Р.никсон: советско-американские отношения в 70-х годах 245

президентом, который в этот момент находился на прогулочном катере в море. В шутку он заметил, что считает счастливым предзнаменованием для советско-американских отношений тот факт, что посол передал ему поздравления Генерального секретаря именно в тот момент, когда президент вместе с женой, дочерью и зятем (внуком Эйзенхауэра) совершает прогулку на чудесном катере, подаренном ему советским руководством. Катер настолько хорош и безопасен по своим мореходным качествам, что секретная служба, в виде большого исключения, разрешила ему самому управлять сегодня этим катером. Я придаю большое значение установлению хороших личных взаимоотношений с советскими руководителями и особен­но проведению личных встреч с ними, на этот раз в США. Планируя эту новую встречу, я преследую и корыстные цели - снова побывать в Со­ветском Союзе, где мне хотелось бы посетить Крым, сказал Никсон.

Президент далее отметил, что главное для него сейчас - это заключение, наконец, соглашения по вьетнамскому урегулированию. Он надеется, что такое соглашение будет подписано с ДРВ не позже следующего месяца. Президент ценит полезную роль, которую сыграли, по его мнению, совет­ские руководители в том, что война во Вьетнаме закончилась на взаимно приемлемых условиях для вовлеченных в конфликт сторон.

В шутку Никсон заметил, что последним иностранным послом, с кото­рым он встретился за два дня до выборов, и первым послом, с кем говорил спустя два дня после выборов, был советский посол. Это, добавил он, достаточно символично для нынешнего состояния советско-американских отношений.

Это был, пожалуй, самый счастливый Никсон, с которым мне довелось беседовать за все время его пребывания в Белом доме.

Вскоре Киссинджер передал для Брежнева соображения Никсона, каса­ющиеся следующей встречи на высшем уровне. Президент приветствовал бы приезд Генерального секретаря в США в конце мая или в начале июня 1973 года. Переговоры можно было бы провести в Белом доме и загородной резиденции Кэмп-Дэвид. Никсон хотел бы также показать свой дом в Сан-Клементе в Калифорнии и свою резиденцию во Флориде.

Что касается перечня главных вопросов для обсуждения, то они, по мнению Никсона, сводились бы к следующему:

- Договор о неприменении ядерного оружия.

- Европейские вопросы,, германские дела (США готовы нормализовать
свои отношения с ГДР, вплоть до установления дипотношений в 1973 году).

- Ограничение стратегических вооружений.

- Ближний Восток.

- Экономические вопросы.

Этот круг вопросов нас устраивает, сказал я своему собеседнику.

10 декабря мне позвонил президент Никсон. „Я хотел бы сообщить Генеральному секретарю и его коллегам свою оценку нынешнего положе­ния дел на парижских переговорах, которые достигли сейчас решающего момента, но прежде всего хочу поблагодарить советское руководство за постоянное внимание, уделяемое им вьетнамскому мирному урегулирова­нию, и за негласное содействие, оказываемое продвижению нынешних трудных переговоров". Президент далее сообщил, как проходит заверша­ющий этап переговоров в Париже, причем говорил он с явным подтекстом, давая понять, что надеется все же на наше дальнейшее вмешательство в Ханое с целью преодоления „последнего тупика" в переговорах.

СУГУБО
246 ДОВЕРИТЕЛЬНО

Все это было, однако, для нас совсем не просто, так как приходилось соблюдать союзнические отношения с Ханоем, а последний на заключитель­ном этапе переговоров с США особо секретничал.

Перед моим отлетом в Москву (18 декабря) на юбилейную сессию, посвя­щенную 50-летию образования Советского Союза, Киссинджер передал мне личное письмо президента на имя Брежнева. Никсон в позитивном плане касался вопросов ограничения стратегического оружия, неприменения ядерного оружия, европейских дел („где имеются новые перспективы решения вопросов безопасности, сотрудничества и сокращения вооружен­ных сил"). Отмечал он и две области, которые „нас постоянно разоча­ровывали" - Вьетнам и Ближний Восток. В отношении последнего он предлагал „оживить переговоры".

