Прощальный приказ николая ii войскам

В последний раз обращаюсь к Вам, горячо любимые мною войска. После отречения моего за себя и за сына моего от престола Российского, власть передана Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия. Да поможет Бог и Вам, доблестные войска, отстоять Россию от злого врага. В продолжении двух с половиной лет Вы несли ежечасно тяжёлую боевую службу, много пролито крови, много сделано усилий, и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы.
Кто думает о мире, кто желает его — тот изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же Ваш долг, защищайте доблестную нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайте Ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагу.
Твёрдо верю, что не угасла в Ваших сердцах беспредельная любовь к нашей Великой Родине. Да благословит Вас Господь Бог и да ведёт Вас к победе Святой Великомученик и Победоносец Георгий.
8-го марта 1917 г.
Ставка. НИКОЛАЙ.^[25]

В ходе Февральской революции Госдума образует под предлогом «водворения порядка в столице» Временный комитет Государственной думы, ставший новым правительством в условиях революционного хаоса и прекращения деятельности царского правительства во главе с князем Голицыным Н. Д. После того, как стало известно об отречении Николая II и об отказе великого князя Михаила Александровича принять власть без соответствующего решения Учредительного собрания, Временный комитет формирует Временное правительство России. Таким образом, Временное правительство позиционировало себя, как единственное законное правительство в стране, сформированное созданной в ходе народных выборов Думой, и существующее только до созыва Учредительного собрания. Кроме того, даже и сам Николай в своём прощальном приказе войскам (впрочем, так и не опубликованном) призвал армию «повиноваться Временному правительству». С другой стороны, у ряда современников вызывал вопросы порядок формирования как Временного правительства, так и предшествовавшего ему Временного комитета Госдумы, который никак не выбирался, и был назначен думскими депутатами в ходе частных совещаний. Кроме того, полномочия самой Госдумы IV созыва истекали в 1917 году.

Нарастание в Петрограде хаоса начинается уже с февраля 1917 года. В ходе революции из тюрем выпускается 10 тыс. чел., причём вместе с политическими заключёнными выпущен и ряд уголовников. Многие революционные солдаты Петроградского гарнизона и кронштадтские матросы выходят из под контроля, и начинают грабежи населения. В ходе революции непопулярная полиция распускается, однако заменившая её «народная милиция» оказывается неспособной эффективно выполнять полицейские функции. Согласно закону о народной милиции, в неё могли набираться даже лица, имевшие судимости и поражённые в правах, в результате чего начальниками милиции на местах иногда становились уголовные преступники, только что бежавшие с каторги. По воспоминаниям исполняющего должность начальника контрразведки Петроградского военного округа капитана Никитина Б. В., «[агенты контрразведки] часто возвращаются с пустыми руками и в недоумении докладывают, что в участках милиции сразу же наталкиваются на бежавших арестантов, исполняющих там должностные обязанности. Нередко старшие чины контрразведки в милиционерах, стоящих на улицах, тоже узнают своих старых клиентов»^[26]. Генерал Деникин А. И. называет народную милицию Временного правительства «даже не суррогатом полиции, а её карикатурой»^[27]. Вместе с тем, милиционером не могли стать лица, состоящие под следствием и судом по обвинению в преступлении, несостоятельные должники, состоящие под опекой за расточительство, содержатели домов терпимости^[28].

Параллельно возникают ряд вооружённых отрядов, неконтролируемых центральным руководством — «рабочая милиция», «Красная гвардия». Французский посол в Петрограде Морис Палеолог характеризует Красную гвардию, как «сборище деклассированных и апашей [хулиганов, сродни современному „гопник“^[29]]».

