Конец процесса разрядки 451 4 страница

Короче, подчеркнул Бжезинский, я не такой уж антисоветчик, каким меня считают в Москве. Во всяком случае, в этом плане я ничуть не хуже Киссинджера. Правда, ему повезло в том смысле, что с самого начала прихода Никсона к власти последний послал его в Москву для переговоров, где он встретился с Брежневым, Громыко и некоторыми другими руководи­телями. Киссинджеру, таким образом, удалось установить отношения личного доверия с советским руководством, хотя оно вряд ли обольщалось насчет личности самого Киссинджера и его взглядов. Я же ходом событий оказался в позиции „серого кардинала" с твердой репутацией стопроцент­ного антисоветчика, с которым никто из советских руководителей даже не хочет разговаривать, заключил помощник президента.

Отвечая Бжезинскому, я заметил, что вопрос о выборе американского представителя для переговоров с нами решался не нами, а президентом США. Мы, разумеется, приняли бы любой выбор Картера.

В целом подтекст высказывания Бжезинского сводился к следующему: в случае перевыборов Картера он был бы не прочь выйти на передовые позиции официальных и конфиденциальных отношений администрации с нами. Лично я думал, что в любом случае это было бы лучше для наших от­ношений, чем закулисные маневры раздраженного помощника президента.

Мы оба еще не знали, что это была наша последняя встреча, в которой он участвовал в своем официальном качестве.

Выборы в США. Победа Рейгана

На президентских выборах в США победил кандидат республиканской партии Рейган. За него проголосовал 51 процент избирателей, участвовав­ших в выборах. За Картера проголосовал 41 процент, а за независимого кан­дидата Д.Андерсона - 7 процентов. Рейган победил в 44 штатах из 50. Картер лишь в 6 штатах. Однако какого-то широкого мандата от избирателей Рей­ган не получил. Он оказался избранным голосами лишь примерно четверти (26,9 процента) американцев, имевших право участвовать в выборах.,

После распада СССР Бжезинский ясно показал, что он не только антисоветский деятель, но и глубоко враждебный России человек.

СУГУБО ДОВЕРИТЕЛЬНО

В результате выборов республиканцы получили в сенате большинство в 53 места (впервые с 1954 года), а демократы - 47 (до выборов было соответственно 41 и 59 мест). Не прошли в сенат и ведущие деятели демократической партии, пользовавшиеся репутацией либералов: предсе­датель сенатского комитета по иностранным делам Черч, председатель комитета по разведке Бай, сенаторы Макговерн, Калвер, Джавитс.

Своей политикой Картер способствовал кризису традиционного либерализма, во многом утратившего значение влиятельного политического течения в США. Правление Картера сильно дискредитировало и авторитет демократической партии.

Картер не сумел извлечь пользу из наиболее выигрышных для себя вопросов: о войне и мире и договоре об ОСВ-2. Рейган же довольно удачно использовал его просчеты, показав, что Картер сам поставил под сомнение значение договора об ОСВ-2, отсрочив его ратификацию. К тому же на фи­нишной прямой Рейган заметно сбавил тон в отношении „силового" подхода, во внешней политике США. Он стал чаще упоминать о желательности переговоров с СССР. Против Картера обернулся и другой внешнеполити­ческий фактор - вопрос об американских заложниках в Иране. Сообщения об их возможном скором освобождении вызвали сначала в США за несколь­ко дней до выборов волну оптимистических ожиданий, которые затем смени­лись уже волной разочарования и новыми обвинениями в адрес „слабого президента".

Результаты выборов свидетельствовали о полной неудаче правления Картера как во внешней, так и во внутренней политике. У большинства американцев сложилось убеждение, что Картер не принадлежит к числу твердых, решительных и умных государственных деятелей, в которых нуждалась страна. В этом, видимо, ответ на вопрос о том, как могло получиться, что президент, вступивший в свою должность в 1976 году в результате впечатляющей победы, в 1980 году был отвергнут избирателями после первого же срока пребывания в Белом доме.

