Исторические модели взаимоотношений власти и человека

В истории политической мысли в ос­новном представленытри основные модели взаимоотношений государ­ства и личности. Первая из них в ос­новном представленапатерналистскими (Конфуций) иэтатистскими(Платон, Аристотель, Заратустра) теориями, обосновывающими системы власти, в которых государство обладает неоспоримым при­оритетом и преимуществом перед человеком.

Так, еще легисты (IV-II вв. до н.э.) говорили о необходимости сильного деспотического государства, которое контролировало бы все стороны человеческой жизни и опиралось на жестокие законы, призванные регулировать неизбежную и постоянную войну между правителями и подданными. Конфуций, также отстаивавший доми­нирование государства, предпочитал трактовать его как большую пат­риархальную семью, в которой аристократия, чиновничество и тем более простой люд обязаны безропотно повиноваться властителю. Индивид же рассматривался как подданный, не имеющий особых прав. По сути такие же принципы отстаивал и Платон, идеализиро­вавший общесоциальные функции государства и оправдывавший его верховенство над индивидом. Аристотель тоже едва ли не обожест­влял государство, считая его высшей (после общения в семье) фор­мой социального общения.

Характерно, что комплиментарность в отношении государства у Платона и Аристотеля подкреплялась идеями его очищения от не­угодных, т.е. тех, кто мог подорвать мощь и нарушить спокойствие государства, от тех «варваров», которые не достойны «государственной жизни». Понятно, что утверждение главной идеи – полного доминирования государства – исключало возможность постановки воп­роса о политических правах и свободах человека, признании индиви­да в качестве гражданина и полноправного партнера государства. Государство, как утверждалось, должно полностью определять ста­тус и права человека, каналы его политической активности.

В дальнейшем такого рода идеи воплотились в понимании госу­дарства как реального воплощения общественного разума, источни­ка и гаранта прав человека. Законы государства объявлялись высшим проявлением мудрости и силы, выражением народных интересов. Со средних веков утвердились представления о государстве как един­ственном источнике человеческих прав и обязанностей. Свою лепту в обоснование государственного доминирования внес и марксизм, рас­сматривавший человека в качестве элемента системы господства клас­са чей внутренний мир и права обусловливаются, определяются ин­тересами целого. Обоснование всевластия господствующего класса до­полнил образ одномерного (экономического) человека, чья личность растворена в группе, а его права целиком и полностью зависят от коллективных пожеланий.

В политической истории такие теоретические конструкции наибо­лее ярко подтвердились в практике деспотических и тоталитарных го­сударств, где были полностью подавлены права и свободы личности. Причем до сих пор многие, например, азиатские страны подвергают критике любые попытки признания внегосударственного происхож­дения прав человека и утверждения их универсалистской природы.

Другая модель отношений государства и человека основывается на признании того, что в основе государства и его политики должны лежать права и природа человека.Либеральные мыслители (Дж. Локк, Т. Джеферсон, Дж. Мэдисон и др.) настаивали на том, что высшей социальной ценностью является личность, на основе потребностей которой и должна строиться вся государственная система власти. Го­сударственному господству противопоставлялись свободные граждане. Признавалось, что совместная и индивидуальная жизнь человека не должна строиться на политическом принуждении со стороны центров власти. Эти ученые и их единомышленники развивали возникшие еще в афинском полисе и римском праве идеи суверенитета личности. И хотя они говорили о взаимной ответственности индивида и государства, все же главный упор делали на ограничении и обуздании политичес­кой власти, на утверждении ее зависимости от личности. Провозгла­сив политическое равенство, либералы считали необходимым, чтобы люди получали гражданские права независимо от происхождения, владения и других статусных и социальных характеристик.

Таким образом, государство объявлялось результатом соглаше­ния свободных индивидуумов, граждан, которые ограничивают его возможности вмешательства в их частную жизнь. В силу этого, выпол­няя лишь те функции, которыми наделяют его граждане, государ­ство становилось подконтрольным народу, гражданскому обществу. Главной же сферой реализации человека считалось гражданское об­щество, т.е. область независимых от государства горизонтальных свя­зей индивидуумов, межличностного общения, деятельности обще­ственных объединений. Иначе говоря, либералы признавали личность скорее источником, чем участником власти.

