Концепция большого пространства К. Шмитта

Теория большого пространства.
Шмитт разработал еще одну важнейшую геополитическую теорию – теорию “большого пространства”. Эта концепция рассматривает процесс развития государств как стремление к обретению наибольшего территориального объема. Этот геополитический закон распространяется и на техническую и на экономическую сферы. Шмитт показывает, что начиная с некоторого момента техническое и экономическое развитие государства требует количественного и качественного увеличения его территорий. При этом не обязательно речь идет о колонизации, аннексии, военном вторжении. Становление Grossraum может проходить и по иным законам – на основании принятия несколькими государствами или народами единой религиозной или культурной формы. По Шмитту, развитие “номоса” Земли должно привести к появлению Государства-континента. Этапы движения к Государству-континенту проходят от городов-государств через государства территории. Появление сухопутного Государства-континента, материкового grossraum'а является исторической и геополитической необходимостью. Хотя Grossraum можно, в определенном смысле, отождествить с Государством, а точнее, с Империей (das Reich), эта концепция выходит за рамки обычного государства. Это новая форма сверхнационального объединения, основанного на стратегическом, геополитическом и идеологическом факторе. Шмитт в этой доктрине предвосхитил основные линии современной интеграционной политики. Общая геополитическая картина, описанная Шмиттом, сводилась к напряженному цивилизационному дуализму, к противостоянию двух Grossraum'ов – англосаксонского (Англия + Америка) и континентально-европейского, евразийского. Эти два “Больших Пространства” – талассократическое и теллурократическое – ведут между собой планетарное сражение за то, чтобы сделать последний шаг к универсализации и перейти от континентального владычества к мировому. При этом Шмитт с пессимизмом относился к возможности свести этот конфликт к какой-то строгой юридической базе, так как цивилизационные макроконцепции обоих “Больших Пространств” основываются на взаимоисключающих “номосах” – “номосе Земли” и “номосе Моря”.

6. геополитические построения хаусхофера

Взгляды германского ученого К. Хаусхофера (1869— 1946) на геополитику оказались востребованы германским национал-социализмом. К. Хаусхофер считал, что геополитика только тогда имеет смысл, когда ее идеи восприняты народом, а вожди руководствуются ими в своей внешней политике. Он акцентировал общественное мнение в Германии на ограниченности пространства страны как препятствия для реализации потенциала германской нации и тем самым призывал воспитывать у населения «сознательное чувство границ». Центральным звеном концепции К. Хаусхофера была категория «жизненного пространства», которая наряду с другими («кровь и почва», «нужда в пространстве» и т.п.) прочно вошли в лексикон нацистских вождей.

Германии, согласно К. Хаусхоферу, чтобы выжить в условиях неизбежности войн, необходимо было расширить свое «жизненное пространство».

Наиболее эффективный способ расширения страны — поглощение более мелких государств. Он утверждал, что геополитика служит обоснованию права на почву, на землю в самом широком смысле этого слова: не только на землю, находящуюся в пределах имперских границ, но и права на землю в более широком смысле единства народа и общности его культуры. Ко всем народам, считал ученый-политик, следует подходить с позиции силы. Эту мысль он взял у Спинозы, утверждавшего, что каждый имеет столько прав в мире, сколькими он может завладеть. Основы геополитики Хаусхофер видел в борьбе за жизненное пространство, так как геополитика в большей степени, чем какая-либо другая наука ставит своих адептов и учителей перед лицом судьбы, делающей свое дело.

Само положение Германии, в центре Европы, делало ее естественным противником западных, морских держав — Англии, Франции и в перспективе США. Следовательно, будущее Великой Германии («Сухопутной Силы»), по его мнению, лежало в геополитическом противостоянии Западу и особенно англо-саксонскому миру («Морской Силе»), Исходя из ратцелевской идеи о фундаментальном преимуществе больших государств над малыми, К. Хаусхофер рассматривал господство Германии над окружающими ее малыми государствами как неизбежность.

