Международное положение России и Портсмутский мир

Япония не смогла бы вести войну, не опираясь на финансовую поддержку английского и американского капиталов. Английские банки еще до войны финансировали Японию и ее военную подготовку. На нью-йоркский денежный рынок Японии до войны пробраться не удавалось, несмотря на поддержку президента Соединенных Штатов и еще более авторитетную в данном случае поддержку банкиров лондонского Сити. Руководящие круги Уолл-стрита отказывались доверять Японии свои деньги или же выдвигали ростовщические требования — уплату огромного процента и др.

Но вскоре после начала войны против России настроение в Нью-Йорке изменилось. В апреле 1904 г. еврейский банкир Шифф и крупный банкирский дом «Кун, Леб и компания» вместе с синдикатом английских банков, включая Гонконг-Шанхайский, предоставили Японии заем на сумму 50 миллионов долларов из высокого процента (6 % годовых); половина займа размещалась в Англии, половина — в США. Недоверие к японскому кредиту было все же столь велико, что банкиры потребовали точного определения конкретного источника доходов японского правительства, который даст возможность исправно погашать платежи по займу. В качестве такого источника в контракте были указаны доходы таможен.

В ноябре 1904 г. в Англии и США был размещен новый японский заем — на 60 миллионов долларов, — тоже из 6 %. В марте 1905 г. последовал третий англо-американский заем, уже на 150 миллионов долларов и всего из 4,5 %, но опять-таки под конкретное обеспечение — на этот раз доходами от табачной монополии. Наконец, в июле 1905 г. Япония получила четвертый заем — снова 150 миллионов долларов из 4,5 %. В размещении займа на этот раз приняли участие и германские банки. Чистая выручка японского правительства от внешних займов, за вычетом комиссионных и других расходов и потерь, составила 697 миллионов иен и покрыла свыше 40 % всех военных расходов Японии, достигших 1730 миллионов иен. Без английских и американских денег исход войны был бы иной.

Россия же почти не ощущала экономических и финансовых затруднений в связи с войной. Урожай 1904 г. был обильный, в 1904 г. произошел не спад, а рост промышленного производства. Налоги поступали, как в мирное время, а золотой запас Государственного банка возрос за 1904 г. на 150 миллионов рублей (1 января 1904 г. — 732,9 млн рублей; 1 января 1905 г. — 878,2 млн рублей) и повышалось количество банкнот в обращении.

Военные расходы, составившие за первый год войны около 600 миллионов рублей, были покрыты отчасти свободной наличностью казначейства (бюджетными остатками прошлых лет), отчасти займами. Подписка на два внешних займа в несколько раз превысила сумму выпуска. В мае 1904 г. последовал заем во Франции на 300 миллионов рублей, а в самом конце 1904 г. — в Германии на 232 миллиона рублей. Кредит России стоял высоко: она занимала под 5–6 %, тогда как Японии, несмотря на все ее успехи, приходилось фактически платить 7–8 %.

Как уже говорилось, международная обстановка в Европе была крайне благоприятной для России. После Гулльского инцидента (22 октября 1904 г.) британское правительство выступило с угрозами в адрес России. Реакция Германии последовала незамедлительно. 27 октября кайзер лично телеграфировал Николаю II, сообщая, что Англия намерена помешать Германии снабжать углем русский военный флот. Кайзер предлагал совместно положить конец этим поползновениям, образовать «мощную комбинацию» против Англии и сообща принудить Францию присоединиться к России и Германии для солидарного отпора ей.

Министр иностранных дел Ламздорф усмотрел в этом только «попытку ослабить наши дружеские отношения с Францией», на что Николай II ему ответил: «Я сейчас за соглашение с Германией и с Францией. Надо избавить Европу от наглости Англии», — и 16 октября телеграфировал Вильгельму: «Германия, Россия и Франция должны объединиться. Не набросаешь ли ты проект такого договора? Как только мы его примем, Франция должна присоединиться к своей союзнице. Эта комбинация часто приходила мне в голову».

Ответ Вильгельма гласил: «Дорогой Ники! Твоя милая телеграмма доставила мне удовольствие, показав, что в трудную минуту я могу быть тебе полезным. Я немедленно обратился к канцлеру, и мы оба тайно, не сообщая об этом никому, составили, согласно твоему желанию, 3 статьи договора. Пусть будет так, как ты говоришь. Будем вместе».

