Восприятие и понимание власти
Традиционным для России является восприятие власти исключительно как принуждения, подавления, насилия. Такое же отношение к власти переносится и на политиков, властителей, субъектов власти. На вопрос о самых популярных правителях государства практически в 100 % случаях называют Ивана Грозного и Петра I. Понимание власти в таком смысле приводит к однобокому и неправильному использованию властных рычагов, неумению распоряжаться всем арсеналом средств, имеющихся в их распоряжении. Использование власти должно основываться на понимании того, что для изменения (или сохранения) политического поведения людей и всей системы общественных отношений необходимо применять всю систему механизмов влияния, не ограничиваясь только диктатом, насилием и подавлением.
Лучшему пониманию сущности категории «власть» будет способствовать проведение исследования определений, данных разными авторами в философии, психологии, политологии, социологии, юриспруденции и других науках.
Предлагаемые определения власти необходимо проанализировать по следующим параметрам и характеристикам:
1) форма власти – по аналогии с опосредованными, прямыми, акцентуированными или экстремальными признакам политики;
2) цель субъекта власти – к чему стремится, для чего использует власть, что хочет получить и чего добиться;
3) источники власти – какие ресурсы используются субъектом власти для достижения им поставленной цели;
4) результат использования власти – осуществление и достижение поставленных целей, получение результата, изменение в поведении и отношении объекта воздействия;
5) мотивация субъекта – что движет субъектом власти, удовлетворение какой потребности ставится в зависимость от необходимого поведения объекта;
6) субъект – кто осуществляет властное воздействие;
7) объект – на кого направлено воздействие субъекта власти.
В определениях власти эти параметры и характеристики могут присутствовать как в явном, так и в неявном виде или отсутствовать вовсе. Рассмотрим определения власти, предложенные исследователями, представляющими различные школы и направления в исследовании проблемы власти.
Власть – это:
– право создавать законы, предусматривающие смертную казнь, и соответственно все менее строгие меры наказания для регулирования и сохранения собственности, и применять силу сообщества для исполнения этих законов и для защиты государства от нападения извне – и все это только ради общественного блага (Дж.Локк);
– обобщенная способность, которая гарантирует исполнение связующих обязательств объединениями в системе коллективного устройства, когда обязательства соотносятся, определяются целями коллектива, и, в случае непослушания, последуют принуждение, определенные санкции (Т.Парсонс);
– способность мобилизовать ресурсы общества для реализации целей, предполагающих принятие общественных обязательств (Т.Парсонс);
– способность части общества мобилизовать особенности членов целой коллективной системы таким образом, чтобы выдвигать решения, основанные на коллективности, и гарантировать им их осуществление путем исполнения этих обязанностей. Мобилизация этих обязанностей, обнародование релевантных решений и толкование их соответствий с целью выполнения – все это происходит путем обычных процессов лингвистической коммуникации (школа Т.Парсонса);
– возможность действующей личности реализовать свою волю независимо от основы, на которую опирается эта возможность, и вопреки сопротивлению других участников политического действия (М.Вебер);
– категория межперсональных отношений (Г.Лассуэлл);
– любая закрепленная социальными отношениями возможность настаивать на своем, даже при наличии сопротивления, независимо от того, в чем эта возможность выражается. (школа М.Вебера);
– способность выполнять определенные функции в пользу социальной системы, общества, взятого в его целостности (М.Вебер);
– определяется следующим образом: Иван имеет власть над Петром всякий раз и только тогда, когда, согласно нормам общества, к которому принадлежат Иван и Петр, Иван имеет право приказывать, а Петр обязан подчиняться приказам Ивана (Е.Вятр);
– всякая основанная на принуждении власть одной группы людей в отношении другой группы или других групп людей (Е.Вятр);
– исключительная функция политической системы управлять в пределах своей специфической области (определение, принятое в политологии);
– категория общественная, это волевое отношение между людьми;
– силовое отношение, выражающее реальное доминирование (социальный аспект власти);
– способность проявлять свободу действий согласно своим целям и своей воле, что в отношении вторых лиц создает определенную систему ущемлений;
