Звездный купол, тонкий лёд

Я принимаю этот вызов! – Тренировки, концерты, тренировки. – Наши трюки на льду. – Уитни Хьюстон, я и Лена Бережная под куполом «Лужников»… без страховки! – «Небольшая травма» и номер на костылях

После «Евровидения», наверное, не было большей интриги, чем приглашение на шоу «Звездный лёд», которое поступило мне летом того же года. В последний раз я катался в детстве, в Нальчике. С тех пор на коньках я не стоял, а на «Звездном льду» необходимо было не просто кататься, но и исполнять различные трюки…

Я взялся за это дело, что называется, с молодецким задором. Решил для себя: пусть это будет своеобразным вызовом судьбы. Мне ведь предстояло за несколько месяцев освоить мастерство фигурного катания до такой степени, чтобы победить в шоу. Иначе зачем участвовать?..

Елена Бережная – могу сказать много теплых слов в адрес этой милейшей девушки – оказалась прекрасной учительницей. Уже через пару занятий я не просто стоял на коньках, но и мог исполнять некоторые элементы фигурного катания: подсечки, перекидные, ласточку.

Тренировки дважды в день…

Как я всё успевал? До сих пор не понимаю. Правда, несколько раз я опаздывал на репетиции – и Лена прилежно дожидалась меня, одиноко кружа по катку. Но, приезжая, я старательно разучивал все фигуры номера, придумывал сюжеты для очередных шоу и готов был до бесконечности отрабатывать нужные движения. Хорошо, что я живу недалеко от «Лужников» – я успевал заехать домой, переодеться, поесть и вернуться. Иногда, когда съемки заканчивались в 2-3 часа ночи, а с утра всё равно нужно было возвращаться на каток, я оставался ночевать в своей гримерке – так быстрее и удобнее.

Накатавшись и намахавшись руками, по вечерам я отправлялся на концерты – и там тоже умудрялся «зажигать», прыгая, бегая по сцене и заводя публику. Казалось, что после «Евровидения-2008» мне не страшны никакие нагрузки… Но «Звездный лёд» в этом смысле превзошел все ожидания, поскольку пришлось длительное время работать на износ – без перерывов, выходных и скидок на плохое настроение.

Лена, надо отдать ей должное, была готова следовать за мной везде, как «жена декабриста», ловя мой график и пытаясь вклиниться всякий раз, когда у меня находилось окно в расписании. Мы стали частыми гостями на городских катках, куда Лена безропотно выезжала по звонку – я называл ей время и место, она срывалась и ехала на тренировку. Мастерски лавируя среди отдыхающих, мы пытались репетировать сложные поддержки и профессиональные элементы – а это еще та картина. Самое главное в таких выездах было – никого не сбить и самим не разбиться, поскольку скорость движения колоссальная, а городской каток по качеству льда, конечно же, уступает спортивным комплексам.

Если я выезжал на длительные гастроли, Лена ехала за мной и туда. Вот так мы репетировали и в Германии, и в Арабских Эмиратах – везде, куда меня заносила моя концертная деятельность.

Каждое выступление на программе «Звездный лед» требовало нового танца, нового зажигательного шоу. Судьи во главе с несравненной Татьяной Тарасовой были к нам весьма строги. Я сразу попал в любимчики как начинающий фигурист, поэтому мне и доставалось больше всех. Знаете этот тренерский феномен? Если на спортсмена обращают внимание и считают перспективным, ему делают больше замечаний. Я, видимо, особенно полюбился тренерской группе, потому что в мой адрес постоянно поступали какие-то поправки, замечания, нарекания, едкие подколки… и редко – похвалы. Но каким же исключительным счастьем было видеть торжество в глазах Татьяны Тарасовой, а на табло – заветные «6.0»! В этот момент я чувствовал себя так, будто участвую ни больше, ни меньше, в чемпионате мира.

Поначалу я периодически спотыкался во время исполнения наших номеров, но чем дольше мы тренировались, тем меньше возникало подобных ошибок. Я почувствовал себя в своей стихии, вошел во вкус – мне нравилось осваивать техники и придумывать что-то новое, необычное и захватывающее. Я подбирал музыку, изобретал костюмы и сюжеты выступлений, а потом мы с Леной самозабвенно обсуждали каждый фрагмент и измышляли небанальные ходы. Выходя на лёд, мы разыгрывали шоу с пиротехникой, изображали космонавтов, прыгали, танцевали… Перечислять здесь все наши придумки нет смысла – всё это можно найти в видеоархивах. Апогеем нашей страсти к экспериментам стал довольно рискованный трюк, который мы с Леной поставили на песню Уитни Хьюстон «I have do nothing».

