Тема: Левобережное Приднестровье в составе Россий­ской империи. 2 страница

Согласно специальному законодательству правительства Александра I, в начале XIX в. переселенцы из германских земель получали материальные и денежные пособия, а также разного рода налоговые льготы и привилегии. Этим преследовались конкретные цели: быстрейшее освоение необжитых угодий, насаждение «проводников образцового хозяйствования» и воздействие на другие разряды крестьян окрестных селений силой показательных примеров хозяйственных успехов колоний в качестве «образцовых поселений в хлебопашестве, скотоводстве и рукоделиях», чем подчеркивалась избирательность немецких колонистов. Однако вскоре правительством были несколько изменены условия поселения иностранцев.

Непосредственное отношение к поселению колонистов на территории Приднестровья имели правила «О приеме и водворении иностранных колонистов». Согласно этому документу, к поселению в России допускались только те иностранцы, «кои в крестьянских упражнениях или в рукоделии примером служить могли», а также являлись «хорошими и достаточными хозяевами». Кроме того, каждый взрослый мужчина должен был «вывезти с собой в наличном капитале или товаре не менее 300 гульденов», при этом число переселенцев ограничивалось двумястами семействами в год, а правительство брало на себя издержки только за перевозные средства. Переселенцев предписывалось направлять в Новороссийский край и основывать колонии ближе к портовым городам. Налоговые льготы (по податям и повинностям) ограничивались десятью годами. На «хозяйственное обзаведение» выдавалась ссуда по 300 рублей в год на семью с возвратом через 10 лет. Посемейный надел определялся в размере 60 десятин. Таким образом, наряду с льготами документ устанавливал и серию ограничений. Однако в жизни они не срабатывали, и мигранты до начала 40-х годов устраивались на новых местах без «имущественного ценза».

На казенные земли колонисты прибывали из Баварии, Пруссии, Вюртемберга, Эльзаса и других мест. Александр I лично покровительствовал им «в удобном и надежном устройстве», поэтому уровень жизни немцев-мигрантов был более высоким, чем у их соплеменников в Бессарабии. Тем не менее приживались они на территории Приднестровья долго, да и трудностей было много: накопившиеся большие долги по ссудам, погашенные лишь к 60-м годам, сдерживали вложение необходимых сумм в расширение их хозяйств.

В 40-е годы в Херсонской губернии насчитывалось 41 селение колонистов-крестьян, которые прочно освоились на Причерноморских землях. Из этого числа 5 селений находилось в Тираспольском уезде – Глюксталь, Нейдорф, Кассель, Бергдорф, Гофнун-геталь, где проживали 4 680 человек, а выделенный им земельный фонд достигал 30 тыс. десятин. Наделы (первоначальные в 60 дес. на семью) не выделялись в отруб и не подлежали дроблению между наследниками отцовского имущества, они состояли из участков в разных полях. Жили колонисты общинами, имели специфическое административное устройство и управление, придерживались традиционных норм в общинной жизни и хозяйственной деятельности. По этническому признаку колонии характеризовались однотипностью.

К концу 50-х годов численность колонистов достигла 9 тыс. человек, которые проживали в 8 селениях (появились новые – Ней-Глюксталь, Клейн-Нейдорф, Курдуманова). Помимо этого, 560 человек распределились в более мелких селениях и хуторах за пределами колоний.

Принцип посемейно-участкового землепользования и неделимости подворных наделов соблюдался вплоть до начала 70-х годов и способствовал росту количества безнадельных колонистов. Но не только в аграрной сфере они отличались от других разрядов крестьян. Несмотря на то что колонисты отчасти вошли в общероссийскую экономическую и социальную системы, они все-таки остались иностранными поселенцами и в дореформенный период, и в последующие десятилетия, поскольку отличались не только определенным своеобразием на фоне общероссийского уровня развития аграрного капитализма, но и всей совокупностью особых черт социально-бытового (немецкого) уклада жизни.

Приведенные материалы относятся к колониям, образованным на казенной земле. Однако в Приднестровье была еще одна колония, которая входила в состав местечка Каменка. Это селение называлось Антуанетовкой (Антоновкой), по имени супруги П. Х. Витгенштейна. По X ревизии, в конце 50-х годов XIX в. численность жителей Каменки составляла 263 человека. Основная часть населения была представлена виноградарями и виноделами, привлеченными из германских земель. Они заключали специальные контракты с владельцем местечка и пользовались выделенными им земельными угодьями.

