Моноядерные и полиядерные правовые системы современности.

Как уже отмечалось выше, в зависимости от особенностей строения собственного нормативного элемента все правовые системы возможно разделить на так называемые моноядерные и полиядерные.

Тесно связана проблема ядерных зарядов правовых систем и с феноменом так называемых смешанных правовых систем.

Сами смешанные правовые системы стали предметом научного поиска сравнительно недавно[229]. В начале ХХ века, когда сравнительное правоведение только делало свои первые робкие шаги в мировой юридической науке, гносеология данного феномена оставалась за его рамками. Юридический мир представал перед компаративистами в виде чистых онтологических образов, не замутненных никакими микстовыми конструкциями. Здесь право цивилизованное, а там право варварское; здесь романо-германский юридический мир, здесь англо-саксонский и т. д.

К настоящему периоду времени можно говорить о двух сложившихся подходах к категории «смешанные правовые системы». Согласно первому из них любые правовые системы несут в себе заряд смешанности, уровни которого вирируются в каждом эмпирическом случае, то есть одни правовые системы по сути могут быть более смешанными, чем другие[230]. Сторонники второго, так называемого узкого подхода к означенному выше феномену ограничивают рамки «смешанности» правовых систем до юридического бытия в рамках двух правовых традиций: континентально-европейской и англосаксонской[231].

По нашему мнению, смешанные правовые системы следует представлять как полиядерные социальные феномены. При этом полиядерность не должна быть окрашена в цвета только немногих стилей правового мышления, а отражать с необходимостью универсальный взгляд на юридическую карту мира как таковую. К настоящему периоду времени мы можем с той же очевидностью говорить как о пассионарности внутри одной правовой системы в рамках традиционного и религиозно-доктринального ядерных импульсов, как и смешанных правовых системах в рамках классической компаративной дилеммы: мир common low – мир civil law. Время, когда только так называемые Grands systèmes de droit contemporains (Великие правовые системы современности) могли оказывать влияние на развитие национальных правовых систем в мире, безвозвратно прошло[232].

Видовое же разнообразие смешанных правовых систем, по нашему мнению, возможно актуализировать через следующие критерии оценки:

– в зависимости от темпорального критерия: первоначально смешанные и последующие смешанные правовые системы;

– в зависимости от качественной оценки ядерных зарядов правовых систем: правовые системы, окрашенные в цвета двух или нескольких стилей правового мышления (например, континентально-европейского и англосаксонского; традиционного и религиозно-доктринального и т. д.);

– в зависимости от уровня распространения микстовых конструкций на социальные площадки тех или иных национальных феноменов универсальные смешанные правовые системы и локально смешанные правовые системы;

– в зависимости от уровня оценки правовой системы как таковой смешанные правовые системы национального и наднационального действия.

Каждая из представленных выше видовых образов смешанных правовых систем имеет под собой безусловные эмпирики.

Классическим примером локально смешанных правовых систем являются так называемые кочующие правовые системы, блестяще описанные в работе Ю. А. Тихомирова «Курс сравнительного правоведения»[233]. Речь идет, в частности, о правовых системах не целых государственных общностей, а определенных правовых анклавов внутри государственного феномена как такового. К таким правовым системам относят юридическое бытие Квебека в Канаде и штата Луизиана в США. Сохранив за собой кочевые образы прошлых колониальных экспансий, правовые системы указанных выше территориальных образований испытывают на себе влияние прежде всего континентально-европейского стиля правового мышления, хотя и остаются тем не менее составными единицами единого государства с преимущественным англосаксонским правовым модусом.

Отчасти также к локально смешанным правовым системам можно отнести и правопорядок Шотландии, страны, которая, с одной стороны, является составной частью Великобритании, а с другой – достаточно далека от монизма в ядерном основании собственной правовой системы[234].

Свойство локальности может быть детерминировано также и спецификой предметов правового регулирования. Так, отдельные исламские государства в области регулирования публичных отношений сохраняют верность религиозным правовым модусам, а в упорядочении частных отношений (прежде всего торговых) вслед за общемировыми тенденциями подключаются к позитивистским правовым конструкциям.

Однако большинство смешанных правовых систем, существующих или существовавших ранее на юридических картах мира, следует относить к универсально смешанным правовым системам, то есть таким социальным феноменам, где микстовость несущих ядерных зарядов имеет всеобщий территориальный характер действия.

Каждый из известных человечеству географических континентов может похвастаться наличием хотя бы одной первоначально смешанной правовой системы универсального характера действия. Так, на европейском континенте классическом образчиком подобного рода правовых систем стали национальные правопорядки Скандинавских государств[235]. В Южной Америке – правовые системы латиноамериканских стран[236], в Африке – правовые системы практически всех без исключения государств, освободившихся от колониальной зависимости[237].

Что касается так называемых последующих смешанных правовых систем, то есть тех национальных правовых феноменов системного порядка организации, которые приобрели качества комплексности собственных ядерных зарядов не в момент их институционализации, а с течением времени, так сказать, на пути их эволюционного роста, то здесь, по сути, любую правовую систему, не исключая французскую, можно признать смешанной. Но стоит ли это делать?

С одной стороны, совершенно правы были авторы классического компаративного исследования по юридической компаративистике П. Арминжон, Б. Нольде и М. Вольф, когда подчеркивали, что «в современном мире нет чистых правовых систем, сформированных без внешнего воздействия» [238]. С другой стороны, указанный факт отнюдь не означает, что полиядерность есть свойство всех без исключения правовых систем современного мира. Мозаичность – да, многослойность – да, но не полиядерность.

Для того чтобы признать правовую систему последующей смешанной, на наш взгляд, необходимо не простое наращивание, усложнение связей отношений внутри ядерного (нормативного) его заряда, а качественное преобразование его базисных основ.

Одним из характерных примеров страны с моноядерной правовой системой является Франция.

При этом следует отметить, что современные пролонгации французская правовая система начала приобретать с момента свершения Великой французской революции, чьи громогласные трубы не только заставили рухнуть Бастилию, но и сыграли отходную песнь старой Франции, Франции партикулярной[239].

В XX веке наиболее общими аспектами эволюции французской системы в означенный период времени следует считать:

1) усложнение отраслевой палитры и изменение образа гражданского права;

2) замену классических наполеоновских кодексов (кроме Французского гражданского кодекса) на кодексы новой внешней формы и внутреннего содержания;

3) появление специфических оснований правовых норм (общие принципы права и судебная практика), лежащих в плоскости скорее субъективно данного, чем внешне объективированного;

4) включенность Франции в общеевропейскую интеграцию.

Остановимся на названных трансформационных очагах более подробно.