Р.никсон: советско-американские отношения в 70-х годах 287 6 страница

13 августа я передал послание Брежнева Форду, в котором, в частности, указывалось: „Мы предлагаем сейчас, чтобы визит состоялся либо в конце ноября, либо в первой половине декабря, если это приемлемо для президента".

Президент тут же предложил начать официальную часть визита Брежнева в США с 16 ноября или с 15 декабря.

Сложности в отношениях США и СССР

Казалось бы, вопрос о новой встрече на высшем уровне был оконча­тельно улажен. Однако на пути к этой встрече оказались непреодолимые препятствия.

Ближний Восток продолжал оставаться предметом раздора между Москвой и Вашингтоном. Соглашение между Египтом и Израилем о частичном отводе израильских войск из Синайской пустыни было достигнуто при одностороннем посредничестве США. В этой связи Брежнев

СУГУБО ДОВЕРИТЕЛЬНО

Прибыл с женой Ириной в нью-йоркский аэропорт по пути в Вашингтон, чтобы приступить к обязанностям посла. Март 1962 года

Переговоры с президентом Л.Джонсоном с участием госсекретаря Д.Раска в Овальном кабинете в Белом доме. 1967 год

Обсуждение с президентом Л.Джонсоном событий вокруг Чехословакии.

Август 1968 года

Бывший президент США Г.Трумэн принимает нас у себя дома. Январь 1965 года

Первая встреча с президентом Никсоном, Москва. Май 1972 год

Личным водителем у нас был президент США, Сан-Клементе, штат Калифорния. Июль 1972 года

В калифорнийской резиденции президента Р.Никсона „Каса Пасифика".

Июль 1972 года

Беседа с президентом Р.Никсоном за его рабочим столом в Белом доме.

Декабрь 1973 года

На одной из конфиденциальных бесед с Г.Киссинджером в Белом доме.

Май 1972 года

Президент Дж. Форд с супругой принимает гостей в Белом доме. Июль 1976 года

В вагоне поезда на пути во Владивосток (Дж.Форд,

Г.Киссинджер, У.Стессел, Л.Брежнев, А.Громыко,

А.Добрынин). Ноябрь 1974 год

Президент Дж.Форд и моя внучка Катя в Белом доме „делят" земной шар пополам. Август 1974 года

На приеме в Белом доме у президента Дж.Картера с супругой. Январь 1977 года

Начинаем обсуждение с Картером и Вэнсом проблему сокращения стратегических вооружений, Белый дом. 1974 год

Переговоры с президентом США с участием советников (Дж.Шульц, Д.Риган, Дж.Мэтлок, А.Бессмертных, О.Соколов), Белый дом. 1986 год

С президентом Рейганом, Белый дом. Апрель 1986 года

Встреча трех президентов - Р.Рейгана, Дж.Буша, М.Горбачева, Нью-Йорк. Декабрь 1988 года

С президентом Дж.Бушем я встречался и в неофициальной обстановке, Кэмп-Дэвид. Июнь 1990 года

Дипломаты тоже ловят настоящую рыбу, Палм-Бич, штат Флорида. 1973 год

Семья „индейского вождя". Головное убранство было подарено мне вождем индейского племени в штате Небраска. 1973 год

Посещение Аляски (г. Ситка). 1975 год

Дружеская встреча с астронавтом Армстронгом, первым человеком, высадившимся на Луне, штат Огайо. 1975 год

Наконец-то дома, в Москве, с правнуком Петей. 1991 год

Мои родители - Александра Тарасовна и Федор Павлович, Москва. 1975 год

Пора подводить итоги многолетней дипломатической работы, Москва. 1995 год

Презентация американского издания моей книги. Крайний слева -бывший посол США в СССР Дж.Мэтлок, Нью-Йорк. 1995 год

8 сентября обратился к Форду с критическим посланием по поводу того, что США уходят от совместных усилий по ближневосточному урегулированию.