По моим наблюдениям, одна из бед Картера заключалась также в том, что он не имел надежной опоры в собственной партии. Он не принадлежал до своего избрания к традиционной партийной элите и в конце своего президентства в значительной мере оставался аутсайдером в демо­кратической партии в Вашингтоне, в частности среди демократов в конгрессе.

Недостаточно активно поддерживал Картера и крупный бизнес. В начале октября, как рассказывал мне известный промышленник Хаммер, Картер пригласил на завтрак крупных бизнесменов, в основном евреев. Озабоченный успехами Рейгана, президент призвал бизнесменов прежде всего изыскать дополнительные средства для оплаты его выступлений по телевидению и радио. Он особенно подчеркивал значение для него поддержки еврейской общины, в таких решающих для президентских выборов штатах, как Нью-Йорк, Калифорния, Флорида, Пенсильвания, и др. Картер жаловался, что еврейская община в США не ценит того, что он сделал для Израиля, способствовав достижению кэмп-дэвидского соглаше­ния и продолжая оказывать огромную военную и экономическую помощь Израилю. В заключение Картер просил бизнесменов, включая Хаммера, повлиять на еврейскую общину в его пользу.

Явно в контексте этой просьбы Хаммер тогда поинтересовался, не смогла бы Москва пойти на расширение еврейской эмиграции из СССР,

ДЖ.КАРТЕР: КОНЕЦ ПРОЦЕССА РАЗРЯДКИ 481

которая за последние несколько месяцев резко сократилась. Картер в случае победы „не забыл бы" такое развитие событий. Хаммер дал понять, что эти заверения он делал с ведома Картера. В Москве, конечно, никак не реагиро­вали на это обращение.

Хаммер сказал, что Уолл-стрит стоит за Рейганом, оказывая ему большую финансовую поддержку, которая в несколько раз превышает возможности предвыборной кампании Картера. Поясняя, Хаммер сказал, что большой бизнес Америки очень надеется на то, что Рейган отменит значительную часть правительственного регулирования и контроля над частным бизнесом, ибо он давно выступает за возврат к „свободе частного предпринимательства". Картера же они считают неустойчивым руководи­телем, чересчур подверженным эмоциям.

После президентских выборов у меня состоялась довольно неожиданная встреча с Никсоном. Он принял приглашение на наш прием в посольстве по случаю праздника 7 ноября. Он сказал, что решил специально приехать из Нью-Йорка в Вашингтон, чтобы поговорить со мной о Рейгане, поскольку репутация последнего в Москве, насколько он знает, весьма неважная. Попросил, чтобы сказанное им в доверительной форме было доведено до сведения Брежнева.

По словам Никсона, он очень хорошо и давно знает Рейгана как человека весьма консервативных и антикоммунистических взглядов. Верно, что - он сторонник „сильной Америки". Но он вместе с тем доста­точно разумный, а главное - прагматически мыслящий политический деятель.

Никсон выразил уверенность, что в конечном счете у советского руководства с Рейганом установятся отношения не хуже тех, которые были при нем. Правда, на это потребуется немалое время, возможно несколько лет, но важно, чтобы советское руководство не теряло из виду указанную выше перспективу и не вступало с ним раньше времени в ненужную полемику вокруг Кубы или какой-то другой проблемы, так как Рейгана может „заносить" в публичных выступлениях.

В целом надо признать, что Никсон довольно точно предсказал долгосрочную динамику развития наших отношений при новом президенте.

Экс-президент сказал, что через какое-то время после периода формирования кабинета Рейгана он хотел бы вновь встретиться со мной. Тогда он сможет, как надеется, дать некоторые практические советы по работе с администрацией Рейгана.

Чувствовалось, что Никсон заметно приободрился с приходом Рейгана к власти. Степень его реального влияния на Рейгана была пока недостаточно ясна, хотя Рейган публично несколько раз подтверждал, что он советуется с Никсоном по некоторым вопросам.

