Формирование централизованного российского государства.
Процесс создания единого Русского государства, подготовленный политическими усилиями пяти поколений потомков первого московского князя Даниила, вступил в завершающую фазу при Иване Ш (1562- 1503), Василии Ш (1505-1533), Иване IV (1533-1584).
Эволюция от улусника[22] хана до вольного, суверенного властителя – одна из главных событийных линий правления Ивана Ш, крупнейшего государственного деятеля. Долгое время Ивана Васильевича прозывали Великим. Многие историки считают его фактическим создателем Московского государства, так как он: - добился полного освобождения от ордынской зависимости; - закончил собирание земель под властью Москвы; - укрепил государственный аппарат; - заложил основы российского самодержавия; -повысил международный престиж Москвы.
Одним из главных завоеваний Ивана III стало полное освобождение от ордынской зависимости. В 1480 г. хан Ахмат решил заставить Русь выплатить дань, поступление которой прекратилось в середине 70-х гг. XV в. Для этого он собрал огромное войско и, заключив военный союз с литовским князем Казимиром, двинулся к юго-западным рубежам Руси. Иван III выработал стратегический план обороны на широком фронте с опорой на естественные водные рубежи. Он закрыл дорогу татарам, встав на берегу реки Угры — притоке Оки. Ордынцы пытались перейти Угру, но русские войска вели упорные бои на переправах. Как показали события, действия Ивана Васильевича были оптимальными. Не дождавшись помощи со стороны Казимира, действия которого были нейтрализованы набегом на Литву войск крымского хана Менгли-Гирея — союзника Ивана III и внутренними междоусобицами, а также опасаясь ранних холодов, Ахмат бежал на юг, в Ногайские степи, где был убит в одной из схваток с сибирскими татарами. Согласимся с мнением историка Ю.Г. Алексеева, что оборонительная кампания на берегах Оки и Угры может быть признана образцовой, а Иван Ш проявил качества стратега, которым может гордиться военная история нашей страны.
Так закончилось 240-летнее ордынское иго. Русское государство обрело формальный суверенитет. Орда распалась на ряд самостоятельных ханств (Казанское, Астраханское, Крымское и Ногайские орды), борьбу с которыми Русское государство вело на протяжении XVI—XVIII вв., постепенно включая их в свой состав. Главная объективная причина победы над ордынцами - это, прежде всего, создание единого, мощного Русского государства.
При Иване Ш процесс объединения русских земель приобрел новую динамику. К 1468 г. было полностью подчинено Ярославское княжество, в 1472 г. присоединен Пермский край, в 1474 г. ликвидированы остатки независимости Ростовского княжества. Великие и удельные князья отказались от верховных прав в своих владениях и переходили под покровительство московского князя.
Более напряженно происходило присоединение Новгорода и его обширных владений. Особое значение борьбе с Новгородом придавал тот факт, что происходило столкновение двух типов государственного строя — вечевого-боярского и монархического с сильной деспотической тенденцией. Часть новгородского боярства под руководством вдовы новгородского посадника Марфы Борецкой, стремясь сохранить городские вольности и свои привилегии, пошла на союз с Казимиром IV — великим князем литовским и польским королем. Иван III организовал поход и разбил в 1471 г. на реке Шелони новгородское ополчение, а в 1478 г. полностью присоединил Новгород к Москве. Это событие можно считать первым серьезным шагом к централизации, так как началась перестройка новгородской политической жизни по московскому образцу: были упразднены вечевые собрания, а полномочия посадников передавались великому князю и его наместникам. Все атрибуты былой вольности, включая вечевой колокол, были ликвидированы. Кроме того, Иван III постепенно выселил из новгородской земли боярство, передав его владения московским служилым людям.
В 1485 г. Тверь, окруженная войсками Ивана III и покинутая своим князем, вынужденным искать спасения в Литве, была включена в состав московских владений. В 1489 г. была присоединена Вятская земля. В результате войн с Литвой (1487—1494, 1500—1503) и перехода на московскую службу со своими землями русских православных князей из Литвы Ивану III удалось расширить свои владения. Так, в составе Московского государства оказались княжества, расположенные в верховьях Оки (Воротынское, Одоевское, Трубецкое и др.) и Чернигово-Северские земли, всего 70 волостей и 19 городов – Чернигов, Брянск, Путивль, Гомель, Любич и многие другие.