„В целом, - заканчивал Никсон свое письмо, - 1973 год будет годом больших ожиданий в советско-американских отношениях, самым ярким событием которого будет Ваш визит в США. Мы можем решить ряд вопросов во время этого визита".

В строго доверительном порядке Киссинджер сообщил для сведения Брежнева, что Никсон решил осуществить ряд кадровых перестановок в администрации. Госсекретарь Роджерс останется на своем посту недолго -еще примерно полгода. На место первого заместителя госсекретаря будет назначен посол в ФРГ Раш. Ричардсон - на пост министра обороны. „Президенту и мне будет легче управлять Пентагоном, так как Ричардсон понимает политические аспекты военных вопросов". Никсон хочет также заменить министра торговли Петерсона, который „очень много говорит на совещаниях у президента", а последний любит четкие и краткие доклады и рекомендации. К тому же жена Петерсона - „очень бойкая на язык дама"-говорит „весьма обидные вещи" о президенте в вашингтонских салонах.

Перед самым моим отлетом позвонил Киссинджер. Он, по поручению президента, передал для сведения Брежнева, что Никсон сегодня вновь обратился к Ханою с предложением закончить переговоры по окончатель­ному соглашению (Киссинджер прислал с нарочным текст секретного обращения США к Ханою от 18 декабря). Белый дом информировал нас о последующих обменах мнениями с Ханоем.

Так заканчивался богатый событиями в советско-американских отноше­ниях 1972 год, который ознаменовался заключением рекордного за весь послевоенный период числа соглашений между обеими странами. Была заложена хорошая основа для отношений мира между СССР и США.

5. ПРОЦЕСС РАЗРЯДКИ НАБИРАЕТ СИЛУ. ВИЗИТ БРЕЖНЕВА В США

В 1973 году процесс позитивного развития советско-американских отно­шений набирал силу. В этом плане основным событием года явился визит в США Брежнева и его переговоры с Никсоном. В результате определились

Р.НИКСОН:
СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 70-х ГОДАХ 247

главные направления развития этих отношений: предотвращение угрозы войны, в первую очередь ракетно-ядерной, и ограничение гонки воору­жений, прежде всего - стратегических; меры, направленные на ослабление международной напряженности и, в частности, очагов конфликтов (Европа, Ближний Восток, Юго-Восточная Азия и т. п.); развитие на более стабиль­ной основе торгово-экономических и научно-технических связей.

Большое положительное значение для советско-американских отноше­ний имело окончание войны во Вьетнаме.

Новый уровень отношений между двумя странами позволил удержать в локальных рамках опасную напряженность, возникшую в ходе октябрьского военного конфликта на Ближнем Востоке, не дал ей разрастись и переки­нуться на всю сферу советско-американских отношений, а также на поло­жение в мире в целом. Политика разрядки показала свою жизнестойкость, хотя рецидивы элементов политики Белого дома с „позиции силы" давали себя знать в течение года. Да и идея разрядки в практическом ее претво­рении в жизнь, в общем-то, „свалилась" на американцев довольно неожидан­но. Многие слои американского народа еще как бы „не созрели" для тех быстрых изменений, которые стали происходить за последние два года в советско-американских отношениях.

Более того, враждебные Советскому Союзу круги начали активно высту­пать против политики разрядки, в их числе оказались и многие американские либералы. На этой волне конгресс принял известные поправки Джексона-Вэника, дискриминационные в отношении торговли с СССР. Короче, пока преждевременно было говорить о серьезном переломе в настроениях внутри США - в отличие от СССР - в сторону стабильного улучшения наших отношений.

Наиболее заметный отпечаток на внутриполитическую обстановку наложило „уотергейтское дело", которое серьезно встревожило вначале либеральные круги американского общества, а затем и широкие слои американцев. „Уотергейт" положил начало процессу подрыва внутриполи­тических позиций республиканской партии и в первую очередь самого президента Никсона. По существу, встал вопрос о возможности его дальней­шего пребывания в Белом доме. Происходило ослабление исполнительной власти в пользу законодателей - конгресса США. В 1973 году впервые в политической истории США конгресс решил ограничить полномочия президента в военной области.