Последние дни администрации Картера

Когда после выборов я посетил госсекретаря Маски, то меня интере­совал главным образом вопрос, не собирается ли Картер что-либо предпринять - в оставшиеся два месяца до ухода из Белого дома - в пользу ратификации договора об ОСВ-2, о чем президент прежде иногда говорил. Маски откровенно ответил, что президент решил ничего не делать, так как

СУГУБО ДОВЕРИТЕЛЬНО

после выборов „у него не осталось ни амбиции, ни амуниции", чтобы заставить сенат заняться этим вопросом. Положение с ратификацией, сказал он, зашло в полный тупик. Сенат нового состава не будет иметь необходимого числа голосов для ратификации, против которой к тому же выступает и новый президент Рейган.

По словам госсекретаря, Картер примирился с поражением и ожидает лишь конца своего президентства, предоставив госдепартаменту возмож­ность работать „в силу инерции".

В воскресенье, за два дня до выборов, в Белом доме вспыхнула было надежда на то, что Хомейни освободит заложников, только чтобы не допус­тить Рейгана к власти. Однако уже очень скоро стало ясно, что ответ иран­ского меджлиса не только не помог Картеру, но, наоборот, резко ухудшил его шансы, явившись своего рода факелом, брошенным в бочку с горючим: все накопившееся ранее недовольство его администрацией, вначале вроде приглушенное, вспыхнуло ярким пламенем в понедельник.

К концу понедельника, т. е. накануне самих выборов, президенту было твердо, сказано одним из его главных помощников, аппарат которого провел за воскресную ночь и понедельник срочный опрос общественного мнения, что он проиграл выборы.

Как рассказал мне позже Остин, президент компании „Кока-кола", близкий друг Картера, президент и его жена Розалин весьма болезненно восприняли результаты выборов (она принимала активное участие в избирательной кампании по всей стране).

Это была моя последняя беседа с госсекретарем Маски. С ним мне не пришлось много поработать, но в целом он оставил неплохое впечатление.

Победа Рейгана на выборах стала предметом активного обсуждения в советском руководстве. О возможном его курсе в отношении Советского Союза далеко не все еще было ясно в Москве. Конечно, антисоветизм и антикоммунизм Рейгана были хорошо известны. Но в Москве были склонны в определенной степени списать это на предвыборную кампанию. Во всяком случае Картер, вызывавший у нас в тот момент постоянное раздражение, выглядел не лучше. Надо было думать о первых шагах в новой ситуации. 17 ноября Громыко и Андропов направили в этой связи в Политбюро свою записку.

Авторы записки считали целесообразным через советское посоль­ство в Вашингтоне предпринять шаги по установлению неофициальных связей с окружением Рейгана, имея в виду прежде всего изучение лиц, которые, возможно, займут ответственные посты в его администрации, и выявление их взглядов на внешние проблемы, особенно на отношения с СССР.

Эта записка была одобрена Политбюро, и мне, как послу, были даны соответствующие указания и поручения, которые и выполнялись до вступления в должность нового президента.

20 января 1981 года в Вашингтоне состоялась торжественная церемония вступления в должность нового президента США - Рональда Рейгана. Ему Картер передал эстафету разрушенной разрядки в советско-американских отношениях и нового этапа „холодной войны".

На моих глазах внешнеполитический курс США претерпел в 70-е годы значительную эволюцию. От содействия разрядке международной напря­женности, нормализации советско-американских отношений в начале деся-

ДЖ.КАРТЕР:

КОНЕЦ ПРОЦЕССА РАЗРЯДКИ

тилетия амплитуда американской политики к концу этого периода резко качнулась вправо. Я убежден, что это был период упущенных возможностей, особенно в годы президентства Картера. И тут нет смысла спорить о том, какая доля вины лежит на каждой из сторон.

И все же оставался нерешенным принципиальный вопрос: что же было на самом деле основополагающим в советско-американских отношениях: разрядка напряженности или конфронтация? Какие основные причины лежали в основе эволюции этих отношений?

На этих вопросах мне придется еще остановиться.

ЧАСТЬ

VII

ПОЧЕМУ ЗАКОНЧИЛАСЬ

РАЗРЯДКА

В ОТНОШЕНИЯХ

СССР—США

Демонтаж разрядки

Разрядка в советско-американских

отношениях в 70-х годах оказалась недолговечной. В конце этого десяти­летия на смену ей пришли новое обострение напряженности и вновь „холодная война".

