Андреем и Василием «со своими отчинами». Весь XIV и XVвв. движение князей и княжат из Литвы на Москву и наоборот было явлением постоянным, в соответствии с принципом: «А бояром и детям боярским и слугам меж нас вольным воля». Но если в княжении Василия I и Василия II движение бояр шло преимущественно в сторону Литвы, то теперь преимущественно в сторону Москвы. Причем Иван III, борясь с удель­ными традициями в своей земле, охотно напоминал о них, защищая права «выезжих» на оставленные ими «отчинами». В результате по всему широкому поясу соприкосновения земель Москвы и Литвы устанавливалось что-то вроде двоевластия, и постоянные стычки шли на протяжении всего указанного времени.

В июне 1492 г. скончался Казимир – «король Польский, вели­кий князь Литовский и Русский». Сам титул вводил в заблуждение западные страны, и посланцу Священной Римской империи Ни­колаю Поппелю, дважды посетившему в 80-е гг. XV в. Москву, надо было убедиться в том, что основные земли Руси в это время не явля­лись вотчинами Казимира. А империя была заинтересована в по­исках союзников против слишком уж возносившегося Казимира и готова была пожаловать московскому князю королевский титул, от которого тот, впрочем, без раздумий отказался.

Кончина Казимира привела к заметному изменению в раскла­де сил. Старший сын Казимира Ян Альбрехт получил польскую корону, а литовские княжата и бояре спешно возвели на княже­ство Литовское и Русское другого сына - Александра Казимировича. Уния была выгодна лишь польской стороне, и Литва поспеши­ла обособиться от «старшего брата», что не могло не повлиять и на позицию Москвы. Пограничная война продолжалась со взаимны­ми упреками, а в 1493 г. состоялось соглашение о женитьбе литовского князя Александра на дочери Ивана III Елене.

Дальнейшее развитие отношений опять-таки зависело от расклада сил. Александр не мог рассчитывать на помощь старшего брата, а крымский хан Менгли-Гирей, постоянно угрожавший приднепровским владениям литовского князя, был в «единачестве» с Москвой. Прибывшее в Москву литовское посольство поначалу «отказывалось» в пользу Москвы от Новгорода, Пско­ва и Твери, а затем вынуждено было уступить и некоторые заня­тые московскими ратями другие территории. Параллельно об­суждались и условия заключения брачного союза. В соглашении было оговорено, что Елена остается православной, и отец наде­ялся, что дочь, в качестве «полномочного представителя», будет радеть о православных общинах в Литве, для которых ориенти­ром оставалась только Москва. Но такая заданность скоро вы­звала противодействие коронованного супруга. К тому же мос­ковские отряды продолжали борьбу за «верховские» города – Мценск, Любутск, Серпейск, Мезецк и др. в верховьях Оки и Угры, захваченные Литвой в XIV – начале XV в. и признанные за Литвой договором 1449 г. Александр, естественно, упрекал тестя, что сказывалось и на положении Елены, которую стали принуж­дать к переходу в католичество. Московский князь занятие не­которых «верховских» городов оправдывал, зятя упрекал в нару­шении договоренности о соблюдении прав православной общины, дочери же советовал держаться и не уступать. На два фронта Александр воевать не мог и вынужден был согласиться с возвращением Москве некоторых территорий. По договору 1494 г. за Русью признавалось Вяземское княжество и некоторые горо­да верховьев Оки. Александр, возможно, недооценил тот факт, что в договоре московский князь обозначен как «государь всея Руси». Но обе стороны сознавали, что основная борьба впереди. И обе стороны готовились к ее продолжению.