В 1973 году США проводили довольно маневренную и активную внешнюю политику, хотя внутренние осложнения, безусловно, существенно ограничивали ее эффективность. Активность внешней политики США наиболее наглядно проявилась, в частности, в посреднической роли, которую сыграл Вашингтон в деле разведения израильских и арабских войск после октябрьской войны на Ближнем Востоке, а также в улучшении отношений с арабскими странами. Вместе с тем Вашингтон стремился ограничить влияние СССР в этих странах.

И все же в ходе интенсивных советско-американских переговоров во время самой войны США фактически приняли на какое-то время наш тезис о необходимости совместных с СССР действий в интересах обеспечения мира на Ближнем Востоке. Американцы пошли на выработку соглашения о прекращении огня, на организацию совместно с Москвой процесса перего­воров по ближневосточному урегулированию, хотя, правда, постарались в дальнейшем поставить их под свой контроль.

СУГУБО

248 доверительно

В Европе США оказались втянутыми в процесс стабилизации положения и подведения черты под второй мировой войной, а также в переговоры по созданию системы коллективной безопасности в Европе, хотя американская дипломатия и не проявляла особых инициатив.

Готовится новая встреча на высшем уровне

Когда мы встретились с Киссинджером в начале января, то он выразил надежду, что вьетнамский вопрос будет все же „как-то решен в течение ближайшего месяца". Поэтому, сказал он, на повестку дня встанет новая встреча с Брежневым, возможно, в мае или июне, как и предполагалось ранее. Белый дом предлагал в этой связи провести в феврале месяце интен­сивное обсуждение по конфиденциальному каналу всех вопросов, которые будут предметом переговоров на встрече на высшем уровне. Еще до встречи тексты совместных документов должны быть согласованы на 90-95 про­центов.

Киссинджер рассказал о реорганизации своего аппарата в Белом доме, вызванной переводом его заместителя генерала Хейга на пост первого заместителя начальника штаба армии США. Скоукрофт, бывший до этого старшим военным помощником при президенте (в этом качестве он сопровождал его в Москву), стал заместителем Киссинджера.

Он сообщил далее, что президент решил оставить его самого на посту помощника по национальной безопасности еще на 4 года, т. е. до конца своего второго президентства. (Надо сказать, что -к началу 1973 года Киссинджер достиг вершины своей политической популярности. По опросам общественного мнения в США, он занимал первое место по популярности, на втором оказался проповедник Грэхем, а на третьем - Никсон. Известный лондонский музей мадам Тюссо выставил для обозрения его восковую фигуру. А участницы международного конкурса красоты „Мисс Юниверс" с энтузиазмом признали его как „наиболее выдающегося деятеля мира".)

В середине января я пригласил Киссинджера на завтрак. Мы обсудили положение во Вьетнаме, Европе, на Ближнем Востоке и текущие проблемы двусторонних отношений.

В связи со спекуляциями в прессе США относительно ядерного потен­циала Китая Киссинджер сказал, что, по американским данным, Китай в тот период сосредоточивал все свои силы на создании ракетно-ядерного потенциала средней дальности. „У китайцев, - отмечал он, - уже есть отдельные опытные образцы ракет, которые могут достичь основных цент­ров СССР. Однако таких ракет мало и они еще окончательно не отрабо­таны, хотя в течение 2-3 лет они будут, видимо, доведены до необходимого научно-технического уровня. Что касается китайских межконтинентальных ракет, которые достигали бы США, то американская разведка и эксперты исходят из того, что первые ракеты такого типа будут развернуты в 1977-1978 годах". (Москва в тот момент придерживалась более консервативных оценок китайских возможностей.)

В речи, с которой Никсон выступил (20 января) в конгрессе США по случаю вступления на пост президента на второй срок, он, в частности, выразил уверенность в продолжении сотрудничества с Советским Союзом в Деле ограничения гонки вооружений и предотвращения опасных кон­фронтации между СССР и США.

Р.НИКСОН:
СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 70-х ГОДАХ 249

Никсон считал, что в связи с окончанием войны во Вьетнаме появилась возможность определить конкретную дату визита Брежнева в США. Чтобы поставить отношения с Москвой на солидную основу, президент даже предложил пост посла США в СССР бывшему госсекретарю Дину Раску. Однако последний не захотел возвращаться на государственную службу и предпочел остаться на преподавательской работе в одном из университетов своего штата.