Уитни Хьюстон, как вы могли заметить, для меня особенная певица. Это тот кумир, на записях которого я вырос и чей голос, по моему мнению, является одним из лучших в мире. Песня, которую я выбрал для номера, конечно же, о любви.

Don't make me close one more door,

I don't wanna hurt anymore.

Stay in my arms if you dare,

Or must I imagine you there.[14]

И вот на словах «stay in my arms» – «останься в моих руках» – я должен был взять Лену за руки и поднять ее над катком на высоту двухэтажного дома. И еще в нескольких местах песни мы собирались выполнить головокружительные кульбиты под куполом «Лужников» – все это без страховки. Я удивляюсь, как Лена согласилась на подобную аферу – она ведь женщина, тем более она в то время была матерью одного чудного малыша (сейчас уже двух)… Видимо, у спортсменов в крови эта тяга бесконечно испытывать судьбу.

Репетировали мы долго. Для меня приготовили канат, который крепился в области паха – кошмар, до чего неудобно! – и который в нужный момент поднимал меня над катком. Мне следовало зависнуть под куполом и, сохраняя равновесие, выполнять разнообразные трюки. На высоте я делал подобие ласточки, разворачивался, затем опускался, подхватывал Лену и, удерживая её, выполнял еще несколько элементов.

Во всех предыдущих трюках и я держал Лену, и Лена сама за меня держалась. Но здесь получалось, что я – единственный, кто мог контролировать ситуацию, крепко стиснув руки партнерши. Ее безопасность зависела лишь от меня. А страховки, как вы помните, не было вовсе.

В день выступления мы вместе – я и Лена – сходили в храм поставить свечку Николаю Угоднику. Нам почему-то показалось, что так будет вернее. Причем мы об этом практически не сговаривались – поняли друг друга с пары слов. Молча вернулись обратно, переоделись и так же молча, ни с кем не переговариваясь, в назначенном порядке вышли на лёд.

…Когда я схватил Лену за руки и потащил наверх, зал затаил дыхание. Вращаясь, мы пролетели несколько тактов. Я смотрел вниз на Лену и видел, как напряжено её бледное лицо, как она старается при этом улыбаться – и улыбался в ответ, считая секунды до того момента, когда канат снова начнет движение вниз, к катку. Когда мы, наконец, приземлились, в зале раздались аплодисменты и крики «бис!».

– Если они не поставят нам по шестерке, я вообще не знаю, что еще нужно делать! – на ходу крикнула мне Лена, когда мы снова принялись скользить по льду, заканчивая выступление…

Забавных моментов на «Звездном льду» было превеликое множество. Но были и не очень забавные, благодаря которым я мог в полной мере оценить жизнестойкость спортсменов. Ибо они выходили на лёд и выступали, несмотря на травмы. В какой-то момент я хорошо понял Женю Плющенко, который не однажды катал свои шоу с перебитыми ногами, – и умудрялся при этом демонстрировать высший уровень мастерства.

Поскольку я никогда в жизни ничего себе не ломал и не растягивал, я почти не боялся таких травм. Падали мы с Леной постоянно – обнаружив такое дело, Лена специально выделила одно занятие, чтобы научить меня правильно падать, сгруппировавшись особым образом. Не на спину, а вперед, на руки. Однако по иронии судьбы травму я получил вовсе не на катке, а на собственном концерте в Лондоне, когда прыгнул и неловко приземлился, сильно подвернув ногу.

Я приехал на выступление в полной прострации.

– Ребята, я ногу подвернул, что делать? – обратился я к Яне с Женей, которые, кстати, были нашими с Леной соперниками на шоу.

– Обычно в таких случаях мне вкалывают обезболивающее, – сказал Женя. – Решай сам, будешь ли ты кататься. Докатаешь номер, потом пойдешь лечиться…

Врачам в медчасти было не в диковинку реанимировать спортсменов. Поэтому мне спокойно сделали два укола какой-то местной анестезии, после чего ногу я перестал чувствовать совсем.