Объединительную политику продолжил и сын Ивана III Василий III (1505-1533). Он присоединил Псков (1510), после новой войны с Литвой - Смоленск (1514). В 1521 прекратило свое существование последнее удельное княжество — Рязанское. В целом за годы правления Ивана III и Василия III территория России увеличилась более чем в 6 раз, с 430 тыс. кв. км до 2 млн. 800 тыс. кв. км. Население страны выросло с 5-6 млн. человек в начале XVI в. до 9 млн. человек к середине века. Это почти в 2 раза больше, чем, например, в Англии того времени. Некоторые иностранцы, побывавшие в XVI в. в России, считали, что Москва больше Лондона с предместьями, а Новгород значительно больше, чем Рим; Псков сравнивали по величине с Парижем.[23] Вокруг некогда скромного княжества сложилась мощная держава. "Изумленная Европа, - писал К. Маркс, - в начале царствования Ивана даже не подозревавшая о Московии, затиснутой между Литвой и татарами, была ошеломлена внезапным появлением огромной империи на ее восточных границах…".
В правление Ивана IV Грозного (1547-1584) расширение территории Российского государства продолжалось за счет захвата и колонизации новых территорий у осколков Золотой Орды. В 1552 г. Иван Грозный покорил Казанское, а в 1556 г. Астраханское ханства. Таким образом, все Поволжье вошло в состав Русского государства. Волжский торговый путь, по которому можно было доплыть до Каспийского моря, а оттуда в Персию, Турцию и двинуться дальше на Восток, принадлежал России. В 1581 году отряд казаков под предводительством Ермака покорил Сибирское ханство. Часть населения Сибири подчинилась России добровольно. Теперь Русское государство заняло всю Восточную Европу и продвинуло свою границу далеко за Урал.
В конце ХV в. появилось новое имя государства - Россия. Оно впервые встречается в летописях периода княжения Ивана Ш. Названия "Россия", "Российская земля" долго существовали рядом с прежними названиями – «Русь», «Русская земля». Затем постепенно они становились все более распространенными. "Российский" стал означать принадлежность к государству, а "русский" - к этносу. Централизованное государство с самого начала складывалось как полиэтничное. Наряду с русским народом в него входили многие другие народы и племена (карелы, коми, ханты, манси, мордва, удмурты, татары, башкиры и др.).
С ростом могущества Московии в ней усиливалась власть великого князя. Авторитет великокняжеской власти укрепился благодаря появлению новой государственной символики, имевшей огромное значение для людей средневековья, воспринимающих действительность не рационально, а эмоционально. Так, овдовев, Иван III женился в 1472 г. на племяннице последнего императора Византии Софье Палеолог. Великий князь московский становился как бы преемником византийского императора, почитавшегося главою православного Востока. При дворе заводится пышный, строгий и сложный церемониал по византийскому образцу. С конца ХV в. на печатях Ивана Ш стал изображаться не только московский герб с Георгием Победоносцем, но и герб Византии с двуглавым орлом. Появились такие символы власти как корона — знаменитая «шапка Мономаха», якобы доставшаяся киевскому князю Владимиру от деда Константина Мономаха — императора Византии как знак царского достоинства, а также держава и скипетр. Новый титул - «государя всея Руси» (1493), а также титулы «царь» и «самодержец» (употреблялся пока ограниченно) подчеркивали самостоятельность, независимость государя. При Иване Ш были установлены дипломатические отношения с Германией, Венецией, Данией, Турцией.
Формирование единой территории Русского государства тесно переплеталось как с концентрацией власти в руках великого князя московского, так и с созданием общерусской системы управления
Власть великого князя неуклонно крепла, что проявлялось в распространении служебно-подданнических отношениймежду князем и всеми слоями общества, включая и высшие. Вассально-дружинные отношения[24], существовавшие в Киевской Руси, окончательно уступают место отношениям подданства (подчинение одному сюзерену, царю)). Во-первых, это определялось ролью великого князя как защитника православия, особенно после принятия московскими государями титула царя – помазанника Божьего. Во-вторых, экономической основой подданнических отношений являлось преобладание государственной собственности на землю. В России царь являлся своего рода вотчинником. Вся страна для него – это собственность, в которой он действует как полноправный хозяин. Вспомним, термин «вотчина» означал владения в качестве полной частной собственности и обладание вотчинником административно-судебными правами. Основной путь формирования вотчин в Киевской Руси – это захват общинных земель, а с ХIV в. – «раздача сверху». Развитие вотчин главным образом через княжеские пожалования делало бояр связанными не столько землей, сколько князем. Новые вотчинники не могли быть столь же независимыми, как их предшественники, корни которых терялись в Киевской Руси. Если во времена Дмитрия Донского бояре-вотчинники еще обладали двумя важнейшими правами - выбирать службу и быть советником князя, то при Иване Ш превратились в холопов. Даже утверждается форма обращения бояр и князей к государю: «Я есмь холоп твой». Прекратились отъезды бояр от князя, появляется понятие «государева измена». Бояре, присягая на верность великому князю, заверяли свою преданность особыми «клятвенными грамотами». Московский государь получил право налагать на бояр опалы, удаляя их с государственной службы, конфисковывать их вотчины или, наоборот, даровать им новые. В широком смысле слова боярином называли любого вотчинника. В узком смысле «боярин» - человек, получивший высший думный чин (Боярская дума).
