Политический порядок и изменение. структурно-функциональный и динамический подходы
Метафора «статики—динамики» в политической теории
Вопрос о пространственно-временном измерении политической сферы связан с анализом статических и динамических аспектов политики, то есть с проблемой соотношения состояний покоя и движения, устойчивого порядка и качественных изменений, стабильного равновесия и нестабильного дисбаланса в политической жизни. Сама постановка вопроса о статическом и динамическом состояниях социальной и политической действительности, как своего рода социально-политической «анатомии и физиологии», принадлежит еще О. Конту и Г. Спенсеру, классикам социологии XIX века. Этот вопрос достаточно обстоятельно разрабатывался и в русской социально-политической мысли конца XIX — начала XX в. К примеру, П. Сорокин в «Системе социологии» (1920) выделяется три раздела социологической науки. Она занимается, во-первых, специальным изучением строения и структуры социальных явлений, «рассматриваемых статически, взятых в пространстве, а не во времени» (социальная аналитика), во-вторых, исследованием «социальных функций или эффектов», процессов социального взаимодействия, поведения и функционирования (социальная механика),
и наконец, в-третьих, в лице «социальной генетики», выявлением исторических тенденций, или линий развития, обнаруживающихся в неповторяющейся во времени эволюции как «всей социальной жизни, так и ее отдельных сторон или институтов»21.
Итак, в социально-политической жизни существуют три разреза или аспекта: статический (структурный), функциональный (процессуальный) и динамический (эволюционный). Два последних аспекта в той или иной мере, по П. Сорокину, связаны с динамикой и движением. Но если процесс функционирования в большей степени обусловлен механизмом воспроизводства функций, то эволюционное (как впрочем, и революционное) развитие определяет в основном изменение качества элементов и институтов, свойств и функций.
В западной литературе XX века подобные идеи активно разрабатываются в русле социальной статики и динамики. В частности, возможно, не без влияния переведенной на английский язык. «Системы социологии» П. Сорокина в американской социологии и политологии в 50-е гг. складывается системный и структурно-функциональный подходы к анализу политического процесса22. Во французской же политологии вводится даже специальный термин «политическая жизнь» (vie politique), своего рода романский аналог англо-американскому «политическому процессу», обозначающий динамическую и развивающуюся сторону политики в противоположность ее статичной и структурной части, называемой «политическими институтами»23.
Наиболее фундаментальное и серьезное теоретическое обоснование разграничению структурного, функционального и динамического аспектов политики было дано выдающимся американским политологом Г. Алмондом в цикле его работ. В результате упорной работы над данной проблемой примерно в течение трех десятков лет, пережив все моды — и на системный подход, и на функционализм, и, наконец, на так называемую концепцию политического развития, — он останавливается на многомерном и взаимопереплетающемся понимании политической статики и динамики, включившем в итоге в себя все три подхода. Г. Алмонд показывает при этом ограниченность каждого подхода в отдельности, то есть рассмотрения политики либо как статичной «системы», либо как «процесса» или «развития», предлагая взамен своего рода «синтетическое» объединение этих сторон в целостном изучении политики, поскольку они взаимодополняют друг друга, демонстрируя политическую жизнь в различных ее красках и проекциях24.
В последнее же время американские политологи постепенно все чаще и смелее, а затем практически и вовсе отказываются от устоявшихся принципов и моделей системности и функционализма,
и самих понятий «статика» и «динамика», «система» и «процесс», заменяя их терминами «порядок» и «развитие», «преемственность» и «изменение». Одним из новейших подходов, в рамках которого делается попытка описать взаимоотношение в политической жизни двух ее аналитических измерений — статики и динамики, движения и покоя, предпринята уже упомянутым выше американским политологом Д. Розенау, разработавшим концепцию «изменения и преемственности».
Согласно подобному подходу, политика интерпретируется как«вихревое» или «турбулентное» движение, поток, в котором переплетаются состояния порядка и изменения, сосуществуют рядом механизмы преемственности функций и воспроизводства «старых» элементов вместе с процессами инноваций и перемен. Например, в общем потоке политической жизни могут одновременно действовать два разнонаправленных, а иногда и прямо противоположных течения («партия порядка» и «партия изменений»), отражающих соответственно две глубинные тенденции: одну центростремительную, направленную на общую интеграцию и централизацию политической системы, а другую центробежную, ориентированную наавтономию составляющих ее элементов и подсистем и приводящую в пределе к стремлению к полной дезинтеграции старого политического порядка. Действие этих двух тенденций или начал в общем «турбулентном потоке» приводит, по мнению Д. Розенау, к феномену «бифуркации» (то есть раздвоению, разветвлению) самой политической жизни на процессы, связанные и с поддержанием и с разрушением существующего политического порядка (например, централизацией и децентрализацией в ходе эволюции государственного устройства). В результате их взаимодействия в потоке политического развития мы сталкиваемся с так называемыми «флуктуациями», а иногда и с «ритмической цикличностью» в перепадах и переходах от одного политического состояния к другому25.
Если попытаться каким-то образом суммировать выделяемые в специальной литературе основные критерии разграничения политической «статики» и «динамики», то можно было бы отметить следующие параметры. Во-первых, статические состояния связаны с моментами относительного покоя, дающими возможность выделения с этой точки зрения неких опорных, «постоянных» (т. е. нерелятивных) величин политической жизни (например, выделить тип политической системы страны), тогда как политическая динамика ориентирована на приоритетное изучение общего хода движения, переходов от одних состояний и ситуаций к другим, когда требуется использование «переменных» величин, отражающих линии развития и тенденции изменений.
