Поведенческие постулаты в институциональной теории 2 страница

Сторонников трансакционного подхода объединяет только призвание важностг '''Рансакпионных издержек; во всем остальном ови далеки от единодушия. Подэсйл ^яорого я здесь придерживаюсь, разработал учеными Вашингтонского университе-^ —вначале Стивевои Чунгом (1974, 1933), а затем углублен и развит другими учк-^ыми этого университета, главным образом Йорамом Барпелсм (1982, 1989), Kefiriw ""ФФлером (совместно с Клейном,1981), Масанори Хашимото (1979) и Дугласом портом (1981, 1984). Другиеученые, в частности Оливер Уилъямсон, придерживают-^ся иного подхода, который существенно отличается от нашего.

Измеряя трансакционные издержки, возникающие при про­движении товара на рынке США (такие, как затраты на банков­ские, финансовые услуги, страхование, оптовую и розничную тор­говлю или, с точки зрения профессий работников, на оплату юри­стов, бухгалтеров и т.д.), Уоллис и Норт (в работе 1986 года) уста­новили, что свыше 45% национального дохода приходится на тран­сакции, более того, что эта доля за последнее столетие выросла примерно с 25%. Это значит, что трансакции потребляют очень большую и все возрастающую долю ресурсов национальной эконо­мики. Поскольку трансакционные издержки являются частью из­держек производства, нелишне напомнить, как они соотносятся друг с другом. Общие издержки производства состоят из ресурсных вложений земли, труда и капитала, причем капитал используется как для трансформации, изменения физических свойств продукции (размер, вес, цвет, местоположение, химический состав и т.д.), так и для осуществления трансакции — определения, защиты и обес­печения прав собственности на продукцию (право использования, право получения дохода от использования, право исключения vs-пользования другими лицами и право производить обмен).

Раз мы признаем, что издержки производства представляют со­бой сумму трансформационных и трансакционных издержек, то нам требуются новые аналитические основы микроэкономической тео­рии². Однако в этой работе мы занимаемся теорией институтов и не можем уделять слишком много внимания ее влиянию на микроэконо­мическую теорию (несмотря на неизбежные пересечения между ними по некоторым фундаментальным вопросам), поскольку это увело бы нас в сторону. Но основной вопрос — почему трансавдии сопровож­даются издержками? — имеет значение и для переосмысления микро­экономической теории, и для теории институтов.

Как отмечено в главе 2, Рональд Коуз в работе "Проблема социальных издержек" (I960) показал, что аллокация ресурсов, предусматриваемая неоклассической парадигмой, возмо­жна только при отсутствии трансакционных издержек; при пози­тивных трансакционных издержках структуры, связанные с обеспе­чением прав собственности, оказывают влияние на аллокацию. Ни Коуз, ни авторы последующих исследований по трансакционным издержкам не попытались конкретно определить, что же именно делает трансакции такими дорогими. Однако для нашего исследо­вания это центральный вопрос, и теперь я приступаю к его рас­смотрению. Я начинаю с изучения издержек оценки (оставляя по­ка в стороне издержки обеспечения прав и считая их постоянны-

² Начала такой теории изложены в книге Варяеля 1989 года.

]д1), а затем в разеле III я буду рассматривать издержки обеспече­ния прав.

