Сё это и сейчас существует! 11 страница

— Зима... Всегда жизнь замирает, если не хватает земле солнечной энергии. Всегда! Не нужно никаких научных теоретических изысканий, чтобы видеть это... убедиться... Но, возможно, такая же, как у солнца есть энергия и на самой земле. Только она ещё не проявила себя. Её ещё никто не открыл.

Возможно, когда-нибудь вы откроете... Возможно, земля самодостаточной может быть. Эта энер­гия проявится в чём-то... Проявится на земле энергия сол­нца, и она будет раскрывать, как солнечная энергия, ле­пестки цветков. И тогда можно путешествовать на земле по галактике... Да, тогда...

Профессор сбился и замолчал. В зале послышался не­довольный ропот. И началось...

Выступающие взрослые поднимались со своих мест и высказывались, опровергая профессора в части возмож­ности жить без солнца. Говорили что-то о фотосинтезе, который происходит в растениях, о температуре окружаю­щей среды, о траекториях движения планет, с которых ни одна планета не может сходить.

А профессор сидел, всё ниже опуская седеющую голову. Его рыженькая дочь по­ворачивала головку в сторону каждого выступающего, иногда она привставала — казалось, хотела собой защи­тить отца от его оппонентов.

Пожилая женщина, похожая на учительницу, взяв сло­во, стала говорить о том, что нехорошо потакать, льстить детям ради расположения их к себе.

— Любая ложь будет выявлена со временем, и как по­том мы все будем выглядеть? Это не просто ложь, это малодушие, — говорила женщина.

Рыжеволосая девочка вцепилась ручками в полы пид­жака своего отца. Она стала трясти его, чуть не плача, приговаривая срывающимся голосом:

— Ты, папочка, соврал про энергию... Ты соврал, папочка? Потому что мы дети? Тётя сказала — ты смало­душничал. Смалодушничал — это плохо?

В зале под открытым небом наступила тишина. Про­фессор поднял голову, посмотрел своей дочери в глаза, положил руку на её плечико и негромко произнёс:

— Я поверил, доченька, тому, что сказал. Рыжеволосая малышка сначала замерла. Потом она быстро забралась ножками на сиденье и высоким дет­ским голоском выкрикнула в зал:

— Мой папа не малодушничал. Папа поверил! Поверил! Девочка обвела взглядом притихших в зале. Никто в их сторону не смотрел. Она повернулась к своей матери. Но молодая женщина отвернувшись, опустив голову, то расстёгивала, то застёгивала пуговицы на рукаве своей кофты.

Девочка снова обвела взглядом молчавший зал, повернулась к отцу. Профессор по-прежнему как-то бес­помощно смотрел на свою маленькую дочь. В абсолютной тишине снова, но уже негромко и ласково зазвучал голос рыжеволосой девочки.

— Люди не верят тебе, папочка. Они не верят потому, что не появилась ещё на земле энергия, которая может, как солнышко, раскрывать лепестки цветочков. А когда она появится, все люди тебе поверят. Потом поверят, ког­да появится. Потом...

И вдруг рыжеволосая дочь седого профессора попра­вила быстрым движением свою чёлку, спрыгнула в про­ход между сиденьями и побежала. Выбежав к краю зала под открытым небом, она устремилась к одному из ря­дом стоящих домов, вбежала в дверь, через секунды две снова появилась в дверях.

Девочка держала в руках гор­шок с каким-то растением. С ним она и побежала к уже пустующему столику докладчика. Она поставила горшок с растением на столик. И детский голосок, громкий и уве­ренный, зазвучал над головами присутствующих:

— Вот цветок. Закрылись его лепестки. Лепестки цве­точков всех закрылись. Потому что нет солнышка. Но они сейчас откроются. Потому что есть на земле энер­гия... Я буду... Я превращусь в энергию, открывающую лепестки цветков.