– отношение лидерства и устанавливается в межличностном взаимоотношении и взаимодействии, где обосабливаются ведущая и ведомая сторона (психологический аспект власти);
– целенаправленный способ проявления и реализации знаний (гносеологический аспект власти);
– ресурс, воплощающийся в наращивании порядка, уровня организации, организованности и регламентации жизни по всем параметрам (организационный аспект власти);
– способ осуществления влияния, подчинения, принуждения или побуждения в соответствии с фактическим балансом сил в обществе (политический аспект власти);
– система преимуществ, представляющих дополнительные степени свободы и дающие право одним влиять на самоутверждение других (политологический подход к власти);
– а) способность, право и возможность распоряжаться кем-либо, чем-либо; оказывать решающее воздействие на судьбы, поведение и деятельность, нравы и традиции людей с помощью различного рода средств – закона, права, авторитета, воли, суда, принуждения; б) политическое господство над людьми, их общностями, организациями; над странами и группировками; в) система государственных органов; г) лица, органы, облеченные соответствующими государственными и административными полномочиями, обладающие разного рода влиянием, полномочиями по обычаю и даже присвоившие их себе (В.Ф.Халипов);
– частная реализация диктата, базирующаяся на сложившихся этико-юридических основах и использующая те или иные структуры подавления (В.М.Кайтуков);
– способность вызывать такие изменения в своем окружении, чтобы получить желаемый эффект (Н.Минтон);
– контроль над значимыми для общества ресурсами через обладание ими с ограничениями (определение, принятое в западной политической философии);
– способность превращать определенные ресурсы во влияние в рамках системы вопреки сопротивлению других субъектов (ресурсный подход);
– способность или возможность одних индивидов управлять процессом принятия решений на локальном или национальном уровне, несмотря на активное или пассивное сопротивление других индивидов или социальных групп данного общества (концепция ролевых отношений власти);
– такие отношения между социальными единицами, когда поведение одной или более единиц (ответственные единицы) зависит при некоторых обстоятельствах от поведения других единиц (контролирующие единицы) (Р.Даль);
– потенциальная способность, которой располагает группа или индивид, чтобы с ее помощью влиять на другого (Дж.Френч, Б.Рейвен);
– способность одного индивида или группы осуществлять свою волю над другими через страх, либо отказывая в обычных вознаграждениях, либо в форме наказания и несмотря на неизбежное сопротивление; при этом оба способа воздействия представляют собой негативные санкции (П.Блау);
– изменение в поведении, мнениях, отношениях, целях, потребностях и ценностях индивида (власть в терминах психологического изменения);
– межличностная ситуация (Г.Лассуэлл);
– вероятность волевого преобразования социальных отношений субъектом вопреки сопротивлению и независимо от того, на чем основывается эта вероятность (М.Вебер);
– реализация намеченных целей (Б.Рассел);
– участие в принятии решений: «А» имеет власть над «В» в отношении ценностей «К», если «А» участвует в принятии решений, влияющих на политику «В», связанную с ценностями «К» (Г.Лассуэл, А.Каплан).
По полученным результатам, в зависимости от понимания определений власти, необходимо провести анализ категории власть и механизмов ее реализации.
5. Психология субъект-объектных политических отношений. Психология легитимности.
Психологические основы легитимности власти
Общественные законы суть законы сотрудничества и взаимовлияния чувств, желаний и представлении людей, вступающих в общественное взаимодействие.
Однако любое сотрудничество - это действие людей, имеющих определенную направленность и предполагающих некоторую силу, а именно власть. Власть рождается с самим общественным процессом, являясь одним из необходимых условий его функционирования. Власть есть сила направляющая, но в то же время сама порождается общественными силами, т. е. в известном смысле им подчинена и без их поддержки не может существовать. Власть неизбежна. Ее присутствие и последствия - принуждения - видны во всех отношениях между людьми. Нередко власть и принуждение противопоставляют свободе. Свобода есть состояние независимости от внешних условий. Однако такое состояние не является внешне бездеятельным, когда человек и не подчиняется никому сам и не подчиняет никого, не поддается на чужое влияние и сам его не оказывает. Трудно представить себе общество, состоящее из людей подобного типа. Такое общество, строго говоря, упраздняется. Живя в обществе, человек не может быть свободным от общества.