В теоретическом плане в центре внимания Хаусхофера и его коллег стоял вопрос о германской ситуации (conditiaGermaniae), то есть положении Германии в системе европейских и мировых держав. Это объяснялось тем, что для Германии вопрос о границах и, соответственно, жизненном пространстве всегда сохранял актуальность. Хаусхофер неоднократно высказывал мнение, что возрождения Германии можно достигнуть при условии, если люди с улицы научатся геополитически мыслить, а вожди - геополитически действовать. Хаусхофер и его школа разработали концепцию жизненного пространства для противостояния морским державам, стремящимся задушить континентальные страны.

Сам термин жизненное пространство возник еще в Античном мире и в него включали умеренные тропические и субтропические зоны по линии Восток-Запад. Еще Геродот и Фукидид признавали зависимость хода политических событий от характерных особенностей географического положения нации. По мере накопления знаний об окружающем мире (португальские, испанские и другие великие географические открытия и колониальные войны) категория жизненное пространство изменялась и охватывала уже не одно Средиземноморье, Малую Азию, но и Иран, Китай, Индию. Жизненное пространство раздвинуло свои границы как в меридиональном, так и в широтном направлениях.

Обращаясь к горьким для Германии итогам Первой мировой войны, Хаусхофер, как бы предвкушая развал Версальской системы, утверждал, что период геополитического устройства и нового раздела власти над пространством не только не закончился с первой мировой войной, но только начался. По его мнению, Версальская система не ослабила и не уничтожила существовавшие между государствами противоречия, а, напротив, усилила их. Он выдвинул своего рода программу геополитического воспитания немецкого народа. Будучи убеждён, что в 1914-1918 гг. против Германии велась война на уничтожение, Хаусхофер выступает за превращение своей страны в великую мировую державу.

Для того чтобы после огромной, кажущейся многим напрасной траты сил еще раз направить всю энергию возрождающегося народа на приобретение жизненного пространства, потребуется, считал он, ясное понимание всеми слоями населения Германии недостаточности того пространства, которое оно имеет. Такого понимания можно добиться только путем воспитания" всего народа в духе необходимости перехода от смутного ощущения гнета, порожденного недостаточным пространством для дыхания, недостатком воздуха, мучительной теснотой пространства, к сознательному чувству границ. Этому воспитанию" должны служить как общественные, так и естественные науки и, конечно, прежде всего - геополитика. По мнению Хаусхофера, последняя подобна двуликому Янусу: одно ее лицо направлено внутрь страны, а другое - обозревает все пространство земного шара.

Хаусхофер в этой связи так трактовал теорию жизненного пространства: Если у нас на 1 кв.км бедной североальпийской площади ютятся и добывают себе пропитание 130 человек, а во всех богатых колониями странах на такой же площади добывают себе средства к существованию лишь 7, 9, 15, 23, 25 человек, притом на более плодородных землях, то сам Бог оправдывает стремление немцев к справедливому расширению жизненного пространства. По его мнению, именно плотность населения явилась одним из важнейших факторов в психологической подготовке населения ко Второй мировой войне.

Главной движущей силой государства Хаусхофер считал обеспечение и расширение жизненного пространства. Расширяя свое жизненное пространство, утверждал он, динамическое государство обеспечивает себе большую экономическую автаркию, или независимость от своих соседей. Завоевание такой свободы рассматривалось как показатель истинной великой державы. Важным способом территориального расширения такой державы, по его мнению, является поглощение более мелких государств. В этом отношении Хаусхофер был солидарен с отцами-основателями геополитики в их приверженности установкам социал-дарвинизма.

Представляет интерес и определение предмета геополитики, данное Хаусхофером: геополитика есть наука об отношениях земли и политических процессов. Она зиждется на широком фундаменте географии, прежде всего географии политической, которая есть наука о политических организмах в пространстве и об их структуре. Более того, геополитика имеет целью обеспечить надлежащим средством политическое действие и придать направление политической жизни в целом. Тем самым геополитика становится искусством, именно - искусством руководства практической политикой. Геополитика - это географический разум государства.