К этому чувствительному посланию был приложен проект союзного договора. «В случае, если одна из двух империй подвергнется нападению со стороны одной из европейских держав, — гласил проект, — союзница ее придет к ней на помощь всеми своими сухопутными и морскими силами. В случае надобности обе союзницы будут также действовать совместно, чтобы напомнить Франции об обязательствах, принятых ею на себя, согласно условиям договора франко-русского союза».

Осуществление немецкого проекта означало либо создание антианглийского континентального блока под руководством Германии и России, либо разрыв франко-русского союза.

Примерно в это же время британский министр иностранных дел лорд Ленсдаун заявил: «Германия преисполнилась готовности угрожать Франции войной шестидесяти миллионов против сорока. Англия не может допустить уничтожения Франции или ее превращения в провинцию Германии и в ее раболепного союзника против Англии. В случае такого акта агрессии Англия в интересах самозащиты должна будет воевать, и война, если только она разразится, явится ужасной. Она приведет к тому, что мы должны будем создать огромную сухопутную армию, чтобы помочь Франции против ее врага».

В случае хотя бы дипломатического выступления Германии, России и Франции против Англии последней ничего не оставалось бы, как пойти на любые уступки. Вот тогда-то русские рейдеры могли бы спокойно ловить нейтральные суда, везшие груз в Японию, не только в Красном море, но и в Ла-Манше. Вопрос заключался бы только в том, сколько месяцев продержится Япония без европейских товаров, сырья и топлива.

Но, увы, немедленно забеспокоилась французская дипломатия, а также агенты влияния Англии и Франции среди сановников Петербурга. Им удалось уговорить Николая II отказаться от союза с Германией. Этому способствовало и резкое изменение тона британского правительства в отношении эскадры Рожественского, благодаря чему дело свелось к выплате компенсации пострадавшим рыбакам.

В октябре 1904 г. — июле 1905 г. разразился так называемый Марокканский кризис, суть которого заключалась в борьбе Англии, Франции и Германии за сферы влияния в Северной Африке. Дело чуть было не дошло до войны между этими державами. Надо ли говорить, что в такой ситуации Европе и без договора между Россией и Германией было не до крейсерской войны в Тихом океане или иных морях? Но, увы, Ламздорф и компания предпочли стоять на задних лапках перед британским львом.

Первые успехи японцев в войне были одобрительно встречены американским правительством и прессой. Но дальнейшее усиление Страны восходящего солнца не соответствовало интересам США.

25 мая 1905 г. в Большом Царскосельском дворце отмечался день рождения царицы Александры Федоровны, которой исполнялось 33 года. В 2 часа дня ко дворцу прибыл американский посол Мейер и срочно испросил аудиенции у царя. Николай покинул торжество и отправился к послу, которого тайно ввели через боковой вход дворца. Мейер произнес целую речь о необходимости скорейшего заключения мира. Царь почти все время привычно молчал. Царь и его сановники прекрасно понимали, что альтернативой мирному договору может быть только победа революции в России. Вопрос был лишь в том, кому вести переговоры и какие условия японцев принимать. 29 июня главным уполномоченным по ведению мирных переговоров с Японией был назначен С.Ю. Витте.

29 июля в курортном городе Портсмут на Атлантическом побережье США открылась мирная конференция. Но накануне начала переговоров произошло таинственное свидание Николая II и Вильгельма II в Бьёрке. 7 июля Николай II послал Вильгельму приглашение прибыть в финские шхеры, тот с удовольствием согласился, и 10–11 июля состоялось свидание на рейде Бьёрке на яхте «Полярная Звезда». Там кузен Вилли уговорил кузена Ники подписать союзный договор. Как писал историк-эмигрант С.С. Ольденберг: «Бьёркский договор устанавливал взаимное обязательство для России и для Германии оказывать друг другу поддержку в случае нападения на них в Европе. Особой статьей указывалось, что Россия предпримет шаги для привлечения Франции к этому союзу. Договор должен был вступить в силу с момента ратификации мирного договора между Россией и Японией. Острие договора было явно направлено против Англии»[86].

