Культура народов тропической

И ЮЖНОЙ АФРИКИ

Тропическая и Южная Африка (ее часто называют Черной Аф­рикой или Африкой южнее Сахары) отделена от Северной це­лым поясом пустынь — Сахарой, Ливийской, Данакиль, и разви­тие ее в течение длительного времени шло иным путем, нежели

на севере континента.

Северные области были тесно связаны с культурами Среди­земноморья, Ближнего Востока, Греции и Римской империи. С середины VII в. эти области вошли в зону влияния исламского мира, были составной частью Арабского халифата, а затем Ос­манской империи.

Африка южнее Сахары, хотя и имела контакты с севером кон­тинента, развивалась в более изолированных условиях. Несмотря на значительное разнообразие языков, вариантов культуры, ра­совых признаков, здесь сложилась особая историко-культурная ци-вилизационная зона, объединенная во многом сопоставимыми

культурными чертами.

Многие черты культуры африканских народов, как и особен­ности их исторического развития, определились природными ус­ловиями, в которых они складывались. Африка представляет со­бой громадный материк (вместе с островами — 30,3 млн кв. км). Экватор делит его почти пополам, и практически весь материк (за исключением крайнего юга и крайнего севера с субтропиче­ским климатом) лежит в жаркой, тропической зоне. Здесь нет суровой зимы, жаркого лета, мягкой весны и дождливой осени. Год делится не на времена года, а на сухие и дождливые сезоны, длительность и чередование которых зависит от широтности и уда­ленности местности от океанов (Атлантического и Индийского). В экваториальной зоне колебания температур незначительны (при среднегодовой — 36 °С разница между самым холодным и самым теплым месяцем не более 1 — 5 °С). Чем дальше от экватора и выше над уровнем моря, тем больше колебания, но и тогда среднегодо­вая температура — около 25 "С. Малая изрезанность берегов пре­допределила слабое развитие судоходства. Для рельефа характер­ны ступенчатые плато, равнины и плоскогорья. С северо-востока на юг тянутся изрезанное ущельями Абиссинское нагорье, затем вдоль Рифта с цепочкой озер — горные хребты с высочайшими вершинами, покрытыми вечными снегами, — Кенией и Кили­манджаро. Южнее проходят цепи Драконовых и Капских гор. На северо-западе континента поднимаются Атласские горы, масси­вы Сьерра-Леоне и вулкан Камерун в излучине Гвинейского за­лива.

Природная зональность от экватора к северу и югу — влажные экваториальные леса; саванны (наиболее типичный пейзаж Аф­рики) — влажные, сухие, опустыненные; пустыни и полупусты­ни; субтропики — предопределяет значительное сходство куль­турного пространства. Для Африки характерны латеритные^х и красноземные почвы, как правило, малоплодородные. Лишь мес­тами встречаются более продуктивные рыхлые почвы из речных наносов или вулканических распыленных туфов. Но и в том, и в другом случае почвенный слой очень неглубок.

Такая природная зональность вызвала к жизни сравнительно однообразные хозяйственно-культурные типы. В экваториальных лесах и полупустынях юга возможно лишь присваивающее хозяй­ство охотников и собирателей; в пустынях и сухих областях — производящее хозяйство скотоводов-кочевников; в саваннах — раз­личные виды земледелия.

Традиционные культуры хозяйствования африканских народов отличались экологичностью, сбалансированностью систем при­родопользования. В экологическом опыте концентрируется целая система взглядов и практических подходов. Значительную часть ее составляет философская основа древнейших представлений о един­стве вселенной и человека, модели жилища как космоса, сопо­ставления и уподобления тела человека и вселенной, понятий о времени и пространстве (подробнее см. ниже) и т.п.

Этнические системы и природная среда всегда были в опреде­ленном взаимодействии, складывались и свои правила этого взаи­модействия. Ландшафт и среда обитания являются заданными ус­ловиями существования любого народа. Они обусловливали хозяйственную деятельность, систему жизнеобеспечения, от них зависели система питания, одежда, жилища, набор лекарствен­ных средств, виды сельскохозяйственных культур и многое другое. При этом, конечно, было совершенно неизбежно и обратное, антропогенное, влияние. Нарушение баланса взаимодействия ока­зывалось трагичным и для природы, и для культуры этноса. Именно поэтому традиционные системы хозяйствования очень вниматель­ны к сохранению экологической стабильности.