В конце января Никсон и Брежнев обменялись письмами в связи с окон­чанием войны во Вьетнаме. Они констатировали, что вьетнамское урегули­рование открывает для советско-американских отношений благоприятные перспективы. В этой связи президент просил назвать наиболее удобную для Брежнева дату визита в США.

21 февраля Брежнев ответил, что намерен совершить визит в США в июне месяце. В своем письме он перечислил ряд нерешенных проблем, которые следовало бы форсированно готовить к встрече, а именно: договор о неприменении ядерного оружия, ограничение ядерных вооружений, безо­пасность и сотрудничество в Европе, ближневосточное урегулирование, дву­сторонние отношения, прежде всего область торгово-экономических связей.

8 марта я встретился с Никсоном в Белом доме.

Он прежде всего подчеркнул, что предстоящая новая встреча на высшем уровне имеет слишком важное значение, чтобы подготовка была пущена на самотек. Поэтому он дал четкие указания Киссинджеру заняться такой подготовкой совместно со мной.

Никсон заявил, что в США имеются еще группы, которые, преследуя свои корыстные интересы, стремятся ставить палки в колеса, чтобы за­медлить дальнейшее улучшение советско-американских отношений и лично между руководителями обеих стран. Эти группы были и остаются против­никами встреч на высшем уровне, и они не очень-то горевали бы, если бы таких встреч больше не было вообще. Однако не они определяют курс внешней политики США, а президент. И хотя ему и приходится преодолевать определенную оппозицию и подчас маневрировать, его общий курс в отно­шении СССР был ясно изложен и зафиксирован в ходе московской встречи. Он твердо намерен развивать его и далее, пока находится в Белом доме. Об этом ясно будут свидетельствовать, как он уверен, и итоги его предстоящей встречи с Брежневым.

Затем мы обсудили ход подготовки разных проблем, которые будут пред­метом обсуждения и решения на встрече в верхах. Наибольшую трудность для него, как признал президент, представлял вопрос о неприменении ядер­ного оружия друг против друга. Хотя такой договор и не меняет ничего в существующем фактическом положении вещей, сказал Никсон, он произве­дет очень сильное психологическое воздействие в странах НАТО, где и так уже немало нареканий в адрес Вашингтона и его нынешней политики. Однако, с другой стороны, он понимает важное значение, придаваемое этому договору советским руководством.

Надо сказать, что вопрос о неприменении ядерного оружия, обсуж­давшийся в контексте выработки соглашения между СССР и США о предотвращении ядерной войны, явился наиболее трудной частью пере­говоров при подготовке к встрече в Вашингтоне. Этим вопросом в течение нескольких месяцев (апрель-июнь) занимались не только Киссинджер и я, но и непосредственно Никсон и Брежнев, которые несколько раз обмени­вались конфиденциальными письмами на этот счет. Только потому, что

СУГУБО
250 ДОВЕРИТЕЛЬНО

_;

вопрос был постоянно в поле зрения лично руководителей обеих стран, это не позволило Белому дому отступить назад, хотя и были такие попытки под видом поиска компромиссных формулировок.

30 марта президент Никсон в очередной беседе со мной заявил, что он согласен с мнением советского руководителя об исключительной важности этого вопроса и считает, что этот документ может явиться важнейшим результатом его встречи с Брежневым. В этой связи намечалась поездка Киссинджера в Москву, чтобы завершить работу над этим и некоторыми другими документами.

В ходе подготовки к вашингтонскому саммиту в США усилилась антисоветская кампания вокруг вопроса о свободе выезда лиц еврейской национальности из СССР. Высшее советское руководство по-прежнему упрямо отказывалось рассматривать какие-либо компромиссные шаги в этом вопросе, утверждая, что все это чисто внутреннее дело СССР и что оно отвергает „происки международных сионистов". Неумная и недальновид­ная политика.