По поручению Громыко я сообщил Киссинджеру, что СССР намерен внести на рассмотрение сессии Генеральной Ассамблеи ООН вопрос „О заключении договора о полном и всеобщем запрещении испытаний ядерного оружия". Госсекретарь, однако, сразу ответил, что США будут выступать против этого предложения.

Тем временем в советско-американских переговорах в Женеве по ОСВ возникли новые сложности, связанные с быстрым развитием военной техники. В центре спора оказались три проблемы: крылатые ракеты, тяжелые МБР и бомбардировщик „Бэкфайер". Эти сложности ставили под сомнение достижения договоренности по ОСВ к намечаемой встрече на высшем уровне.

Не случайно в начале сентября Киссинджер в беседе со мной поднял вопрос о возможности „промежуточной встречи". Однако дальнейший ход беседы показал, что у них не было ясности, какими конкретными результатами могла бы закончиться такая встреча. Вместе с тем вроде и было понятно, что отсутствие на такой встрече договоренностей может быть использовано в своих интересах противниками администрации. Пока же чувствовалось, что администрация все же исходила из того, что даже сам факт встречи может помочь ей на выборах.

Брежнев же не хотел безрезультатной встречи, особенно на фоне предшествовавших продуктивных саммитов с президентами США. Ему нужно было серьезное соглашение накануне предстоящего съезда партии. Отсюда наши попытки „дожать" Форда по вопросам ОСВ.

В начале октября мы с Киссинджером провели очередную обстоятельную беседу о состоянии наших отношений. По его словам, Белый дом пришел к выводу, что по тем или иным соображениям Генеральный секретарь предпочитает, видимо, отложить свой визит на период после съезда КПСС, а может быть, у них возникало и такое предположение, даже на период после выборов в США, в ноябре следующего года, чтобы дождаться исхода этих выборов.

Я сказал, что наша позиция в этом вопросе была недавно четко изложена Громыко лично президенту Форду. Речь шла и идет о том, что во время визита Брежнева должно быть подписано новое соглашение по ОСВ. Такое понимание, по существу, было достигнуто еще на встрече во Владивостоке. Поэтому, если указанное соглашение будет готово к декабрю, тогда можно будет говорить, о визите в конце года. Не будет соглашения - придется выждать некоторое время, скажем, до весны. Никаких других причин или замыслов у советской стороны не было и нет, подчеркнул я и попросил Киссинджера еще раз сообщить об этом президенту Форду.

На приеме в Белом доме 7 октября в честь членов Американо-советского торгово-экономического совета (АСТЭС) президент продолжил начатый Киссинджером разговор о его возможной промежуточной встрече с Брежневым. Он предложил не выносить сразу окончательного суждения по этому вопросу, а оставить его полуоткрытым. Посмотрим, как дальше будет развиваться ситуация, сказал он.

Через несколько дней на ужине у юридического советника президента Бьюкенена (старого друга президента) Форд отвел меня в сторону и повел разговор о советско-американских отношениях. Он выразил надежду, что в целом стабильность этих отношений будет сохранена, а сами отношения

Д.ФОРД- ПРЕЗИДЕНТ США

будут развиваться дальше, несмотря на надвигающееся традиционно „смутное время" предвыборной кампании. Большинство народа, бесспорно, за улучшение отношений с СССР, ибо представляет себе угрозу ядерной войны. Тем не менее средства массовой информации, где сильно влияние определенной группы, постоянно раздувают вопрос „о правах человека" в СССР и об эмиграции оттуда. Влиятельные силы располагают деньгами и возможностями воздействовать на средства информации. Их нельзя легко сбрасывать со счетов. Приходится подчас маневрировать, чтобы не потерять главное, сказал он.