Судя по церковному учету (книге приходов), кроме компактного расселения немцев в изначально основанных поселениях, к концу 50-х годов произошло их рассредоточение небольшими группами на обширных территориях. Так, к Кассельскому приходу были приписаны немцы, жившие в хуторе у Григориополя и «Степи Ковач» (по 16 человек), Ириновке (12), Тирасполе и Никорице (по 10), Ней-Савицке (6), Туманове (5), Елизаветовке (4), Парканах (3), Барсалове (2), однако это были единичные расселения. Возникали и новые колонии: Клейн-Нейдорф – 226, Курдуманова – 217, Пивоварова – 92, Москолов хутор – 63, Михельсталь, в котором проживал 51 немец.

Аналогичное расселение наблюдалось по Глюкстальскому приходу: мелкое размещение имело место в селах Койеркера (36 человек), Стралерса (22), Григориополь (11), Кадерин (8), Ягорлык и Васильевка (по 6), Окны (5), Флера (4), Берсаловка (2). Сформировались и более крупные села: Ней-Глюксталь (199) и «Прекрасная степь» близ Григориополя (190). Часть немцев обосновалась и в городах – в конце XIX в. они проживали в Дубоссарах (72 человека), Григориополе (46), Тирасполе (несколько десятков). Эти сведения, кроме прочих, характеризуют степень влияния социально-экономической эволюции в процессе формирования фермерских и «гросбауэрских» хозяйств на моноэтничность немецких колоний.

Болгары.

Другим контингентом иностранных переселенцев, осевших в Приднестровье, были болгары. Их приток и устройство как особого разряда крестьян связаны с балканской политикой, которую проводило царское правительство. В 1802 г. специальным указом дозволялось болгарам и грекам, прибывшим из Турции, селиться «на казенном иждивении» в пределах России. При этом им предоставлялись существенные льготы: освобождение от налогов и повинностей на 10 лет, а также от рекрутчины и постоя; получение ссуды; беспошлинный провоз товаров на сумму 300 руб. для каждой семьи и др. Вскоре переселенцы основали ряд колоний в Тираспольском, Одесском и Херсонском уездах – Большой Буялык, Малый Буялык, Терновку, Кубанку, Катаржины, Парканы. Известны исторические факты о поселении отдельных групп болгар в Приднестровье задолго до массового притока их в Буджак и на Южную Украину. Самым ранним по времени считается оседание их в с. Плоть Балтского уезда.

В результате народной колонизации в селении сложилось четыре «кута» – Слобода, Руснацкое поселение, Молдавская сторона и Болгарка. В Болгарку переселенцы прибыли во второй половине XVII в., построили там свою церковь и около столетия занимались сельским хозяйством. В 60-е годы XVIII в. все селения, особенно Болгарка, дважды подверглись жестокому разорению: в 1768 г. – отрядами Максима Железняка, а в 1769-м – турецкими военными силами, которые сожгли болгарскую церковь и уничтожили села. Оставшиеся в живых болгары вернулись на родину.

Однако полностью болгары истреблены не были, поскольку в небольших количествах проживали в ряде других селений. В частности, в конце XVII столетия они зафиксированы в м. Ягорлык, а также в селах Великовка и Ташлык, что подтверждают сведения в материалах ведомства иностранных дел России, относящиеся ко времени конца XVII – начала XVIII в. Аналогичные данные содержатся и в инструктивном документе для послов и дипломатических курьеров о пути их следования из Москвы через Украину и Приднестровье в Измаил и далее за Дунай. Ягорлык находился на территории Речи Посполитой, а два других названных селения, которые подчинялись непосредственно военному командованию гарнизона Бендерской крепости, – в пределах Крымского ханства.

И еще один важный факт: V ревизия (1794–1795 гг.) выявила в г. Дубоссары 102 семьи (407 человек) болгар. Когда и откуда они пришли в этот старый приднестровский город, пока неизвестно. Позже, с юридическим оформлением разряда «задунайских переселенцев», на территории Бессарабской области (1819–1820 гг.) эти семьи влились в округа колонистов, т. е. ушли из Дубоссар.