Кто несет за это ответственность? США или Советский Союз? Амери­канские историки возлагают основную вину на СССР, его внешнюю и внутреннюю политику. Наши историки времен существования Советского Союза, в свою очередь, практически единодушно винили во всем Соединенные Штаты, их политику и действия. Российские исследователи, отдавая дань новому подходу ко всем прежним официальным концепциям, начали с не меньшим усердием винить во всем прежний режим, находившийся у власти в СССР. Лишь немногие в своих работах стремились дать более сбалансированную оценку.

Дело в действительности обстояло гораздо сложнее. Да и вряд ли кто может дать сейчас исчерпывающий ответ на поставленный вопрос. Ясно, однако, одно: весь процесс демонтажа разрядки явился результатом развития и сложного переплетения различных внутриполитических и внешнеполити­ческих факторов, действовавших в обеих странах.

Постараемся кратко суммировать и проанализировать некоторые из этих факторов.

1. Основной причиной неудачи с разрядкой в тот период явилось существование непримиримых противоречий между господствовавшими государственными идеологиями и связанными с этим подходами СССР и США к разрядке, разных ее концепций, что, в конце концов, и разрушило этот процесс. Советское руководство, равно как и администрации Никсона- Форда-Картера, никогда не пыталось подвергнуть сомнению свою собственную аргументацию, собственные постулаты. Философские и политические противоречия тезиса „разрядка есть форма классовой
борьбы" вообще не обсуждались и не подвергались сомнению в советском
руководстве. Курс на разрядку осуществлялся параллельно с расширением
военной и дипломатической активности в „третьем мире". В то же время
США, стремясь, как и СССР, уменьшить ядерную угрозу - и в этом было
главное достижение разрядки, - продолжали вести глобальное противоборство с Советским Союзом и оказывать всесторонний нажим на социалистическую часть международного сообщества. При этом у обеих сторон сохранялось совершенно различное видение развития мировой истории и своего места в ней, а их мышление оставалось в основном конфронтационным. Все это не могло не найти своего проявления в конкретной политике обеих сверхдержав, в их концепциях разрядки, во вспышках „холодной войны".

2. Начало разрядки совпало по времени с приходом к власти Никсона и
Киссинджера. Оставаясь консерватором, Никсон как президент, несомненно,
стал задумываться над поиском новых подходов к решению существовавших
проблем, к отношениям с Советским Союзом. Тем не менее, при всех

бесспорных заслугах Никсона и Киссинджера в становлении политики разрядки в отношениях с СССР, у меня - а я общался с ними близко и часто -сложилось твердое мнение, что, оказавшись у власти, они не располагали еще готовой или продуманной концепцией разрядки, и тем более окончания „холодной войны". Думаю, что последнее вообще не ставилось ими в качестве конкретной конечной цели.

В первый год-полтора они не проявляли заметных инициатив в области советско-американских отношений; а конкретные шаги в этой области в тот момент тем более не занимали приоритетное место во внешней политике США. Главным для них было решение назревших задач внешней политики страны. Важнейшим побудительным мотивом улучшения Отношений с СССР стала прежде всего острая для США ситуация в Юго-Восточной Азии. Короче, концепция разрядки стала увязываться с более краткосрочной задачей - прекращение войны во Вьетнаме.

Однако было бы недопустимым упрощением все связывать с Вьетнамом. Начинали действовать объективные факторы первостепенного и долго­срочного характера, прежде всего возникновение военно-стратегического паритета СССР и США, что имело большое значение для их безопасности. Отсюда стремление найти и зафиксировать путем переговоров наиболее благоприятные для себя параметры стратегических и обычных вооружен­ных сил. Играло свою роль и желание администрации США - через укрепление контактов с Москвой - контролировать стремление западноевропейских союзников к самостоятельному развитию отношений с СССР. Время от времени и предвыборные соображения влияли на шаги по нормализации советско-американских отношений, но это были соображения скорее такти­ческого, чем стратегического порядка.

3. Сменявшие друг друга администрации Никсона, Форда и Картера не
придерживались последовательного курса на разрядку, да и сама концепция
разрядки понималась ими противоречиво и двусмысленно. Достаточно
напомнить факт объявления Белым домом повышенной боевой готовности
осенью 1973 года в разгар арабо-израильской войны.