Дочь московского князя оказалась в Вильно на положении заложницы, но отец не слишком старался облегчить ее положе­ние. Для него было важнее, что подобная ситуация укрепляла в православной общине убеждение, что помочь им может только Москва, а московский государь – последовательный защитник православия. Ситуация резко обострилась в конце XV столетия. В Литве начались прямые гонения на православные общины, ко­торые коснулись супруги «господаря» и ее московского окруже­ния. Александр проведал, что Елена передает в Москву «аген­турные» сведения, следуя настояниям московского князя, а после примирения его в 1499 г. с Софьей и матери тоже. Не исключено, что Александру в этом призналась сама Елена: ее контакты с Мос­квой в 1499 г. прекращаются, и литовские послы говорят о ее «бо­лезни». Контакты с Еленой прекращаются, по существу, до конца ее дней: она умерла в 1513 г. в заточении (это послужило поводом для брата Василия двинуть войско на Смоленск). Александр скон­чался раньше, в 1506 г., и к кончине супруги непосредственного отношения не имел.

Резкое обострение ситуации в 1499 г. неотвратимо вело к раз­рыву отношений. Из Литвы в Москву пошел целый поток рус­ских княжат и бояр, не желавших принимать католичество, а мос­ковский князь охотно брал их под свое покровительство и рассматривал их вотчины как земли «государя всея Руси». В 1500 г. русские войска продолжили продвижение в районы, традиционно со времен Киевской Руси православные. Были заняты города Брянск, Серпейск, Мценск, Стародуб, Гомель, Любеч. Другой отряд начал проявлять активность со стороны Великих Лук, создавая угрозу непосредственно литовским землям. Третье соединение на­ступало в сторону Дорогобужа и Смоленска. Именно здесь произошло сражение, в котором литовское войско потерпело реши­тельное поражение.

Не имея сил остановить продвижение московских войск, Алек­сандр обратился за помощью к Ливонскому ордену. Орден охотно откликнулся на эту просьбу, надеясь остановить продвижение Москвы в Прибалтику. Здесь, уже теперь в качестве союзника Руси, выступает Дания, с помощью которой в 1495 - 1497 гг. была одержана победа над Швецией, укреплены позиции у побережья Финского залива, а новгородское купечество избавилось от зави­симости со стороны Ганзейского союза (в этом также была заин­тересована и Дания). После частичных успехов в действиях про­тив небольших отрядов, прикрывавших северо-западные границы Руси, войско Ливонии потерпело сокрушительное поражение под Юрьевым (Дерптом), и русское войско, по существу, разгромило Орден на его территории.

В 1502 г. московские отряды осадили Смоленск, но взять его не смогли. У осаждавших не было необходимой артиллерии, а значи­тельная часть русского войска оставалась на южном пограничье, где ожидалось выступление союзников литовского князя, наслед­ников Ахмеда. Менгли-Гирей какое-то время выжидал, видимо, оценивая возможности своего «друга», «государя всея Руси». Но в 1502 г. он всей силой обрушился на остатки Большой Орды, имел в результате решительной победы большую «корысть», а Большая Орда окончательно сошла с исторической арены.

Между тем существенные перемены произошли и на запад­ных рубежах Руси. В 1501 г. умер старший брат Александра, польский король. Литовского князя избрали заодно и польским королем. В 1502 г. была заключена новая уния, объединявшая Польшу и Литву в единое государство. И польско-литовскому, и русскому правительству необходимо было оценить изменившу­юся ситуацию, а южные соседи Польши активно ратовали за мир, дабы объединить силы против турецкой угрозы. Необходи­мо было учесть и то, что крымские татары «кормились» в значи­тельной мере за счет ограбления тех самых территорий, которые переходили к Москве. К тому же в 1502 – 1503 гг. у московского князя возникло много домашних проблем, связанных с противо­стоянием Дмитрия-внука и сына Софьи Василия.

Весной 1503 г. был заключен мирный договор, вернее переми­рие сроком на шесть лет. Русь получила все захваченные ранее горо­да, земли Черниговскую и Новгород-Северскую. В районе Любеча Москва вышла к Днепру. Ливонский орден предлагал перемирие на 20 лет, но в конечном счете также согласился на шесть лет. Мос­ковские послы более всего были озабочены закреплением за Новгородом и Псковом тех прав и торговых привилегий, которые они получили в 90-е гг., а также выплатой дерптским епископом дани Пскову (она выплачивалась с 1463 г. в качестве платы за то, что построенный Ярославом Мудрым город Юрьев перешел под юрис­дикцию Ордена).

[...]