Особенно внимательны в этом отношении пигмеи и бушмены, еще ведущие хозяйство присваивающего типа. Они хорошо знают возможности своей охотничьей территории, сроки созревания ди­ких растений, строго следят за тем, чтобы не было избыточного демографического давления, которое смягчается кочевым обра­зом жизни небольших локальных групп. Перекочевки тесно кор-

¹ Латершпная (почва) — почва, залегающая обычно под латеритами — гли-ноподобными, иногда каменистыми кирпично-красными или светло-бурыми горными породами, которые образуются при выветривании различных извер­женных горных пород в жарком влажном климате тропиков.

релируются со временем созревания тех или иных плодов, запол­нения медом дупел, сроками родов у диких животных, ростом их малышей и т.п.

Не менее тщательно следили за сохранением экологического равновесия земледельческие народы, которые в Африке состав­ляют большинство. Возможно, такой контроль облегчался отсут­ствием частной собственности на землю, долгим сохранением общины, отсутствием противоречия «индивид—коллектив», «встроенностью» человека в общинные отношения, подчиненно­стью воле духов-предков, которые в глазах общинников являлись подлинными хозяевами земель. Земледелие в Африке имеет дли­тельную историю и весьма разработанные системы. Возделывают-ся и окультуренные на месте полезные растения (много зерно­вых, кофе, клубневые, бобовые, масличные, пальмы, арбузы и др.), и завезенные из Азии (банан, таро, гранат, сахарный трост­ник и др.) и из Америки (батат, маис, арахис, папайя, манго, авокадо и др.). В сухих саваннах северного и южного полушария, на плоскогорьях с сухим климатом основными культурами явля­ются зерновые; во влажных районах экваториального пояса их ме­сто занимают корнеплоды.

Преобладание мотыжного земледелия, казалось бы, говорит о некоторой примитивности хозяйства, однако знакомство с разнообразием и специализацией мотыги показывает, насколько это мнение ошибочно и поспешно. Напротив, именно мотыга и отсутствие глубокой вспашки позволяли сохранить тонкий гумус -ный слой; сохранению плодородия способствовала и хорошо раз­работанная специализация легких и тяжелых мотыг, как у хауса или сонгаи в Западной Африке (эти народы насчитывали около десяти разновидностей этого сельскохозяйственного орудия).

Баланс природопользования, сохранение плодородия и под­держивание на нужном уровне урожайности достигалось систе­мой перелога, оставлением полей под залежь (от 2 до 7 лет в раз­ных районах), чередованием или одновременным высаживанием разных культур. Это позволяло сохранять необходимый набор мик­роэлементов в почве; повысить ее плодородие или, по крайней мере, замедлить его разрушение; поля меньше засорялись сорня­ками; повышалась устойчивость растений к вредителям и т.д.

Некоторые культурные особенности свойственны и скотовод­ческим хозяйствам Африки. Скотоводством занимается значитель­ная часть африканского населения — фульбе, туареги, сомали, ма-саи, нуэр, динка и другие. Для всех них характерно особое отношение к скоту и сходные черты хозяйствования. Это отсутствие выра­женной мясной или молочной селекции, исключительно паст­бищное содержание скота, отсутствие заготовки кормов, низкая товарность и продуктивность. Традиционным для всей Африки яв­ляется сакральное отношение к скоту: престижность. Главным яв-

ляется не продуктивность, а величина стада: чем оно больше, тем больший социальный вес имеет его владелец. Скот режут очень редко, лишь в исключительных случаях — по поводу рождения, свадьбы или посещения особо уважаемых гостей.

У скотоводческих народов также существовали природосохра-няющие правила ведения хозяйства: четкие сроки и маршруты перекочевок, забота о колодцах и солончаках, оставление паст­бищ на время до периода восстановления, выпас определенного размера стада на определенной площади и т. п.