В ходе революции Временное правительство отправляет в отставку всех губернаторов. Однако, когда князя Львова, возглавившего первый состав правительства, попросили назначить новых губернаторов, он заявил, что «Это -вопрос старой психологии. Временное Правительство сместило старых губернаторов и назначать никого не будет. На местах выберут. Такие вопросы должны разрешаться не из центра, а самим населением… Мы все бесконечно счастливы, что нам удалось дожить до этого великого момента, что мы можем творить новую жизнь народа — не для народа, а вместе с народом… Будущее принадлежит народу, выявившему в эти исторические дни свой гений. Какое великое счастье жить в эти великие дни!..»^[30]

Ряд современников описывают первого премьер-министра Временного правительства князя Львова, как слабого и нерешительного политика. Ричард Пайпс описывает его, как «спокойного и безвредного». Вместе с тем буквально с первых дней революции происходит усиление думского депутата-социалиста Керенского А. Ф., которого французский посол в Петрограде Морис Палеолог характеризует следующим образом: «Молодой депутат Керенский, создавший себе, как адвокат, репутацию на политических процессах, оказывается наиболее деятельным и наиболее решительным из организаторов нового режима». Керенский оказывается сразу в двух противостоящих друг другу учреждениях: в первом составе Временного правительства в качестве министра юстиции, и в Петросовете в качестве товарища (заместителя) председателя.

В течение своего существования Временное правительство успевает пережить три правительственных кризиса: апрельский (вызван нотой министра иностранных дел Милюкова о войне до победного конца), июльский (вызванный июльскими беспорядками в Петрограде, переговорами с Украиной об автономии, требованиями Финляндии предоставить ей независимость), и августовский (выступление Корнилова). По итогам апрельского кризиса Керенский становится военным министром, июльского — министром-председателем (одновременно оставаясь военным министром), по итогам августовского — делает попытку концентрации власти в своих руках (назначение себя Верховным Главнокомандующим, формирование Директории и т. д.)

Нерешительность и слабость Временного правительства накладывается на продолжающуюся при нём деградацию экономики: так и не прекратившуюся гиперинфляцию, взрывной рост государственного долга, формирование «чёрного рынка», провал попыток организовать продразвёрстку. Широкое участие меньшевиков в работе Временного правительства приводит к снижению их популярности; на выборах в Учредительное собрание меньшевики набирают всего 3 % голосов, львиная доля которых представлена Грузией. Дополнительным поводом для критики становится крайнее затягивание выборов в Учредительное собрание; после долгих проволочек эти выборы назначаются только на 12 ноября.

• Русская православная церковь

Воззвание Святейшего Правительствующего Синода 9 марта 1917[показать]

Реакция РПЦ на Февральскую революцию была сложной. Последние годы существования монархии настроили ряд высших иерархов Церкви негативно по отношению к личности Григория Распутина, который неоднократно лично вмешивался в назначения синодального обер-прокурора и епископов. Уже во время революции начинаются увольнения бывших назначенцев Распутина. В целом, Церковь приходит к выводу, что, раз уж царь отрёкся от престола, а великий князь Михаил Александрович признал Временное правительство, то и Церкви тоже стоит его признать. 7 марта 1917 года РПЦ вносит изменения в текст присяги для лиц христианских исповеданий, убрав из него упоминание царя, и добавив обязательство «служить Временному правительству», 9 марта Синод выпустил послание «К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий», также признавшее Временное правительство. В целом, позиция Церкви в какой-то степени выбила почву из-под ног правомонархических движений, лишив их идеологической поддержки. Вместе с тем определённая часть как священства, так и паствы воспринимают ситуацию в стране, как «междуцарствие».

РПЦ видит в падении монархии удобный предлог наконец перейти от введённого ещё Петром I синодального контроля к патриаршему устройству. С апреля 1917 года начинается подготовка к созыву Поместного собора, который современники воспринимали, как «церковный аналог Учредительного собрания». Церковь впервые начинает требовать созыва Собора ещё во время революции 1905 года, однако Николай II, пока находился у власти, блокировал все эти требования.

Собор открывается в августе 1917 года, немедленно начав обсуждать вопрос о переходе от синодального устройства к патриаршему. Октябрьское вооружённое восстание 1917 года в Петрограде окончило колебания духовенства, подтолкнув его принять решение о восстановлении патриаршества; по выражению епископа Астраханского Митрофана, «Россия горит, всё гибнет. И разве можно теперь долго рассуждать, что нам нужно орудие для собирания, для объединения Руси? Когда идёт война, нужен единый вождь».