Получаемая нами полезность возникает из разнообразных свойств изделия и услуги или, в случае деятельности нашего агента, из множества отдельных операций, которые составляют его деятель­ность³. Это означает, проще говоря, что когда я потребляю апельсино­вый сок, то его полезность для меня заключается в количестве сока, который я выпиваю, содержании витамина С, вкусе и аромате, хотя обмен, который я произвел, состоит просто в уплате двух долларов за четырнадцать апельсинов. Аналогичным образом, покупая автомо­биль, я получаю взамен определенные цвет, скорость, оформление, отделку салона, пространство для ног, потребление бензина на одну милю — все это ценимые мною свойства, хотя то, что я купил — это только автомобиль. Когда я покупаю услуги врачей, то частью покуп­ки являются их квалификация, манеры обращения с больным и вре­мя, потраченное в ожидании в приемной. Когда в качестве руководи­теля экономического факультета я нанимаю на работу младших пре­подавателей, то объектом найма становятся не только количество и качество (причем оценка количества и качества представляют само­стоятельный вопрос) преподавания и выход научной продукции (ее опенка — это тоже самостоятельный вопрос), но и множество других сторон их работы: готовятся ли они к занятиям, приходят ли вовремя, помогают ли коллегам, участвуют ли в жизни факультета, не злоупот­ребляют ли своей властью над студентами, не звонят ли друзьям в Гонконг за счет факультета. Таким образом, ценность акта обмена для его участников состоит в ценности различных свойств, соединяемых воедино предметом или услугой. Для того чтобы произвести оценку этих свойств, необходимо затратить ресурсы; дополнительные ресурсы требуются для того, чтобы установить и оценить права, которые пере­даются при обмене.

Переход объекта обмена от одной стороны к другой влечет из­держки, вызываемые тем, что обе стороны пытаются установить в объекте обмена свойства, представляющие для них ценность и не имеющие четкого описания из-за запретительно высоких издержек проведения однозначной оценки. Так, в качестве покупателя апельсинов я стараюсь приобрести некоторое количество сока, ви­тамина С, апельсинового вкуса и аромата, хотя моя покупка — это только обмен четырнадцати апельсинов на два доллара. Аналогич­ным образом, когда я смотрю на автомобиль в качестве потенци­ального покупателя, то пытаюсь установить, имеет ли он те свойст-м, Которые для меня важны в автомобиле. То же самое касается "скупки услуг врача — я стараюсь получить информацию о его

Разработка вопросов теории потребления содержится, в частности, в рабо-~ •'"вкастера (19вв), Варцеля (1В66, 1982) и Чуяга (1974).

Часть I

квалификации,манере обращения с пациентом и времени ожида­ния в приемной.

Обобщая эти примеры, мы можем сделать следующее заклю­чение: товары, услуги и деятельность агентов имеют множество свойств, а степень, в которой представлено каждое из этих свойств, меняется от одного экземпляра товара (от одной конкрет­ной услуги или деятельности агента) к другому. Оценка степени проявления нужных свойств требует слишком больших затрат, что­бы быть полной и достаточно точной. Информационные издержки определения степени проявления индивидуальных свойств у каж­дой единицы объекта обмена порождают затратность данного вида трансакции. Даже если бы все индивиды, участвующие в обмене, имели одинаковую функцию цели (например, совместной макси­мизации богатства фирмы, которая их нанимает), то все равно воз­никли бы трансакционные издержки, связанные с получением не­обходимой информации о степени проявления полезных свойств каждой единицы обмена, нахождения покупателей (продавцов) и т.д. Но на деле имеет место асимметрия информации, которой располагают игроки. В сочетании с поведенческой функцией игро­ков, определяющей их участие в обмене, это имеет радикальное значение для экономической теории и изучения институтов.

Рассмотрим вначале вопрос об асимметрии. В вышеприведен­ных примерах продавец апельсинов знает гораздо больше об их по­лезных качествах, чем покупатель; опытный автомобильный дилер гораздо лучше разбирается в полезных свойствах автомобилей, чем покупатель (Акерлоф, 1970), а доктору гораздо лучше известно ка­чество его услуг и квалификация,чем пациенту. Точно так же по­тенциальные младшие преподаватели гораздо больше знают о сво­их навыках и привычках, чем руководитель факультета. Можно привести еще один пример: тот, кто страхует свою жизнь, гораздо лучше знает состояние своего здоровья, чем страховая компания.