Традиционные правила землепользования регулировались обы­чаем, передачей народного опыта от старших поколений млад­шим. Этой же цели были подчинены и нормы обычного права, контролировавшие эти правила и устанавливавшие наказания за их нарушение. Например, согласно обычному праву пигмеев са­мыми страшными преступлениями считались загрязнение проточ­ной воды, рубка больших деревьев, ранение зверя, добыча на охоте больше дичи, чем необходимо для пропитания, и т.п. Пра­во туарегов защищало дикие растения, запрещало не только руб­ку деревьев, но и срезание ветвей, поджог кустарников и т.п. Оно предполагало штраф — один верблюд или 5—10 коз за пастьбу на запрещенных землях; 1 коза — за срубленную ветвь; 1 верблюд за оставление без присмотра стада верблюдов; 1 баран за небреж­ность в пастьбе коз и т. п. Наказание следовало и за несоблюдение ряда иных правил: исключения из пользования долин рек, оску­девших пастбищ; несоблюдение размеров стада и т. п.

Земледельцы, скотоводы, охотники и собиратели постоянно вступали в отношения обмена. Ремесленные изделия, продукты питания, утварь, украшения, орудия труда, оружие требовались и тем, и другим, и третьим. Торговали африканские народы не только друг с другом, но и с отдаленными странами — Индией, Китаем, мусульманским миром: известно, что корабли Васко да Гама привел в Каликут лоцман из Момбасы (на территории со­временной Кении).

Безусловно, ни одна торговая сеть не могла бы работать про­должительное время хоть сколько-нибудь успешно без твердой ме­новой стоимости. Африканские общества в Средневековье не имели собственной монетной системы. Уже позади было время, когда в Аксуме в IV—VI вв. чеканили золотые и серебряные монеты и использовали чужеземные: римские, кушанские и проч. В Сред­ние века широкое хождение имели арабские деньги: динары, ду­каты. Однако у каждого народа были и свои собственные меры стоимости: золотые и медные пластины в Западной Африке; «хан-да» — особой формы медные кресты в районах «Медного пояса»; бруски соли в Мали и Эфиопии; определенного размера кусочки тканей в Дарфуре (на территории современной Республики Су­дан); раковины разного вида (в средневековом Конго даже совет-

ники-португальцы получали жалованье кофу — мешочками с ра-ковинами-нзимбу), а с XVII в. — каури. И сейчас еще мелкая мо­нета Гвинеи (одна сотая сиди) носит название «каури».

Ни собиратели-охотники, ни скотоводы (за исключением туа­регов) не обладали письменной культурой. Земледельческие же народы, создавшие большие племенные конфедерации и ранние государства в доколониальный период, пользовались нескольки­ми системами записи. Так, оригинальным древним письмом сло­гового типа до сего времени пользуются народы Эфиопии. В Аксу­ме правители записывали свои победы на каменных стелах. В средневековой Эфиопии писали и хроники. Свои системы пись­ма (пиктографического и слогового) имели народы Гвинейского побережья (ваи, менде и другие), бамум в Камеруне. Однако ни то, ни другое письмо не сохранилось. Изучение глиняных барель­ефов во дворцах правителей фон (Дагомея, современный Бенин) и бронзовых в Бенине (современная Нигерия), а также рельефов на слоновьих бивнях алтарей Бенина показало, что и в этих стра­нах зарождалось пиктографическое письмо, не развившееся, од­нако, в устойчивую систему. В Средневековье же в Африке до­вольно широко распространились системы письма на основе арабского алфавита. Они получили в Западной Африке название аджами, на Мадагаскаре — сура-бе. Так были записаны хроники и литературные произведения на языках хауса, фульфуде, канури, суахили, малагаси и др. Многие местные авторы пользовались и арабским языком: на нем написаны самые ценные источники по истории Судана XVII в. — хроники «Тарих ас-Судан» и «Тарих аль-Фатташ».

Народы, не создавшие или не использовавшие систем пись­менности, пользовались для хранения и передачи информации иными методами. Для передачи информации во времени служил опыт старших, который они передавали младшим поколениям. Тра­диционные системы обучения отличались теми характеристика­ми, к которым стремятся и современные педагоги-новаторы: нерас­члененность знаний, комплексность, соединение практического опыта и теоретических понятий, обучение через игру и подража­ние и т.д.

