Построение коммуникативного действия журналистом
Осуществление информационной деятельности в условиях массовой культуры во многом зависит от коммуникативных и нравственных принципов деятельности журналиста.
Здесь важно отметить, что существуют две сферы человеческой деятельности: взаимодействие общества и природы и отношения (действия) людей внутри общества. Новое возникает и в той, и в другой областях. Но если субъектом познания нового в первой из них является ученый, научный исследователь, то во второй – и ученый, и журналист (представитель СМИ). И в том, и в другом случае познанное новое становится социальной информацией в результате его дальнейшей передачи.
Важно уяснить для нас, что в первом случае журналист является лишь потребителем, пусть и самым первым, социальной информации, ее переработчиком (когнитологом) и передатчиком (коммуникатором). Во втором же – он и субъект познания, «извлекатель» нового из объекта познания – общества. В ряде случаев журналист является творцом социальной информации, отчего его ответственность перед обществом неизмеримо возрастает. Все мы знаем, какого рода новое появляется из-под пера ангажированного той или иной политической партией, группой журналиста, в условиях, например, предвыборной борьбы. От «войны компроматов» читатели и зрители давно уже устали, так же как от необязательных и малозначительных фактов на фоне серьезнейших проблем, которые завтра могут привести к необратимым изменениям в обществе. Уже известный нам А. Моль в своей книге говорит о мозаичной культуре, которую создают средства массовой коммуникации. Задача групп деятелей, работающих в них, – отмечает он, – заключается в том, чтобы выделить из совокупности всего, что только есть нового (курсив А. Моля) в самом широком смысле этого слова наибольшее число таких элементов и фактов, которые отвечали бы известным четко сформулированным критериям. Среди них А. Моль отмечает «значительность» в смысле классической культуры, способность наблюдателя взглянуть со стороны на объект интеллектуального мира, понятность, интересность, перспективность нового. Особо подчеркнем это последнее качество сообщения, наличие которого в коммуникативном действии делает его глубоко социальным. Перспективность нового непременно должен выявлять и подчеркивать журналист.
Наряду с выделенными ситуациями (журналист – потребитель и коммуникатор, журналист – субъект познания, журналист – творец информации) отметим еще и случаи соавторства, а также эпизоды, когда журналист является просто связующим элементом в системе передачи нового, преобразовывая его в социальную информацию для масс.
Во всех вариантах такой передачи совершается, как мы видим, включение в социальное общение, в социальную коммуникацию, другими словами, происходит социальное действие, переходящее в действие коммуникативное. Таким образом, новое приобретает своего рода импульс, динамику, доминанту. Новое состоялось, но оно требует своего восприятия, духовного и материального использования, массового внедрения. Мы бы назвали это явление «дискурсом внедрения». От его эффективного осуществления зависят становление нового, его развитие, прогрессирующие изменения материального и духовного мира личности и общества.
«Всякий, кто берет на себя труд осведомлять публику о том, что содержится в новых сочинениях, должен прежде всего взвесить свои силы, писал М.В. Ломоносов. – Ведь он затевает трудную и очень сложную работу, при которой приходится докладывать не об обыкновенных вещах, но схватывать то новое (выделено мной. – В.Б.) и существенное, что заключается в произведениях, создаваемых часто величайшими людьми...».
Будучи зафиксировано в документе (понятие «документ» мы понимаем широко, как любой материальный носитель информации, в котором она принимает документальный, материально-знаковый характер), новое закрепляется во времени и пространстве и может быть востребовано для дальнейших коммуникативных действий.
Закрепление, фиксация нового, будь это художественный прием или произведение, научная гипотеза или направление в науке, информационная заметка или аналитическая статья, упорядочивает хаотично расположенные до этого момента (и в пространстве, и во времени) разнообразные факты, смыслы, значения, вплоть до культурем, «атомов культуры», придает им стройность, логичность, возводит в ранг культуры. Но культуры в смысле лишь внесения порядка в хаос, цельности – в распад и рассеяние обыденной повседневной жизни. О таком, «втором» значении культуры тоже говорит М. Мамардашвили. О борьбе Логоса и Хаоса писал и П. Флоренский. Но, отталкиваясь от той концепции, о которой шла речь выше, мы бы назвали эту культуру «обширной» в отличие от культуры «глубокой», основанной на духовных человеческих ценностях, держащихся на ассоциациях с ними.