Рыжеволосая девочка сжала свои пальчики в кулачки и стала смотреть на цветок. Смотреть не мигая. Сидящие на своих местах люди не разговаривали. Все смотрели на девочку и стоящий перед ней на столике гор­шочек с каким-то растением.

Медленно встал со своего места профессор и пошёл к дочери. Он подошёл к ней, взял за плечи, пытаясь увести. Но рыжеволосая подёрнула плечиками и прошептала:

— Ты лучше помоги мне, папочка.

Профессор, наверное, совсем растерялся и остался сто­ять рядом с дочерью положив руки на детские плечики, и тоже стал смотреть на цветок.

Ничего с цветком не происходило. И мне было как-то жалко и рыжеволосую девочку, и седеющего профессора. Ну надо же ему было так вляпаться со своими высказы­ваниями о вере в неоткрытую энергию!

Вдруг из первого ряда встал мальчик, делавший док­лад. Он повернулся вполоборота к молча сидящему залу, шмыгнул носом и пошёл к столу.

Степенно и уверенно он подошёл к столу и встал рядом с рыжеволосой девочкой. Как и она, направил свой пристальный взгляд на расте­ние в глиняном горшочке. Но с растением по-прежнему, конечно же, ничего не происходило.

И тут я увидел! Увидел, как из зала начали подни­маться со своих мест дети разного возраста. Дети один за другим подходили к столу. Они молча вставали рядом и смотрели внимательно на цветок. Последней девочка лет шести тащила, обхватив двумя ручками, совсем ма­ленького своего братика.

Она протиснулась вперёд стоя­щих, с трудом, с чьей-то помощью поставила братика на находящийся перед столом стул. Малыш, поозиравшись на стоящих вокруг, повернулся к цветку и стал на него дуть.

И вдруг, на растении, в горшке стали медленно рас­крываться лепестки одного из цветков. Совсем медлен­но. Но это заметили притихшие в зале люди. И некото­рые из них молча вставали со своих мест. А на столе рас­крывал свои лепестки уже второй цветок, одновременно с ним третий, четвёртый...

— Ииии... — закричала восторженным детским голо­сом пожилая женщина, похожая на учительницу, и зах­лопала в ладоши. Зал разразился аплодисментами. К ото­шедшему в сторону от стоящих у цветка, ликующих де­тей и потирающему висок профессору бежала из зала мо­лодая красивая женщина, его жена.

Она с разбегу под­прыгнула, бросилась ему на шею и стала целовать его щёки, губы...

Рыжеволосая девочка сделала шаг в сторону своих це­лующихся родителей, но её удержал мальчик-докладчик.

Она выдернула свою руку, но, сделав несколько шагов, повернулась, подошла к нему вплотную и стала застёги­вать расстегнувшуюся на его рубашке пуговичку. Застег­нула, улыбнулась и, быстро повернувшись, побежала к своим обнимающимся родителям.

Из зала к столу подходило всё больше людей: кто брал на руки своих детей, кто жал руку маленькому доклад­чику. Он так и стоял, протянув для рукопожатия руку, а ладонью второй руки прижимал только что застёгнутую рыжеволосой пуговичку.

Вдруг кто-то заиграл на баяне что-то между русской и цыганочкой. И притопнул ногой на сцене какой-то ста­рик, а к нему выходила уже, как лебёдушка, толстоватая женщина.

И зашлись в залихватской присядке двое мо­лодых парней. И смотрел цветок раскрывшимися лепест­ками на залихватскую, завлекающую удалью всё больше народу, русскую пляску.

Картина необычной школы резко исчезла, словно эк­ран погас. Я сидел на траве. Кругом таёжная раститель­ность, да Анастасия рядом. А внутри какое-то волнение, и слышен смех людей счастливых, и звуки музыки весё­лой пляски, и со всем этим не хотелось расставаться.