Некоторые африканские исследователи идеализируют эту древ­нюю традицию, воспитывавшую «настоящего африканца» в духе преданности клану и племени, заветам предков, уважительности и подчиненности старшим. Другие считают, что наряду с положи­тельными чертами у нее есть и отрицательные: отсутствие иници­ативы, заторможенность, страх перед потусторонним миром ду­хов предков.

От поколения к поколению передавались и исторические зна­ния, сохранявшиеся нередко в устной передаче до наших дней: так, в середине нашего столетия был записан у мандинго эпос о

Сундиате (XIII в.), исторические песни об Анне Нзинга в Анголе и Домбо Чангамире в Зимбабве (XVII в.), полная история балуба с XVI в. и т.п. Методы хранения и передачи новым поколениям таких устных исторических хроник существенно различались у разных народов: имели значение и характер их самих, и бытовые традиции, и комплекс культурных ценностей народа, и уровень социального развития и т.п.

У народов, не знавших до колонизации более или менее круп­ных политических объединений, такого рода традиции имели экзо­терический'¹ характер. Подробная хроника событий была достоя­нием всего взрослого населения. Знакомство с историей племени входило в круг обязательных знаний наряду с получением прак­тических навыков охоты, земледельческих приемов во время об­ряда инициации, знаменующего переход мальчиков в разряд пол­ноправных членов общества. Хранителем исторической традиции был весь народ. В таких обществах не существовало также замкну­тых групп жречества, имевших преимущественное право на ее знание.

У народов же, сохранявших до последнего времени четкую надплеменную политическую организацию либо в своем историче­ском развитии прошедших через эту стадию, происходило «стяже­ние», сужение круга лиц, которым это знание было доступно. Скла­дывались особые группы сказителей (гриотов в Западной Африке, азмари в Эфиопии) и профессиональных историков. В зависимо­сти от соотношения эзо- и экзотерических преданий расширял­ся или сужался круг лиц, имевших право на хранение и передачу устной исторической традиции, возрастала или уменьшалась роль жречества. Примерами крайних проявлений могут служить обще­ства лози (Замбия) и многих народов Западной Африки. В первом случае налицо замкнутость «жреческой» группы — здесь тради­ция была тайным знанием, посвящены в нее были лишь храни­тели «королевских могил». Во втором — гриоты, сохраняя свое­образную кастовую замкнутость, уже утратили черты жречества.

Нередко устные сведения о прошлом делились на две груп­пы: тайные и широкодоступные. Так, у бакуба, например, одни исторические песни могли слышать все желающие, другие ис­полнялись только в узком кругу жен правителя. Иногда это де­ление совпадало с делением устной традиции по жанрам. В раз­ных обществах, возможно даже и в разных социальных слоях, имели распространение различные типы традиций. Так, в Бу­рунди достоянием династической семьи и верхушки общества были генеалогии и исторические рассказы, а у народа история

¹ Экзотерический — не представляющий тайны, предназначенный и для не­посвященных (о религиозных обрядах, мистических учениях, магических фор­мулах), противоп. эзотерический.

жила в песнях, поговорках, сказаниях и рассказывалась всеми и всюду. Подобное же деление наблюдалось и в Руанде.

Доступные даже широким массам виды устной традиции под­чинялись четким правилам. Так, во дворце Абомея (современ­ный Бенин) каждый день в определенный час по звуку барабана провозглашали имена минувших правителей и воспевали их под­виги, по образному выражению историка из Буркина-Фасо Ж. Ки-Зербо, «раздувая пламя памяти». В других случаях рассказы о про­шлом звучали лишь в строго определенные обычаями часы, сопровождаясь торжественными церемониями. Так обстояло дело, например, у бакуба, у йоруба, в Руанде, где исторические ска­зания звучали при коронации нового правителя.

При дворах правителей африканских государств существова­ли особые придворные историки. Как и в Дагомее, особая долж­ность хроникера (моариди) была при правителе бакуба (совре­менная Демократическая Республика Конго — ДРК). В Анголе при дворе омугабе жили эквевупе, исполнявшие сказания в честь вождей и воинов. Здесь, например, песни о войнах XVIII в. пели только особые придворные певцы авабуги. Такие же особые ска­зители были у зулусов — имбонги, они исполняли поэмы в честь вождей и героев — изибонго.