Хаусхофер писал: Геополитика служит обоснованию права на почву, на землю в самом широком смысле этого слова, не только на землю, находящуюся в пределах имперских границ, но и права на землю в более широком смысле единства народа и общности его культуры. В книге Основы и цели геополитики, вышедшей вторым изданием уже после начала Второй мировой войны, он утверждал: Те, кто стоит на страже существующих границ, не могут более ссылаться на волеизъявление большинства малых или великих народов мира, якобы пользующихся правом на самоопределение. Ко всем к ним законно применение насилия, предусмотренного в одиозной фразе Спинозы: Каждый имеет столько прав в мире, сколькими он может завладеть. В другом своем (довоенном) произведении - Основы геополитики" Хаусхофер доказывал, что вся история человечества - борьба за жизненное пространство, и усматривал в этом основы геополитики. Справедливое распределение жизненного пространства на земле, дающее возможность смотреть в глаза ужасной опасности перенаселения земли в течение не более трехсот лет, явится наградой за труды, связанные с этим изучением, ибо именно геополитика в большей степени, чем какая-либо другая наука, непосредственно ставит своих адептов и учителей перед лицом судьбы, делающей свое дело.

В целом, Хаусхофер развивал ратцелевскую концепцию жизненного пространства применительно к межвоенной Германии, усеченные границы которой представлялись ему неестественными. Достаточным пространством для Германии могла бы стать Срединная Европа, концепция которой была предложена Ратцелем. Хаусхофер, расширяя зону геополитических претензий Германии, выдвинул идею пан-регионов" - больших пространств, на которые мир разделен по меридиональному принципу, с центром каждого региона в северном полушарии и периферией в южном. Сперва Хаусхофер выделял три пан-региона - Америка, с центром в США, Европа - Ближний Восток - Африка, с центром в Германии, Восточная Азия и Тихоокеанский регион с центром в Японии, позднее он выделил и зону для России - Русская равнина и Сибирь, Персия и Индия. Подстраиваясь под нужды внешней политики нацистов, Хаусхофер перешел к концепции континентального блока" между Германией, СССР и Японией против морских держав. Этот блок должен был обеспечить усиление Германии.

Итак, фундаментом для построений Хаусхофера было понятие жизненного пространства, причём задачу каждого государства он видел в расширении этого пространства. Отсюда выводились необходимость экономической самодостаточности (автаркия), культурной экспансии и поглощения небольших государств, которые, будучи неспособными проводить самостоятельную внешнюю политику, лишь дестабилизируют международные отношения. Ряд этих понятий был воспринят теоретиками нацизма.

7.Специфика немецкой классической геополитики.

Немецкая школа геополитики подчеркивала роль географических факторов в политическом развитии. Немецкие геополитики сформулировали три важные идеи:
Первая — идея государства-организма, предложенная Ф.Ратцелем: государство рождается и развивается подобно организму, естественным образом стремясь к территориальному расширению.
Вторая — сформулированная Р.Челленом (шведом по национальности, ставшим одним из первых идеологов создания германской сверхдержавы) идея государственной самодостаточности, как непреложного закона успешного функционирования государственного организма.
Третья — идея сверхрегионов, которую выдвинул К.Хаусхофер.
Все немецкие геополитики стремились обосновать притязания Германии на статус главной «континентальной» силы на планете. Таким образом, конечной целью немецкой школы, так же как и англо-американской, являлось определение условий, при которых Германия могла бы установить господство над миром.

8.идеологические основания американской геополитики

В своих книгах «Американская стратегия в мировой политике» (1942) и «География мира» (1944), изданной посмертно, Спикмен выделяет 10 критериев, на основании которых следует определять геополитическое могущество государства. Они таковы:

1. Поверхность территории.

2. Природа границ.

3. Численность населения.

4. Наличие или отсутствие полезных ископаемых.

5. Экономическое и технологическое развитие.

6. Финансовая мощь.

7. Этническая однородность.

8. Уровень социальной интеграции.

9. Политическая стабильность.

10. Национальный дух.

Если суммарный результат оценки геополитических воз­можностей государства по этим критериям оказывается относи­тельно невысоким, то это почти автоматически означает, что данное государство вынуждено вступать в более общий страте­гический союз, поступаясь частью своего суверенитета ради глобальной стратегической геополитической протекции.