Да, впрочем, руководство США, говоря откровенно, не было готово на деле признать СССР в качестве равного политического партнера в международных отношениях (например, на Ближнем Востоке), хотя такое партнерство и было зафиксировано в ряде соглашений этого периода.

4. Важно и то, что лагерь сторонников разрядки в США практически не
действовал как единая коалиция, в то время как противники разрядки были
хорошо организованы и действовали активно („Комитет по существующей
опасности" из представителей влиятельных кругов сыграл в процессе де­
монтажа разрядки особо вредную роль). На первый план вновь стали
выходить представители наиболее консервативной, шовинистической и
воинственно настроенной части американских политических кругов во главе
с Рейганом, выступавших за возвращение Соединенным Штатам „мирового
лидерства", потерянного в результате поражения во Вьетнаме.

5. Большой ущерб делу разрядки нанесли события в „третьем мире"
(Ангола, Эфиопия, Сомали, Йемен, Афганистан). Выработанная Киссиндже­ром совместно с Никсоном концепция разрядки оказалась подорванной.
Разрядка, как выяснилось, совсем не гарантировала желаемого прави­тельством США замораживания социально-политического статус-кво в мире. Не оправдались надежды на отказ Советского Союза от доктрины интернациональной солидарности и от поддержки определенных сил в

СУГУБО ДОВЕРИТЕЛЬНО

национальных движениях ряда стран „третьего мира", которые, по существу, подрывали такой статус-кво. Москва при этом исходила из явно ошибочной предпосылки, что можно отделить отношения с США от событий в других частях мира и от своей политики там.

В свою очередь, в США набирала силу доктрина „увязок" различных проблем в отношениях с СССР с целью оказания давления на Москву. Сторонником этой доктрины был Киссинджер. Однако она постоянно вступала в противоречие с его же главной концепцией, что договоренность между СССР и США в области ограничения ядерного оружия имеет первостепенное значение. Так что в этих вопросах, фигурально говоря, Киссинджер сталкивался с самим Киссинджером.

Все это привело к фактическому замораживанию американской сторо­ной переговоров по ОСВ, когда началась предвыборная кампания в 1976 го­ду, и к решению президента Форда заменить в своих выступлениях слово „разрядка" лозунгом „мир с позиции силы". В то же время тема „наращива­ния советской военной мощи" вновь заняла видное место в политических выступлениях представителей администрации. При этом все неблаго­приятные для США социально-политические процессы в мире без особого разбора рассматривались уже как проявление „советского экспансионизма". На этом фоне происходило известное поправение самого Киссинджера, который был одним из американских архитекторов политики разрядки.

6. Внутриполитический тыл политики разрядки в США был подорван
„уотергейтским" скандалом, который резко снизил способность адми­нистрации США (Никсона и Форда) проводить последовательный курс в советско-американских отношениях. К тому же в условиях США, где внеш­няя политика обычно персонифицируется с президентом, скандальный уход Никсона невольно порождал серьезные сомнения и в отношении правиль­ности проводившейся им политики разрядки, чем воспользовались ее противники.

7. Сыграл свою роль и серьезный экономический кризис 1974-1975 го­
дов, который сопровождался политическим натиском правых кругов во
главе с Рейганом.

8. Наконец политика ограничения эмиграции из СССР, преследование
диссидентов и связанные с этим эксцессы, получившие громкий общест­
венный резонанс на Западе, наносили большой ущерб делу разрядки. Значительная часть американских либералов, обычно выступавших за ограничение гонки вооружений, за ослабление напряженности в советско-американских отношениях, т. е. бывших до этого нашими естественными союзниками, стала де-факто смыкаться - на основе неприятия такой советской политики в области прав человека - с противниками разрядки.
Последним во главе с сенатором Джексоном удалось таким образом создать
достаточно широкую коалицию сил, чтобы остановить процесс разрядки на
торгово-экономическом направлении, а позднее, во второй половине 70-х
годов, вообще в советско-американских отношениях в целом.