Когда затихло постепенно звучащее внутри, Анастасии я ска­зал:

— То, что сейчас ты показала, совсем не похоже ни на какой школьный урок. Это какое-то собрание семей, жи­вущих по соседству. И не было ни одного учителя, всё само по себе происходило.

— Учитель был, Владимир, там мудрейший. Ничьё внимание учитель тот собой не отвлекал.

— А родители зачем присутствовали? Из-за их эмоций переживания получились.

— Эмоции и чувства многократно ускоряют мысль. Подобные уроки в этой школе еженедельно происходят. Учителя, родители едины в устремленьях, и дети рав­ными себя считают среди них.

— Но как-то необычным всё равно кажется участие родителей в обучении детей. Родители ведь не учились специальности учителя.

— Печально то, Владимир, что привычным стало для людей своих детей передавать другим на воспитанье. Кому — неважно. Школе иль другим каким-то заведе­ниям. Передавать своих детей, не зная даже зачастую, ка­кое им внушать будут мировоззренье, какую уготовит им судьбу чьё-то ученье.

Своих детей отдавший в неизвест­ность сам лишается своих детей. Вот потому и забывают матерей те дети, которых отдают матери кому-то в обученье.

* * *

— Настала пора возвращаться. Полученная информа­ция так переполняла всего меня, что окружающее не вос­принималось и не замечалось. С Анастасией простился как-то наспех. Сказал:

— Не провожай. Когда один буду идти, никто не по­мешает думать.

— Да, пусть никто не помешает тебе думать, — отве­тила она. — Когда придёшь к реке, там будет дедушка, он переправиться тебе на лодке к пристани поможет.

Шёл один по тайге к реке и думал сразу обо всём уви­денном и услышанном. Настойчивее всех вставал один вопрос: как же так получилось с нами, я имею в виду — с большинством людей? Родина вроде бы есть у каждого, а маленького собственного кусочка родины никто не име­ет.

И даже закона нет в стране, закона, гарантирующего человеку, его семье, возможность заиметь в пожизненную собственность хотя бы один гектар земли. Партии, пра­вители, сменяя друг друга, обещают разные блага, но этот вопрос с кусочком родины для каждого обходят сторо­ной. Почему?

А ведь большая Родина состоит из малень­ких кусочков. Родных, родовых маленьких местечек. Са­дов и домиков на них. Если нет таковых ни у кого, так из чего же тогда состоит Родина? Надо закон такой издать, чтобы был этот кусочек Родины у каждого. У каждой се­мьи, которая захочет его иметь.

Закон депутаты могут принять. Депутатов мы все выбираем. Значит, надо тех выбирать, кто согласится такой закон принять. Закон. Как его сформулировать? Как? Может, так?

«Каждой семейной паре государство обязано предос­тавить, по её просьбе, один гектар земли в пожизненное пользование, с правом передачи по наследству. Сельхоз­продукция, произведённая на родовых угодьях, никогда и никакими налогами облагаться не будет. Родовые уго­дья продаже не подлежат».

Так вроде бы нормально. А если землю кто-то возьмёт, а делать ничего на ней не будет? Тогда надо ещё указать в законе:

«Если в течение трёх лет земля не обрабатывается, го­сударство может её изъять». Ну, а если человек хочет в городе жить, работать, а в поместье своё как на дачу при­езжать? Ну и пусть. Рожать женщины всё равно в своё родовое поместье поедут.

Тех, которые не поедут, их дети потом не простят. А кто закон будет проталкивать? Партия? Какая? Организовать надо такую партию. А кто будет организацией заниматься? Где таких политиков найти?

Надо как-то искать. Быстрее искать! Иначе умрёшь, а на родину так ни разу и не попадёшь. И внуки тебя не вспомнят. Когда же случится так, что появится возмож­ность?.. Когда можно будет сказать: «Здравствуй, родина моя!»?

* * *

Дедушка Анастасии сидел на брёвнышке у берега. Ря­дом чуть колыхалась на волнах привязанная у берега маленькая деревянная лодка.