Именно эти придворные историки были подлинными храни­телями традиций, хотя знать их были обязаны все претенденты на престол. Нередко последние, как у бакуба, при коронации должны были перечислить своих предшественников, рассказать историю своего народа, а историки выступали в роли экзамена­торов. Обязанность и право сохранять и передавать знания о про­шлом своего народа переходили от поколения к поколению (от отца к сыну в обществах с патрилинейным счетом родства и от дяди к племяннику по матери — сыну сестры в обществах с мат-рилинейным счетом родства) внутри довольно замкнутой груп­пировки.

Передача информации на расстояние осуществлялась различ­ными средствами, предметным письмом, языком барабанов и т.п. Примером оригинального предметного письма может слу­жить полученное правителем Иджебу во время военного конф­ликта с Ибаданом (в современной Нигерии) в 1860—1862 гг. своеобразное послание, состоящее из веера, пера птицы осин и белого пояса. Смысл его «прочитывался» через созвучные слова языка йоруба: «абебе» (веер) созвучен «бе» (просить); в слове «осин» (название птицы) корень «син» означает «служить»; бе­лый пояс — символ мира. Таким образом, все послание означа­ет: «Мы просим мира, мы будем вам служить, пусть будет мир между нами».

В государствах южной Нигерии и современной Республики Бе­нин (у народов йоруба и фон) практиковался и особый код пе-

18 Культурология

редачи информации, обыгрывавший титулатуру «венсангун» и «илари» — царских посланников и гонцов. У них были офици­альные титулы-имена с определенным значением: «Оба (прави­тель) не готов»; «Оба торжествует»; «Не противься ему»; «Не причиняй неприятностей»; «Меня поддерживает оба»; «Загово­ры приводят к нарушению закона» и т. п.

Послав в качестве дипломатического представителя к союз­нику или противнику носителя того или иного имени-титула, сам правитель уже таким образом сообщал свое решение, выска­зывал мнение по тому или иному вопросу, угрожал или одобрял и т.д.

У африканских народов бытовали и такие средства передачи информации по горизонтали (на расстоянии), как тамтамы, рож­ки, свисты, звуковые сигналы и т.п. Телеграф, периодическая пе­чать, радио вытеснили «говорящие» барабаны, но не уничтожили их. «Барабанный язык» рассматривается как элемент культурного наследия, делаются попытки его изучения (в институте социоло­гии Абиджанского университета есть даже годичный курс «драм-мологии»), внедрения в качестве позывных для кратких сообще­ний на радио и т.п.

Район распространения «говорящих» барабанов очень широк. Он включает следующие государства: Сьерра-Леоне, Либерия, Берег Слоновой Кости, Камерун, Гана, Южная Нигерия, Га­бон, Заир, часть Замбии.

В основе «барабанного языка» лежит тональность, наличие в языках народов, ими пользующихся, высоких и низких тонов. В передачах точно воспроизводятся тоны различной высоты, их последовательность, а также число слогов и порядок слов в со­общении. Разница в высоте тона зависит от величины и толщи­ны мембраны, толщины стенок самого барабана.

В западных районах распространения нередки барабаны с дву­мя мембранами или комплекты из двух барабанов: маленького — «женского», дающего высокий звук, и большого — «мужского», с низким звуком. От качества, силы натяжения, силы удара осо­бой изогнутой палочкой зависела и высота звука. В районе бас­сейна реки Конго были больше распространены сплошные дере­вянные «щелевые» барабаны, высота звука которых зависела от толщины стенки и близости щели.

Дальность передач была довольно значительной: у ашанти — до 9 и более километров, в бассейне Конго, особенно если бара­бан устанавливали в лодке на реке, — еще больше.

Сложные сообщения за сравнительно небольшой срок дости­гали самых отдаленных районов — так, миссионеры, работавшие на востоке современной ДРК, узнали от своей паствы о начале Первой мировой войны раньше, чем пришли официальные сооб­щения.