Статистические данные о населении бывшего «Побережского имения» князя Любомирского (90-е годы XVIII и начало XIX в.) констатируют, что болгары жили в селах Кошница (57 семей), Дороцкое (40 семей) и других селениях к югу от Дубоссар (по несколько семей). К 1820 г. «задунайские переселенцы» обрели особый статус колонистов и большой земельный фонд казенного ведомства. Болгары Приднестровья частью ушли в Буджак, где переселенцы с Балкан основали десятки новых селений.

В 1804 г. из района Адрианополя прибыло в Одессу 320 семей болгар, которые несколько позже расселились в Кубанке и Парканах. Колония Парканы была основана на месте бывшего селения (в 80–90-е годы XVIII в. оно обозначено на военно-топографических картах), но с новым названием – Старые Парканы. В дальнейшем, уже в 1822 г., туда прибыла большая группа болгар из других населенных пунктов Херсонской губернии и заложила по соседству другую колонию – Новые Парканы. Спустя некоторое время обе колонии слились в одну, к которой вновь возвратилось название Парканы. Отметим также, что жители Паркан в 90-е годы были включены в население основавшегося г. Тирасполя, а на их место пришли болгары-переселенцы из г. Бендеры, так что к 1804 г. селение не пустовало.

Устройство колонии Парканы, хозяйственное обоснование и ориентация поселенцев, нарезка и обмежевание земли заняли несколько лет. Государство никакой финансовой поддержки колонистам не оказывало. Огромная земельная дача, составлявшая более 27 тыс. десятин (около 30 тыс. га), была закреплена документально в 1808 г. Болгары традиционно придерживались семейности – нераздельно, под одной крышей, жили несколько поколений. Население колонии быстро росло.

В 1814 г. в Парканах на 95 семей приходилось 69 плугов, 60 борон, 173 телеги, 260 лошадей, 1 320 голов крупного рогатого скота, 2 500 овец и 26 свиней. Известно, что для «полного плуга» малороссийской конструкции требовалась упряжка в 6–8 волов, а значит, не все семьи имели плуг, так как не у всех была возможность составить полную упряжку. Поэтому на первых порах колонисты занимались традиционными для них овцеводством, интенсивными отраслями земледелия и шелководством. Следует отметить, что в 1808 г. херсонский военный губернатор и известный политический деятель Дюк де Ришелье выдвинул проект развития Паркан как специализированного шелководческого селения, что и было законодательно оформлено в 1820 г. сенатским указом. Для начала под тутовые плантации надлежало выделить 670 дес., затем – присоединить к колонии еще более 5 тыс. дес. для подселения новых колонистов-шелководов. Эта специализация включала в себя три ветви деятельности: тутоводство, коконоводство и шелководство (как отрасль промышленности). Однако ни желание крестьян, ни технический уровень производства шелка, ни рынок не способствовали реализации ришельевского замысла, и для парканских женщин это дело являлось лишь подсобным к земледелию и животноводству занятием.

Как этническая диаспора парканские болгары придерживались в быту, языке, занятиях хозяйством, воспитании детей, вероисповедании многовековых устоев своей исторической родины. На протяжении многих десятилетий жизнь болгар Балканского полуострова была сопряжена с непрерывной борьбой против иноземных поработителей. Здесь же, на берегу Днестра, спокойная обстановка и льготы, которыми пользовались колонисты в России, позволяли бывшим беженцам создать образцовую болгарскую колонию в южной зоне Приднестровья.

В пореформенные десятилетия население Паркан стало заметно пополняться неболгарами. Так, по всеобщей переписи 1897 г., в Тираспольском уезде числилось 8 864 болгарина (подавляющее большинство в Парканах), в том числе в городах Тирасполь, Григориополь и Дубоссары – 63 человека. Рассеянно болгары проживали также в отдельных селах – Овидиополе, Маяках. Болгары Тираспольского уезда находились в постоянных и многообразных контактах с соплеменниками – крестьянами Буджака и колоний Одесского уезда.

Евреи.

Один из значительных этносов представляли в приднестровском регионе евреи. В городах они проживали еще до присоединения Приднестровья к России, в конце XVIII столетия. Например, V ревизией (1794–1795 гг.) в Дубоссарах учтены 483 еврея, а когда был основан Тирасполь, они вселились и туда. В 1795 г. там насчитывалось 464 человека еврейской национальности – для строящегося города это было довольно большое число.