Пройти на вёслах до бли­жайшей пристани на другом берегу реки несколько кило­метров вниз по течению несложно, но как обратно про­тив течения грести будет? — подумал я, здороваясь со стариком, и спросил его об этом.

— Доберусь потихоньку, — ответил дедушка. Обычно всегда весёлый, он был в этот раз, как мне показалось, серьёзным и не очень разговорчивым. Я сел с ним на бревно и сказал:

— Не могу понять, каким это образом Анастасия столько информации в себе содержит? О прошлом помнит и то, что сейчас происходит в нашей жизни, всё знает? А живёт в тайге, цветочкам, солнышку да зверюшкам раду­ется. Вроде бы и не думает ни о чём.

— А чего тут думать? — ответил дедушка. — Она её чувствует, информацию. Когда надо ей, берёт столько, сколько захочет. Ответы на все вопросы в пространстве, рядом с нами, их уметь принять, озвучить только нужно.

— Как это?

— Как... Как... Вот ты по улице идёшь тебе знакомого хорошо городка, о своём деле думаешь, к тебе прохожий неожиданно подходит и спрашивает, как пройти куда-то. Ты же ему сможешь дать ответ?

— Смогу.

— Вот видишь, просто всё. Ты думал о своём. Вопрос возник совсем не связанный с тем, о чём ты думал, но ты ответишь человеку. В тебе ответ хранится.

— Но это просьба объяснить как пройти. А если спро­сит у меня прохожий, что было в городке, где встрети­лись мы с ним, ну, скажем, тысячу лет до момента встречи, ему никто не сможет дать ответ.

— Не сможет, если поленится. Всё в человеке каждом и вокруг него с мгновенья сотворения хранится. Садись-ка лучше в лодку, отчаливать пора.

Старик на вёсла сел. Когда от берега мы километр примерно отошли, молчавший дедушка заговорил:

— Ты в этой информации и размышлениях старайся не погрязнуть, Владимир. Действительность собой опре­деляй. Собою ощущай материю и то, чего не видно, рав­номерно.

— К чему вы это говорите, непонятно мне.

— К тому, что в информации ты стал копаться, умом её определять. Но не получится умом. Объём того, что знает внучка, ум не вместит. И перестанешь ты вокруг тебя творящееся замечать.

— Да всё я замечаю. Вот речка, лодка...

— Так что же ты, всё замечающий, проститься с внуч­кой, сыном не сумел нормально?

— Ну, может, не сумел. О более глобальном потому что думал.

Я действительно ушёл, почти не попрощавшись с Ана­стасией, и всю дорогу думал так усиленно, что и не заме­тил, как у речки оказался, и добавил дедушке:

— Анастасия тоже о другом мечтает, о глобальном, ей сантименты разные и не нужны.

— Анастасия чувствует собой все планы бытия. И каж­дый не в ущерб другому ощущает.

— Ну и что?

— Бинокль достань из своей сумки, на дерево на берегу, где отходила лодка наша, посмотри.

На дерево в бинокль я посмотрел. На берегу рядом с его стволом стояла, сына на руках держа, Анастасия. На согнутой её руке висел узелок. Стояла с сыном и рукой махала вслед лодке удаляющейся по течению реки. И я рукою помахал Анастасии.

— Похоже, внучка с сыном за тобою шла. Ждала, ког­да закончишь размышления свои, о сыне вспомнишь и о ней подумаешь. И узелок тебе вон собрала. Но информа­ция, полученная от неё, тебе важнее оказалась. Духовное, материальное, всё надо равномерно ощущать.

Тогда и в жизни прочно, на двоих ногах будешь стоять. Когда одно преобладает над другим, словно хромым становишься. — Беззлобно говорил старик и вёслами сноровисто рабо­тал.

То ли ему, то ли себе я сам вслух пытался отвечать:

— Мне главное сейчас понять... Самому понять! Кто же мы? Где мы?