Нравственный интерес требует личной свободы как условия, без которого невозможны человеческое достоинство и высшее нравственное развитие. Но существование общества прежде всего зависит от безопасности всех живущих в нем. Любое общество не может существовать, если всякому желающему представляется беспрепятственно творить произвол. Как отмечает В. Соловьев: “Требование личной свободы, чтобы оно могло осуществиться, уже предполагает стеснение этой свободы в той мере, в какой она в данном состоянии человечества несовместима с существованием общества или общим благом. Эти два интереса, противоположные для отвлеченной мысли, но одинаково обязательные нравственно, в действительности сходятся между собой. Из их встречи рождается право”.
Власть вовсе не является непременно результатом насилия, подавления одной личности другой. Замечено, например, что в сложной натуре человека есть несомненное искание над собой власти, которой он мог бы подчиниться. Это своего рода потребность воздействия одного человека на другого, сила, соединяющая людей в общество. Искание над собой власти, свободное желание подчинения вовсе не есть выражение слабости. Подобно тому, как стремление к независимости может порождаться не только могучей силой, но также грубой необузданностью натуры, тщеславием, так и стремление к подчинению не всегда является результатом слабости.
Таким образом, власть неизбежно оказывается следствием психической природы человека. Однако как только проявление власти приобретает общественный характер, главной ее целью становится создание и поддержание порядка, важнейшим средством чего и выступает власть.
В связи с этим людям вовсе не нужно создавать власть. Им достаточно ее принять и подчиниться ей тем самым устанавливая известный порядок. Искание порядка, как правило, сопровождается исканием власти. Несколько последних лет Россия занята именно этим. Анализ общественного мнения показывает, что требование навести твердый порядок в стране, находится на одном из первых мест в системе ценностей. Вместе с тем в обществе все прочнее утверждается идея, что вряд ли можно достичь этого порядка, если в стране нет сильной власти. Совершенно отчетливо проглядывается ситуация, когда люди, обеспокоенные судьбой страны и своей собственной, ищут властного непререкаемого воздействия, которому бы подчинилось все население со всеми его разнообразными потребностями и интересами и в котором бы наше общество обрело порыв к деятельности. Возможно, этим объясняется феномен Ельцина. Власть, занимающуюся призывами, народ поддерживает только на первых порах.
Если же она свои обещания не реализует, то крах такой власти неизбежен. Народ требует от власти действий, пусть даже эти действия будут и ошибочны.
Да, власть требует подчинения. Но люди, подчиняясь ей, не жертвуют своей свободой. Они вместо подчинения стихийным силам, подчиняются сами себе, т. е. тому, что сами осознали необходимым. Люди лишь выходят из слепого подчинения внешним обстоятельствам и приобретают независимость как первое условие свободы.
Психологические предпосылки легитимности власти
Вопрос о психологических особенностях субъекта власти весьма важен. Но не менее значимым является применение психологического анализа к противоположному полюсу властного отношения. Без повиновения граждан власти нельзя вообще говорить о ее наличии, даже если бы у субъекта присутствовало весьма выраженное стремление употребить свою волю. Здесь можно вспомнить поговорку о том, что “танцевать танможно только вдвоем”. Данное обстоятельство с неиизбежностью ставит проблему психологических причин подчинения власти. Что заставляет людей повиноаться чужой воле и даже с энтузиазмом отвергать свои насущные интересы во имя ее? При каких условиях подчинение наиболее прочно, как воспринимается власть гражданами? Ответы на эти вопросы необходимы не только стороннему исследователю, но и субъекту власти, в том числе и политическим лидерам для эффективного осуществления последней.