Помимо того, что один участник обмена лучше знаком с по­лезными свойствами предмета обмена, чем другой участник, он еще может стремится к получению дополнительной выгоды от со­крытия этой информации- Если строго следовать гипотезе о пове­дении, стремящемся к максимиаэдии личной выгоды, то участник обмена будет мошенничать, воровать или обманывать, если возна­граждение за это превысит ценность доступных ему альтернатив­ных возможностей. Именно эта гипотеза легла в основу знамени­той статьи Акерлофа о лимонах (1970), а также дилемм, связанны-с неправильным выбором при покупке полиса о страховании жиз ни, проблем морального ущерба (Холмстром, 1979) и многих друпг. проблем, которые в последние десять лет появились в публикаци ях, относящихся к так называемой школе Новой индустриально! организации-Хотя в некоторых случаях участники обмана заинте

песованы в том, чтобы скрыть какую-либо информацию, в других Tfwassx., напротив, они заинтересованы в раскрытии информации.

После этих предварительных замечаний мы можем придти к некоторым обобщениям по поводу оценочных аспектов модели об­мена с трансакционными издержками.

II

Рассмотрим сначала стандартную неоклассичес-дгю модель Вальраса. В этой модели общего равновесия товары идентичны, рынок сконцентрирован в единой точке пространства и обмен происходит мгновенно. Более того, индивиды располагают полной информацией о товаре, который является предметом обме­на, а условия сделки известны обеим сторонам. В результате осу­ществление обмена не требует иных усилий, кроме как расходова­ния соответствующего количества наличных денег. Таким образом, цены становятся важным инструментом аллокации, позволяющим каждому участнику обмена получить максимальную полезность.

Теперь к модели Вальраса, включающей максимизирующее поведение индивида, наличие выигрыша от специализации и раз­деления труда, порождающего обмен, я добавляю издержки инфор­мации. Как отмечено выше, они состоят из издержек по оценке полезных свойств товаров, услуг и разнообразных характеристик агентских функций. Чистая выгода от обмена представляет собой общую выгоду, т.е. стандартную выгоду, описываемую неокласси­ческой теорией и моделью международной торговли, минус издер­жки оценки и контроля за соблюдением соглашения и минус поте­ри из-за несовершенства контроля. Здравый смысл подсказывает, что мы тратим немалые ресурсы и усилия для оценки, контроля и принуждения к выполнению соглашения. Поручительства, гаран­тии, торговые марки, ресурсы по сортировке и классификации, хронометраж рабочего времени, наем агентов, третейские разбира­тельства, посредничество и, конечно, целая система юридического процесса — все это отражает всепроникающий характер оценки и контроля.

Поскольку полная оценка полезных свойств требует затрат, эссгда есть возможность получить дополнительную выгоду, если направить ресурсы на получение большей информации. Например, чродавец фруктов или овощей может посчитать слишком наклад-"ым для себя тщательно сортировать свой товар. Покупатель, со 'Яоей стороны, может посчитать выгодным для себя потратить вре-^мя! чтобы выбрать лучшие фрукты или овощи из того, что он ви-^asrt перед собой. В этом случае продавец дает возможность поку-Оателю бесплатно получить дополнительные полезные свойства, ^ли последний потратит время и усилия для сортировки товара.

Часть j

То же самое можно сказать о покупателе подержанного автомоби­ля или покупателе медицинских услуг врача. Из-за огромного раз­нообразия характеристик и затратности оценки свойств изделии, услуг и агентских функций идеальные права собственности на пра­ва и ресурсы могут иметь самые разнообразные формы. В некото­рых случаях наилучшей формой было бы разделение прав между участниками обмена. Например, покупатель изделия длительного пользования может приобрести в собственность определенные пра­ва, а другие права останутся за производителем в форме гарантии на работу данного изделия.