Надеюсь, продолжил Форд, что все это понимают в Москве. От позиции советского руководства в отношении США и меня лично тоже в немалой степени будет зависеть накал и исход предвыборной борьбы в США. Например, большое значение приобретает сейчас вопрос о достижении нового соглашения по ОСВ. На меня сейчас оказывается очень сильное давление с разных сторон. Немало противников такого соглашения. Для меня важно в этой связи, чтобы предстоящий советский ответ на последние американские предложения по ОСВ, переданные министру Громыко, не был на все сто процентов негативным. Пусть Брежнев даст мне что-то, сделает хотя бы небольшую уступку, чтобы продолжить диалог в конструктивном духе. Это, повторяю, важно как для предвыборной обстановки в США, так и для успеха новой советско-американской встречи. Я очень надеюсь на визит Генерального секретаря в недалеком будущем, закончил президент.

Форд так и не получил в тот момент „маленькую уступку". Лично я думаю, что можно было найти какой-то компромисс. Вообще надо сказать, что тогдашнее советское руководство недооценивало значение внутриполи­тических факторов для любого американского президента, считая, что все подобные обращения имеют лишь одну цель: вырвать у СССР какую-нибудь уступку. Не очень воспринимались в Москве и сообщения посольства о серьезных разногласиях среди основных членов кабинета, за которыми стояли определенные силы в стране, с чем не мог не считаться президент. В Кремле полагали, что президент - это босс, который все может решить, если у него есть сильное желание. Вместо соответствующего жеста доброй воли в отношении президента мы продолжали спорить и подчас, в конце концов, все же шли на какую-то уступку, но уже с опозданием и соответст­вующими негативными психологическими издержками в отношениях между руководством обеих стран. Такие неиспользованные возможности бывали, к сожалению, нередки в практике советской дипломатии.

Правда, американцы этим тоже грешили. К тому же в вопросах ОСВ администрация Форда не отказывалась и от методов публичного нажима на нас. Выступая на съезде Американского легиона, президент заявил, что если не будет достигнуто удовлетворительного соглашения с СССР в рамках переговоров об ОСВ, то у него не будет другого выхода, кроме как запросить у конгресса дополнительно от 2 до 3 млрд. долларов на развитие стратегических вооружений в текущем и последующем финан­совых годах.

Тем временем китайское руководство постаралось подлить масла в огонь. Как рассказал мне Скоукрофт, во время очередной поездки Киссинджера в Китай в октябре Мао Цзэдун сделал максимум возможного, чтобы донести до президента Форда свое глубокое убеждение в том, что нынешняя „тактика дружбы между США и СССР", которой придерживается администрация, глубоко ошибочна и чревата серьезными для США

СУГУБОДОВЕРИТЕЛЬНО

следствиями. Весьма резко в этой связи он критиковал участие США в Хельсинкском соглашении, расценивая ее как большую уступку Москве на европейском направлении.

В личном послании Форду (27 октября) Брежнев вновь выразил свою озабоченность положением дел с подготовкой соглашения по ОСВ. „Я имею виду, - указывалось в послании, - прежде всего стремление американской стороны практически вывести за рамки соглашения, т. е. не ограничивать целый класс вооружений - крылатые ракеты. Получается странная картина. Мы договариваемся об ограничении определенным числом носителей стратегического оружия и тут же начинаем создание новой категории носителей такого оружия. Другими словами, открывается новый канал гонки вооружений. Но разве об этом шла речь во Владивостоке?" - спрашивал Брежнев. В послании затрагивались и другие конкретные вопросы переговоров.

4 ноября было получено ответное письмо президента Форда. „Весьма сожалею, что Вам не удалось найти каких-либо областей для компромисса между позициями обеих сторон. Я по-прежнему считаю, что продолжение поиска решения, которое позволит нам удовлетворительно завершить переговоры по ограничению стратегических вооружений, является как для Вашей страны, так и для нашей делом большой важности" - так начиналось это письмо. Однако конкретных' новых предложений по преодолению тупика Форд не вносил.

16 ноября Форд направляет еще одно письмо Брежневу, в котором выражает озабоченность тем, что в наших отношениях проявляется неопределенность и даже имеет место бездействие. Соответственно Форд предлагал направить в Москву Киссинджера для рассмотрения всей совокуп­ности советско-американских отношений, и особенно для преодоления нынешнего тупика в переговорах по ограничению стратегических воору­жений.