Правящая элита Московского великого княжества по мере превращения его из удельного княжества в единое централизованное государство становилась общероссийской. Высшим слоем аристократии являлись удельные князья — братья великого князя. Они обладали значительными суверенными правами на подвластной территории: судили земельные и «разбойные» дела, собирали таможенные пошлины и другие поборы в удельную казну, имели свои боярские думы, считались главой местного дворянского ополчения. Их права и обязанности определялись договорами с великим князем. Участие удельного князя в общегосударственных делах было ограничено и находилось под контролем великого князя. Верховная власть, опасаясь династической борьбы, последовательно осуществляла курс на ликвидацию удельной системы. Иван III начал наступление на уделы. Его братья Андрей Меньшой и Юрии умерли бездетными (великий князь не позволил им жениться). Старший из братьев Ивана III —Андрей Большой умер в заключении. Попали в тюрьму и его сыновья. Все их уделы были ликвидированы и вошли в состав великокняжеских земель. К концу жизни Ивана Ш сохранился лишь Волоколамский удел племянника великого князя — Федора Борисовича Волоцкого. Правда, в своем завещании Иван III наделил уделами своих сыновей — братьев Василия III. Однако эти уделы были значительно меньше прежних.
Иван III передал по наследству своему старшему сыну Василию целый ряд политических преимуществ: «1) до сих пор все князья сонаследники совместно по долям или участкам владели городом Москвой; Иоанн III предоставил финансовое управление всей столицей, сбор доходов с нее одному великому князю, равно как ему же принадлежал и суд по важнейшим уголовным делам во всем городе Москве и в подмосковных селах, доставшихся в удел его младшим братьям; 2) до сих пор все князья, великий и удельные, били свою монету; по духовной Иоанна III право чеканить монету предоставлено было одному великому князю Московскому; 3) до сих пор удельные князья могли располагать своими вотчинами в завещаниях по личному усмотрению; по духовной Иоанна III, удельный князь, умирая бессыновьим, не мог никому завещать свой удел, который в таком случае переходил к великому князю; 4) по договорным грамотам со своими удельными братьями Иоанн III присвоил одному себе право вести сношения с иноземными государствами». Обладая таким количеством политических прав, Василий Ш являлся, по мнению В. О. Ключевского, «первым государем в настоящем политическом смысле этого слова».[25]
Видную роль в правящей элите играли служилые князья. В отличие от удельных они не имели прав на занятие великокняжеского престола. Они владели наследственными вотчинами, обусловленными несением военной службы московскому государю. Их положение определялось условиями перехода на службу и близостью к великому князю, месторасположением и величиной владений. Служилые князья — это региональные суперэлиты периода раздробленности, включенные в состав общероссийской элиты. В большинстве случаев это происходило безболезненно. Например, переезд в Москву князей западнорусских земель по мере перехода Литвы в католицизм (Милославские, Одоевские, Глинские, Трубецкие и др.). С присоединением независимых прежде княжеств их князья вошли в состав московского боярства и в состав Боярской думы. Они сохранили титулы, но утратили права независимых правителей. Формально московский государь «жаловал» служилым князьям боярские чины. На деле же то было не повышение, а понижение: из вассалов великого князя они окончательно превращались в его подданных. Этот процесс называется «обояриваиие» князей. Особую категорию составляли перешедшие на сторону великого князя татарские царевичи, которые получали в кормление города и практически не имели на Руси прочных связей. Они принимали православие и быстро ассимилировались. В русском дворянстве многие фамилии имели тюркское происхождение (Аксаковы, Карамзины, Юсуповы, Сабуровы, Годуновы и др.).
Формально по лестнице чинов старомосковское боярство стояло ниже князей, однако оно было стабильной и надежной частью властной элиты. Князья всячески поощряли браки старомосковской знати с новыми элитными группами.