В целом можно утверждать, что чем проще посторонним ли­цам влиять на полезность принадлежащего кому-либо блага, не не­ся при этом полных издержек, связанных с этим влиянием, тем ниже ценность блага. В результате этого максимизация ценности блага требует такой структуры собственности, при которой сторо­ны, способные влиять на множество конкретных свойств блага, могут предъявлять остаточные (residual) права на пользование эти­ми свойствами. Тогда они реально принимают на себя ответствен­ность за свои действия, что заставляет их максимизировать потен­циальные выгоды обмена. Обычно легко обеспечить право на бла­го, создающее поток услуг, если этот поток несложно оценить и измерить, потому что тогда можно установить плату, соответствую­щую объему услуг. Поэтому, если поток услуг известен и отличает­ся постоянстве»!, права обеспечить нетрудно. Если поток меняется, но в предсказуемых рамках, права тоже несложно обеспечить. Но если полезность блага может меняться под воздействием сторон-участников обмена, распределение прав собственности между сто­ронами становится более проблематичным. Когда поток услуг из­менчив и не полностью предсказуем, то требуются специальные за­траты, чтобы установить, действительно ли благо приносит надле­жащую и ожидаемую полезность. В этом случае обе стороны могут попытаться присвоить некоторую часть спорной полезности.

III

До сих пор наш анализ был сосредоточен на воп­росах оценки. Однако издержки трансакции состоят из суммы из­держек оценки и издержек обеспечения соблюдения условий тран­сакции. Для вышеописанной модели Вальраса -мы можем допус­тить отсутствие издержек контроля за выполнением соглашений. В самом деле, до тех пор, пока мы придерживаемся фикции о том, что благо, обладающее только одним свойством, обменивается мгновенно, проблемы соблюдения условий обмена тривиальны. Но если мы добавим издержки получения информации и, в частности, оценки, то наши проблемы становятся далеко не такими просты-

Глава

„ц Именно потому, что нам не известны все свойства товара или услуги, или все характеристики деятельности наших агентов и нам приходится затрачивать ресурсы для оценки и контроля этих свойств и характеристик, — именно потому возникают вопросы, связанные с соблюдением условий трансакции.

Один из этих вопросов — кто обеспечивает соблюдение усло­вий. Самый крайний пример — это отношения между хозяином и пабом. Между ними существует неявно выраженный контракт: что­бы получить максимум отдачи от раба, хозяин должен тратить ре­сурсы для контролирования и измерения производимой им работы и продуманно применять награды и наказания в зависимости от результатов труда раба. Ввиду возрастающих предельных издержек осуществления оценки и контроля хозяину невыгодно устанавли­вать всеобъемлющий контроль за трудом раба, и он будет осущест­влять контроль только до тех пор, пока предельные издержки не сравняются с дополнительным предельным доходом от контроля за рабом. В результате раб приобретает некоторые права собственно­сти по отношению к собственному труду. Иными словами, хозяева могут увеличить ценность своей собственности, предоставив рабам некоторые права в обмен за те результаты рабского труда, которые хозяева ценят больше всего. Следовательно, рабы тоже становятся собственниками. Именно эта собственность позволяла рабам выку­пить свою свободу, что нередко имело место в античные времена, а также, иногда, и на американскомЮге перед Гражданской вой­ной⁴,

Хотя пример с рабами относится к числу крайних ситуаций, вопрос о деятельности агента имеет отношение ко всем иерархиче­ским организациям. Проблемы контроля и измерения различных характеристик деятельности агента состоят в том, что, вопреки стандартной неоклассической модели, утверждающей, что возна­граждение рабочего равняется стоимости его предельного продук­та, и не предусматривающей "трения"' в отношениях между рабо­тодателем и работником; на самом деле вознаграждение равно сто­имости его предельного продукта минус издержки контроля за его трудом⁵. В приведенном выше примере, посвященном отношениям хозяина и раба, я в неявном виде ввел понятие прав собственно­сти; во всех исследованиях по проблеме "принципал — агент" и проблемам осуществления контроля, мы исходим из допущения, ^что принципал имеет власть, достаточную для подчинения себе

^гот вопрос более подробно рассмотрен в статье Барцеля 1977 года. Имеются в виду трансакционные издержки по найму рабочего, контролю ^а его работой, оценкой качества и количества его труда и т.п. — Прим. перев.

В хорошо известной статье Йенсена и Меклинга (1976) подробно рассмат­риваются издержки, связанные с контролем за агентом и недопущением уклоне-™« агента от своих обязанностей.