Советская сторона выразила согласие принять Киссинджера в Москве (18 -19 декабря).

Форд реорганизует свой кабинет

В начале ноября Форд довольно неожиданно провел коренную реоргани­зацию своего кабинета. Были уволены министр обороны Шлесинджер и Директор ЦРУ Колби. Рокфеллеру дали понять, что ввиду оппозиции справа он не может баллотироваться на пост вице-президента вместе с Фордом.

Д. Буш был возвращен с поста посла в Китае и назначен вместо Колби в ЦРУ. Министром обороны стал Дональд Рамсфелд, который был до этого «начальником штаба" аппарата Белого дома. Киссинджер потерял свой второй важный пост - помощника президента по национальной безопас­ности, на который был назначен его заместитель Скоукрофт.

Вашингтонский дипкорпус старался оценить мотивы и возможные Следствия реорганизации, проведенной Фордом.

Однако с точки зрения советско-американских отношений и особенно

вопросов ограничения стратегических вооружений такая перетряска каби-

нета не обещала ничего хорошего. Таково было мое личное мнение, о

котором я сообщил в Москву. Я, правда, оговорился, что, возможно, это и не

входило прямо в намерение президента, но объективно это было именно так.

д.форд -

президент сша

Прежде всего серьезно ослаблялось влияние Киссинджера, у которого уже не было ежедневного доступа к президенту в Белом доме. Скоукрофт, хотя и был близок к Киссинджеру, все же придерживался более консерва­тивных взглядов по военным вопросам. Новый министр обороны Рамсфелд целиком поддерживал все планы Пентагона и был упорным противником любых соглашений с СССР, которые не давали бы США определенных преимуществ. При этом он умело убеждал президента, что именно такой курс отвечал бы предвыборным интересам самого Форда.

В середине ноября у меня был довольно интересный неофициальный разговор со Скоукрофтом.

Он в прошлом был весьма сдержан в беседах. Однако на сей раз был более разговорчив. Очевидно, новый пост и отсутствие ныне прямой зависимости от Киссинджера и постоянной его опеки сыграли тут свою роль.

Он заметил, что его несколько беспокоит одно обстоятельство: обмен посланиями с обеих сторон носит в последнее время негативный и отчасти формальный характер. Это не помогает делу.

Я не хочу тут кого-либо критиковать, сказал он. Так уж сложились обстоятельства, что все советско-американские отношения, по существу, свелись сейчас лишь к одному вопросу - о соглашении по ОСВ, а это вопрос сложный в силу ряда причин внешних и внутриполитических. Это тоже сужает рамки обмена мнениями между руководителями обеих стран фактически до одного вопроса, хотя и важного. (Я сам обращал внимание Громыко на это обстоятельство, но он ответил, что сейчас главная наша задача на американском направлении - добиться заключения соглашения по ОСВ еще до открытия съезда партии.)

Скоукрофт в осторожной форме признал, что вопросы ОСВ продолжают вызывать большие разногласия в правительстве. Реорганизация кабинета их лишь усилила.

Ангола обостряет отношения

Президент Форд пригласил меня 9 декабря в Белый дом для беседы, на которой присутствовали также Киссинджер и Скоукрофт. Президент вручил мне послание на имя Брежнева с просьбой перенести визит Киссинджера в Москву с декабря на январь (для обсуждения несогласованных вопросов по ОСВ). Эта отсрочка была вызвана тем, что президент решил подождать возвращения в Вашингтон из Европы министра обороны Рамсфелда и обсудить на заседании Совета национальной безопасности американскую позицию на дальнейших переговорах по ОСВ. Президент хотел избежать таким образом обвинений в „спешке" с соглашением по ОСВ.