Свою власть московский князь делил с Боярской думой. Первоначально в нее входили только представители старых московских боярских фамилий, служивших еще Ивану Калите и его сыновьям (Головины, Вельяминовы, Морозовы, Шереметевы, род Федора Кошки – родоначальник Романовых). Но с середины XV в. состав Думы стал меняться. С присоединением независимых прежде княжеств их князья вошли в состав московского боярства и в состав Боярской думы. Боярская дума из совета ближайших бояр превращается в постоянный верховный орган при великом князе, выполняющий совещательные и законодательные функции. Важнейшие решения издавались от имени государя и Боярской думы. Для таких случаев существовала специальная торжественная формула: «Государь указал и бояре приговорили».
Порядок назначения на думные, как и на другие высшие судебно-административные и военные должности, определялся принципом местничества. Местничество — это право на занятие той или иной должности в зависимости от знатности и служебного положения предков, их заслуг перед Московским великим князем.
До середины XVI в. на Руси существовали только два общегосударственных ведомства: Дворец и Казна. Во главе Дворца стоял дворецкий, в ведении которого находилось управление личными (дворцовыми) землями великого князя. С присоединением к Московскому княжеству новых территорий для управления ими создавались особые дворцы: тверской, нижегородский, новгородский и т. д. Таким образом, различные территории управлялись разными учреждениями. Это было пережитком раздробленности.
В Казне, возглавлявшейся казначеем, хранились деньги и драгоценности, а также — государственная печать и великокняжеский архив. Казна, таким образом, являлась государственной канцелярией. Она заведовала также внешней политикой. Не случайно иностранцы называли казначеев и хранителей печати (печатников) канцлерами. Одновременно идет процесс выделения особого социального слоя, специализирующегося на исполнении бюрократических (государственно-управленческих) функций – дьяков и подьячих, неродовитых, но грамотных чиновников. Они образовали первоначально аппарат Боярской думы, дворца, а затем приказов.
В административно-территориальном отношении страна делилась на уезды (обычно в границах бывших княжений), а те — на волости. Уезды управлялись боярами-наместниками, получавшими их в награду за прежнюю военную службу. Они кормились с подвластной территории и даже назывались «кормленщиками», т.к. получали часть налогов и судебных пошлин не за выполнение служебных обязанностей, а за прежние заслуги. Вот почему свои функции они зачастую перепоручали тиунам-холопам. Кроме того, их деятельность практически не контролировалась из центра, где отсутствовал разветвленный аппарат управления, что, в итоге, ограничивало возможности центральной власти. Таким образом, центральный аппарат управления только складывался. В системе местного управления в наибольшей степени сохранялись пережитки раздробленности.
Система централизованного и местного управления получила закрепление в Судебнике 1497 г. — первом своде законов единого государства. В Судебнике определялась компетенция должностных лиц, устанавливались процессуальные нормы, наказания, включая смертную казнь за наиболее тяжкие преступления. Кроме того, он вводил общее для всех земель правило, регулирующее выход крестьян от своего феодала. В Юрьев день (за неделю до 26 ноября и неделю после) крестьянин мог перейти на другие земли, выплатив своему прежнему хозяину так называемое «пожилое» — плату за прожитые годы, прожитые на старом месте. В целом Судебник отражал усиление роли центральной власти в государственном устройстве и судопроизводстве страны.
Основной военной силой единого государства становилось войско, составленное из служилых людей. Основную массу служилых людей составляли дворяне, дети боярские (сын боярский – не отношения родства, а социальный статус мелкого и среднего служилого землевладельца). За выполнение своих военных обязанностей они получали земельное владение. Войско формировалось в виде дворянского конного ополченияпо территориальному принципу ("тверичи", «дмитровцы», «новгородцы», «псковичи» и т.д.); княжата и дети боярские выходили «на поле» со своими вооруженными холопами. Со времен Куликовской битвы существовала пятиполковая система(Большой, Передовой, Полк правой руки, Полк левой руки, Сторожевой). Наряду с конницей в походе участвовало вспомогательное пешее войско — «посоха» (набиралось с «сох»; соха — единица земельного обложения), а также полевая и осадная артиллерия ("наряд"). Общая численность войска — около 200 тыс. человек.
В результате унификации(приведения к единообразию) денежной системы появляется общерусская монета (деньга) — «московка»; в Новгороде чеканилась «новгородка». Рубль состоял из 200 московских денег (одна деньга— 0,93 г серебра) или 100 новгородских. При Иване III чеканилась и золотая монета.
