Нужна ли была коллективизация в СССР?

В современных публикациях определились три точки зре­ния по этому вопросу. Часть исследователей и публицистов безоговорочно отрицает правомерность коллективизации, утверждая, что она свернула крестьянство с естественноисто­рического пути, продвигаясь которым по вехам, проложен­ным П. А. Столыпиным, Россия сформировала бы мощный сельскохозяйственный фермерский сектор. Другие исследо­ватели считают, что столыпинский путь фермеризации сель­ского хозяйства России был слишком тяжелым и длитель­ным, так как сопровождался разрушением общины, разорением большинства крестьян и порождал чрезвычайно сложную проблему помещичьей земли, вокруг которой раз­горалась все более острая борьба. Наконец, часть специа­листов утверждает, что само российское крестьянство в силу исторической традиции, экономической слабости, натураль­ного производства, плохой вооруженности сельскохозяйствен­ным инвентарем и скотом вряд ли могло в обозримый срок модернизировать производство и поэтому коллективизация была объективно необходима для большинства бедноты и середняков. Однако, и это важно, независимо от своего от­ношения к коллективизации, все исследователи считают, что ее нельзя было проводить столь быстрыми темпами, вклю­чая в колхозы все сельское население и применяя насилие.

В конце 20-х гг. в СССР было немало противников не­медленной и быстрой коллективизации крестьянских и ка­зачьих хозяйств, которые убедительно аргументировали свою точку зрения. Вне правящей партии это были крупнейшие ученые-экономисты Н. Д. Кондратьев, А. В. Чаянов. В ря­дах ВКП(б) предостерегали против поспешной коллективи­зации Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, М. П. Томский и мно­гие другие. В борьбе противоположных точек зрения на XV съезде ВКП(б) (декабрь 1927) и XVI конференции ВКП(б) (апрель 1929) фактически была выработана компромиссная точка зрения. Суть ее заключалась в признании правомер­ности и долговременности развития в деревне мелкого кресть­янского хозяйства и в оказании ему советским государством всесторонней помощи.

При этом признавались «ограниченные возможности» мел­кого крестьянского хозяйства и предполагалось в перспек­тиве неторопливое развитие более производительных коллективных хозяйств.

Однако, тотчас после XVI Всесоюзной конференции ВКП(б) (апрель 1929) все эти умеренные планы социалис­тических преобразований были растоптаны укоренившейся у власти в ВКП(б) и советском государстве группой И. В. Сталина. Вопреки коллективно принятым решениям, Сталин в своих выступлениях, главным образом на секрет­ных совещаниях, потребовал ускорения социалистических преобразований в деревне. Представляя социалистическое общество в виде «единой фабрики», подчиненной и подкон­трольной советскому государству, Сталин и его сторонники стремились как можно быстрее вовлечь в цехи этой фабри­ки все население. Причем в деревне это решено было осу­ществить методами сплошной коллективизации. Осенью 1929 г. ЦК ВКП(б) взял официальный курс на сплошную коллективизацию крестьянских хозяйств.

Социальной опорой Сталина являлась партийная и со­ветская номенклатура, часть революционно-авантюристичес­ки настроенных коммунистов, стремящихся к быстрейшему утверждению новых социалистических отношений, так же настроенная часть комсомольской молодежи, рабочих, кресть­ян-бедняков. Достаточно широкая социальная база обеспе­чила необходимый напор в социалистических преобразова­ниях в городе и деревне.

Этот авантюристический курс решительных и быстрых социалистических преобразований, конечно же, имел мно­жество противников среди крестьян и рабочих и поэтому натолкнулся на их либо пассивное, либо активное сопротив­ление в форме антиколхозных и антисоветских мятежей.

Сопротивление кулачества, а также части середняков и бедноты коллективизации было сломлено жесточайшими ме­рами насилия. Всего было раскулачено и репрессировано примерно 900 тыс. хозяйств. 250 тыс. хозяйств «самораску­лачились», то есть распродали или бросили свое имущество и бежали из сел, деревень, станиц. Таким образом, методы коллективизации применялись самые жестокие, бесчеловеч­ные, не имевшие ничего общего с идеями социализма и гу­манизма.

Политикой коллективизации вместо 14,8 тыс. колхозов осенью 1927 г. было создано к концу 1932 г., то есть к концу первой пятилетки, 211,1 тыс. колхозов. Количество крестьянских хозяйств в них увеличилось со 194,7 тыс. до 14968,7 тыс. Было коллективизировано 61,5% крестьянских хозяйств. Примерно в 1937-1938 гг. сплошная коллективи­зация страны была завершена.

Ломка социальных отношений сопровождалась разруше­нием производительных сил, гибелью миллионов голов ра­бочего и продуктивного скота, главное же — разрушением человеческих отношений и крахом светлых идеалов социа­лизма.

Пережив чудовищное падение производства в 1932 г., голод, унесший миллионы жизней, советская деревня в годы второй пятилетки постепенно выкарабкивалась из труднос­тей,

Созданное крупное коллективное производство в годы второй и последующих пятилеток продемонстрировало ряд экономических и социальных преимуществ. За годы кол­лективизации было построено к 1937 г. 5818 машинно-трак­торных станций, в которых сосредоточилось 365,8 тыс. трак­торов, 104,8 тыс. комбайнов, тысячи других машин. Производительность труда с 1928 г. по 1940 г, увеличилась на 71%.

Существенно сократилась занятость населения в сельском хозяйстве: с 80% в 1928 г. до 54% в 1940 г. Высвободивше­еся население (15 — 20 млн. чел.) перешло в промышлен­ность.

Изменилась структура посевных площадей, было резко увеличено производство технических культур, столь необ­ходимых для промышленно развитой страны (заметно воз­росло производство сахарной свеклы, хлопка, картофеля, подсолнечника). В стране производилось минимально до­статочное количество хлеба, превышавшее объем его произ­водства до коллективизации.

Все эти даже благоприятные изменения в организации Производства не дают представлений о сути изменений в самом крестьянстве, в крестьянском мировидении.

Поддавшись призывам к вступлению в колхозы и обоб­ществлению средств производства, оно фактически оказа­лось обмануто, так как было отчуждено от средств произ­водства и утратило всякое право на них. Был нанесен мощный удар по крестьянскому чувству собственника, так как крестьяне были лишены права распоряжаться результа­тами своего труда — произведенной продукцией, судьбу ко­торой стали решать местные партийные и советские власти. Формально считавшиеся (по Уставу сельхозартели) хозяе­вами колхоза, колхозники фактически решали второстепен­ные вопросы жизни и быта коллектива, так как решение всех принципиальных вопросов оказалось в руках руково­дящих партийных и советских органов. Колхозник потерял даже право самостоятельно решать вопрос о том, где он хотел бы жить и работать, на это требовалось разрешение властей. Сами колхозы, утратив большинство свойств сель­скохозяйственной артели, превратились в своеобразное го­сударственное предприятие, подчиненное местным органам власти и партии.

Исторический опыт свидетельствует, что по методам и результатам социалистических преобразований вряд ли мож­но было выбрать худший вариант. Вероятный путь деревни — добровольное создание самими крестьянами различных форм организации производства, свободного от государствен­ного диктата, строящего свои отношения с государством на основе равноправных отношений, при поддержке государст­ва с учетом рыночной конъюнктуры