Аномалии в Геленжике

Уважаемые читатели, всё, что написано мной в кни­гах, я услышал от Анастасии, увидел и пережил сам. Все события — это реальные события из моей жизни и описы­вая их, я указывал, особенно в первых книгах, реальные адреса и не вымышленные фамилии людей, о чём в по­следствии пришлось пожалеть.

Всё чаще стали этих лю­дей беспокоить любопытные. Существенной проблемой стали и всевозможные слухи, события, и явления, которые связывают со мной и Анас­тасией. Своеобразная трактовка этих событий, и, следо­вательно, своеобразные выводы меня и беспокоят.

Не со всеми из них я могу согласиться. Например, я против по­клонения дольменам. Считаю, что с дольменами можно и нужно с уважением общаться, но не поклоняться им.

Среди читателей книг об Анастасии люди разных ве­роисповеданий, духовных конфессий, с разным уровнем образования. Считаю, что к любой трактовке событий нужно отнестись со вниманием.

Каждый имеет право на собственное мнение, но тогда давайте говорить: «это моё мнение, мои предположения». И, конечно же, не надо всё подряд мистифицировать, ни меня, ни Анастасию. Иначе, мож­но превратить Анастасию из человека, пусть не очень обычного, в какое то необычное существо.

Может она и есть, на самом деле, обычный человек, а необычными являемся как раз мы? Вот, пожалуйста, и сам сбился на указания. Это от того, что меня беспокоят вот какие об­стоятельства.

Сейчас с быстротой молнии распространяется слух об огненном шаре, с которым общается Анастасия. Помни­те, уважаемые читатели, я описывал в предыдущих кни­гах, как этот шар появляется рядом с Анастасией в экст­ремальных ситуациях?

Как он впервые появился, когда маленькая Анастасия плакала на могилке своих родите­лей, а потом учил её делать первые шажки по земле. Как защищал во время покушения на неё. На вопрос дедуш­ки: «Что это такое?», Анастасия ответила: «Он хоро­ший».

Да, она с ним общается, но не знает до конца, что представляет это природное явление. К чему я стал вдруг вспоминать об огненном шаре, появляющемся неизвест­но откуда? Потому что именно этот шар, как утверждает масса свидетелей, появился над Геленджиком и произвёл некоторый переполох.

Теперь недоброжелателями рас­пускаются слухи, будто бы Анастасия может, в случае чего, с помощью этого шара чуть ли не разбомбить не­угодных ей. Что она общается не только со светлыми, но и с тёмными силами.

А тут ещё сами читатели масла в огонь подливают. И в Туапсе меня уже просили напра­вить этот шар на Сочинскую администрацию, чтоб они так же стали прозревать, как Геленджикская.

Уважаемые читатели, я сейчас постараюсь рассказать, что было в Геленджике на самом деле и призываю вас отнестись к этому спокойно и рассудительно.

В Геленджике местное общественное объединение го­товилось к проведению читательской конференции по книгам. Взаимоотношения руководства объединения с администрацией города были, мягко говоря, натянутые. А тут ещё и я во второй книге не лестно отозвался о ста­ром руководстве города. На этом фоне... и надо же было такому случиться.

Во второй половине дня, 17 сентября 1999 года, в ка­нун читательской конференции по книгам об Анастасии, в городе поднялся ветер, и началась гроза. На небольшой площади перед зданием администрации города вдруг по­явился огненный шар. Дальнейшие его действия, как те­перь говорят, очень похожи на действия шара Анастасии.

Огненный шар, появившийся над Геленджиком, мино­вал громоотводы окружающих площадь зданий, прикос­нулся к стоящему посередине площади дереву.

Потом из огненного шара выделились несколько огненных шаров или лучей поменьше. Один влетел в кабинет главы адми­нистрации города, полетал по кабинету на глазах у при­сутствующих и вылетел.