Во-вторых, политическая статика исходит из допущения о существовании более или менее устойчивого политического порядка, сохранение которого обеспечивается воспроизведением известного числа свойств или элементов политической системы (института), в то время как динамическая сторона политики отражает не только воспроизводство этих систем и институтов, но и их изменение (а в пределе даже распад и ликвидацию «старых» систем).
И в-третьих, если политическая статика в качестве устойчиво сохраняющейся в какой-то момент или период времени морфологической структуры, а также свойств и элементов самих институтов и систем обусловлена прежде всего найденным в определенной ситуации балансом действующих в политической сфере основных социальных сил, приводящим в случае их оптимальной конфигурации и соотношения к состоянию политической стабильности, то нестабильность или разбалансировка, дисбаланс основных сил всегда являются источником ускорения темпов или усложнения форм протекания процессов политической динамики, поиска новых «раскладов» в отношениях главных акторов на политической сцене. Именно в терминах «стабильность» и «нестабильность», «устойчивость» и «неустойчивость» нередко интерпретируются различия между эволюцией постепенно реформируемого политического порядка в наиболее развитых странах и скачкообразным развитием политических систем, приводящим очень часто в странах «третьего мира» к их распаду, переворотам и революциям. Эта разница описана в широкоизвестной работе С. Хантингтона «Политический порядок в изменяющихся обществах», посвященной общим механизмам политического развития и стратегиям модернизации в развивающихся странах26.
| О понятиях «система», «процесс», «развитие» в политологии |
Осмысление взаимоотношений порядка и изменения, статических и динамических состояний и измерений политической жизни обусловливает необходимость уточнить категориальный строй политологии и сформулировать рабочие определения понятий, при помощи которых обычно дается описание и объяснение различных аспектов политической жизни, а именно, соотносительных категорий «политическая система» и «политическое изменение», «политический процесс» и «политическое развитие». На наш взгляд, в политологии эти категории соотносительны, то есть могут применяться лишь в строгих моделях, при наличии вполне определенных взаимоотношений, меняющихся в зависимости от контекста и объекта изучения.
В то же время и в самом общем плане их можно было бы разграничить, развести содержание и объемы понятий. С этой точки зрения, прямо полярными категориями являются «политическая система» (ее структура и морфологический порядок) и «политическое изменение», которые выражают «идеальные типы» таких предельных состояний политической жизни, как устойчивость политического порядка и его изменчивость (приводящая к его распаду), моменты равновесия и покоя, да и переходы между ними, складывающиеся в общий поток движения, и, наконец, стабильность и нестабильность, баланс и дисбаланс факторов и акторов политической жизни.
Термины «политический процесс» и «политическое развитие» в определенной мере являются уже производными от первых двух категорий, так как выражают ту или иную комбинацию атрибутов устойчивости и изменчивости в политической сфере жизнедеятельности общества. Категория «политический процесс» описывает, в первую очередь, динамические процессы воспроизводства институтов и функций, другими словами, функционирования, адаптации и сохранения политических систем, то есть основные механизмы преемственности, тогда как понятие «политическое развитие» используется главным образом для анализа тех сторон политической динамики, которые связаны с процессами изменений институтов и систем, базовыми механизмами эволюционных реформ и революционных перемен в политической жизни. Таким образом, и содержании понятия «политический процесс» переплетаются и динамические, и статические характеристики, а вместе с понятием «политическое развитие» эти категории отражают две стороны политической динамики, ориентированные на воспроизводство и изменение политического порядка в той или иной стране27.
Все три отмеченные выше измерения, или проекции анализа политики, интегрируют и объединяют некоторые общие объективированные, субстанциональные характеристики, Подавляющее большинство политологов сходится в том, что политика является областью человеческих отношений (или формой человеческого общения) по поводу власти (чаще всего государственной власти). Политическая власть, рассмотренная как взаимоотношение и взаимозависимость управляемых и управляющих, приобретает черты субстанциональности, когда мы анализируем ее в объективированном виде, как некий устойчивый асимметричный баланс сил и интегральное равноденствие воль, отражающие состояние позиций и статусов, потенциалов и ресурсов, интересов и ценностей
социальных агентов властного отношения. С этой точки зрения, политика представляет собой «объективную реальность» и «действительность бытия», выступая поэтому в анализе в качестве реально существующего «силового поля» и относительно автономной и объективированной сферы общественной жизни, содержательной субстанцией которой являются взаимоотношение «власти — влияния», а механизмом, его формирующим,— субъективная активность агентов по поводу власти, проявляющаяся прежде всего через взаимодействие индивидов и социальных групп с политическими институтами. «С одной стороны, поле политики — результат преднамеренной практики агентов, с другой стороны, оно имеет по отношению к агентам объективную форму бытия»28.
В то же время нельзя не заметить, что рассмотрение политики лишь как некоего субстанционального измерения, объективного «силового поля» властного общения явно недостаточно в политическом анализе, поскольку его «внутренний» механизм составляют как раз субъективные установки, идеи и акции социальных агентов, а также субъективированное функционирование и развитие политических институтов.