На взгляд автора, реализация Бьёркского договора могла стать благом для обеих стран и предотвратить бессмысленную и бесцельную для России и Германии войну 1914–1918 гг. Ведь так называемые союзники — Россия, Англия и Франция — с самого начала Первой мировой войны не только не собирались отдавать России черноморские проливы, но и планировали расчленение своего союзника с отторжением Польши, Финляндии, Прибалтики и других губерний.

Но, увы, Бьёркский договор не был реализован. А сама технология подписания договора и его денонсация показывали всю ничтожность последнего русского самодержца. Царь, подписав договор, вызвал сопровождавшего его в этой поездке морского министра Бирилева, закрыл ладонями текст и велел Бирилеву, не читая, поставить под ним свою подпись. Тот подписал. Таким способом царская подпись была контрассигнирована министром — в соответствии с требованием основных законов империи.

Вернувшись в Петербург, царь несколько дней, словно нашкодивший школьник, скрывал факт подписания договора от своих министров, но в конце концов пришлось признаться. Николаю прочитали нотацию, а Вильгельму сообщили, что Россия отказывается от договора.

Поднятый японцами в Порт-Артуре броненосец «Пересвет» под названием «Сагами» на Императорском смотре

23 августа был подписан Портсмутский мирный договор с Японией. Россия признала Корею сферой исключительного влияния Японии. Статья 2 договора гласила: «Российское императорское правительство, признавая за Японией в Корее преобладающие интересы, политические, военные и экономические, обязуется не вступаться и не препятствовать тем мерам руководства, покровительства и надзора, кои императорское японское правительство могло бы почесть необходимым принять в Корее».

Статья 3 содержала взаимное обязательство о полной и одновременной эвакуации Маньчжурии обеими сторонами и ее возвращении в «исключительное управление Китая» — кроме Ляодунского полуострова.

Согласно статье 5, Россия уступала Японии арендные права на Ляодунский полуостров с Порт-Артуром и Дальним, а по статье 6 — Южно-Маньчжурскую железную дорогу от Чанчуна до Порт-Артура.

Тем самым Южная Маньчжурия фактически оказывалась сферой влияния Японии.

Статья 7 договора гласила: «Россия и Япония обязуются эксплуатировать принадлежащие им в Маньчжурии железные дороги исключительно в целях коммерческих и промышленных, но никоим образом не в целях стратегических».

Россия уступала Японии южную часть Сахалина по 50-ю параллель (статья 9). На Сахалине обе стороны обязывались не возводить укреплений и не препятствовать свободному плаванию по обоим омывающим остров проливам.

Согласно статье 11, Япония навязывала России заключение рыболовной конвенции: «Россия обязуется войти с Японией в соглашение в видах предоставления японским подданным прав по рыбной ловле вдоль берегов русских владений в морях Японском, Охотском и Беринговом. Условлено, что такое обязательство не затронет прав, уже принадлежащих русским или иностранным подданным в этих краях».

Все русские корабли, сдавшиеся в плен, а также поднятые в Порт-Артуре и других местах, оставались у японцев. Япония требовала передачи ей всех русских кораблей, интернированных в портах Китая, Индонезии и Филиппин. Но Витте удалось отклонить эти требования.

Японцы требовали контрибуции, но Николай II гордо заявил, что не даст ни копейки, и-де Россия никогда и никому еще не платила контрибуции. Этот вопрос замяли на чисто азиатский манер — царское правительство выплатило 46 миллионов рублей золотом… за содержание русских пленных в Японии.

Парикмахерская в одном из лагерей для русских военнопленных. Япония. 1904–1905 гг.

За «безголовость» наших генералов и адмиралов пришлось платить и китайцам. Цинское правительство признало все постановления Портсмутского договора, включая переход к Японии аренды Ляодунского полуострова с Порт-Артуром и Южно-Маньчжурской железной дорогой. Правительство сделало это по договору с Японией от 22 декабря 1905 г. По дополнительному соглашению, подписанному в тот же день, цинское правительство соглашалось на постройку Японией железной дороги от устья реки Ялу до Мукдена. Оно обязывалось открыть в Маньчжурии 16 городов для международной (японской!) торговли, включая Гирин, Харбин, Хайлар и Айнун.