Итак, развитие и укрепление централизованного государства, возникшего на базе политического объединения русских земель, было длительным по времени процессом, сущность которого заключалась: 1) в окончательной ликвидации остатков политической самостоятельности земель и княжеств, сохранявшихся на территории страны; 2) в замене системы вассалитета отношениями подданства; 3) в развитии общегосударственного права и общегосударственного законодательства, в сосредоточении судебных прав в руках великого князя и его представителей в центре и на местах за счет сужения судебных привилегий феодалов; 4) в формировании общегосударственной налоговой системы, сужении налоговых и других льгот феодалов; 5) в введении единой государственной монетной системы и лишении удельных князей права чеканки монеты; 6) в ликвидации военной самостоятельности феодальной знати и создании вооруженных сил государства; 7) в создании новых центральных государственных органов управления, судебных и административных структур, обеспечивших централизацию в управлении страной; 8) в перестройке системы управления на местах, в ликвидации системы кормлений[26].
Таким образом, процесс создания и укрепления централизованного государства включал в себя не только перестройку органов управления, но и многие другие изменения в политическом, а также экономическом строе страны. В этой связи представляется убедительным мнение А. А. Зимина о том, что на рубеже ХV и ХVI вв. великокняжеская власть только приступала к созданию единого государственного аппарата. Следующий ряд факторов не позволяет еще характеризовать сложившуюся систему управления страной как централизованную: 1) неразвитость общегосударственных органов власти (Дворец и Казна) и отсутствие в них строгого разграничения функций; 2) центральные органы управления не только не дублировались на местах, но и не имели там своих представителей. Сохранились: 3) удельные княжества; 4) кормленщики; 5) местничество; 6) относительная самостоятельность церкви[27].
В отечественной науке нет единого мнения о типе и природе государственной власти в России, установившейся на рубеже XV—XVI вв. В основном историки считают, что по своей форме Российское государство первой половины XVI в. было сословной монархией. Свою власть в стране великий князь фактически делил с удельными и служилыми князьями, Боярской думой как органом власти феодальной аристократии и церковью как органом власти духовенства. При этом основной политической тенденцией было развитие деспотизма.
Некоторые историки используют термин «военно-служилое» государство как особый тип «восточноевропейской государственности»[28]. Центральной проблемой социологического объяснения русского исторического процесса является вопрос об отношениях общества и государства, о механизме функционирования социального строя. Суть рассуждений в данной социологической парадигме такова. В период образования Русского централизованного государства и его последующего развития существовали особые предпосылки законодательного закрепления специфической системы сословной организации общества. Главная из них связана с необходимостью скорейшей мобилизации экономических и людских ресурсов в экстремальных условиях хозяйственной разобщенности регионов, низкого уровня развития товарно-денежных связей, рассредоточенности населения, в условиях постоянной борьбы с внешней опасностью. На Западе отсутствие свободных территорий, высокая плотность населения сильно обостряли социальные противоречия. Это влекло за собой большую консолидацию сословий, что содействовало ускорению законодательного закрепления сословных и личных прав. В России же в период складывания централизованного государства, напротив, острота социальной конфронтации длительное время снималась за счет оттока населения на окраины, где, в свою очередь, традиционно группировались оппозиционные элементы. Не случайно именно такие окраинные районы превращались в очаги антиправительственных смут, крестьянских и казацких движений. В Западной Европе снижение социальной напряженности достигалось, в частности, благодаря миграциям населения, организованным церковью или правительствами (в виде, например, крестовых походов, морских экспедиций для открытия и колонизации новых земель, ссылки недовольных и социально опасных элементов в колонии). А в России главной заботой правящих верхов оказывалась как раз обратная практика всемерного сдерживания оттока населения или его бегства на окраины. Необходимость максимальной мобилизации экономических и людских ресурсов предопределила активную роль государства в процессе формирования и законодательного регулирования сословий с целью обеспечить рациональное функционирование всей системы.
Решение проблемы было найдено в создании особой служилой системы, при которой каждый слой общества (сословие) имел право на существование лишь постольку, поскольку нес определенный круг повинностей, или по терминологии того времени — «службы» или «тягло». Сердцевину организации составляло условное землевладение — предоставление земли (с живущими на ней крестьянами) служилым людям — помещикам при условии несения ими военной и гражданской службы. (Закрепощение, таким образом, началось с дворян, а не с крестьян.) Так сформировалась поместная система, основным преимуществом которой являлось то, что государство всегда могло располагать значительными военными силами без затраты каких-либо средств на их содержание. Располагая фондом земель, предназначенных для поместных раздач, государство обеспечивало взаимозависимость всех слоев общества. Важнейшим условием регулирования социальных отношений сверху донизу является управление. Решающая роль государства, его аппарата управления в функционировании всей общественной системы – наиболее характерная черта русского исторического процесса в длительной перспективе[29].