Надо сказать, что в период между первой и второй встречей в верхах в США стала образовываться странная коалиция сил, которые представляли обычно противоположные части политического спектра страны. С одной стороны, американские либералы и сионисты, которые считали, что насту­пает благоприятное время, когда можно бросить открытый вызов политике Советского Союза в области эмиграции. С другой стороны, консерваторы всех мастей, традиционно выступавшие против политики разрядки, которая была несовместима с их идеологической позицией, отвергающей любые контакты с социалистическими странами.

Обращение Никсона весной 1973 года к конгрессу с предложением предоставить Советскому Союзу режим наибольшего благоприятствования в торговле с США послужило как бы сигналом для объединения этих сил. Либералы ставили условием поддержки такого режима резкое сокращение ограничений на выезд из СССР. Консерваторы же выступали против расши­рения торговли, так как они вообще были против разрядки как таковой.

Сенатор Джексон внес 15 марта на рассмотрение сената поправку к законопроекту о торговой реформе, поддержанную 73 сенаторами. В соответствии с поправкой Советскому Союзу не следовало предоставлять кредиты и режим наибольшего благоприятствования в торговле до тех пор, пока СССР не снимет ограничений на выезд советских граждан за границу.

Обеспокоенное, наконец, размахом этой кампании, советское руко­водство прислало, по просьбе Никсона, информацию о выезде советских граждан на постоянное жительство в другие страны. Сообщалось, в частности, что из числа лиц, выразивших в 1972 году желание выехать в Израиль, такие разрешения получили 95,5 процента подавших заявления. Всего за период с 1971 года по сентябрь 1973-го в Израиль выехали около 70 000 евреев.

И Никсон, и Киссинджер сообщили нам, что постараются использовать эту информацию для работы с различными представителями конгресса, от которых во многом зависело прохождение любого торгово-экономического законодательства в отношении СССР.

В начале мая Киссинджер вылетел в Москву. Надо сказать, что в переговорах с ним - помимо Громыко - принимал активное участие сам Брежнев, особенно по военно-политическим вопросам. Переговоры про­ходили в подмосковном охотничьем хозяйстве в Завидово, куда Брежнев

Р.НИКСОН:
СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 70-х ГОДАХ 251

любил приезжать на охоту. Значительная часть времени ушла на обсужде­ние проекта Соглашения о предотвращении ядерной войны. Брежнев прида­вал этому документу особое значение.

Для настроений Брежнева, как и всего советского руководства, в том, что касается доверия лично к Никсону и его администрации, характерен следующий любопытный эпизод. Когда в Завидово был выработан документ с проектом вышеуказанного соглашения, Киссинджеру предложили как бы парафировать согласованный текст. Он уклонился, сказав, что у него нет таких полномочий, но выразил уверенность, что президент полностью одобрит его.

Брежнев дал волю своим эмоциям (отчасти наигранным), заявив, что он не для того потратил целых два дня, чтобы все это закончилось никого не обязывающим разговором. Спор разрешился тем, что Брежнев настоял на получении от Киссинджера „расписки" на простом листе бумаги о готов­ности правительства США подписать такое соглашение. Расписка, разумеется, не имела большой юридической силы, но она доставила чувство удовлетворения Брежневу, который затем с гордостью рассказывал членам Политбюро, как он „выбил" эту расписку у Киссинджера. Он, видимо, счи­тал это своим большим дипломатическим достижением. Внешне же вся эта сцена немного напоминала знаменитую сцену торга между Чичиковым и Собакевичем из комедии Гоголя „Мертвые души".

В одной из последних бесед с Никсоном, когда я вернулся в Вашингтон после встречи в Завидово, президент сказал мне, что его несколько удивило неверие советского руководства в его готовность заключить такое соглаше­ние. Ведь простая расписка Киссинджера, заметил Никсон, никак не помогла бы, если уж я решил бы отказаться от такой договоренности.

Я постарался представить этот эпизод как шутку Брежнева.

В целом обмен мнениями с Никсоном по итогам поездки Киссинджера показал, что президент был твердо настроен на проведение действитель­но результативной встречи с Брежневым.