Целерациональное социальное действие тоже приводит к культуре, но лишь культуре выстроенности значимых для успеха фактов, смыслов, значений, другими словами – к культуре прагматизма. Ценностно-рациональное социальное действие (в нашем контексте – коммуникативное действие) приводит именно к глубокой культуре, то есть выстроенности фактов, смыслов и значений в соответствии с духовными ценностями или же воспринимаемых по ассоциации с ними. В любом случае это – культура. О контркультуре, антикультуре можно и нужно говорить тогда, когда выстроенность сообщений и фактов нового идет по линии лишь примитивных эмоциональных и физиологических потребностей.
В зависимости от того, как было воспринято и определено новое его первооткрывателем, а затем воспринимающим субъектом и толкователем (когнитологом), в роли которого обычно выступает журналист, представитель СМИ, проявляется и эффективность последующих коммуникативных действий. Ведь как отмечалось ранее, социальным, а это значит и коммуникативным, действие становится, если оно обладает осознанным и положенным в его основу смыслом. Даже, как подчеркивал сам М. Вебер, в ситуациях пограничного свойства, когда виды социальных действий переходят друг в друга, только целерациональные и ценностно-рациональные действия могут быть действительно рациональными. А это означает, что если новое было воспринято и определено целерационально, то журналист свое коммуникативное действие производит (строит) по принципу выделения, показа цели, которой можно достичь, восприняв, освоив новое. Соответственно, воспринимающий это коммуникативное действие субъект (им может быть и группа, общность людей) может заинтересоваться достижением этой цели и производить определенные коммуникативные действия в направлении данной цели. Следует иметь в виду, что действия субъекта могут быть расчленены на ряд поступков, определяемых как самой целью, так и средствами ее достижения, а также побочными последствиями коммуникативного действия. Это происходит потому, что совершение действия осуществляется путем взвешивания и сопоставления, во-первых, – средств по отношению к цели, во-вторых, цели по отношению к побочным последствиям и, в-третьих, путем сопоставления возможных целей по отношению друг к другу.
Ценностно-рациональное отношение к новому влечет за собой и ценностно-рациональное определение коммуникативного действия по его восприятию, освоению и возможной дальнейшей передаче. Это субъектно-обогащенное коммуникативное действие является социальной информацией развитого, продвинутого вперед уровня, так как осуществляется всегда в соответствии с определенными ценностями, принципами, заповедями, которые действующий субъект считает предъявленными к себе. Таким образом, здесь не может быть никаких вариантов поведения, побочных последствий. Ведь это – глубокая культура человека, ориентированная на базовые, фундаментальные ценности.
Новое, а также коммуникативное действие, с ним связанное, может восприниматься и передаваться, как указывалось, также аффективно и традиционно. Это происходит, когда новое, а затем коммуникативное действие по его распространению, другими словами – «дискурс внедрения» – интересуют воспринимающий субъект потому, что это вызвано его эмоциональной потребностью в новом или его традиционной привычкой воспринимать именно то новое, которое соответствует традициям и обычаям, его воспитавшим.
Последние два вида восприятия нового и определения связанного с ним коммуникативного действия (то есть аффективный и традиционный) могут наслаиваться на целерациональное и ценностно-рациональное действия, корректируя их с точки зрения традиций или окрашивая эмоционально для лучшего, более эффективного и глубокого восприятия. Такое явление диффузии видов коммуникативного действия может возникать и осуществляться для повышения ценностной значимости нового, возвеличения или преуменьшения его предполагаемой цели. Для примера назовем ироничную или, в других случаях, излишне эмоциональную, экспансивную манеру подачи новостей некоторыми ведущими информационных программ ТВ, включение в их число журналистов с ярко выраженной национальной внешностью, чего ранее не замечалось.