Британская и американская школы

Более умеренный характер имели геополитические идеи в Великобритании и США. Но эта умеренность носила весьма условный характер и объяснялась двумя факторами: во-первых, либеральными и либерально-консервативными идеями, положенными

в основу английских и американских геополитических теорий, а не фашистскими, нацистскими или милитаристскими (как в Италии,Германии или Японии), и во-вторых, позицией политиков США и

Великобритании, озабоченных более не приобретением новых

территорий, а освоением уже имевшихся гигантских пространств

и защитой их от аннексии Германией, Японией, Италией. Кроме

того, в США по известным причинам почти полностью отсутство-

вало левое, интернационалистское течение геополитики, а в Анг-

лии оно играло значительно меньшую роль, чем в Германии.

В классический период доминировали такие идеи, как концеп-

ция «хартленда» (под которым понималась Россия), «внутреннего

полумесяца» (Германия, Австрия, Турция и др.) и «внешнего полу-

месяца» (Великобритания, США, Канада и др.), созданные вооб-

ражением английского геополитика Х. Маккиндера; теории «мор-

ской силы» и «мировой гегемонии» США американского адмира-

ла А. Мэхэна, теория «военно-морского могущества» английского

адмирала Ф. Коломба, критерии мощи государства и концепция

«хартленда-римленда» американского геополитика Н. Спайкмена.

Все они благосклонно воспринимались элитами Великобритании

и США и использовались как руководство к действию политиками.

Однако ни в британском, ни в американском обществе вопрос

институциализации геополитики не зашел так далеко, как в гер-

манском. Среди основных направлений британской школы геопо-

литики следует отметить:

•• исследование в апологетическом или критическом духе поли-

тики колониальных захватов и геополитических характеристик

функционирования колониальных империй (Дж. Гобсон,

Г. Смит и др.);

•• поиск путей мирового господства, анализ доминирующих по-

зиций того или иного геополитического пространства (Х. Мак-

киндер, Дж. Фейгрив);

•• развитие темы противостояния Суши и Моря; анализ преиму-

ществ морской мощи перед сухопутной, морского господства

для завоевания доминирующих позиций в мире (работы Ф. Ко-

ломба).

Параллельными путями, т.е. примерно в одно время и по тем же

направлениям, шло формирование американской геополитической

школы. Глобальный подход Х. Маккиндера развил и видоизменил

Н. Спайкмен, а концепцию «господства на море» Ф. Коломба

трансформировал в теорию «морской мощи» государства А. Мэхэн.

Общим для британской и американской геополитики классиче-

ского периода была их талассократическая направленность —

стремление доминировать в мире, опираясь на военно-морские

базы, мощный военный и торговый флот. В методологическом

плане для той и другой школы характерен глобальный подход,

создание целостных картин мира, а при решении региональных

проблем — учет международной обстановки. Главным отличием

следует признать колониальную и империалистическую апологе-

тику британской геополитики, освящавшей «освоение» территорий

и закабаление проживавшего на них населения, создание империи,

над которой «никогда не заходит солнце», в то время как амери-

канская геополитика, оставаясь по сути экспансионистской, ни-

когда не призывала к созданию колониальной империи. Очевидно,

сказывался тот факт, что образование США было связано с анти-

колониальной войной за независимость от Британской империи.

Поэтому американские геополитики не одобряли колониальных

захватов, но когда американские политики пошли по пути экспан-

сии, с «пониманием» отнеслись к присоединению территорий,

доставшихся в результате войн с Мексикой (Флорида, Техас, часть

Калифорнии), покупке Луизианы у Франции и Аляски у России,

отторжению части Панамы для строительства стратегического ка-

нала (дававшего не только неоспоримые преимущества в торговле,

но и возможность маневра силами Атлантического и Тихоокеанс-

кого флотов и своевременной переброски необходимых контин-

гентов армии), к геостратегии создания анклавных и островных

пунктов передового базирования (Куба, Пуэрто-Рико, Гуам). На

развитие американской геополитической мысли классического

периода большое влияние оказала доктрина Монро (в 1823 г. в

послании президента Джеймса Монро к конгрессу САСШ был

сформулирован принцип, который получил в дальнейшем такое

название), не только отделившая республиканский и демократи-

ческий Новый Свет от монархического и консервативного Старо-

го Света, но и давшая США возможность извлекать экономические

и политические выгоды и доминировать в геополитическом про-

странстве обеих Америк. В начале классического периода и ста-

новления американской национальной школы США в отличие от

Великобритании еще не представляли собой мировую державу,

а были типичной региональной державой. Борьбу за обретение

мирового геополитического статуса начали именно теоретики,

причем американские геополитики (Мэхэн, Спайкмен и др.) ис-

пользовали для этого наработки своих европейских предшествен-

ников (Гегеля, Ратцеля, Коломба) и современников (Маккиндера).

