Столкновение с парламентом

Ни следующий парламент, ни четвертый не оказались уступчивее в главном вопросе. Ради того, чтобы не передать престола паписту, составлялись сумасброднейшие проекты, вроде избрания побочного сына Карла, его любимца и пожалованного им титулом герцога Монмоута. Партия, предлагавшая этого герцога, основывалась на том, что он рожден от отношений, имевших вид вполне законного брака. Другие, соглашаясь на это избрание, требовали, чтобы Монмоут только носил корону, но делами управлял бы регент, принц Оранский. При страстных спорах по этому предмету обрисовались две главные партии, из которых одна стояла за неприкосновенность свыше исходящего монархического права, а другая признавала верховное право лишь за народом, который, в крайнем случае, мог и вручать, и отнимать его по своему усмотрению. Это были партии ториев и вигов; первая возникла среди ирландских событий, вторая шотландского происхождения. Сами названия партий объясняют их образование и облегчают самосознание примыкающих к ним. Внешние отношения государства имели большое влияние на внутренние дела. Карл II был расположен присоединиться к европейским державам, союз которых служил оплотом против властолюбия Людовика XIV. Такое направление английской политики подсказывалось королю и его близким родством с принцем Оранским, который видел в борьбе с Людовиком задачу всей своей жизни. У Карла не было подобных задач; он помышлял лишь о возможном наслаждении своим королевским уделом. Видя, что ему не поладить с парламентом, недолго рассуждая он прибегнул к средству, которое помогло ему в начале его царствования: подобно своему брату, герцогу Йоркскому, он стал занимать деньги у короля французского или получать от него субсидии, что позволяло ему обходиться без созвания парламента. Вследствие этого он распустил оксфордский парламент (март 1681 г.) и не созывал пока нового. Договор его с Людовиком был очень характерен, он был заключен не в обычной форме государственных актов, но, по цветистому выражению дипломатов, был словесным союзом; иначе говоря, английский король обязался своим словом поддерживать политику Людовика XIV до тех пор, пока тот будет аккуратно выплачивать ему известную сумму. Французский посланник довольствовался простой распиской в получении... Он выплачивал теперь деньги королю, как выплачивал прежде вожакам оппозиции. Весьма немногие были посвящены в эту тайну. Король вел себя очень благоразумно в этот период времени: он не препятствовал подготавливавшемуся взрыву общественного мнения, но старался не раздражать его еще более неловкой противопарламентской политикой. Лично его не ненавидел никто; у него не было и следа той суровости и того упрямства, которыми отличались его дед и отец, и никакая самая опасная оппозиция не была в состоянии нарушить его приятного расположения духа или заставить его переменить свой легкомысленный образ жизни.

Шотландия

Весьма важно было безучастие Шотландии к этим вопросам, которые, без сомнения, теряли часть своей резкости потому, что относились не столько к настоящим обстоятельствам, сколько к будущему. В 1661 году в Шотландии тоже наступила реакция и одной из ее жертв пал герцог Арджейль, казненный в этом году. Страна, бывшая при Кромвеле простой провинцией, пользовалась теперь самостоятельным управлением; церковное дело в существенных частях своих носило здесь пресвитерианский характер, хотя некоторые епископства и были восстановлены. Проповедники, не подчинявшиеся церковному единообразию (Uniformity-act), должны были оставить свои места. Таких лиц насчитывалось до 2000; они удалились на пустынные высоты, в леса и ущелья, на берега отдаленных озер, и там совершали втайне свое богослужение. Дважды еще – в 1666 и 1679 годах – воскресал дух «Ковенанта»: в 1679 году несколькими фанатиками был убит архиепископ Сент-Андрьюсский, и восстание, вызванное этим кровавым делом, носит название Камеронского, по имени одного из ревностных проповедников того времени. Но в том же году герцог Монмоут разбил камеронцев у Босвельского моста; сам Камерон, торжественно отлучивший короля Карла от Церкви и предавший его душу сатане, был убит в стычке с королевскими драгунами. Мятежники подверглись строгим карам, но поведение некоторых из них переносит нас к геройским временам первобытного христианства или временам Маккавеев: когда они могли спасти свою жизнь, лишь произнеся: «Господи, сохрани короля!» – они предпочитали смерть тому, что казалось им отступничеством от Христа и от их «Ковенанта».