Первый конфликт Церкви с новой властью, судя по всему, произошёл уже в ноябре 1917 года, и был связан с арестом в числе других министров Временного правительства, также и министра исповеданий Карташёва А. В.. Карташёв был освобождён только в феврале 1918 года под обещание «не бороться против Советской власти». 24 ноября 1917 года Поместный собор потребовал от большевиков его освобождения, заявив, что

В Петропавловской крепости вместе с другими членами Временного Правительства доныне находится в заключении Министр Исповеданий А. В. Карташев. Государственная деятельность его за 7 месяцев пребывания его в составе Правительства протекла на глазах всего русского общества и запечетлена была неизменною верностью тем, началам, которые положены в основу нового государственного строя России. А. В. Карташев вышел из простой крестьянской семьи и никогда не стремился к широкой общественной или государственной деятельности. Привлечение его к участию в составе Правительства было для него неожиданным и до некоторой степени случайным, так как только уступая настойчивым просьбам общественных деятелей, стоявших у власти в первые дни революции, он согласился вступить в состав Правительства сначала на правах Товарища Обер-Прокурора, затем Обер-Прокурора и, наконец, Министра Исповеданий. Для Православной Церкви деятельность А. В. Карташева была в высшей степени благотворною и отмечена неизменно сочувственным его отношением ко всем ее нуждам. При его, между прочим, деятельном участии мог состояться тот Церковный Собор, о котором давно мечтали лучшие сыны Церкви Христовой, и которого не могла дать Церкви власть старого порядка. Выражая твердую уверенность, что в деятельности А. В. Карташева не было ничего, что могло бы явиться предметом общественного суда и запятнать его доброе имя, и имея ввиду, что многие товарищи его по комитету, одинаково ответственные за деятельность Правительства в его целом, давно уже получили свободу. Всероссийский Церковный Собор настаивает на незамедлительном освобождении А. В. Карташева из Петропавловской крепости.^[33]

Декрет о земле 1917 года привёл к конфискации и распределению между крестьянами в том числе и церковных земель, дошедших в России до 300 тыс. гектаров. 11 декабря все церковные школы были переданы в подчинение Наркомпроса, 18 декабря регистрация актов гражданского состояния передана от Церкви к светским властям, незаконорожденные уравнены в правах. Однако в целом Церковь никак на эти шаги не отреагировала.

В декабре 1917 года Собор принимает документ «О правовом положении Российской православной церкви», потребовавший, в том числе, чтобы «глава Российского Государства, Министр Исповеданий и Министр Народного Просвещения и Товарищи их должны быть православными» в то время, как все большевистские лидеры считали себя атеистами.

Параллельно в Тобольске, где в это время находилась в ссылке царская семья, разгорается конфликт вокруг епископа Тобольского и Сибирского Гермогена. Уже 25 декабря 1917 года в Покровском храме диакон Евдокимов в присутствии царской семьи провозгласил им «многая лета», обратившись к ним с использованием полных титулов, от «государя императора», до «великих княжон». После этого он был арестован, причём настоятель храма протоиерей Васильев заявил на допросе, что не признаёт власти советов «рачьих и собачьих депутатов»^[34], а сам Евдокимов, что «придет скоро защита царская, погодите ещё немного, получите свое сполна». Несмотря на произошедший в 1912 году острый конфликт с Григорием Распутиным (в частности, Гермоген назвал Распутина «мошенником и развратником»), и с царём лично, епископ Гермоген в ответ на происшествие заявил большевикам, что «Россия юридически не есть республика, никто Её таковой не объявлял и объявить не правомочен, кроме предполагаемого Учредительного Собрания…в действиях причта Покровского храма ничего предосудительного не усмотрел и не вижу». Самих же арестованных Гермоген смог вытащить из-под ареста, и отправить в монастырь.

Сам Николай комментирует этот конфликт записью в своём дневнике:

Узнали с негодованием, что нашего доброго о. Алексея привлекают к следствию и он сидит под домашним арестом. Это случилось потому, что за молебном диакон помянул нас с титулом, в церкве было много стрелков 2-го полка, как всегда, оттуда и загорелся сыр-бор.