На завершающей стадии классического периода (1910–20-е гг.)

США из региональной превратились сначала в одну из мировых

держав, а затем (в 1950-е гг.) в супердержаву наряду с СССР. Это не

могло не отразиться на развитии такого направления американ-

ской геополитики, как обоснование реально достижимых и мо-

рально оправданных путей контроля мировых процессов и доми-

нирования в мире, построения рах атеriсапа.

9. геополитические построения Спайкмена

В середине XX века центр англо-американской школы геополитики переместился в США. Это было связано с повышением роли Соединенных Штатов в мире. Р. Страус-Хюпе, Г. Вайджерт, Д. Вилси и другие ученые, используя главным образом военно-стратегические идеи Мэхэна и геополитическую концепцию Макиндера, разрабатывали «американскую модель» глобальной структуры мира. Но наиболее известным американским геополитикам стал Николас Спайкмен

. Свою концепцию он сформулировал в двух произведениях: «Американская стратегия в мировой политике. Соединенные Штаты и баланс сил» (1942 г.) и «География мира» (1944 г.)

Подобно Хаусхоферу и Макиндеру, Спайкмен исходит из традиционного геополитического деления мира на континентальный и морской центры сил. Так же, как и его предшественники, главное внимание он уделяет конфликтогенной «буферной зоне» между ними. Она, по мысли Спайкмена, включает в себя периферию евразийского Хартленда, то есть Западную и Центральную Европу, Турцию, Ближний Восток, Аравийский полуостров, Иран, Афганистан, полуостров Индостан, Тибет, Индокитай, Китай и Восточную Сибирь.

Эту буферную зону он назвал евразийским Римлендом (rim - обод, край, кольцо; land - земля), т.е. окраинной, или кольцевой землей. По сути дела, это тот географический регион, который у Макиндера носит название «внутреннего полумесяца». Вообще до этого момента все построения Спайкмена вполне тривиальны. Более или менее оригинальной его теория становится лишь тогда, когда американский геополитик предлагает свою альтернативную формулу мирового господства вместо макиндеровской.

Вот она: «Если необходима формула политической власти, она должна быть такой: кто контролирует Римленд - господствует в Евразии; кто господствует в Евразии - контролирует судьбы мира». Внимательный читатель без труда обнаружит, что эта формула является своего рода зеркальным отображением концепции Макиндера. с той лишь разницей, что англичанин считал «сердцем мира» континентальные просторы России, а американец настаивает, что это сердце бьется на просторах Мирового океана.

Исходя из такой предпосылки, Спайкмен утверждал, что не Россия, а именно США занимают центральное положение в мире. Они обращены к обеим сторонам Римленда - через Тихий и Атлантический океаны, а через Северный Ледовитый - к Хартленду. Это уникальное географическое положение позволяет им одновременно успешно контролировать морские просторы и блокировать континентальную мощь Евразии, а значит - дает возможность определяющим образом влиять на ход дел во всем мире.

Как бы то ни было, в период «холодной войны» Соединенные Штаты действовали исходя из концепции Спайкмена. Опираясь на военную мощь НАТО, они опутали сетью военных и военно-морских баз СССР и его союзников, т.е. территорию евразийского Хартленда. При этом американские базы расположились по дуге, окаймляющей Евразию, которая точно повторяла контуры спайкменовского Римленда .

В годы «холодной войны» англо-американская геополитика развивалась весьма интенсивно. Среди наиболее известных авторов того времени следует назвать К. Грея, Дж. Реннера, Г. Киссинджера, Р. Клейна. Самым «солидным» в ряду этих авторов является Саул Коэн. В работе «География и политика в разделенном мире» (1964 год) он предложил свою модель геополитической структуры мира эпохи борьбы двух сверхдержав.