По возвращении в Петербург С.Ю. Витте был возведен Николаем II в графское достоинство. Новоиспеченный граф упал на колени и, плача, стал целовать руки царя. Но уже через несколько дней в питерских салонах Сергей Юльевич услышал ехидный смешок: «Прибыл граф Полусахалинский».

Генерал-адмирал, великий князь Алексей Александрович попросился в отставку, тем более что мадмуазель Балетта предусмотрительно драпанула за границу. Запись в дневнике царя от 30 мая 1905 г.: «Сегодня после доклада дядя Алексей объявил, что он желает уйти теперь же. Ввиду серьезности доводов, высказанных им, я согласился. Больно и тяжело за него, бедного! Был занят почти до 4 ч. Гулял. Погода стояла отличная. Обедал Петя. Покатались втроем».

2 июля великий князь Алексей Александрович был уволен с должности главного начальника флота и Морского ведомства с оставлением в звании генерал-адмирала. Ну, куда податься генерал-адмиралу флота Российского? Вестимо — в Париж. Там его высочество и тихо почило 1 ноября 1908 г. Его соперник в делах управления флотом и одновременно подельщик в маньчжурских финансовых авантюрах, великий князь Александр Михайлович на несколько лет подался на Лазурный берег, где прославился многочисленными романами.

Николай II ни себя, ни «бедного» дядю Алексея с компанией не считал виновниками поражения в войне. Но без козлов отпущения обойтись было нельзя.

12 августа 1906 г. Николай II повелел отдать под суд начальника Квантунского укрепленного района, генерал-лейтенанта Стесселя, коменданта крепости Порт-Артур генерал-лейтенанта Смирнова, начальника сухопутной обороны, генерал-лейтенанта Фока и начальника штаба Квантунского укрепленного района, генерал-майора Рейса, вице-адмирал Старка, контр-адмиралов Лощинского, Григоровича, Вирена и Щенсновича.

7 февраля 1908 г. Верховный военно-уголовный суд вынес приговор: генерал-лейтенанта Стесселя подвергнуть смертной казни «через расстреляние», а генерал-лейтенанту Фоку… объявить выговор. Смирнова и Рейса суд оправдал, а остальные обвинения отверглись еще раньше.

Николай II смягчил наказание Стесселю до десяти лет заключения в крепости. Однако Стессель просидел в Петропавловской крепости около года и был отпущен на свободу. 2 апреля 1908 г. по высочайшему повелению генералы Смирнов, Фок и Рейс были уволены со службы по «домашним обстоятельствам» с пенсией, но без права ношения мундира.

Аналогично прошло дело участников Цусимского боя. Военно-морским судом адмирал Рожественский был оправдан, поскольку в морском сражении получил тяжелое ранение, и в 1906 г. был уволен в отставку с правом ношения адмиральского мундира и пенсией. Тот же суд 11 декабря 1906 г. признал виновными в преступной сдаче кораблей неприятелю и приговорил к смертной казни «через расстреляние» командира отряда, контр-адмирала Н.И. Небогатова и трех командиров кораблей, бывших капитанов 1-го ранга В.В. Смирнова с «Императора Николая I», С.П. Смирнова с «Адмирала Сенявина» и Н.Г. Лишина с «Генерал-адмирала Апраксина». Командир броненосца «Орел», капитан 2-го ранга Шведе был оправдан. Всем приговоренным к смерти царь заменил расстрел десятью годами заключения в крепости. Понятно, что просидели в тюрьме они по несколько месяцев и тоже вышли на свободу.

Оба процесса представляют собой шоу, проведенные на высоком профессиональном уровне. Процессы были открытыми, опрашивались сотни свидетелей, стенограммы судебных заседаний публиковались в прессе. Процессы были умышленно затянуты, и к моменту вынесения приговоров острота политического момента давно прошла.

Фактически между царем и обвиняемыми была заключена сделка: в обмен на легкое наказание (до года тюрьмы) те помалкивали о деяниях великих князей Алексея Александровича и Сергея Михайловича, о Балетте и Кшесинской и др., включая, разумеется, и самого царя.

Большинство русских людей воспринимали исход войны и Портсмутский мир как оскорбление России. Их настроения хорошо выразил поэт С.М. Соловьев:

О, Русь! Забудь былую славу —

Орел двуглавый побежден,

И желтым детям на забаву

Даны клочки твоих знамен.