В различных модификциях такая модель взаимоотношений госу­дарства и личности установилась в ряде современных стран Запада. И хотя до идеальной модели демократии там еще далеко, тем не менее эти государства показали, что личность может реально стать источником и целью государственной политики.

Третья,срединная модель отношений человека и власти также имеет древнее происхождение. Еще семь греческих мудрецов (VII-VI вв. до н.э.) отстаивали идею компромисса и меры в отношении прав того и другого субъекта власти. Свой вклад в развитие идеи срединности внесли и некоторые другие древнегреческие мыслители – сторонники правила «золотой середины» во взаимоотношениях этих полюсов, т.е. все те кто призывал к установлению гармоничных отношений между государством и личностью. По-своему решали данный вопрос и русские философы, один из которых, Н.Ф. Федоров, говорил, что человеку «нуж­но жить не для себя и не для других, а со всеми и для всех».*

* Федоров Н.Ф. Соч. М., 1982. С. 400

Наиболее ярко эта позиция проявилась в христианско-демократической идеологии, которая критикует не только патернализм, но и либерализм за его излишний индивидуализм и преувеличение прав личности по сравнению с правами государства. Эта теория исходит из того, что жизнь человека как творение Божие духовна и уникаль­на но ее духовность и уникальность не могут изменить такой поли­тический институт, как государство. Индивид – главный источник его деятельности, объект защиты гражданского достоинства и опе­кунства. Но и государство – не столько источник принуждения, сколь­ко орган, действующий в интересах всеобщего блага, сглаживания социальных контрастов, поддержания слабых. Государство есть сред­ство совершенствования совместной жизни, согласования интересов и упрочения справедливости.

В силу этого государство и индивид должны действовать в соот­ветствии с принципамисолидарности и субсидарности. Первый прин­цип предполагает, что благо (и горе) каждого неразрывно связано с процветанием (или ослаблением) целого, с заботой каждого друг о друге и о государстве как воплощении гражданских уз. Второй прин­цип означает, что государство обязано оказывать помощь тем, кто не в состоянии самостоятельно организовать достойную жизнь, у кого нет для этого необходимых средств и духовных сил. Но такая помощь должна иметь избирательный и адресный характер, не вырождаясь в поддержку иждивенчества.

Иными словами, не отвергая приоритета индивида и его прав, сто­ронники такого подхода настаивают на сохранении серьезных соци­альных функций государства. Причем его социальный облик ставится ими в большую зависимость от уровня политической культуры граждан.

Права человека

Понятие прав человека

Конкретным выражением значимос­ти для политических систем гумани­стических принципов и ценностей применения власти являются пра­ва человека.Права человека представляют собойсовокупность норм и принципов, которые закрепляют систему политических отношений, гарантирующих предоставление индивиду определенных свобод и со­циальных благ.

Права человека имеютнормативное и институциональное (реаль­ное) содержание. В первом своем качестве они выступают в виде уни­версальных требований к организации любой политической систе­мы, которые могут применяться как критерии оценки международ­ных и внутриполитических отношений. С этой точки зрения права человека существуют как система универсальных политических норм и стандартов, которые действуют независимо от характера режима правления и конституционной системы конкретной страны. Это не­кая планка требований, к которым должна приспосабливаться каж­дая система власти. Особенно показательно действие этой норматив­ной системы в международных отношениях. Например, в документах ОБСЕ соблюдение прав человека рассматривается выше принципа невмешательства во внутренние дела отдельных государств. Это зас­тавляет все страны, стремящиеся быть членами Евросоюза, соот­ветствующим образом изменять свои конституционные и политичес­кие порядки, стиль деятельности на международной арене. В целях защиты данных принципов Европейское сообщество осуществляет коллективные (в том числе вооруженные) акции против стран, где имеют место массовые нарушения прав человека. В частности, на этой политико-правовой норме была разработана стратегия «гуманитар­ной агрессии» стран НАТО при вторжении в югославскую провин­цию Косово для прекращения «этнических чисток» режимом Милошевича.

Несмотря на стремление западных демократических государств ут­вердить универсальный характер прав человека, в ряде таких стран, как Китай, Сингапур, Иран, Бангладеш, Сирия и Малайзия, отри­цают существование абсолютных прав и свобод личности, за исклю­чением тех, которые предписаны и действуют в рамках законодатель­ства отдельных государств. Нередко для обоснования этого положения политики ссылаются на неприменимость «индивидуализированных» прав человека к странам, где господствуют коллективистские ценно­сти или наличествуют острые политические конфликты, распростра­нены социальные болезни.