IV.
Роль русской православной церкви в становлении и укреплении российской государственности.
В формировании единого русского государства большое значение имело становление национальнойРусской православной церкви. Вопрос о взаимоотношениях православной церкви игосударственной власти - один из ключевых. Средневековая государственность строится на взаимозависимости двух ветвей власти - светской (юридической) и духовной (идеологической). Русская (Киевская) митрополия находилась под юрисдикцией константинопольского патриарха. В силу удаленности Константинополя эта зависимость была чисто символической, не слишком обременительной и заметно не проявлялась. Монголо-татары, у которых веротерпимость была возведена в ранг закона, не требовали выполнения повинностей от церкви. С 1279 г. митрополитам выдавались охранные грамоты (ханские ярлыки) о неприкосновенности православной веры, храмов и церковного имущества. Правда, в середине XIV в. (вероятно, вследствие принятия Ордой мусульманства в 1313 г.) монголы попытались принудить церковь платить дань. Но уже с ярлыка митрополиту Алексею (1357 г.) привилегии восстанавливались.
Усилившись экономически, став крупнейшим землевладельцем, церковь стала претендовать на принятие самостоятельных независимых решений. При этом русская церковь как целостность, как организация всегда выступала поборницей государственного единства. Со времен Ивана Калиты (с 1328 г.) митрополиты, по традиции именуемые Киевскими и всея Руси, сделали Москву своей постоянной резиденцией. Собирание земель вокруг Москвы соответствовало политическим идеалам русской Церкви. Однако с XIV в. начинается острое политическое противостояние церкви и светских властей, когда решался вопрос о судьбах русской митрополии. В противоборстве литовских и московских князей неоднократно предпринимались попытки разделить единую русскую митрополию, поставить в Киеве особого митрополита. Правители Литвы и Москвы хотели иметь «своих» митрополитов, чтобы при удобном случае подчинить им единоверных подданных соседнего государства. Князь Дмитрий Донской добивался независимой национальной церкви. А его современники митрополит Алексий, Сергий Радонежский и другие церковные иерархи, когда встал вопрос о том, быть ли церкви единой или национальной, отстаивали идею единства. Дальновидным деятелям той эпохи ясна была дилемма: (а) или стремиться удержать единство митрополии, сохранить идеологический, политический, хозяйственный потенциал церковной организации и, тем самым, ослабить ее зависимость от светской власти; (б) или, наоборот, целиком перейти под ее покровительство. Отец Сергий постоянно и твердо отстаивал целостность церковной организации всех восточнославянских земель, поставив церковное выше светского. Поэтому он должен был разойтись с князем Дмитрием, духовным наставником которого был. (Отношения между духовным сыном и отцом были восстановлены только в 1385 г.) Князь признал поражение своей церковной политики, и православие сохранило структуру, которая обеспечивала ей известную степень самостоятельности.[30] Ситуация стала меняться в середине - второй половине ХV в.
В 1439 г. на Вселенском соборе во Флоренции была заключена уния о воссоединении христианской церкви Запада и Востока. Римский папа признавался главой единой церкви; православные приняли практически все условия, выдвинутые Римом. Византия пошла на союз, чтобы заручиться поддержкой Рима в противостоянии превосходящим силам турок. Однако католическая Европа не могла и не слишком стремилась спасать обреченную империю. В 1453 г. Константинополь пал и, переименованный в Стамбул, был превращен в столицу турецкого султана. Уния утратила свое политическое значение; впрочем, традиционное православие было официально восстановлено в Византии еще до османского завоевания, в 1451 г.
В работе флорентийского собора участвовал московский митрополит Исидор, грек по национальности. Широко образованный человек, не чуждый идеям западного гуманизма (т. е. умеренного свободомыслия, исходившего из признания самостоятельной ценности человеческой личности), он был горячим сторонником унии. Московский князь Василий П, духовенство и боярство Северо-Восточной Руси не приняли уступок «латинству» (католичеству) и низложили Исидора. В 1448 г. на соборе иерархов русской церкви митрополитом, по настоянию князя, был поставлен рязанский епископ Иона, что означало установление автокефалии русской православной церкви (т.е. ее независимости от византийской).[31] Следствием этого стала большая зависимость русской Церкви от московских князей, с которой отнюдь не все иерархи хотели мириться. Поэтому отношение к великокняжеской власти и конкретным ее действиям в церковной среде далеко невсегда было однозначным. Среди иерархов и священнослужителей не было единодушия во взглядах на способы управления Московским княжеством, границы которого постепенно почти совпали с границами Московской митрополии (после 1458г. литовско-русские земли управлялись киевскими митрополитами, независимыми от Москвы); на роль Церкви в складывавшемся государстве.Следует выделить две позиции по данным вопросам.[32]
● Некоторые иерархи Церкви стремились перенести на русскую почву сложившиеся в Византии представления о единстве царства и священства; монарх признавался не только главой светской власти, но и вершителем воли Бога на земле. В соответствии с распространенными в Византии взглядами, император обладал особыми полномочиями в защите православной веры и в следствии этого должен был вмешиваться в вопросы церковной организации, регулировать взаимоотношения государственной и церковной власти, контролировать замещение высших духовных должностей; слово монарха имело определенный вес при решении догматических или связанных с обрядностью проблем.