Второй влетел в окно кабинета зам главы администра­ции Галины Николаевны, на какое-то время завис в воз­духе, потом направился к окну, начертил на оконном стекле не стираемый до сих пор странный знак и улетел.

Далее молва утверждает, что администрация Геленд­жикская стала святой или просветлённой. Считают, что именно после случая с огненным шаром, администрация решила принять меры к улучшению приёма приезжаю­щих в город читателей, обустраивать дольмены в окрест­ностях города, проводить ежегодные фестивали духов­ной авторской песни, ну и ещё многое другое, чего ранее делать не хотела.

Слух о случившемся пошёл с утверждением, — в Ге­ленджике побывал огненный шар Анастасии. Я попы­тался выдвинуть версию, что это была шаровая молния, а схожесть её поведения с описанным в книге случайное совпадение.

А администрация города всё равно вынужде­на была принять какое-то решение. Не тут-то было. Мне сразу стали доказывать: «Случайностей не бывает. К тому же, тут не одна случайность, а целая цепь». И утвер­ждать: «Когда случайности слагают последовательно не­кую цепь, то это называется закономерностью».

Конечно случайности, можно сказать, сложились в цепь: Пока непонятно, как шар миновал громоотводы? Почему он коснулся стоящего над площадью большого дерева, полыхнул, громыхнул над ним, но не уничтожил, а полетел к окнам администрации?

Полетел именно к тем кабинетам, в которых находились люди, способные ре­шать вопросы, связанные с приездом в город читателей?

Почему администрация, после посещения огненного шара сразу положительно решила массу вопросов? По­чему после появления этого шара конференцию пришла приветствовать председатель законодательного собра­ния? И т. д.

Молва стала утверждать, что глава администрации города Геленджика и весь административный аппарат так изменились, что теперь Геленджик начнёт процве­тать, и станет, как говорила Анастасия «...богаче Иеруса­лима и Рима». Другие утверждают, — шар всех напугал.

Приехав в Геленджик, я встречался и с главой админи­страции города и с заместителем. Видел начерченный ог­ненным шаром на стекле знак, трогал его. Ощущал нео­бычный запах в кабинете, он похож на запах ладана и серы. Но не ощущал никакого испуга.

Наоборот, напри­мер, Галина Николаевна — заместитель главы админи­страции стала даже более весёлой, чем раньше. Она тоже рассказывала мне, как всё происходило, и спросила: «Как вы считаете, это было неким знаком?»

В общем, обстоятельства сложились так, что версию с обычной шаровой молнией не воспринимали. А меня стали обвинять в упрощении ситуации. Не скрою, я действительно пытался её упростить, и не только эту ситуацию. Почему?

Потому, что располагаю информацией, как запугивают людей некоторые лидеры духовных конфессий необычными способностями Анас­тасии. Как утверждают, что эти способности не от Бога, а Анастасия не человек.

Они пишут об этом статьи в сво­их духовных изданиях. Я представляю, как будет теперь муссироваться ситуация с появлением шара в Геленджике.

Я не собираюсь опровергать или доказывать при­надлежность огненного шара к Анастасии — это уже бессмысленно. Здесь каждый останется при своём мне­нии. Я хочу попытаться вместе с вами, уважаемые чита­тели, хотя бы порассуждать, проявлением каких сил мог явиться посетивший Геленджик огненный шар?

В Библии говорится: «По плодам их, о них судите». Каковы же плоды? Первое, огненный шар не нанёс ника­ких повреждений зданию администрации. Даже стекло, на котором он начертил свой знак, не выбил. Сохраняю­щийся в кабинете запах не производит неприятного впе­чатления.

Галина Николаевна, хозяйка кабинета, разго­варивала со мной в присутствии четырёх человек, и ник­то из них испуга в ней не чувствовал. Над стоящим на пло­щади деревом шар громыхнул, произошла яркая вспышка, говорят, вроде бы дерево вспыхнуло. Но сейчас оно рас­тёт в полном здравии.

