Языковые механизмы вариативной интерпретации действительности в аргументации: пример анализа

Обращение к приемам скрытого, имплицитного аргументирования, использование тех или иных механизмов ВИД в аргументации зависит от условий общения, затрагиваемых тем, целей аргументирующего, от представлений об адресате аргументативного воздействия. В скрытой аргументации весьма эффективным оказывается использование речевых актов, которые не вполне подходят для выражения аргументативной интенции (для введения в дискурс тезиса аргументации и аргументов). К таким типам речевых актов относятся, например, вопрос, согласие, обязательство, клятва.

Богатый материал по имплицитным способам аргументирования содержится в «Мертвых душах» Н. В. Гоголя, где в диалогах о покупке мертвых душ отражен целый спектр языковых средств скрытой аргументации. Хотя диалогические реплики в некоторых случаях даются в пересказе, практически всегда имеется возможность восстановления исходных приемов ведения аргументации. Анализ диалогов «Чичиков-Манилов», «Чичиков—Коробочка», «Чичиков—Ноздрев», «Чичиков— Собакевич» позволяет установить, как меняет Чичиков формы явного и скрытого аргументирования в зависимости от своих представлений о собеседниках²⁾. Так, в беседе с Маниловым Чичиков совершенно открыто и без предварительных объяснений вводит основной тезис о покупке мертвых душ, используя приемы явной аргументации. Однако, имея в виду щекотливость предмета покупки и личные качества Манилова (в частности, его патологическую склонность к сфере идеального и некоторое пренебрежение материальной сферой жизни), Чичиков излагает тезис в три приема — в пропозициях трех высказываний с глаголами желания и мнения, которые эксплицитно вводят тезис аргументации: я хотел бы купить крестьян..., я желаю иметь мертвых..., я полагаю приобресть мертвых, которые, впрочем, значились бы по ревизии как живые. Последовательность предикатов хочу, желаю, полагаю также значима: в ней

²⁾ В одном из отступлений поэмы рассказчик специально обращает внимание читателя на существование в российской культуре ведения диалога разнообразных оттенков и тонкостей обращения к собеседнику: «(...) у нас есть такие мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут говорить совсем иначе, нежели с тем, у кого их триста, а с тем, у кого их триста, будут говорить опять не так, как с тем, у кого их пятьсот... — словом, восходи хоть до миллиона, все найдутся оттенки» [Гоголь Н. В. Мертвые души. М., 1974. С. 49].

возрастает высокопарность и высокоученость слога, к которым так чувствителен Манилов. В целом предположения Чичикова относительно Манилова оправдываются, что позволяет ему свести всю свою аргументацию к минимуму, сделав ссылки на законность сделки и выгоду ее для казны. Совершенно по-другому строится аргументация в беседе с Соба-кевичем, которого Чичиков не без оснований побаивается. Чичикова страшат даже не затруднения в определении стоимости мертвых душ, а возможные обвинения в незаконности сделки и ее безнравственности. Последнее и определяет языковую форму аргументативного диалога: Чичиков старается как можно глубже упрятать основной тезис, чтобы при необходимости легко отказаться от него. Для этого используются следующие приемы: а) макроструктура аргументативного текста строится таким образом, что его начало представляет собой типичное общее место (Чичиков начал как-то очень отдаленно, коснулся вообще всего русского государства и отозвался с большою похвалой об его пространстве...), и лишь в самом конце вводится основной тезис; б) указывается псевдопричина сделки, скрывающая реальные намерения Чичикова (ср. выше понятие фингирующего преобразования): (...) чтоб таким образом не обременить присутственные места множеством мелочных и бесполезных справок и не увеличивать сложность и без того уже сложного государственного механизма (...); в) основной тезис вводится в как можно более неявной форме, для чего используется речевой акт обязательства, переносящий ответственность за обещание на другое лицо (если я обязуюсь сделать что-л., то это кому-то нужно), и лексемы-ограничители (hedges), позволяющие частично снять ответственность говорящего за пропозицию: (...) готов бы даже отчасти принять на себя эту действительно тяжелую обязанность (т. е. платить подати за мертвых душ); г) осуществляется подмена-переобозначение общепринятого обозначения одиозной сущности: Насчет главного предмета Чичиков выразился очень осторожно: никак не назвал души умершими, а только несуществующими.

Все эти ухищрения Чичикова совершенно не производят никакого впечатления на Собакевича. Уяснив для себя основной тезис и не высказав абсолютно никаких возражений по поводу самого предмета сделки, Собакевич немедленно переходит к следующей части аргументативного диалога — начинает торг о стоимости мертвых душ. Тут уже Чичикову приходится полностью перестраиваться на явную аргументацию и специально обращать внимание Собакевича на то, что сам недавно скрывал: — Но позвольте, — сказал наконец Чичиков, изумленный таким обильным наводнением речей... — зачем вы исчисляете все их качества, ведь в них толку теперь нет никакого, ведь это все народ мертвый. Мертвым телом хоть забор подпирай... Здесь модель собеседника в модели мира Чичикова оказалась не очень точной, что повлекло не вполне удачные для главного героя поэмы финансовые условия сделки.