Для меня желание президента отвести от себя нападки прозвучало как признак явной слабости и неуверенности самого Форда в вопросах ОСВ. И это не внушало надежды на скорое соглашение. К тому же вопрос о встрече Форда и Брежнева фактически откладывался на неопределенное время.

Президент сказал далее, что, несмотря на всю сложность внутренней обстановки в США и нападки на политику разрядки, он будет продолжать выступать за сохранение этой политики. Об этом он просил передать Брежневу. Форд просил нас также иметь в виду специфику предвыборной

СУГУБО ДОВЕРИТЕЛЬНО

борьбы в США, которая вынуждала его порой маневрировать, но что в лавном - защита политики разрядки - он будет следовать курсу разрядки.

Он высказал далее ряд соображений по вопросу об Анголе в связи с гражданской войной там и усилением вовлеченности в нее великих держав, а также Кубы. Сама по себе Ангола с точки зрения глобального значения мало меня беспокоит, заявил президент. Однако в самих США события в Анголе начинают все больше выглядеть как испытание политики разрядки, а администрация и лично президент - как „уступающие русским еще в одном

пункте".

По американским данным, продолжал Форд, СССР организовал впечатляющий воздушный мост по переброске большого количества оружия в Анголу. Способствовал он переброске туда и кубинцев, которые составляют сейчас основную ударную силу у МПЛА. США тоже могли бы организовать такой же воздушный мост. Не так уж трудно набрать и добровольцев-иностранцев. „Но зачем же СССР и США заниматься испытанием воли друг друга в таком далеком от них пункте, не представляющем для них особой ценности?" - не без оснований спрашивал президент.

Форд в этой связи предложил: выступить совместно с призывом к воюющим сторонам в Анголе прекратить междоусобную войну и догово­риться о мирном решении разногласий; призвать все заинтересованные государства больше не вмешиваться в конфликт в Анголе, прекратив посылку туда оружия.

Выступая в Брюсселе на встрече министров иностранных дел стран -членов НАТО, Киссинджер заявил, что события в Анголе не могут не затронуть отношения между США и СССР, если Советский Союз будет принимать участие „в военных операциях или оказывать массированную поддержку военным операциям за тысячу миль от советской территории, где не присутствуют никакие советские интересы".

В ответном письме Брежнева Форду говорилось, что в Анголе происходит не междоусобная война, а осуществляется прямая военная интервенция, в частности, со стороны ЮАР. Поэтому, по мнению Москвы, было бы несправедливо обращаться с призывом о прекращении военных действий в Анголе ко всем воюющим там сторонам, ставя тем самым „на одну доску" интервентов и патриотические силы во главе с законным правительством Анголы. Речь должна идти о прекращении иностранной вооруженной интервенции в этой стране. СССР готов сделать такое заявление и приветствовал бы аналогичное заявление со стороны США.

Одновременно Брежнев заверил, что советская сторона никак не интересована в том, чтобы события в Анголе рассматривались под углом зрения „противоборства между Москвой и Вашингтоном" и „как испытание политики разрядки".

Но именно так рассматривались эти события не только в администрации Форда, но и в достаточно широких кругах общественности США. Об этом посольство докладывало в Москву. Но там явно не воспринимали такие аргументы и настаивали на моральной правоте своей позиции.

Короче, ангольский вопрос становился одним из серьезных раздражителей в советско-американских отношениях. Ангола, как справедливо заметил Форд, не представляла ни для США, ни для СССР особой ценности. Однако тут решающую роль сыграли идеологические соображения. Москва практически пошла на поводу у кубинцев и руководителей МПЛА, поддержав

д.форд-

ПРЕЗИДЕНТ США

„национально-освободительную борьбу" в Анголе. По существу же, речь шла о бесперспективной гражданской войне, в которую оказались втяну­тыми СССР и США. Этот конфликт в далекой Анголе постепенно превратился в один из наиболее видимых региональных пунктов противо­стояния друг другу, хотя он и не отвечал действительным национальным интересам США и СССР. Больше того, он наносил серьезный ущерб советско-американским отношениям, что было гораздо важнее.