Евреям было запрещено жить постоянно в селах, деревнях и хуторах 15 губерний, входивших в черту оседлости; им разрешалось поселяться лишь в местечках и городах. Однако они все-таки выбирали себе место жительства за линией оседлости и в сельской местности. На территории Тираспольского уезда еврейские селения не сложились, а в северной зоне они возникли к середине XIX в. Кроме того, евреи устраивались в помещичьих имениях в качестве мелких арендаторов угодий и причислялись к особому разряду сельских жителей – «вольным людям».

Личный фонд академика П. Кеппена содержит ряд сведений о еврейских селениях (колониях) по северной зоне. В 50-е годы таковые находились главным образом в Балтском уезде и были довольно населенными: в Гологе проживало 1 824 еврея, Абазовке – 1 231, Богачевке – 790, Маншуровке –788, Покутино – 638, Чебановке – 538, Кулаговке – 511, Велярке – 470, Гельбшкове – 453 и Гершуковке – 371 человек. В пределах Ольгопольского уезда отмечено лишь одно еврейское селение – Кузьмин (293 жителя).

В южной зоне насчитывалось более 5 тыс. евреев в Тираспольском уезде и 1 300 – в Ананьевском.

Отметим, что Подольская и Херсонская губернии были включены в черту оседлости.

По данным Центрального статистического комитета России, в 1870 г. в Подольской губернии зафиксировано 242,5 тыс. евреев, в Херсонской – 132 тыс. (без Одесского градоначальства), а в начале 80-х годов – соответственно 419 тыс. (18,7% от всего населения) и 140 тыс. (9,5%). Одесское градоначальство насчитывало 73,4 тыс. человек (3,8%).

В конце XIX – начале XX столетия в обеих зонах Приднестровья евреи концентрировались главным образом в городах. Согласно переписи 1897 г., в Тираспольском уезде они составляли 23 811 человек, или 10% от всего населения, а в населенных пунктах были представлены следующими абсолютными и относительными величинами: в Тирасполе – 8 568 человек (27%), Дубоссарах – 5 326 (44%), Григориополе – 832 (11%), Маяках – 644 (14%), Овидиополе – 394 (7,6%), в Бендерах – 34% от всего населения.

По данным официальной статистики за 1904 г., евреи продолжали прочно удерживаться в Приднестровье (в относительных показателях). Приводим данные о мещанах: в Балте – 58,4%, Ольгополе – 53,3%, Дубоссарах – 43,1%, Бендерах – 33,5%, Тирасполе – 30,5%, Ананьеве – 21,1%, Овидиополе – 17,3% и в Григориополе – 11%.

Поляки.

Когда-то в Приднестровье поляки проживали в большом количестве, но наиболее компактным и своеобразным по своему происхождению селением, сохранившимся до наших дней, являлась Рашковская Слобода. Изначально оно возникло и существовало на земле, выделенной князьями Любомирскими рашковскому армяно-католическому костелу в середине XVIII в. Основателем селения был настоятель костела Вардересович, которому было предоставлено 132 дес. земли из дач, принадлежавших Рашкову, Строинцам и Вадул-Туркулуй. Некоторое время селение носило название Слободка Ксендзовка, затем за ним закрепилось другое наименование – Рашковская Слобода. В конце XVIII столетия численность его постоянного населения составляла 25 человек, в 1811 г. – 50, в 1816 г. – 60. В дальнейшем оно неуклонно росло, и в 30-е годы здесь уже насчитывалось около 90 человек. Крестьяне слободы являлись феодально-зависимыми от костела, отбывали барщину в пользу его настоятельства и вносили натуральный оброк. Все слобожане были католиками.