Для того чтобы граждане, имеющие свои собственные интересы, не остались безразличными к властной воле, необходимо побудить личность следовать указаниям власти. Основываясь на положениях зарубежных и отечественных ученых, можно дать психологическое определение политико-властных отношений как взаимодействия мотиваций субъекта и объекта власти. Тогда психологическим механизмом осуществления власти является разнообразное воздействие на мотивы подвластных (стимулирующее имеющиеся побуждения или, наоборот, препятствующее их проявлению). Соответственно, субъекту власти необходимо обладать определенными ресурсами, которые будут значимы для других. В психологической и политологической литературе наиболее распространенной является классификация источников власти, принадлежащая Д. Френчу, Б. Рейвену и Д. Картрайту. Они выделяют:
1) власть вознаграждения (подразумевает, что поведение людей будет определяться ожиданием позитивного подкрепления их действий);
2) власть принуждения (сохранение мотивации, не соответствующей властной воле, ведет к санкциям различного вида);
3) власть эталона (субъект власти является примером, с которым подвластные идентифицируют себя);
4) власть знатока (эксперта) (убеждение граждан в важности знаний субъекта власти для осуществления заданных целей).
5) информационная власть (владение информацией, заставляющей объект власти переосмысливать последствия реализации своей наличной мотивации);
6) нормативная власть (legitimate power) (убежденность в праве на осуществление власти).
Сходную типологию дает отечественный исследователь В.В. Крамник. Он пишет о легитимной, вознаграждающей и принудительной власти [67, с. 12)
Несмотря на меньшую детализацию, данный подход значим тем, что позволяет более отчетливо выделить два принципиально различных (прежде всего психологически) вида власти, которые можно обозначить как внешний и внутренний. К первому относятся власть вознаграждения и принуждения, поскольку и “пряник”, и “кнут” зависят прежде всего от самой власти, определяющей, к кому какое средство применять. Вторым видом является легитимная власть, проистекающая от субъективных оценок граждан.
Если исходить из данного дихотомического подхода, то упомянутые выше власть эталона, знатока - это скорее не отдельные типы власти, а способы легитимации. Информационную власть можно рассматривать как определенный промежуточный вариант, сочетающий особенности обоих типов. Выделение двух основ власти достаточно условно. В реальном политическом процессе ни один из них не может претендовать на абсолютную эффективность, и они используются одновременно в различных сочетаниях.
Наиболее прочной основой государства может быть только такое его взаимоотношение с обществом, при котором имеет место соответствие представлений граждан о “должной” и реальной власти. “Народ должен чувствовать, что его государственное устройство соответствует его праву... и его состоянию, - пишет в связи с этим Гегель, - в противном случае оно может ...быть внешне наличным, но не будет иметь ни значения, ни ценности” (т. е. будет носить формальный характер) [111, с. 315].
В этом контексте ключевое значение приобретает понятие “легитимность”. В содержательном плане она означает признание гражданами правомочности власти, обоснованности ее претензий на господство над ними, внутреннее согласие подчиняться. В определенной степени можно сказать, что люди, которые подчиняются самим себе, интериоризируют и принимают, как свое, веление власти.
Люди могут повиноваться власти по многим причинам: надеясь получить некую выгоду; считая, что “другие еще хуже”; полагая, что выступать против власти “слишком дорого”, и т. п. Но такая внешняя поддержка таит в себе возможность серьезного кризиса. Ведь возможности для принуждения и вознаграждения всегда ограничены в возможностях длительного применения. Ш. Талейран метко заметил, что единственный недостаток штыков состоит в том, что на них невозможно сидеть. То же самое можно сказать и о тенденции к “покупке” лояльности граждан. Речь идет не столько о собственно материальных ресурсах, сколько о психологических.
С течением времени происходит своеобразное привыкание к репрессиям или поощрениям. Они начинают восприниматься как фоновое явление, а их субъективная значимость постепенно падает.
С этой точки зрения легитимность “выгодна”, поскольку власть может позволить себе не растрачивать средства на то, чтобы добиться выполнения своих указаний. Более того, в определенных ситуациях факт легитимности может стать для нее своеобразным единственным ресурсом, когда другие уже исчерпаны (например, для проведения непопулярных мер в условиях экономического кризиса). Весьма часто легитимность понимают как “законность” и отождествляют с “легальностью”. По нашему мнению, легитимность и легальность не совпадают, поскольку имеют различную природу. Если легальность отражает формальный момент соответствия власти правовым нормам, то легитимность является по своей сущности именно психологической характеристикой. Безусловно, легитимность и легальность взаимосвязаны, а правовой характер власти играет существенную роль при формировании легитимности. Однако легальность не является ни необходимым, ни достаточным ее условием. Люди могут признавать обоснованным господство власти, lействующей с точки зрения “целесообразности” или даже установленной неправовыми средствами. Данный феномен также часто встречается в периоды социальных потрясений, таких, как революции. Противоположным может стать вариант, при котором граждане не доверяют в достаточной мере власти, которая, казалось бы, соответствует установленным нормам.