Киссинджер официально внес на рассмотрение Советского правительства предложение о совместных или независимых друг от друга параллельных действиях СССР и США через Организацию африканского единства в целях политического решения ангольского кризиса.

Однако Москва необдуманно отклонила предложения Киссинджера, обвинив спецслужбы США в попытках сорвать нормальное функциониро­вание переходного правительства в Анголе.

Короче, Москва и Вашингтон все активнее втягивались вопреки своим национальным интересам в порочный круг ангольского конфликта, который затянулся на многие годы.

4. ВОЙНА РАЗВЕДОК

США поднимают затонувшую советскую подводную лодку

Спустя несколько месяцев после прихода Форда к власти под двери нашего посольства в Вашингтоне была подсунута записка следующего содержания: „Спецслужбы США принимают меры к тайному подъему советской подводной лодки, затонувшей в Тихом океане. Доброжелатель". Я доложил о ней в Москву. Однако там не поверили, что можно поднять лодку с такой большой глубины. Через некоторое время в американской прессе стали проскальзывать сообщения о том, что соответствующие службы США в течение определенного времени проводят работы по подъему советской дизельной подводной лодки с ракетами на борту, затонувшей в 1968 году в открытом море северо-западнее Гавайских островов на глубине несколько километров. Сообщалось, в частности, что некоторое время тому назад была поднята часть корпуса лодки с телами членов экипажа, которые были затем сброшены в море.

Для нас не могло быть, конечно, безразличным проведение каких-либо работ по подъему иностранцами советской подводной лодки. Вопросы, относящиеся к подводной лодке и погибшим морякам, являлись прерогати­вой только Советского Союза.

В этой связи, в соответствии с указаниями из Москвы, я сделал следующий запрос Киссинджеру в конце марта 1975 года: „Мы ожидаем от американской стороны объяснений в связи с упомянутыми сообщениями, и в том числе полной информации относительно тел членов экипажей, а также прекращения каких-либо работ на этой подводной лодке".

Киссинджер сказал, что доложит Форду об этом запросе. На вопрос, неужели ему самому нечего сказать по этому поводу что, несомненно, не

СУГУБО ДОВЕРИТЕЛЬНО

является для него новостью, госсекретарь после небольшой паузы ответил, что „вся эта проблема уже вызвала крупные споры в самом правительстве", но от дальнейших пояснений уклонился.

Спустя несколько дней Киссинджер заверил, что никаких работ сейчас или в будущем в подобного рода случаях с советскими подводными лодками правительство США проводить не будет. Что касается другой информации, запрашиваемой в советском обращении, то ответ на этот счет будет дан дополнительно.

22 апреля генерал Скоукрофт передал мне в письменном виде следующее сообщение: „По вопросу, по которому советская сторона выразила свою озабоченность, информируем, что было поднято шесть трупов, из них имена и фамилии были установлены только у трех. В Соединенных Штатах принято относиться к телам, извлеченным из моря, с полным уважением, что предусматривает в необходимых случаях организацию похорон по морским обычаям и отдачу всех воинских почестей".

Советская сторона не удовлетворилась ответом. Было заявлено Киссинджеру, что переданный Белым домом ответ не может быть расценен иначе как чисто формальный и как попытка уйти от существа дела. Мы продолжаем ожидать от правительства США объяснений и полной информации по существу вопросов.

Киссинджер выслушал меня и без всяких комментариев ответил, что доложит о советском заявлении президенту. Американская сторона в конечном счете так и ушла от подробных объяснений.

Много позднее стало известно, что по заказу ЦРУ в США было построено специальное судно „Гломар" стоимостью более 300 млн. долларов якобы для разработки полезных ископаемых на глубоководном дне океана. На деле же его основной задачей был подъем нашей подводной лодки с глубины более 16 тыс. футов с находившимися на ней ракетами и технической документацией.

„Гломар" был оборудован гигантскими подводными клещами, которые должны были обхватить корпус лодки, лежавшей на дне, и незаметно втянуть ее снизу в трюм судна для последующей перевозки ее на территорию США.