Отсутствие широких контактов между парламентами и общественностью обеих стран, а также в торговых, культурных и научных областях препятствовало формированию материальной и социально-политической базы разрядки, а также способствовало разительной неосведомленности друг о друге, а подчас и об истинных мотивациях их действий. Это мешало поискам развязки в весьма эмоциональной для обеих стран сфере - вокруг проблемы прав человека - и нейтрализации многих стереотипов „холодной

ПОЧЕМУ ЗАКОНЧИЛАСЬ РАЗРЯДКА
В СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ НА РУБЕЖЕ 80-х ГОДОВ 489

войны". Наоборот, непонимание друг друга лишь усиливалось. Росла консолидация противников улучшения отношений с СССР.

9. Важным фактором в подрыве разрядки в советско-американских
отношениях играло то обстоятельство, что она все больше зависела от
развития процесса ограничения стратегических вооружений, т. е. она имела
сравнительно узкую базу для развития сотрудничества. В известном смысле
это было неизбежно, ибо до 1972 года отношения между сверхдержавами
концентрировались на ядерных вопросах (Договор о запрещении ядерных
испытаний, Договор о нераспространении ядерного оружия, Договор по
ПРО и ОСВ-1). Но в период 1972-1974 годов СССР и США расширили эту
область, включив три новые сферы: другие формы контроля над вооруже­
ниями (венские переговоры по ограничению вооруженных сил и вооружений
в Европе), торговлю и регулирование отношений в период кризисных
ситуаций. К сожалению, на венских переговорах в этот период не было до­
стигнуто какого-либо прогресса. В экономической области существенный
удар был нанесен конгрессом в январе 1975 года; дальнейшие попытки
с обеих сторон найти компромиссное решение в вопросе о предоставлении
Советскому Союзу режима наибольшего благоприятствования не имели
успеха.

Что касается регулирования кризисных ситуаций, то в различные моменты в течение 1974-1976 годов обе сверхдержавы вели себя так, как если бы вообще ими не был подписан в 1972 году в Москве на встрече на высшем уровне важный документ: „Основы взаимоотношений между СССР и США". Если бремя ответственности за нарушение принципов этих взаимоотношений в Африке лежало в основном на Москве, то на Ближнем Востоке, в антисоветских поощрениях Китая - на Вашингтоне. В целом же в глобальном масштабе дипломатия обеих стран не смогла найти путей, как жить при сохраняющихся, разногласиях по разным вопросам, не нанося серьезного ущерба важным стратегическим направлениям взаимоотношений между обеими странами, т. е. делу разрядки. Отсутствие более откровенного обмена мнениями и сотрудничества в преодолении разногласий лишь усугубляло положение вещей.

Когда, например, переговоры по ограничению ядерных вооружений стали заходить в тупик из-за общего ухудшения политической атмосферы, то и разрядка оказалась обреченной.

10. Отсюда общий вывод: военная разрядка не могла существовать одна
без разрядки политической. А отсутствие прочного политического
консенсуса в США в пользу поддержки разрядки явилось одной из основных
причин ее неудачи.

В целом же значение разрядки в 70-е годы не следует недооценивать. Она прежде всего показала всему миру отсутствие фатальной неизбежности непрерывного конфронтационного противостояния двух сверхдержав, двух социально-политических систем. Она значительно уменьшила риск ядерного столкновения. В этот период были заключены важнейшие соглашения и достигнуты серьезные договоренности по военным вопросам. Процесс пере­говоров по ограничению стратегических вооружений, как позже и других вооружений, все прочнее, хотя с колебаниями и задержками, входил в повестку дня отношений обеих держав. Все это было, несомненно, успехом как американской, так и советской внешней политики. Но, к сожалению, в целом разрядка 70-х годов оказалась не только неполной, но и непрочной, недолговечной.

сугубо

ДОВЕРИТЕЛЬНО

Остановимся теперь на политике Советского Союза.

При достаточно искренних и настойчивых попытках нашей дипломатии наработать определенный минимум доверия в отношениях с США, доби­ваться ослабления международной напряженности, ограничения и сокраще­ния вооружений эта политика сталкивалась с немалыми внутренними препятствиями как политико-идеологического, так и военно-практического порядка, сильно вредившими ей.