Часть I

агента и тем самым соблюдения условий соглашения. Аналогич­ным образом агент имеет возможность наблюдать за соблюдением принципалом своих обязательств и обеспечивать свои (агента) пра­ва и интересы, вытекающие из соглашения.

Соблюдение условий соглашения может вытекать и из опасе­ния ответных действий второй стороны. Оно может быть также следствиемубеждении и кодексов поведения участников соглаше­ния, социальных санкцийили принуждения со стороны третьей силы (государства).

Однако вопросы соблюдения условий соглашения нельзя при­нимать как само собой разумеющееся для любой трансакции. Эти вопросы являются (и всегда были) очень серьезным препятствием для развития специализации и разделения труда. Соблюдение сог­лашений нс представляет проблемы, если в этом заинтересована как одна, так и другая сторона. Но в отсутствие институциональ­ных ограничений преследование только собственных интересов тормозит сложные формы обмена из-за сомнений по поводу того, что другая сторона сочтет для себя выгодным соблюдать соглаше­ние. Трансакционные издержки отражают эту неопределенность путем включения премии за риск, размеры которой зависят от ве­роятности нарушения партнером соглашения и, соответственно, возникновения дополнительных издержек у другой стороны. На протяжении всейистории размер этой премии был настолько вы­сок, что мешал развитию сложных форм обмена итаким образом ограничивал возможности экономического роста.

IV

Теперь мы уже можем рассмотреть связь между поведенческими постулатами, изложенными в главе 3, свойствами трансакций, проанализированными в предыдущих разделах этой главы, и институциональной структурой общества.

Права собственности — это права, которые индивиды относят к своему труду, к товарам и услугам, находящимся в их владении. Отнесение прав собственности к объектам собственности — это функция юридических правил, организационных форм, методов правового контроля и норм поведения, иными словами — институ­циональной системы. Поскольку при любой структуре прав собст­венности Трансакционные издержки больше нуля, определение прав и контроль за их соблюдением никогда нс бывают полными;

некоторые блага находятся в общественной собственности, и инди­видам пришлось бы понести расходы, если бы они захотели взять эти блага в свою собственность. Так как на протяжении истории издержки осуществления трансакций претерпевали коренные изме­нения, и столь же коренным образом эти издержки сегодня отли-

S3

этотся ДРУ¹' ^от ДРУ" в разных странах, очень велики и различия в попорцяях сочетания между юридической зашитой прав, индиви-"дяыми попытками присвоить себе некоторые права и индиви­дуальными усилиями по защите собственных прав. Достаточно спавнить права собственности в Бейруте 80-х годов нашего столе-" с правами собственности в современной общине, находящейся маленьком американском городе, чтобы увидеть весь спектр раз­личий. В первом случае наиболее ценные права находятся в обще­ственной собственности и подвергаются угрозе насильственного захвата теми, кто достаточно уверен в своих силах; во втором слу­чае юридическая структура определяет и защищает большую часть прав, и наиболее ценные права, остающиеся в общественной соб­ственности, постепенно распределяются среди членов общины с помощью традиционных норм поведения. Источник различий — разная институциональная структура.

Институты образуют структуру для обмена, которая (наряду с применяемыми технологиями) определяет издержки осуществле­ния трансакций и издержки трансформации. Насколько успешно институты решают задачу координации и производства — зависит от мотивации игроков (их функций полезности), сложности внеш­него мира и способности игроков понимать и структурировать внешний мир (оценивать и обеспечивать соблюдение условий трансакций).