Деятельность епископа Гермогена приводит к усиленным подозрениям в предполагаемой организации им побега царя из Тобольска, и связях с белогвардейской тобольской организацией «Союз фронтовиков» во главе с бывшим царским штабс-капитаном Василием Лепилиным. По ходившим в городе слухам, Гермоген якобы даже подготовил для побега шхуну «Святая Мария», стоящую на причале на Иртыше^[35]. Некоторые источники даже приписывают ему инициативу ссылки царя именно в Тобольск^[36]. В апреле 1918 года большевики арестовывают епископа, и расстреливают его в июне.

С открытием 20 января 1918 года второй сессии Поместного собора начинается обострение отношений новой власти с Церковью, в первую очередь — вокруг декрета «об отделении церкви от государства и школы от церкви», в том числе объявившего имущество церкви «народным достоянием».

Принятие декрета проходит на фоне ряда эксцессов на местах. Так, в Петрограде 13-21 января большевики попытались реквизировать помещения Александро-Невской Лавры; в ходе столкновений революционных матросов с верующими погиб протоиерей Скипетров П. И.. 25 января, после взятия Киева войсками левого эсера Муравьёва М. А., погиб митрополит Киевский и Галицкий Владимир, в порядке самосуда убитый революционными матросами с целью грабежа.

В Викитеке есть полный текст Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви

19 января патриарх Тихон в своём воззвании осудил «безумцев, творящих кровавые расправы», хотя в тексте большевики и не упоминались прямо. Поместный Собор в своих постановлениях от 25 и 27 января резко осудил Декрет, заявив, в том числе, что «…люди, ставшие у власти и назвавшие себя народными комиссарами, сами чуждые христианской, а некоторые из них и всякой веры, издали декрет (закон), названный „о свободе совести“, а на самом деле устанавливающий полное насилие над совестью верующих».

В феврале 1918 года происходят очередные эксцессы, на этот раз в Омске. 2 февраля большевики, в соответствии с Декретом, попытались реквизировать часть церковного имущества, потребовав от епископа Омского и Павлодарского Сильвестра передать в их распоряжение здания Духовной консистории и Архиерейский дом^[37]. Слухи сильно преувеличили предъявленные требования; так, в них говорилось, что большевики якобы собрались реквизировать Омский кафедральный собор для устройства в нём лазарета.

Епископ Сильвестр в знак протеста организовывает 4 февраля демонстративный крестный ход, распространяются воззвания о том, что якобы «Омский Совет Народных Комиссаров решил, согласно декрета из Петрограда, изданного под председательством Иоселя Абрамовича Троцкого — Бронштейна, отобрать Омский кафедральный собор и ваш Омский Никольский казачий собор». На самом деле Троцкий, на тот момент бывший наркомом иностранных дел, к Декрету «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» никакого отношения не имел, и его подписи на Декрете не значится.

В ночь с 5 на 6 февраля 1918 года красногвардейцы арестовывают епископа, причём погибает его эконом Цикура. Инцидент приводит к массовым беспорядкам в Омске; патриарх Тихон фактически становится на сторону епископа Сильвестра, 12 апреля произведя его в архиепископы.

По данным исследователя Ричарда Пайпса, в общей сложности в период с февраля по май 1918 года в подобных столкновениях с верующими погибает 687 человек. Столкнувшись с подобным сопротивлением, советские власти решили сосредоточиться вместо закрытия церквей на закрытиях монастырей, которые пользовались меньшей поддержкой населения. К 1920 году было закрыто 673 монастыря, вся их собственность, вплоть до свечных заводов, секуляризована в той или иной форме.

Патриарх Тихон окончательно отказывается от принципа невмешательства Церкви в дела государства в марте 1918 года, выступив с осуждением Брестского мира. Однако окончательно отношения большевиков с патриархом портятся 26 октября 1918 года, когда он выступает с обращением к Совнаркому, крайне резко высказавшись против введения «красного террора»; после подобного обращения патриарх был заключен под домашний арест.