Мы уже упоминали некоторые из них. Прежде всего - излишняя заидеологизированность нашей внешней политики. Это проявлялось, в частности, в нашем идеологическом противостоянии, в нашей бездумной вовлеченности в далекие от нас региональные конфликты во имя выполне­ния „интернационального долга" в отношении других народов, что сопро­вождалось растущими подспудными великодержавными устремлениями советского руководства и было чревато неизбежными - и, к сожалению, ненужными - осложнениями в отношениях с США. Главное - мы стали создавать опасный прецедент и непосредственно втягиваться в военные действия в странах „третьего мира", подрывая существо разрядки. Можно прямо сказать, что международная разрядка 70-х годов во многом была похоронена на полях нашего соперничества в „третьем мире", хотя советские лидеры были не в состоянии (или не хотели) это понять.

В руководящих кругах СССР считали, что эти региональные конфликты носят побочный, второстепенный характер и что их можно будет как-то изолировать от основных вопросов отношений с США, например, от переговоров по ОСВ (справедливости ради надо сказать, что все это в немалой степени относилось и к политике администраций Никсона-Форда-Картера, например, на Ближнем Востоке, где американская дипломатия настойчиво добивалась исключения советского влияния и советского участия в ближневосточном урегулировании).

Крупным негативным фактором, постоянно осложнявшим отношение с США и процесс разрядки, было нарушение прав человека в СССР (вопросы эмиграции и диссидентства). Постановка таких вопросов неизменно встречалась советским руководством (и соответственно советскими дипло­матическими представителями за рубежом) в штыки, крайне болезненно и рассматривалась как недопустимое вмешательство во внутренние дела СССР. Это усиливало в США не только враждебность в отношении СССР, но и восприятие общественностью советского строя как „империи зла", с которой немыслимо мирно сосуществовать или проводить совместную политику разрядки. Не случайно крайние консерваторы размахивали лозунгом „лучше быть мертвым, чем красным".

Еврейские круги США, которые особенно активно будоражили проблему прав человека, добивались свободы эмиграции из СССР, чему упорно противодействовало советское руководство (тут немалую роль вначале играли идеологические причины: как это так, уезжать из социалистического общества, лучшего в мире?). Наши отношения с еврейской общиной приобрели конфронтационный характер, особенно когда под ее влиянием американский конгресс отказал Советскому Союзу в предоставлении режи­ма наибольшего благоприятствования в торговле. Из-за проблемы эмигра­ции влиятельные еврейские круги в США играли резкую оппозиционную роль по любым вопросам дальнейшего развития советско-американских отношений. А это в значительной степени сказывалось на американских средствах массовой информации.

ПОЧЕМУ ЗАКОНЧИЛАСЬ РАЗРЯДКА

В СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ НА РУБЕЖЕ 80-х ГОДОВ

Я до сих пор убежден: если бы мы вовремя сняли этот конфликт с еврейскими кругами, то тем самым во многом способствовали бы и развитию процесса разрядки с США. Я несколько раз ставил этот вопрос перед высшим советским руководством, включая Брежнева и Громыко. Однако их позиция была иррациональна: по существу самого вопроса они давали невразумительный ответ, сопровождавшийся раздраженными комментариями о том, что „нельзя уступать нажиму сионистов и позволять им вмешиваться в наши внутренние дела". Тезис „права человека - это исключительно наше внутреннее дело" долго и упорно главенствовал в нашем руководстве.

Отрицательным фактором была и недооценка советскими руководи­телями роли американского конгресса во внешней политике США. Здесь сказывалось прежде всего их неуважение к собственному парламенту, который штамповал все решения партийного руководства. Соответственно в Москве считали, что главное и чуть ли не решающее значение имела только договоренность с президентом, поэтому не следует особенно принимать во внимание настроения в конгрессе. В результате он преподнес „сюрпризы", сильно ударившие по политике разрядки и советско-американским отношениям. Достаточно вспомнить отказ законодательного органа предо­ставить СССР режим наибольшего благоприятствования в торговле или ратифицировать, договор об ОСВ-2.