Администрация издала постанов­ление по улучшению культуры обслуживания приезжаю­щих в город читателей. Приняла решение об упорядочи­вании проведения экскурсий к дольменам, о которых говорила Анастасия. Я не вижу ни одного отрицательного последствия. Следовательно, плоды положительные.

Анастасия об огненном шаре говорит, что он действует только самостоятельно, ему нельзя приказывать, его можно только просить.

В своих книгах я пытаюсь точно, насколько могу, описывать ситуации, увиденные своими глазами, почув­ствованные собой и услышанные собственными ушами. Относительно случая с огненным шаром в Геленджике, каждый может выдвинуть любую свою версию. Но не хо­чется, чтобы кто-то использовал этот случай для запуги­вания людей.

К тому же, если дальше так пойдёт, то могут быть ми­стифицированы даже самые обычные ситуации. Теперь уже начинают, говорить о том, что этот огненный шар помогал мне выступать на конференции в Геленджике. Но это не так. Я не имею к нему никакого отношения. А в эти слухи внесла свою лепту и пресса.

Уважаемый «Огонёк» напечатал огромную статью, автор которой говорит: «...над страной проводится круп­номасштабный эксперимент...» и пишет автор этой ста­тьи обо мне: «...он выступал на протяжении восьми ча­сов, я таких ораторов давно не видел».

А потом, другая газета ещё и добавляет: «...при этом, он был свеж, как огурчик». Все эти высказывания, мягко говоря, преувели­чены и не точны.

Во-первых, на конференции я выступал не восемь ча­сов, а только шесть. Два часа приплюсовали из моего выступления на второй день. Что касается помощи, то она действительно была, но без всякой мистики.

В канун конференции в Геленджик приехала Анаста­сия. В ночь перед конференцией она сказала, что мне надо хорошо выспаться.

Предложила выпить перед сном какого-то привезённого из тайги настоя, я согласился, потому что последнее время действительно долго не за­сыпал по ночам.

Потом, когда лег, она села рядом, взяла за руку, как не раз делала в тайге (я описывал это в главе «Прикосновение к раю»). И я уснул, словно улетел куда-то. Когда она так делала в тайге, всегда наступала успо­коенность.

Проснулся утром, за окном прекрасная погода, само­чувствие отличное, настроение радостное. На завтрак Анастасия предложила только кедровое молоко, сказала, что мясо лучше не есть, много энергии на его переваривание уходит.

А мне и не хотелось мяса после молока. После кедрового молока вообще ничего есть не хочется.

Когда я выступал перед приехавшими на конферен­цию людьми, Анастасии рядом не было. Она некоторое время стояла тихонько в зале среди читателей, потом вообще ушла куда-то.

Уже после публикаций и слухов, мистифицировавших моё выступление на конференции, я и сам подумал, что Анастасия как- то помогала, и сказал ей:

— Ты что, Анастасия, совсем забыла, что мне надо было усталым выглядеть, хотя бы к концу выступления? Ты зачем мистику на людей напускаешь?

Она засмеялась и ответила:

— Какая же мистика может быть в том, когда хорошо отдохнувший человек, в хорошем настроении с друзьями разговаривает? А то, что долго говорил ты, так это от ­того, что мысль твоя путалась, ты сразу несколько тем пытался охватить.

Можно было бы короче и яснее фра­зы строить, но ты это не мог сделать ещё и потому, что туфли твои тесноваты, и ноги жмут, от этого кровь по жилкам с трудом циркулировала. Вот видите как просто всё на самом деле? Нет никакой мистики и в моих выступлениях.

* * *

Уважаемые читатели! Всё больше приходит писем от вас с вопросом, почему ни я, ни Фонд «Анастасия» не отвечают на критические статьи книг в прессе, на оскор­бления, на обвинения меня и всех читателей в сектант­стве.