Однако к таким заявлениям следует относиться как к сугубо по­литическим позициям. Ведь личность всегда есть порождение конк­ретного общества, и потому стремление ограничить ее права и сво­боды по преимуществу говорит о недостаточной демократичности этих стран. В настоящее время появляется все больше оснований утверж­дать, что формирование отношения людей к себе как к полноценным гражданам, требующим уважения их прав и достоинства, является поистине общемировым процессом. Об этом же свидетельствует и нарастание демократических настроений и движений в названных странах, что указывает на расширение и усиление потребности людей в свободе, уважении человеческого достоинства и личном самовыра­жении. Все это говорит о том, что национальные особенности не являются препятствием для реализации прав человека.

Вместе с тем права человека фиксируют реальную защищен­ность и гарантированность прав и свобод в конкретном государ­стве. Таким образом, выступая как реальный политический институт, права человека свидетельствуют о наличии в конкретном государстве конституционных и законодательных норм, специаль­ных учреждений по охране прав и свобод, ресурсов, идущих на обеспечение данных целей, и т.д. Иными словами, в качестве по­литического института права человека фиксируют ту или иную степень реализации универсальных требований в конкретной стра­не. В целом институциональное содержание прав человека зависит от уровня демократичности существующих политических поряд­ков, сложившихся традиций и обычаев населения, от наличия материальных ресурсов страны, степени ее вовлеченности в систе­му мировых хозяйственных и политических отношений. Например, даже в некоторых демократических странах Запада равные права женщин были признаны лишь после Второй мировой войны (в Японии и Франции – в 1940 г., в Швеции – в 1974-м, а в графстве Лихтенштейн – в 1981 г.).

В настоящее время в отдельных странах этот институт власти все еще не укоренен, в некоторых странах он способен обеспечить вы­полнение лишь определенной части прав человека. Например, в Рос­сийской Федерации права человека закреплены в виде конституци­онной нормы, существует должность постоянного представителя Пре­зидента по правам человека, полномочия которого дают ему возможность применять санкции к любым политическим структурам и лицам в случае нарушения ими соответствующих норм и законов. Но, несмотря на наличие таких политических инструментов, в Рос­сии имеются многочисленные факты преследования и дискримина­ции людей по этническим мотивам, в тюрьмах и отделениях мили­ции применяются пытки и т.д.

Трудности исторического развития прав человека как реального политического института в значительной степени определялись тем, что идеи и практика утверждения равноправия граждан складыва­лись на фоне фактического неравенства людей в области владения материальными и духовными ресурсами. В силу этого борьба за граж­данские и политические, социальные и культурные права, за равно­правие рас и народов, мужчин и женщин, людей разных националь­ностей была неразрывно связана с противоречивым воплощением принципа социальной справедливости. Революции XX в. показали, что государственной политике нельзя чрезмерно разводить требова­ния равноправия с сохранением фактического равенства, что абстрактные требования равенства перед законом не должны усложнять и обострять реальные отношения людей.

Впервые свое юридическое выражение права человека получили в 1776 г. в Вирджинской Декларации, которая впоследствии была по­ложена в основу Билля о правах (конституции) США и французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г. В настоящее время права человека закреплены во Всеобщей Декларации прав и свобод человека и гражданина, принятой Генеральной Ассамблеей ООН (1948), в Европейской конвенции о защите прав и свобод человека (1950), Международном Пакте о гражданских и политических правах (1966), Декларации прав ребенка (1959), Декларации о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации (1981), Конвенции против пыток и других бесчеловечных видов обращения и наказания (1984) и ряде других международных документов. В статье 2 Конституции Российс­кой Федерации провозглашается, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью в нашей стране, а их соблюдение и защита – первостепенная обязанность государства.

Все названные международные и внутриполитические докумен­ты исходят из того, что происхождение прав и свобод человека не связано с волей конкретного государства. Их базой являются неотъем­лемые свойства людей, лежащие в основании свободы, справедливо­сти и всеобщего мира. Таким образом, человек признается равно­правным с государством субъектом власти, при этом его права не­разрывно связываются с определенными видами гражданских обязанностей.