Надо сказать, что Брежнев любил пошутить, когда встречался с Киссинджером и его советниками. Вспоминаю такой эпизод. Как-то во время краткого отдыха зашел разговор о часах. Сонненфелдт, советник Киссинджера, похвалился своими швейцарскими часами. Неожиданно Брежнев, закрыв свои наручные часы рукой, предложил Сонненфелдту обменяться - не глядя - часами. Последний сперва заколебался, но затем, видимо, решив, что у Генерального секретаря ЦК КПСС должны быть дорогие часы, согласился на обмен. Сделка состоялась. Оказалось, что Брежнев носил простые советские часы, подаренные ему коллективом како­го-то часового завода. Часы были хорошего качества, но со стальным, а не золотым корпусом, как, видимо, ожидал американец. Короче, его часы стоили дороже, чем брежневские, но Сонненфелдту пришлось утешиться тем фактом, что теперь у него были сувенирные часы, которые носил руководитель Советского Союза.

По окончании переговоров Брежнев предложил Киссинджеру прогулять­ся с ним на автомобиле по окружавшей Завидово живописной сельской местности. Тот охотно согласился, не зная, конечно, что ему предстоит пережить.

Дело в том, что Брежнев любил сам водить автомобиль, да к тому же на очень большой скорости. В течение примерно получаса они вдвоем (охрана мчалась сзади) неслись по извилистой и довольно узкой дороге.

сугубо
252 доверительно

Эта поездка „с ветерком", как мне показалось, основательно потрясла Киссинджера, которому совсем не улыбалась перспектива попасть в аварию где-то в лесах России, хотя и вместе с советским лидером. Последовавшая сразу же за этим не менее скоростная прогулка на мощном катере в верховьях Волги, видимо, окончательно выбила Киссинджера „из колеи". Он даже на какое-то время лишился присущего ему чувства юмора.

Накануне визита

В одну из наших встреч Киссинджер затронул „уотергейтское дело", но с явной целью показать, что сам он в этом не замешан и что оно не повлияет на его положение в Белом доме. Наоборот, утверждал он, его положение даже упрочилось, поскольку из Белого дома вынуждены были уйти два ближайших помощника президента, Холдеман и Эрлихман, замешанные в этом скандале, с которыми Киссинджер вообще не всегда ладил.

Киссинджер подчеркнул далее в беседе, что президент не допускает и мысли о возможности своей отставки. По его словам, политические противники президента еще несколько месяцев будут активно использовать этот скандал против Никсона, но, в конце концов, все снова встанет на свои места. „Никсону, конечно, очень обидно и досадно, что его соотечествен­ники как-то забывают все его большие достижения в области внешней политики, а это пустяковое, по существу, в условиях Америки дело раздува­ется его врагами до гиперболических размеров", - сказал он.

Он признал вместе с тем, что это „дело" отнимает у Никсона много времени и мешает ему сосредоточиться на важных внешнеполитических вопросах.

В конце мая Никсон передал на рассмотрение Брежнева подробную про­грамму его визита в США.

Однако в начале июня под угрозой срыва оказалось подписание на встре­че соглашения об основных принципах по стратегическим вооружениям. В последний момент Никсон, опасаясь критики своих оппонентов в стране, в категорической форме внес в текст некоторые изменения, которые Бреж­неву, хотя и с неохотой, все же пришлось принять.

Рассерженный Брежнев отклонил, в свою очередь, предложение Никсона побывать, помимо Вашингтона, и в его личном доме в Сан-Клементе, сославшись на запрет врачей (у Брежнева действительно появились первые симптомы нарушения мозгового кровообращения, но пока в слабой форме, и об этом мало еще кто знал).

11 июня мы вместе с Киссинджером тщательно „дошлифовывали" документы, которые готовились к подписанию во время встречи. Работали также над совместным коммюнике. В конце он сказал „откровенно, без дипломатии", что Никсон очень обижен отказом Брежнева побывать у него дома в Сан-Клементе и это может сказаться на ходе всей встречи. Я тогда решил послать телеграмму в Москву с рекомендацией пойти все же, если можно, навстречу этому пожеланию Никсона. На следующий день Брежнев сообщил Никсону, что он решил „пойти наперекор советам врачей" и поехать в Калифорнию.

Около 12 часов ночи мне позвонил сам Никсон. Прошу передать Генеральному секретарю мою благодарность за такое его решение, сказал он. Я приглашаю его поселиться в моем доме. Уверен, что время, которое