Уважаемые читатели, времени жалко. Да и зачем отвечать тем, кто специально провоцирует скандал? В ноябре один журналист (Бы... его фамилия. Полностью не буду называть, чтоб в историю не вводить) умудрился один и тот же материал под разными заголовками сразу в пяти изданиях напечатать.

Заголовки изменил, да фамилиями разными подписался. Фразы в тексте переставил, меня, конечно же, поносит, рассуждает о морали, этике, меркантильности. Чуть позднее редакторы с ним сами разберутся. Я знаю, как редакторам такое не нра­вится.

Неэтичным в кругу журналистов такое считается. Гонорар, ведь, ему каждый выплати, как за эксклюзив. Что ж я буду с ним спорить? Может человеку кушать нечего?

Что касается грязи и лжи, которые он исторгает, то думаю, к Анастасии они не пристанут, на нём всё и оста­нется.

Сейчас тема Анастасии популярной стала, наверное, ещё не одно издание попытается за счёт её поднять свой тираж? Вас, ведь, уважаемые читатели, уже более мил­лиона.

Представьте, начну я полемику с пятидесятиты­сячным изданием, печатающим пасквили, вы, конечно же, захотите прочитать и тем самым резко поднимете им тираж. Не надо с ними спорить.

Вам, ведь лучше знать сектанты вы или нет. Если какое то издание наносит ос­корбления, то самым лучшим ответом им будет ваш отказ от подписки на него.

Что касается меня, то я могу общаться с вами только через свои книги. Здесь и постараюсь ответить на ряд вопросов.

Первое, в настоящее время никаким бизнесом не зани­маюсь, только пишу. Ни к какой духовной конфессии не принадлежу. Пытаюсь сам разобраться, что есть что в нашей жизни. Но критики, лживых вымыслов в свой ад­рес, и Анастасии, наверное, будет ещё больше. Многому вероятно Анастасия преграждает дорогу.

Они ещё сами себя высветят. Но и сейчас ясно, сиби­рячка Анастасия представляет угрозу, как некоторым ду­ховным конфессиям, так и сразу нескольким промышленно-финансовым империям у нас и за рубежом. Именно они старательно педалируют в прессе вопрос:

«Существует или не существует», «Кто такой Мегре» и сами отвечают: «Не существует», «Мегре — меркантиль­ный предприниматель». На самом деле, они лучше других знают о существовании Анастасии.

Но им нужно во что бы то ни стало увести людей от самой сути информации. Во что бы то ни стало выклю­чить источник информации, попытаться подчинить его себе и если не получится — уничтожить.

Похоже, они лучше и быстрее нас оценили исходящую от неё информацию. Они смеются над теми, кто вообще задаёт вопрос о существовании. Судите сами, может ли кто-нибудь сомневаться, слушая информацию по радио в существовании передающей станции?

А пока кто-то с умным видом зацикливался на вопросе «существует или не существует», в Иркутской, Томской, Новосибирской областях шла интенсивная скупка и вывоз кедрового ореха. Скупка за валюту. По сообщениям из Новоси­бирска и Томска этим занимались представители Китая.

1999 год был урожайным на кедровый орех во многих ре­гионах. Но Новосибирский завод медицинских препара­тов не увеличил производство масла.

Не хватает ореха. Ореха, из которого на западе делают дорогостоящие ле­карства, тщательно скрывая, что в них является главным компонентом.

Помните, уважаемые читатели, ещё в первой книге я писал о том, что увозят орех за рубеж? И когда попытался навести справки о кедровом масле, получил предупреж­дение из Польши, «этот вопрос лучше не затрагивай».

В этом году они ещё успели урвать своё. В будущем по­смотрим. В следующей книжке я расскажу, какой сюрп­риз подготовила Анастасия.

Я предприниматель. Хотел дописать обещанные книжки и заняться бизнесом. И намерений своих ни от кого не скрывал, сам о них ещё во второй книжке писал.