Институты, необходимые для осуществления экономичес­кого обмена, различаются по сложности — от тех, которые ре­шают простые проблемы обмена до тех, чье действие охватыва­ет большое пространство и время и затрагивает большое коли* чество людей. Степень сложности экономического обмена явля­ется функцией от уровня контрактов, необходимых для пред­принятого обмена в экономиках с различной степенью специа­лизации. Отсутствие специализации — это форма страхования в тех случаях, когда высоки издержки и неопределенности тран­сакций, Чем выше специализация и чем больше численность и разнообразие полезных свойств, тем большее значение прихо­дится придавать надежным институтам, которые позволяют ин­дивидам вступать в сложные контрактные отношения с миниму­мом неопределенности по поводу возможности выполнения ус­ловий контракта. Обмен в современных экономиках, для кото­рых характерно множество различных свойств, сохраняющих значение на протяжении долгих периодов времени, вызывает потребность в институциональной надежности, которая только Постепенно возникла на Западе. Развитие человеческого сотруд­ничества от простых форм соглашений и обмена до сложных форм, отличающих современные процветающие экономики, Происходит отнюдь не автоматически.

Часть I

Институгы структурируют экономический обмен в огромном разнообразии форм, которые, однако, имеют несколько общих ти­пов в рамках модели обмена с трансакционными издержками. На протяжении большей части экономической истории господствовал тип обмена, характеризуемый персонифицированными отношения­ми сторон в процессе мелкого производства и местной торговли. Обычно такой обмен отличался повторяемостью, культурной гомо­генностью (т.е. наличием общего набора ценностей) и отсутствием контроля и принуждения со стороны третьих лиц (в чем и не было особой необходимости). В этих условиях трансакционные издерж­ки невысоки, но зато трансформационные издержки были велики ввиду того, что специализация и разделение труда находились в за­чаточном состоянии. Для такого типа обмена характерны неболь­шие экономическиеили торговые общности.

По мере роста объема и масштабов обмена стороны пытались установить более устойчивые связи с клиентами или персонифици­ровать обмен. Но чем разнообразнее становился обмен, чем боль­ше происходило актов обмена, тем более сложные соглашения тре­бовались между сторонами и тем труднее было заключать такие со­глашения. Поэтому стал развиваться второй тип обмена — непер-сонифицированный. Ограничения, которые испытывали участники такого обмена, возникали из наличия кровных связей, залогов, об­мена заложниками или тортовых кодексов поведения. Такой обмен часто происходил в рамках сложных ритуалов и религиозных пред­писаний, призванных служить ограничениями для партнеров. На таких институциональных конструкциях происходило раннее раз­витие обмена между партнерами, разделенными большим расстоя­нием и культурными различиями, а также на ярмарках средневеко­вой Европы. Эти конструкции позволили расширить рынок и реа­лизовать выгоды более сложного производства и обмена, выходя­щего за пределы небольших географических единиц. На начальном этапе развития современной Европы эти институты привели к рос­ту роли государства в защите купцов и к принятию торговых коде­ксов по мере расширения возможностей для получения дохода от таких операций. Однако в этих условиях роль государства была, по крайней мере, двойственной: источником опасности и высоких трансакционных издержек оно бывало столь же часто, как и источ­ником защиты и обеспечения прав собственности.

Третья форма обмена — это неперсонифицированный об­мен с контролем, осуществляемым третьей стороной. Эта форма обмена имела очень важное значение для успеха современных экономических систем, отличающихся сложными контрактными отношениями, которые необходимы для экономического роста в современную эпоху. Обеспечение третьей стороной условий со­глашения никогда не бывает идеальным и совершенным; поэто-

S5

[лам •

участникам обмена все равно приходится тратить огромные песурсы, чтобы установить надежные партнерские отношения. 'fin ни самостоятельное обеспечение соглашения сторонами, ни установление доверия между ними не могут быть полностью ус­пешными. Дело не в том, что идеология или нормы якобы ни­чего не значат, напротив, они имеют огромное значение, и поэ­тому очень большие ресурсы расходуются на распространение кодексов поведения в обществе. Однако в сложных обществах становятся все более выгодными такие формы поведения, как оппортунизм, обман и мошенничество. Поэтому так важна тре­тья сила, выполняющая функции принуждения. Высокая произ­водительность современного богатого общества несовместима с политической анархией. Эффективное обеспечение соглашений силами третьей стороны лучше всего достигается путем создания набора правил, которые затем делают эффективными и не­формальные ограничения. Тем не менее, проблемы обеспечения соглашений силами третьей стороны через действенную юриди­ческую систему, применяющую (возможно, не лучшим образом) определенные правила, понимаются специалистами недостаточ­но и являются самой важной дилеммой в исследованиях инсти­туциональной эволюции.