Покатавшись часа два и оценив все неудобства положения, я понял, что хорошо выступить не получится. Просто потому, что я вовсе не профессиональный фигурист. Привыкнуть к бесчувственной ноге было сложно, а кататься стало ощутимо труднее. Я то и дело спотыкался и норовил упасть в изящные руки Лены. А о том, чтобы откатать программу целиком, не было и речи. А мы с Леной как раз должны были исполнять номер на композицию из «Юноны и Авось»…

— Дима, не рискуй, потом с ногой может быть еще хуже, – участливо предложила Лена. – Нас снимут с программы, долечишься, потом вернешься…

— Ну, уж нет! – возразил я со свойственным мне упрямством. – Шоу должно состояться!

В тот вечер мы сумели достойно выйти из положения: я прискакал на каток на костылях, остановился в центре и стал петь песню из «Юноны…», а Лена исполняла вокруг меня соло. Под конец Лениного выступления я таки не устоял и на одном коньке выпрыгнул к партнерше, проехавшись ласточкой метров эдак семь. Лена, увидев такой кульбит, поспешила меня подхватить, а публика при этом ревела от восторга, хохотала и хлопала в ладоши. Номер, конечно, не был засчитан как конкурсный, но, по крайней мере, зрители получили впечатления, а нас с Леной перевели на следующий тур. Да и восторженные болельщики этот выкат оценили – зрители кричали, аплодировали и бросали нам с Леной на лед игрушки. За волю к победе.

Тем не менее, день закончился, а нога продолжала болеть. Осмотрев меня, врач покачал головой и рекомендовал соблюдать постельный режим «хотя бы недельку». Но разве я похож на человека, который может целую неделю сидеть дома? А ведь на следующий день – новая репетиция! И, на минуточку, у меня плотный гастрольный график, который ни отменить, не перенести… Словом, мой образ жизни заболеваний не предусматривает, и я не знаю, что было бы, если бы травма оказалась более серьезной.

До самого конца «Звездного льда» мне пришлось глотать обезболивающие. В голове стоял плотный туман, я постоянно хотел спать. Сосредоточиться на разучивании новых схем было почти нереально. Все свободное время я предпочитал отсыпаться, всё меньше появляясь на публике. Отчего, видимо, и пошли гулять смачные слухи: дескать, Билан болен чем-то совсем нехорошим… Нога тем временем заживала очень медленно. Она саднила еще месяца два после травмы. Одна радость – это хорошая партнерша, которая помогала мне во всем, в том числе и собираться с мыслями. А второе место, которое я завоевал на «Звездном льду» несмотря на все мои «технические неувязки» – неплохая награда за усердие. Я даже не знаю, что было бы, если бы мне не пришлось ковылять на больной ноге – может быть, и первое место бы взяли. Но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения.

МОСКВА-2009

Сон с ангелом-хранителем. – Законная гордость победителя и кукиш для паникеров. – «Не стоит делить Димину победу». – Размах российского конкурса. – 150 тонн оборудования и столько же креатива. – Как мы с Яной мистифицировали публику. – Моя новая постановка. – Следующий победитель

За несколько месяцев до «Евровидения-2009» мне приснился странный сон. Будто бы я парю в облаках, пытаясь вести диалог с небесными светилами, а ангел-хранитель рассказывает мне, сколько полезного он для меня сделал и как непросто ему было провести меня через все препоны, выстроенные лукавой судьбой.

Я проснулся в смятении, решив, что видение имеет особый смысл и должно быть как-то отражено в реальности…

* * *

Предыдущие годы дались мне нелегко. Бесконечная гонка за успехом — и ни малейшей возможности остановиться и перевести дух, оценить и понять прожитое.

Но и достигнуто было немало. Пусть Россия уже видала у себя в гостях бесчисленное количество знаменитостей и международных мероприятий, но «Евровидение» — это нечто особенное. Этому конкурсу больше пятидесяти лет – и ни разу за эти десятилетия шоу не проводилось в России. Я горд, что смог привезти это грандиозное действо в Москву.

Знаю, кто-то из скептиков намекал на то, что, дескать, у нас кризис, и не о концертах людям нужно думать, а о том, на что и как жить… Во-первых, в войну паникеров расстреливали. Потому что это заразно. А во-вторых, во время социальных потрясений людям нужен не просто праздник, а мероприятие именно такого уровня как «Евровидение». Ибо оно способно заметно поднять боевой дух и укрепить веру в свое отечество.

Чувства, которые испытывают к России европейские страны, понятны уже по составу гостей. В частности, выступать от Франции вызвалась непревзойдённая Патриция Каас – звезда мировой величины…

…За полвека существования «Евровидение» видоизменилось – но желание провести его в России с годами лишь возрастало. И до меня оно оставалось не воплощенным… Лично мне это даёт удивительное чувство – сознание того, что я оставил заметный след в истории своей родины. Культурными методами повлиял на политическую обстановку. Этот факт отражен в Золотой летописи России, чем я опять же несказанно горд.