Типы легитимности и их психологические предпосылки
Традиционно при рассмотрении легитимности ссылаются на взгляды зарубежных исследователей прежде всего М. Вебера. Однако будет справедливым отметить, что еще раньше указанную проблему затронул в своей психологической теории права видный отечественный юрист Н.М. Коркунов (хотя сам термин “легитимность” он не иёпользовал). Для российского ученого основополагающий момент властных отношений лежит не в объективности принуждения, не в наличии органов власти, а в субъективном принятии этой власти. “Для властвования требуется только сознание зависимости, а не реальность ее”, - считает Н.М. Коркунов [119, с. 39]. При этом во власти имеет значение не столько институциональный, сколько аксиологический аспект. С точки зрения ученого, понимать власть как “только волевой” акт не следует. Люди подчиняются не столько конкретному представителю власти как таковому, сколько некоторому символу, представителю “чего-то, стоящего выше их личной воли” (например, царь - “помазанник божий”).
В процессе трансляции социального опыта передается и представление о том, что этой власти необходимо подчиняться. “Государственная власть, - пишет Н.М. Коркунов, - не чья-либо воля, а сила, вытекающая из сознания гражданами их зависимости от государства” [там же, с. 42]. Вместе с тем, человек будет подчиняться власти в той мере, в какой она совпадает со сложившимся нормативным образом (или, по крайней мере создает иллюзию такого совпадения). Весьма актуально звучит положение ученого о том, что власть для обеспечения опоры на граждан должна “находиться в известном соответствии с... сознанием подвластных, с теми представлениями, которые они имеют о государстве...”. Любопытно, что более чем через полвека практически идентично сформулировал видный американский политолог Д. Истон. Раскрывая сущность легитимности, он отмечает, что “то правительство легитимно, которое соответствует сложившимся в народе представлениям о справедливости и социальном назначении этого института” [151, с. 237].
Исходя из указанных выше положений можно заключить, что добиться абсолютной власти над личностью невозможно. Предел власти ставится мерой осознания себя зависимым. Данный аспект проблемы весьма образно отмечен в сказке ф. Искандера “Удавы и кролики” формулой: “их гипноз -это наш страх”.
Действительно, если гражданин внутренне убежден, что он не обязан выполнять распоряжения власти в силу ее, то степень господства государства над ним буд ет меньше (в том числе при использовании насилия) Даже если человек и выполняет приказы, это скорее формальное повиновение. Указанная ситуация противоположна гегелевскому пониманию свободы как “осознанной необходимости”: я свободен настолько, насколько принял власть над собой.
На каких же психологических основах базируется легитимность? Наибольшую известность получила классификация, основывающаяся на типах господства, выделенных М. Вебером. Чаще всего выделяют традиционную, харизматическую и легальную легитимность. В основе традиционной легитимности лежит привычка, стремление к постоянству, консерватизм, отчасти конформизм, традиционное социальное действие (делать как все). Человек подчиняется власти, потому что “так было всегда”, не рефлексируя отношения к ней. Так для многих жителей России Октябрьская революция 1917 г. означала только “смену царя”. В то же время для людей, сформировавшихся в годы советской власти, вопрос о ее легитимности также не вставал во многом потому, что для них она была естественной данностью. При традиционной легитимизации новое приобретает значимость только через ссылку на авторитет прошлого. Примером такой власти является монархическая система правления. Однако и сегодня легитимизация через традицию используется достаточно широко. Вспомним апелляцию к отечественным традициям, образы Петра Первого, Владимира Ленина, Иосифа Сталина. В настоящее время очень ярко проявляется стремление к установлению связи современной государственности с дооктябрьской Россией, недооценивая 70-тилетний опыт новейшей истории СССР как великого государства современности.