Словом, в Приднестровье сплошного польского поселения не сложилось и колонизация не состоялась. Разрозненно, единицами и по несколько десятков человек, поляки проживали во многих приднестровских селениях Ольгопольского и Балтского уездов в течение XIX в. Почти во всех частновладельческих и казенных селах северной зоны поляки-землевладельцы либо жили в качестве арендаторов («посессоров»), либо входили в управленческую верхушку имений крупных землевладельцев. Численность поляков-дворян по признанному сословному праву и по Поляки – «вольные люди» происхождению, но не подтвердивших это документально, была небольшой. Согласно выявленным П. Кеппеном статистическим данным, в середине 30-х годов в Балтском уезде насчитывалось 1 259 потомственных и личных дворян и 3 683 однодворца, а в Ольгопольском уезде – соответственно 700 и 786. Таким образом, в этих уездах проживали 1 959 дворян и 4 469 однодворцев. Приведенные выше сведения не противоречат этим цифрам, так как часть последних осела в сельской местности, часть влилась в прослойку «вольных людей», некоторые остались в городах, вошли в администрацию поместий, т. е. не все они принадлежали к крестьянству. Важно подчеркнуть, что жившее в названных уездах малочисленное польское дворянство держало многие тысячи крепостных крестьян в крайне жестких условиях.

Бывшие шляхтичи, обезземеленные, но не смешавшиеся с крестьянской массой, в 40-е годы были переведены в разряд однодворцев. Они стремились сохранить оставшиеся сословные традиции и жили обособленными обществами, со своей выборной администрацией и низовыми судами.

По данным середины 40-х годов, в 13 селениях Ольгопольского уезда проживали 1 110 однодворцев, в том числе в Рашкове – 351, Дмитрашковке – 190, Загнитовке – 110, Каменке – 109 душ обоего пола. Как видно, они предпочитали концентрироваться в местечках. Южнее, в Балтском уезде, среди жителей 26 приднестровских сел в те же годы числилось 830 однодворцев из числа бывших шляхтичей. В целом в подольском Приднестровье тогда осели 1 460 человек этого разряда сельских жителей.

Не утвержденные в дворянском звании обедневшие польские шляхтичи частью вошли в категорию «вольных людей», т. е. сельских жителей некрепостного «правового состояния», и проживали в основном в Ольгопольском уезде. Характерно, что эти бывшие дворяне предпочитали жить в близком соседстве (однодворцы, «вольные люди» и часть «чиншевой шляхты» группировались в помещичьих селениях, не сливаясь с основной массой крестьян) и старались заручиться покровительством местных землевладельцев-поляков и их администрации.

В конце XIX столетия в южной зоне Приднестровья – селениях Тираспольского уезда – всеобщей переписью зафиксированы 1 907 поляков, из них в Тирасполе – 1 003, Дубоссарах – 44, Григориополе – 25, Маяках – 12 человек. Численность поляков в городах Приднестровья в начале XX в. (1904 г.) оставалась незначительной, лишь в Ольгопольском уезде они составляли 21,5% от всего населения. В Григориополе и Дубоссарах их насчитывалось только по 0,3%, в Бендерах – 0,7%, Овидиополе – 1,2%, Балте – 2,4%, Тирасполе – 6,8%. Отметим, что и в двенадцати городах Бессарабской губернии удельный вес поляков выше 3,1% не поднимался.

Польский костел в Рыбнице, действовавший с 1817 г., превратился в центр целого округа верующих. По данным конца 80-х годов XIX в., к нему были приписаны соответствующие прихожане 32 селений – всего 971 человек. (Для нас это важно и в том отношении, что эти сведения в какой-то мере освещают численность поляков на Балтщине.) Видимо, такая роль костелу была отведена изначально: в Рыбнице к началу XIX в. проживало незначительное число поляков. Вот данные о составе ее населения: молдаван – 38 дворов (268 человек), украинцев – 21 двор (105 человек), евреев – 8 дворов (32 человека), шляхты, т. е. поляков, – 6 дворов (12 человек), цыган – 1 двор (4 человека). Однако уже в начале 90-х годов в Рыбнице проживало 550 католиков.

Для справки приводим сведения о поляках в Подольской губернии начала 60-х годов XIX в.: всего поляков – 43 тыс., в том числе дворян – 29 950, мещан – 17 тыс., однодворцев – 6 300 и крестьян – 5 060 человек. Землевладельцам-полякам принадлежали 1 194 имения (из 1 331 имения в губернии), 6/7 от общего числа крестьян и 90% площади частновладельческой земли.

Армяне.

Относительно немногочисленный этнос в Приднестровье составляли армяне. Занимаясь торговлей и ремеслами, они с XVI столетия концентрировались главным образом в городах и местечках. Эти виды деятельности были для них традиционными. В Могилеве-Подольском, Балте, Рашкове их общины действовали до присоединения Подолии к России в 1793 г. Впоследствии армяне частично переместились в крепнущие центры торговли в Бессарабской области, Подунавье, но особенно их привлекала Одесса. Безусловно, особую страницу в истории армянской диаспоры составляют возникновение и последующая историческая судьба города-колонии Григориополь.