Надо сказать, что на второй день президентства Форда, как он сам свидетельствует, к нему пришли Киссинджер, Скоукрофт, Шлесинджер и директор ЦРУ Колби и сообщили, что „Гломар" занял необходимую позицию и готов опустить свои клещи для подъема лодки. Однако невдалеке находился советский траулер, который мог вмешаться в эту операцию. Поблизости - в целях конспирации - не было других американских судов. Сам „Гломар" же не был вооружен.

От президента Форда добивались принятия решения: продолжать

операцию или прекратить. Форд решил рискнуть и дал команду на подъем

лодки. Через двадцать четыре часа ее стали поднимать. Однако она

обломилась, и удалось достать только одну ее часть, которую и втянули в трюм „Гломара". И все же информация, полученная по этой части лодки, оказалась весьма важной для американских специалистов. Советский траулер так и не вмешался, видимо, не зная о проходившей операции.

Таким образом, когда Советское правительство обратилось за разъясне-

ниями к администрации Форда, то и сам президент и его основные советники

хорошо знали об этом деле, но предпочли уклониться от конкретного

разговора на такую деликатную тему (по морскому праву любое погибшее

, Д.ФОРД -

ПРЕЗИДЕНТ США 343

военное судно продолжает оставаться собственностью государства, кото­рому оно принадлежит; США нарушили это требование).

В начале апреля Киссинджер поднял по поручению президента Форда „в высшей степени конфиденциальный и щепетильный вопрос". Он начал с замечания о том, что у них нет возражений, когда советский посол в процессе своей обычной, повседневной деятельности встречается с широким кругом американцев, в том числе и находящихся в оппозиции к админист­рации. Такова работа всех послов. Однако совсем другое дело, когда Москва начинает присылать сюда своих „специальных эмиссаров", которые в своих неофициальных беседах, особенно с оппозицией, не прочь покритиковать администрацию, а также предлагают представителям других партий устанавливать более тесные контакты. Это ставит администрацию и лично Форда в сложное положение и лишь усиливает позицию таких оппонентов, как сенатор Джексон, которые начинают использовать этот факт против администрации, пуская в оборот тему о „растущей потере интереса Кремля к ослабевшим Форду и Киссинджеру".

„Президент не может игнорировать подобную ситуацию и просит сообщить это его мнение лично Генеральному секретарю", - сказал Киссинджер.

О чем же в действительности шла речь? По существу, речь шла о двух категориях лиц. Одни, типа журналиста Виктора Луиса (его упомянул Киссинджер), выполняли прямые поручения советских разведывательных служб и приносили порой больше вреда, чем пользы, своими неуместными появлениями на вашингтонском горизонте. Они не знали точно наших позиций по различным вопросам и импровизировали, стараясь произвести впечатление на своих собеседников, чем подчас сбивали с толку официальных лиц США и осложняли наши переговоры с ними (Киссинджер несколько раз переспрашивал меня насчет достоверности высказываний таких лиц). Во время одной из встреч в Москве с Громыко я обратил его внимание на это обстоятельство, на что последовала его раздраженная реплика: „Вы должны знать, что лично я не сторонник каких-либо неумных импровизаций". В то же время чувствовалось, что он не хотел ссориться со спецслужбами. Пришлось поговорить с Андроповым, который был достаточно умным человеком, чтобы понять суть претензий американцев и положить конец посылке в США наиболее одиозных фигур. Другая категория лиц (ученые, журналисты и т. п.), не имея часто каких-либо особых поручений, сами стремились встретиться и завязать связи с видными политическими деятелями США, в том числе из оппозиции, чтобы, вернувшись в Москву, похвастаться собранной ими информацией и в ЦК партии, и в МИД, и в КГБ. Впрочем, некоторые наши ученые из академических кругов поддерживали периодически связь с разведслужбой, которая содействовала их загранкомандировкам.