Психологически традиция может быть связана с патернализмом, восприятием отношений гражданин-власть как семейных - старшего и младшего.
В современных условиях традиционный тип легитимизации власти поддержки может встречаться в Средней Азии, на Кавказе в форме поддержки членов “своих” групп (клановых, земляческих, семейных).
С другой стороны, принципы традиционной легитимности могут использоваться при построении имиджа политиков как показатель преемственности национальных традиций). Так, президент Кыргызстана А. Акаев характеризовался в СМИ не только как политик-интеллектуал, академик, но и как потомок одного из киргизских царей. Н. Назарбаев, С. Ниязов как руководители государств постсоветского пространства практически конституционно закрепили за собой право на абсолютное властвование.
Харизматическая легитимность является по своей основе личностным типом правомочности. Такой власти подчиняются в силу того, что приписывают ее носителям внеобыденные качества: великого учителя героя, пророка и т. п. Как было отмечено Ф.М. Достоевским в “Легенде о великом инквизиторе”, основой удержания власти наряду с “тайной” и “авторитетом” является “чудо”.
Сам термин “харизма” был взят из религии, где обозначал своеобразную божественную избранность, “дар свыше”. Возможно, в силу этого при анализе системы харизматической власти часто можно обнаружить психологические параллели со структурой религиозного культа: наличие “мессии”, знающего, “как надо”, его последователей - “апостолов”, “мучеников”, противников-еретиков, идеологию - “писание” и т. п. Неизбежным следствием, своеобразной оборотной стороной харизматического способа легитимизации является сочетание вождизма с массовым энтузиазмом, слепой верой в лидера.
Рассматриваемая легитимность по своей сути противоположна традиционной, поскольку ориентирована прежде всего на изменение существующего положения вещей. Однако по форме она может переплетаться с ней, особенно если несколько последовательных представителей власти рассматриваются как лидеры харизматического плана. Данный процесс особенно ярко проявляется тогда, когда харизма еще недостаточно выражена. Однако даже революционная харизма по истечении определенного срока становится историей, и происходит ее рутинизация. Так, Сталин на этапе восхождения к власти представлял себя продолжателем традиции, идущей от Ленина и революции, а в конце своего почти 30-летнего правления он уже сам был “традицией” для других.
При легальной (рациональной) легитимности власть проистекает из убеждения в том, что необходимо следовать указаниям людей и институтов, избранных в соответствии с рациональными правилами подчиняюсь, поскольку таковы установленные нормы”). Данный вид легитимности тесно связан с целерациональным типом социального действия (М. Вебер), следовательно, учитывает и то, как власть влияет на достижение человеком его целей. В данном аспекте весьма важно учитывать неоднозначное отношение между такими характеристиками власти, как легитимность и эффективность. Трудно отрицать (при прочих равных условиях), что демонстрация властью успешности в осуществлении своих полномочий и обещаний способствует росту ее авторитета. Высокая эффективность может даже стать предпосылкой повышения легитимности власти, а низкая - подрывать ее. Действительно, оценка того, насколько государство способствует удовлетворению их целей - важнейшая предпосылка легитимности. Как заметил Гегель, “если гражданам нехорошо, если их субъективная цель не удовлетворена, если они не находят, что опосредованием этого интереса является государство как таковое, то прочность государства сомнительна” [111, с. 291].
Психологические факторы легитимности и дешитимности
Однако эффективность не отменяет необходимости собственно легитимности. Выше мы говорили о том, что власть принуждения и вознаграждения зависит от ресурсов. Кроме того, абсолютная и постоянная эффективность недостижима в принципе. В силу этого эффективность власти - желательное, но не основное условие легитимности. Так, к 1973 г. в Чили правительство С. Альенде не смогло решить важнейшие социально-экономические проблемы и в значительной мере утратило доверие к способности эффективно управлять страной. Это ослабило его легитимность и облегчило военный переворот. Вместе с тем, режим А. Пиночета, казалось бы, добившись крупных экономических успехов, не смог обеспечить подлинной правомочности своего господства. В условиях экономического роста претензии на власть были до определенной степени оправданы. Однако последовавший спад стал важным фактором падения хунты, поскольку необходимой легитимности она не имела в силу способа прихода к власти и методов управления. Подобную ситуацию можно наблюдать в Южной Корее, где, несмотря на “экономическое чудо”" военный режим пал, поскольку не обеспечивал прав человека, свободы и демократии.