После падения Константинополя в Московской Руси постепенно складывались представления о том, что великие князья должны играть в православном мире ту роль, которая ранее принадлежала императорам Византии. При московском дворе стали практиковать пышные ритуалы, заимствованные из империи (женитьба Ивана III на греческой принцессе Софье Палеолог в 1472 г. способствовала укоренению византийских обычаев). Некоторые деятели Церкви охотно восприняли константинопольскую традицию прославления монарха как основного оплота_веры.
Идеи византийско-русской преемственности и наследования царских (т. е. императорских) прав московскими государями_обосновывались и позднее. В княжение Василия III псковский монах Филофей развивал мысль о Москве как о «третьем Риме», сменившем отпавшие от истинной веры собственно Рим и Рим второй — Константинополь. Патриотически настроенные церковные деятели с сочувствием восприняли концепцию превосходства «русской веры» над греческой, «испорченной латинством». (Постоянные ссылки на якобы- погубившую Византийскую империю Флорентийскую унию были характерны для русской церковной литературы XV—XVII вв.; это был полемический прием, игнорировавший факт отказа константинопольского патриархата от унии вскоре после ее заключения.)
При Иване IV мысли, высказанные Филофеем, получили официальное признание и в государственных, и в церковных кругах. Совершенный в 1547 г. обряд помазания на царство (во многом скопированный с соответствующего византийского ритуала), а также частые упоминания о римско-греческих корнях русской государственности в официальных посланиях и личных письмах Ивана Грозного имело большое значение для взаимоотношений светской власти и Церкви, монарха-самодержца и общества. Готовность подчиниться царю, признать его верховным вершителем не только в мирских, но и в духовных вопросах была, однако, далеко не всеобщей.
● Русское духовенство XV—XVI вв. выдвинуло из своей среды и деятелей, способных по-иному поставить и решить вопрос о взаимоотношениях Церкви с государством. Они требовали невмешательства светской власти в церковные дела, добиваясь сильной, богатой и независимой церкви, занимающей высокое положение вполитической жизни государства. Во главе этого направления стоял Иосиф Волоцкий (отсюда – «осифляне»), долгое время возглавлявший основанный им близ Волоколамска монастырь. Он прославился не только личным благочестием и благотворительностью, но и активным участием в полемике о социальном и политическом значении Церкви. Одной из важнейших задач приходских храмов и монастырей Иосиф считал материальную и духовную помощь страждущим, нищим, униженным, т.е. благотворительность. Теоретическое обоснование социальной активности Церкви сочеталось с конкретной практической деятельностью. В голодное время волоцкие монахи кормили окрестных крестьян; при обители был устроен приют. Подобная благотворительность, отношения взаимопомощи на землях Волоцкого монастыря оправдывали в глазах Иосифа и многих его современников сохранение монастырского землевладения. Действительно, в XV— XVI вв. трудно было найти иной надежный источник средств на нужды социальных низов. Однако многие богатые монастыри в XV— XVI вв. больше заботились об увеличении доходов, чем об их использовании в духе христианской любви к людям. В монашеской среде не редкостью были различные пороки, широко распространилось корыстолюбие. Мирские соблазны легко проникали за монастырские стены, что не могло не беспокоить искренних ревнителей православия. Иосиф Волоцкий надеялся преодолеть эти соблазны строгим соблюдением общежитийного устройства монашеского быта, который ввел Сергий Радонежский в 1377 г. в Троицком монастыре.[33]
Сторонники более глубоких перемен в монашеском быту призывали вообще отказаться от владения селами и земельными угодьями, настаивали на строгом соблюдении церковных правил и обрядов, пропроповедовали аскетический образ жизни и отказ от мирских удовольствий. Среди приверженцев подобных мер особую известность приобрели Паисий Ярославский и Нил Сорский. Теория «нестяжательства» зародилась в конце XV в. среди монашества заволжских монастырей. Между нестяжателями и осифлянами развернулась борьба, продолжавшаяся до середины XVI в. Великокняжеская власть первоначально поддерживала нестяжателей, так как заинтересована в секуляризации церковных земель (для раздачи дворянам) [34]. В 1503 г. на церковном соборе по инициативе Ивана III был поставлен вопрос об отказе церкви от землевладения. Однако церкви удалось отстоять свое имущество, а нестяжатели потерпели поражение. Несмотря на это, в первые годы своего правления Василий Ш все еще поддерживал их. Но вскоре выяснилось, что при относительно слабой великокняжеской власти, ориентация на сильную церковь более предпочтительна. Шаг навстречу сделал и глава осифлян. С 1521 г. митрополичью кафедру удерживали последователи Иосифа Волоцкого, а нестяжатели были отстранены от дел. К середине XVI в. вновь возникла возможность повести наступление государства на церковные владения.