При ее построении Коэн оперировал понятиями геостратегических и геополитических регионов. Геостратегических регионов всего два. В терминологии Коэна это: «зависящий-от-торговли морской мир», ядром которого является морская держава США с прямыми выходами к трем океанам, и «евразийский континентальный мир», ядром которого является промышленный район Советского Союза (европейская часть СССР, Урал, Западная Сибирь и Северный Казахстан).

Океанский геостратегический регион включает в себя, по схеме С. Коэна, четыре геополитических региона: а) Англо-Америка и Карибский бассейн, б) Морская Европа и страны Магриба, в) Южная Америка, г) оффшорная зона Азии и Океании. Континентальный, в свою очередь, делится на два геополитических: а) русский Хартленд и Восточная Европа, б) восточно-азиатский континентальный регион. Южную Азию Коэн выделил отдельно, полагая, что она потенциально обладает качествами геополитического региона и может им стать. Между геостратегическими регионами расположены два разделительных пояса: Ближний и Средний Восток, Юго-Восточная Азия. Коэн определял разделительные пояса как большие, стратегически важные регионы со значительным количеством конфликтующих между собой государств, расположенные в зоне столкновения интересов сверхдержав. Важность этих регионов заключается в том, что они позволяют контролировать стратегические морские пути, обладают огромными запасами сырья, через них проходят сухопутные пути, ведущие в стратегически важные районы Евразии.

10. Геополитика- наука и практика

Геополитика (географическая политика; греч. γη — земля + πολιτική — государственные или общественные дела) — наука о контроле над территорией, о закономерностях распределения и перераспределения сфер влияния (центров силы) различных государств и межгосударственных объединений. Относится к роду общественно-географических наук, являясь частью политической географии.

Геополитика как наука возникла на рубеже XIX— XX вв., но до сих пор отсутствует точная формулировка этого понятия. Это характерная черта всех формирующихся наук. Споры об объекте и предмете геополитики идут около сотни лет. Как правило, понятие «геополитика» трактуется чрезвычайно широко, что затрудняет определение присущих этой науке ос­новных черт и круга проблем, а потому границы геополитики оказываются размытыми, нередко переходящими в область дру­гих научных дисциплин, например философских, исторических, экономических, природно-ресурсных, экологических, а также международных отношений, внешней политики и т.д.

Геополитика родилась вместе с XX веком. В ней отразилась его специфика, получившая свое выражение в бурном, динами­ческом, а в отдельные периоды — даже во многом трагическом, историческом развитии мира. В самом общем виде геополитика представляет собой совокупность знаний и инструментов гос­подства. Французский геополитик Мишель Фуше, говоря о ста­новлении немецкой и британской геополитики, отмечал, что обе версии данной науки «были разработаны в то время, когда были востребованы обоими государствами, для которых они стали продуктами осмысления мира в его глобальности». Фуше утверждает, что геополитика является не только мето­дом, но и одновременно представлением и практикой.

В качестве практики геополитика является инструментом власти. Правители в разных странах и в разное время были пер­выми практиками геополитики. То же самое можно сказать и о самих геополитиках, многие из которых стремились превра­тить геополитику в своеобразного «проводника политического действия». А потому геополитика является праксиологической[2] дисциплиной.

Геополитика как представление определяет школы и все бо­лее или менее теоретизированные рассуждения, в которых на­ходят отражение представления о мире, определяющие подчас содержание политики, проводимой тем или иным государ­ством.

Наконец, геополитика как метод представляет собой сово­купность знаний, которые имеют научное или педагогическое предназначение. Это означает, что в таком случае геополитика имеет свой собственный словарь терминов, а также некое осо­бое поле применения.

Термин «геополитика» был введен в научный оборот швед­ским ученым Рудольфом Челленом (1864-1922). Науку, высту­пающую под этим именем, он определил как «доктрину, рас­сматривающую государство как географический организм или пространственный феномен».

Геополитика рассматривает государство не в статике — как постоянное, неизменное образование, а в динамике — как жи­вое существо. Такой подход предложил немецкий теоретик Фридрих Ратцель (1844—1904). Он, в частности, указывал, что государство неразрывно связано с окружением, пространством. А потому особый интерес для геополитики представляют про­блемы, возникающие из пространственных отношений.