Прочие диалоги также несут печать представлений Чичикова об адресате аргументации. При этом особенно интересен способ введения основного тезиса аргументации: если в диалоге «Чичиков—Манилов» основной тезис вводится в виде намерения, а в диалогах «Чичиков—Собакевич», «Чичиков—Плюшкин» — в виде обязательства, то в беседе с Ноздревым он опосредован речевым актом просьбы. Особая форма введения тезиса используется в диалоге «Чичиков—Коробочка», в котором тезис включен в установочную составляющую вопроса-просьбы: Уступите-ка их [мертвых душ] мне, Настасья Петровна ? Выбор способа введения тезиса, разумеется, коррелирует с представлениями Чичикова об адресате, однако эта зависимость не однозначна. Так, использование обязательства в диалогах «Чичиков—Собакевич», «Чичиков—Плюшкин» объясняется различными причинами. В первом случае это позволяет Чичикову снять с себя ответственность за покупку мертвых душ, отчасти перенеся ее на Собакевича (или какое-то третье лицо), так как прототипическая ситуация произнесения обязательства предусматривает существование какого-то лица, для которого обязательство желательно. В беседе с Плюшкиным обязательство дает возможность представить покупку мертвых душ как благодеяние.

* * *

Проблема изучения языка как средства воздействия на сознание и роль языковых механизмов ВИД как инструмента искажения истины выходит далеко за рамки собственно лингвистических задач. Однако любое исследование этой специфической функции языка в социуме невозможно без чисто лингвистических знаний. Расширение сферы публичной политики с неизбежностью повышает общественную значимость проблематики теории воздействия — отсюда перспективность этого направления в прикладной лингвистике, ранее бытовавшего где-то на периферии науки о языке.

Задание.В политическом тексте очень часто используются способы имплицитного воздействия на адресата. Ниже приводятся фрагменты из интервью, которое дал канцлер Герхард Шредер «Независимой газете» (номер от 18.07.2000). Найдите в нем примеры использования механизмов вариативной интерпретации действительности:

• навязывание пресуппозиций;

• аннулирующие и фингирующие преобразования при языковой вербализации (по Ю.Левину);

• ссылки на плоховерифицируемый источник пропозиции;

• переобозначение объекта, использование не вполне стандартной номинации (вместо умершие души — неживые, несуществующие, ревизорские души; души, окончившие жизненное поприще);

• использование лексических маркеров, позволяющих снять за себя ответственность за истинность пропозиции.

Выявите также те компоненты текста, где проявляется скрытая интенция автора — в том числе в выборе языкового способа номинации. При анализе особое внимание обратите на части текста, выделенные курсивом.

— По мнению многих экспертов, развертывание в США национальной системы ПРО приведет к возникновению разных уровней безопасности в НАТО и тем самым фактически подорвет устои Альянса. Не обеспокоены ли вы в связи с этим в отношении будущего НАТО?

— Сплоченностью Атлантического альянса обусловлена существенная доля его успеха. Это и в будущем останется так же.

Врамках Альянса интенсивно обсуждаются соображения правительства США, направленные на создание ограниченной системы противоракетной обороны. Я сам недавно в Берлине обсуждал эту тему лично с президентом Клинтоном. При этом он снова проявил весьма четкое понимание той значимости, которую возможное решение о создании противоракетной обороны имеет для Альянса.

— Изменилось ли ваше скептическое отношение к американским планам создания противоракетной обороны?Каковы, на ваш взгляд, в ЕС настроения по этой проблеме? Верят ли политические лидеры ЕС в «ракетную угрозу» со стороны так называемых «государств-изгоев»?

— Позиция федерального правительства по поводу американских соображений о создании ограниченной национальной системы противоракетной обороны остается неизменной.

Для Германии решающе важно сохранить то, что достигнуто в области контроля над ядерными вооружениями иразоружения, избежать новой глобальной гонки вооружений и не допустить отрицательного воздействия на сплоченность Атлантического альянса. Такова же принципиальная позиция наших партнеров. И мы не единственные, кто считает, что в связи с межконтинентальными ракетами может исходить угроза от государств, вызывающих беспокойство.

— Ну и, наконец, о главном событии этих месяцев в Германии. Приходится слышать, что «Экспо-2000» проходит далеко не так успешно, как хотелось бы ее германским организаторам. В чем вы согласны и в чем не согласны с критиками этого международного проекта?

— Вы правы: «Экспо-2000» в Ганновере — уникальное событие, которое является захватывающим для каждого посетителя. Я сам уже несколько раз побывал на территории всемирной выставки, посетил ряд павильонов итематический парк и был всякий раз в восторге. Это ведь впечатляющая, поучительная и развлекательная возможность — увидеть, как участвующие нации задумывались над вопросами будущего человечества (...). Я остаюсь при своем мнении: «Экспо-2000» заслуживает большего количества посетителей.

Основная литература

1. Баранов А. Н. Что нас убеждает? (Речевое воздействие и общественное сознание). М., 1990.

2. Баранов А. Н., Паршин П. Б. Языковые механизмы вариативной интерпретации действительности как средство воздействия на сознание // Роль языка в средствах массовой коммуникации. М., 1986.

3. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987.

4. Левин Ю. И. О семиотике искажения истины // Информационные вопросы семиотики, лингвистики и автоматического перевода. М., 1974. Вып. 4. [Перепечатано в: Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М., 1998.]

5. Паршин П. Б. Речевое воздействие: основные сферы и разновидности // Рекламный текст. Семиотика и лингвистика. М.,2000.

Дополнительная литература

1. Баранов А. Н. Речевое воздействие и аргументация // Рекламный текст. Семиотика и лингвистика. М., 2000. С. 109-163.

2. Баранов А. И., Паршин П. Б. Варианты и инварианты текстовых макроструктур (к формированию когнитивной теории текста) // Проблемы языковой вариативности. М, 1990. С. 135-168.

3. Крючкова Т. Б. К вопросу о многозначности «идеологически связанной» лексики // Вопросы языкознания. 1982. № 1.