Еще одна область пересечения государственных и Церковных интересов была связана с появлением на Руси ересей — религиозных движений, отвергающих какие-либо элементы учения официальной Церкви. Центром еретических настроений был Новгород, где в XIV и начале XV в. действовали стригольники, отрицавшие законность церковной иерархии, обличавшие пороки духовенства и делавшие из этого вывод о греховности всей Церкви. В конце XV в. новгородский архиепископ Геннадий утверждал, что ему удалось обнаружить целую организацию еретиков, отвергающих догматы христианства и подменяющих Христову веру иудаизмом (ересь «жидовствующих»).
Распространение критического отношения к догматам православия в среде духовенства, образованных горожан и знатных людей было связано с различными причинами: естественная пытливость человеческого ума, не склонного удовлетворяться готовыми истинами; неустройство в церковной среде, явное несоответствие практики провозглашаемым высоким идеалам; наконец, западные влияния, особенно ощутимые в Новгороде.
Еретики были искренни в своих сомнениях, столь же искренни были и некоторые их гонители, усматривавшие в вольнодумстве серьезную опасность для веры. Архиепископ Геннадий и волоцкий игумен Иосиф, наиболее ревностные и последовательные из этих гонителей. В 1490 г. ересь была осуждена церковным собором в Москве. Тем не менее, она проникла даже в великокняжеский дворец и одно время еретикам покровительствовал Иван III. Но в 1502 г. он окончательно порвал с ними. Тогда новый церковный собор в 1504 г. осудил еретиков на смерть. Однако нетерпимость к инакомыслию и инаковерию не приобрела в Московском государстве такого размаха, как в католических странах Европы. И процесс 1504 г., и другие антиеретические судебные разбирательства XVI в. в большинстве случаев затевались не столько для защиты чистоты веры, сколько для расправы с политическими противниками. Так, соборный суд 1504 г. стал возможным только после того, как в 1502 г. был арестован официальный наследник престола, внук Ивана III Дмитрий Иванович. Его мать Елена Волошанка была обвинена в пособничестве еретикам, и обличение ереси стало политически выгодно сторонникам князя Василия, будущего московского государя.
Обвинение в ереси при Василии III и Иване IV стало удобным средством в разгоравшейся борьбе осифлян и нестяжателей. Как уже говорилось, великокняжеская власть была в принципе заинтересована в том, чтобы поддержать последователей Нила Сорского, среди которых в первые годы правления Василия III выделялся Вассиан Патрикеев, постриженный в монахи родственник государя. До 1521 г. нестяжатели явно одерживали верх над своими противниками.
Таким образом, русская церковь, испытывая сильные потрясения в своей внутренней жизни и, преследуя свои собственные цели, поддерживала великокняжескую власть. В целом Русская православная церковь во все возрастающей степени превращается в государственную национальную церковь. Предпосылки такого превращения заложены в самой традиции восточного христианства (когда в симфонии властей, т. е. двуединстве светской и духовной властей, ведущая роль отводилась царю). Восточная церковь признавала над собой верховенство государственной власти и входила в рамки правительственных учреждений. После распада единого государства на удельные княжества тесный союз церкви и государства был нарушен. Этот союз начинает восстанавливаться по мере формирования единого русского государства. Наибольший импульс установлению такого союз придали три крупных церковных деятеля XVI века: игумен Волоколамского монастыря Иосиф, митрополиты Даниил и Макарий. Важнейшим результатом союза между государством и церковью было национальное возвеличивание обоих – создание религиозно-политической теории (идеологии), санкционирующей самобытную русскую власть (государственность) и ставящую ее под охрану самобытной национальной святыни.[35]
V.