Дилемма эффективности и легитимности имеет психологическое основание. Представляется, что эффективность может быть в определенной степени сопоставлена с инструментальными ценностями, а подлинная легитимность - с терминальными. Можно предположить, что при удовлетворении базовых потребностей за счет успешного экономического роста актуализируются более высокие устремления личности (в т. ч. стремление к осознанию себя как субъекта общественного развития). Эффективность не следует сводить только к экономике. Выше мы отмечали, что основа власти - взаимодействие мотивов. Помимо материальных, не менее (а часто и более) важным является удовлетворение таких потребностей граждан, как безопасность, эмоциональная поддержка, уважение и т. п. [135, с. 90].
Среди современных подходов к легитимности наиболее известна концепция Д. Истона. Он предложил выделять три типа правомочности: идеологический, структурный, личностный (персональный). Идеологическая легитимность вытекает из того, что гражданин разделяет ценности, которые выражает власть. Подчинение власти по существу оказывается реализацией собственных убеждений. Это может быть преданность “самой свободной стране”, как США, самому передовому государству, как СССР, самому исламскому государству Ирану.
Структурная легитимность сходна с легальной и отчасти традиционной в варианте Вебера и связана с одобрением принципов, норм, механизмов функционирования власти безотносительно к проводимой ею политике. Персональная легитимность основывается на доверии к политическим лидерам, олицетворяющим власть, высокой оценке их личностных и политических качеств (т. е. фактически на авторитете). Еще Конфуций заметил, что “если в народе будет недостаток веры в правителя и его близких, то государство не может быть устойчивым”. Данный тип легитимности близ с харизматическому, но шире него, поскольку подразумевает позитивное отношение не только к “сверх способностям”, но и к “нормальным”.
Примером персональной легитимности может служить отношение к В.В. Путину в начале его президентской деятельности (как принципиально отличающего даже внешне, от всех представителей правящей элиты России). К данному типу относится и достаточно высокая поддержка политического руководства в США, во многом опиравшаяся на восприятие президента этой страны. Психологической особенностью личностной легитимности в ряде государств, среди которых не является исключением и Российская Федерация, может стать проецирование на такого политика положительных аспектов деятельности власти, а отрицательных - на его окружение: “царь хороший - бояре плохие”.
Можно заметить, что типология Д. Истона не отрицает веберовскую и является ее модификацией. Поддержка гражданами власти выражается в определенном типе политического поведения. Поэтому представляется возможным соотнести упомянутые выше типы легитимности и выделенные М. Вебером типы социального действия (как основы политической активности) [30]:
Политическая власть включает в себя различные структуры и уровни, по отношению к которым граждане могут иметь несовпадающие установки. Следовательно, правомерно предположить, что легитимность включает в себя несколько подтипов. Так, можно говорить соответственно о легитимности политического Деятеля, органа власти, ветви власти, формы государственного устройства, принципов и норм и легитимности как целостном показателе отношения общества и государства. С учетом сложности феномена легитимности, вполне понятно, что власть вряд ли может быть легитимной на 100%. Вместе с тем различие объектов легитимации имеет позитивное значение: гражданин может быть недоволен конкретным политиком или действиями орган власти, но не подвергает сомнению правомочность политической системы в целом.
Кроме того, следует учитывать, что рассмотренные виды легитимности - это своеобразные “идеальные типы” и в политической реальности конкретного общества все они в той или иной мере присутствуют.
Субъект-объектные отношения - отношения, в которых другой человек не имеет перспектив подняться до нашего уровня, рассматривается как нечто более простое, с простым набором потребностей. С кем мы не разговариваем, как с человеком, а которым просто пользуемся - и готовы легко заменить на другое из ряда предложений. Если так мужчина относится к женщине, то и женщина так начинает относиться к мужчине.