В XVIII столетии г. Рашков входил в Брацлавское воеводство Речи Посполитой и принадлежал магнатской семье Любомирских. В 20-е годы они купили этот город в числе других имений у не менее могущественных землевладельцев Конецпольских и владели им до середины 90-х годов. Как известно, в то время правительство Екатерины II приобрело у Любомирских за большую сумму так называемое «Побережское имение» – обширный земельный массив в Приднестровье и Побужье, где находился и Рашков.

Город издавна был многонациональным. Среди горожан выделялись армяне, общины которых, по грамоте Ю. Любомирского 1751 г., пользовались автономией («армянский квартал»). Занятия их типичны для тех времен – торговля и ремесло, некоторые семьи «промышляли» еще коневодством. Община исповедовала католицизм.

Наиболее яркую фигуру среди рашковских армян являл собой священник Антон Вардересович, который с 1763 г. был настоятелем армяно-католического костела, а в 1812–1822 гг. после возведения в сан епископа пребывал в Могилеве-Подольском, крупнейшем центре сосредоточения приднестровских армян.

С начала XIX в., когда город был «пожалован» новым владельцам – А. Тутолминым, численность армян в Рашкове стала сокращаться. Да и город терял свое былое значение, превращаясь в местечко. Начиная с 1809 г. из-за конфликта с Тутолминым многие армяне переезжали в Каменец-Подольский и Львов, и к 1820 г. их в Рашкове почти не осталось. Часть из них ассимилировалась, однако благодаря переселявшимся сюда другим единоверцам костел продолжал действовать. Это поместье, сложившееся еще в 1747 г., усилиями А. Вардересовича было населено польскими крестьянами и превратилось в селение Рашковская Слобода. Другое небольшое селение Костановка, тоже основанное армянским приходом, было отобрано казной и стало государственным. Со временем костел в Рашкове превратился в этноцентр армян-единоверцев (католиков) микрорегиона и действовал в течение всего XIX столетия. В конце века он обслуживал около 1 160 прихожан Рашкова и более отдаленных местечек и селений. Однако большинство армян в Приднестровье исповедовали григорианство – это, прежде всего, жители Григориополя и других городов (например, в Тираспольском уезде в 1905 г. проживали 487 армян-григорианцев).

Вторым крупным очагом поселения армян являлся г. Балта. Сама история Балты достаточно своеобразна. Довольно продолжительное время на берегах Кодымы, притока Буга, существовали два города со своими крепостями. Они принадлежали разным государствам: левобережный город находился на территории Речи Посполитой, правобережный подчинялся Крымскому ханству (потом был отдан его сюзерену – Турции). На польской стороне магнат Юзеф Любомирский в 90-е годы XVII в. построил город-крепость Юзефград с тремя тысячами жителей, где установил постоянную и сильную пограничную службу. А примерно через полвека крымские власти основали поселок Барта (впоследствии Балта), жителями которого стали беглые крестьяне из Украины, России, Молдавии и даже Белоруссии, а также старообрядцы и казаки-некрасовцы. В 60-е годы XVIII столетия армяне создали в Юзефграде свою общину (колонию) из 30 семей. Положение общины было противоречивым: с одной стороны, здесь имелись широкие потенциальные возможности для развития торговли, ремесел и сельскохозяйственного производства, а с другой – создавалась постоянная напряженность, вызываемая конфликтами и вооруженными столкновениями с балтскими татарами, которые не признавали святости договоров. Армяне вместе с другими жителями несли на себе тяжкий груз последствий от разорительных военных противоборств, эпидемий и других невзгод. Словом, пограничье жило по своим законам: оборона–нападение.

Армянские ремесленники объединялись в цехи кожевников, ювелиров и каменщиков; наиболее преуспевали первые. Отметим, что в Польше цехи – ремесленные общества – создавались по религиозному принципу; иноверцы и ремесленники из других этносов в цеховые организации не принимались и вынуждены были заниматься своим делом в одиночку, что в условиях конкуренции было достаточно сложно. Торговцы активно участвовали в товарооборотах не только на местных ярмарках и базарах, но и в пределах всего Екатеринославского наместничества.