Геополитика, согласно Ратцелю, изучает политические от­ношения в их пространственном взаимоотношении, в их влия­нии на Землю, на культурные факторы. Получается так, что геополитика — это географически интерпретированная политика. Геополитика, как отмечает профессор Н.А. Нартов, — проме­жуточная наука, которая не имеет независимого поля исследо­вания. В большей мере тяготея к политике, эта наука концент­рирует внимание на политических явлениях и стремится дать географическую интерпретацию, а также анализ географичес­ких аспектов указанных явлений.

В самом деле, геополитика для обоснования и объяснения как внутренней, так и внешней политики государств использует географические факторы: характер границ, обеспеченность ис­копаемыми и другими природными ресурсами, островное или сухопутное расположение, климат, рельеф местности и т. д. Ключевым системообразующим отношением в геополитике дол­гое время являлось расстояние в физическом и географическом пространстве. И потому традиционную геополитику можно рассматривать как науку о влиянии геопространства на полити­ческие цели и интересы государства.

Однако постепенно геополитика перешла к более сложному пониманию пространства как среды, преобразующей экономи­ческие, политические и прочие отношения между государства­ми. С ростом взаимозависимости государств все большую значимость в геополитическом анализе приобрел характер межгосударственных отношений и его взаимодействия с гео­пространством, которое становилось уже не только поляризо­ванным вокруг центров силы, но все более стратифицирован­ным, иерархически организованным.

Фундаментальным понятием науки является представление о геополитическом положении, отличающимся от положения географического. Каждая страна занимает определенное геогра­фическое положение, но она может не иметь геополитически значимого положения, зависящего прежде всего от мощи госу­дарства (политической, военной, экономической, информаци­онной и т.д.).

Целью геополитики, по мнению ее родоначальников, явля­ется осознание фатальной необходимости территориальных за­хватов для развития государств, так как «пространство уже раз­деленного мира может быть отвоевано одним государством у другого лишь силой оружия».

Обстоятельное определение геополитики как науки было дано в немецком геополитическом журнале «Zeitschrift fur Geopolitik»: «Геополитика есть наука об отношении земли и политичес­ких процессов. Она зиждется на широком фундаменте геогра­фии, прежде всего географии политической, которая есть наука о политических организмах в пространстве и об их структуре. Более того, геополитика имеет целью обеспечить надлежащими инструкциями политическое действие и придать направление политической жизни в целом. Тем самым геополитика становится искусством — именно искусством руководства практической политикой. Геополитика — это географический разум государ­ства».

Геополитика, как уже отмечалось, рассматривая государ­ство как живое существо, исследует его в отношении к окруже­нию — пространству. Ее не интересует государство как явление природы, т.е. его положение, размеры, форма или границы как таковые. Ее не интересует государство как система экономики, торговли или культуры. Область геополитики, подчеркивал Отто Маулль, — это пространственные нужды и требования государства, тогда как политическую географию интересуют главным образом пространственные условия его бытия. Геопо­литика есть дисциплина, взвешивающая и оценивающая дан­ную ситуацию. Она всегда нацелена в будущее.

Прикладная, или практическая, геополитика — это прежде всего геостратегия, т.е. теория и практика обеспечения жизнен­но важных интересов государства, блока государств, нации, народа, социальной, этнической группы в различных географи­ческих и других пространствах.

Геостратегия, в широком смысле слова, обозначает сово­купность скоординированных действий, маневров в целях до­стижения победы. «Стратегическая активность, — отмечает Жан-Поль Шарней, — является средством и целью. В качестве средства она обеспечивает порядок, максимизацию ресурсов и способности к действию, которыми она располагает. В качестве цели она обеспечивает повышение эффективности стратеги­ческой активности и могущества». «Таким об­разом, — делает вывод Шарней, — стратегия для всякого стра­тегического актора, человеческого существа или социальной группы, является, прежде всего, приведением в порядок своего собственного становления, неудержимой и непрерывной по­пыткой в том, чтобы в своих интересах преодолеть хаос... Тол­чок таким устремлениям, иногда совпадающим, а чаще — рас­ходящимся, придают напряжения и конфликты, речь идет в данном случае о стратегической практике, которая... превра­щается в доктрину».