Таким образом, становится очевидно, что для разработки ин­ституциональной модели нам необходимо изучить структурные ха­рактеристики неформальных ограничений, формальных правил и обеспечения их соблюдения, а также форм их эволюции. После этого, соединив результаты этих исследований, мы сможем пред­ставить общую институциональную картину политических/эконо­мических систем.

Глава 5

Неформальные ограничения

Во всех обществах, от самых примитивных до са­мых развитых, люди накладывают на себя ограничения, которые позволяют структурировать отношения с окружающими. В услови­ях неполноты информации и недостаточной способности произво­дить расчеты эти ограничения снижают издержки взаимоотноше­ний между людьми по сравнению с тем, что было бы в отсутствие институтов. Однако проще описать формальные правила, создавае­мые обществом, и следовать им, чем описать неформальные пра­вила, которыми люди структурируют свои взаимоотношения, и следовать этим правилам. Но хотя содержание неформальных пра­вил не поддаемся точному описанию, и однозначно определить ту роль, которую играют эти правила, невозможно, они имеют боль­шое значение.

Мы, живущие в современном западном мире, считаем, что жизнь и экономические процессы подчиняются писанным законам и правам собственности. Однако даже в самых развитых экономи­ках формальные правила составляют небольшую (хотя и очень ва­жную) часть той совокупности ограничений, которые формирую стоящие перед нами ситуации выбора; несложно увидеть, что н;

формальные правила пронизывают всю нашу жизнь. В повседнев ном общении с другими людьми — дома, за пределами семьи, н работе — наше поведение в огромной степени определяется непк саными кодексами, нормами и условностями. В основе нефор мальных ограничений лежат формальные правила, но далеко н всегда последние служат очевидным и непосредственным источни ком ситуаций выбора в нашем повседневном взаимодействии с ок ружаюшими.

То, что неформальные ограничения важны сами по себе (а г. просто как дополнение к формальным правилам), очевидно из то то, что одни и те же формальные правила и/или конституции разных обществах имеют разные проявления. Дискретные инстит, циональные изменения, например, революции, военные завоевс ния или захваты противниками, приводят, безусловно, к новым си

темам формальных правил. Но интересно (хотя на это редко об-^с тают внимание, особенно сторонники революционных измсне-^у») что, несмотря на полное изменение формальных правил, об-

гества упорно сохраняют старые элементы. Японская культура вы-„учпа в условиях американской оккупации после Второй мировой войны; американское общество после революции осталось во мно­гом таким же., как и в колониальные времена; евреи, курды и ог-вомносг множество других групп сохранились в течение многих ве­ков вопреки бесконечным изменениям их формального статуса. Паже русская революция — самая, возможно, полная из известных нам формальных трансформаций — не может быть понята до кон­ца, если мы не разберемся в вопросе выживания и упорного сохра­нения многих неформальных ограничений.

Откуда берутся неформальные ограничения? Они возникают из информации, персдаваеуой посредством социальных механизмов, и являются частью того наследия, клтарое мы называем культурой. Спо­соб, которым сознание перерабатывает инф^,-манию, зависит "от спо­собности мозга к обучению путем программирования мозга одним или несколькими тщательно структурированными языками естественного происхождения, которые способны служить кодами для восприятия, установок, моральных (поведенческих) норм и фактической информа­ции" (Йоханссон, 1988, с. 176). Культуру можно определить как "пере­дачу, путем обучения и имитации, от одного поколения к другому зна­ний, ценностей и других факторов, влияющих на поведение" (Боид и Ричерсон, 1985, с. 2). Культура с помощью языка задает концептуаль­ные рамки для кодирования и интерпретации информации, которую предоставляют мозгу наши чувства.