В результате Ясского мира 1791 г. и второго раздела Польши Юзефград и Балта оказались в пределах российской территории. Юзефград был переименован в Еленск, а несколько позже оба они слились в один под названием Балта. Все это время армяне продолжали жить в этих городах, хотя частично и расселились в ближайших селениях.

Царское правительство в отношении армян вело покровительственную политику, которая в известной мере была обусловлена политическими обстоятельствами. Сама императрица Екатерина II предписывала местной администрации оказывать армянам внимание, чтобы «...не только все перешедшие в пределы наши сохранены были, но и чтобы находящиеся за границей их единоверцы, видя их благоденствующих, к ним присоединились».

Цыгане и другие мелкие этнические группы.

Небольшую по численности, но рассредоточенную по всей территории Приднестровья этническую группу составляли цыгане. Многие из них издавна проживали в этих местах, другие приходили из-за Днестра в течение XVIII–XIX вв. Благодаря V ревизии в середине 90-х годов XVIII в. были выявлены локальные очаги их расселения. Так, в Тирасполе в ревизскую сказку попали 72 семьи (329 человек). В с. Белочи Балтского уезда цыгане, вышедшие из Бессарабии, являлись первопоселенцами (наряду с молдаванами и украинцами). В Красном Куте выходцы из Бессарабии также осели еще в XVIII столетии и жили до конца XIX в. Разрозненно, по одной-две семьи, цыгане проживали почти во всех селах Ольгопольского уезда.

В середине 40-х годов XIX в. более или менее компактно цыгане проживали в Тирасполе (560 человек), Григориополе (241) и Дубоссарах (219). В 25 селениях государственных крестьян Тираспольского уезда насчитывалось 164 человека; только в Слободзее и Чобручах числилось по несколько семей, в большинстве же сел – по одному семейству. Занимались местные цыгане главным образом ремеслами, необходимыми в сельском быту.

Среди мелких этнических групп следует отметить греков, которые не задерживались в городах и местечках и мигрировали в Одессу и дунайские порты. По V ревизии, в 90-е годы XVIII столетия в Дубоссарах в сказки попали 220 греков, однако буквально через 10 лет их там уже не было. В Тираспольском уезде в 1859 г. числилось 30 греков. Уникальным в этническом отношении было с. Емиловка Балтского уезда. Это было чешское поселение, где в 50-е годы значилось 103 жителя.

3. Общественно-политическое движение в Приднестровье в XIX в.

Революционное народничество 60–70-х годов. Общероссийское революционное движение оказывало значительное влияние на Приднестровье. В годы нового общественного подъема конца 50-х – начала 60-х годов оно заметно усилилось и способствовало вовлечению в революционную борьбу многих уроженцев края. В отличие от декабристского периода деятельность местных жителей в движении революционных народников расширялась и приобретала различные формы. Одним из наиболее распространенных видов революционной борьбы было участие уроженцев Приднестровья, прежде всего молодежи, в работе организаций и кружков революционеров-разночинцев как в городах России, так и за рубежом, где сложилась система крупных центров российской революционной эмиграции. Это участие было во многом обусловлено знакомством с сочинениями виднейших деятелей российского общественного движения пореформенного периода – А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, Д. И. Писарева и др. Проникали в регион и издания Вольной русской типографии, основанной в Лондоне А. И. Герценом, причем Приднестровье стало одним из важных пунктов пересылки изданий российской революционной эмиграции.

После создания первой «Земли и воли» – крупнейшей революционной общероссийской организации 60-х годов – в край стали проникать и ее издания. Одной из них была прокламация под названием «Свобода», которая пересылалась из Петербурга. Распространение различных революционных сочинений в Приднестровье в пореформенное время стало обычным явлением, несмотря на все меры царских властей по ее пресечению. Все более заметным становилось и участие в революционном движении местных жителей. Так, активным членом революционной организации Харьковско-Киевского общества был Н. Абаза, известный как распространитель идей герценовского «Колокола». По-видимому, не без помощи выходцев из Приднестровья на страницах «Колокола», «Общего веча» и других изданий находили отражение события в крае. «Колокол» писал о злоупотреблениях помещиков Тираспольского уезда, о том, какой резонанс получили данные издания среди жителей региона.