Не устаю повторять, что для победы в Белграде и, в конечном итоге, для того, чтобы «Евровидение» состоялось в Москве, нам пришлось действовать всей дружной командой. Я, Женя Плющенко, Эдвин Мартон, Яна Рудковская… и со мной рядом были мои старые друзья – Катя и Юля. Понятно, что без такой мощной поддержки ничего бы не было, но всё же…

– Это Димина победа, и делить её не стоит, — сказала Алла Борисовна Пугачева, и я запомнил её слова.

* * *

Для организации «Евровидения-2009» Россия выделила в общей сумме около 40 миллионов долларов. Это почти вдвое перекрывает прежний рекорд по средствам, отпущенным на конкурс принимающей стороной.

В связи с чем я регулярно читал в интернете комментарии журналистов, в массе сводившиеся к тому, что это настоящий пир во время чумы. А я, естественно, и был тем козлом отпущения, который повинен в таком расточительстве – потому что в сей неурочный час привез на родину такой дорогой конкурс. Тем самым урезав россиянам зарплаты и пенсии. Вернее, не урезав, а не дав повысить. При грубом подсчете получается 30 центов на брата. Тоже ведь деньги…

Я могу позволить себе иронию, потому что абсолютно уверен в главном: проведение «Евровидения» в России окупило все затраты, какими бы разорительными они ни казались. В связи с этим событием к нам потянулись видные политики, бизнесмены, туристы, в конце концов. Конкурс добавил нам очков на политической арене. В масштабах огромной державы это стоит на несколько порядков дороже выделенных миллионов. Все, проехали, переходим к частностям.

«Евровидение -2009» было организовано с невероятным размахом.

В финансировании шоу принял участие Европейский вещательный союз, ассигновав на организацию 5 миллионов франков. Правительство России выделило 1 миллиард рублей, а правительство Москвы — 200 миллионов дополнительно. Остальные расходы взял на себя Первый канал, который и являлся организатором «Евровидения-2009».

Были привлечены первоклассные специалисты со всего мира. Российским устроителям действительно очень хотелось, чтобы шоу в Москве было первым, лучшим, невиданным – во всем!

И в этом смысле мы преуспели. Нью-йоркский дизайнер Джон Кейси, вдохновленный, по его словам, российским авангардом, придумал огромную сцену общей площадью более полутора тысяч квадратных метров. Монтаж исполинских подмостков занял почти сорок дней – это при том, что около трех тысяч человек собирали ее круглые сутки, работая сменами по 12 часов!

Крыша «Олимпийского», где проводили «Евровидение», с трудом выдерживала 150 тонн оборудования, которое на неё водрузили для обеспечения всех предусмотренных функций и спецэффектов. Чтобы гарантировать безопасность людей и сохранить здание в целости, привлекли инженеров из НИИ комплексных строительных конструкций имени Кучеренко. Тщательно рассчитав устойчивость всех сооружении, те обратились за помощью к одному из конструкторов спорткомплекса «Олимпийский». В общем, проверили здание не за страх, а за совесть.

Художником по свету был англичанин Эл Гардон, сумевший организовать одновременную работу 1800 световых приборов. Графическими изображениями дирижировал наш режиссер-постановщик Андрей Болтенко. А звукорежиссурой заведовал знаменитый Клаус Рае, когда-то работавший с группой «Modern Talking».

Но одной из самых диковинных идей стали три огромных прозрачных бассейна с водой – и девушками в воде. С потолка емкости спускались прямо в зрительный зал. Это было придумано продюсерами Первого канала и выглядело более чем оригинально.

* * *

Мне предстояло открывать «Евровидение-2009» и затем передавать эстафету победителю нового конкурса. В связи с этим подготовка к московскому шоу была для меня особенно волнительна.

Хотелось, чтобы мой номер был символичным и запоминающимся. Я вспомнил свой сон и решил по-новому обыграть песню «Believe». Мы с Яной сделали новую аранжировку и придумали альтернативный номер специально для «Олимпийского».

До самого начала конкурса содержание номера держалось в строжайшем секрете, хотя меня постоянно допрашивали журналисты, и им нужно было что-то отвечать. Мы с Яной отшучивались.

- Я думаю, что самый большой бюджет будет потрачен именно на наш номер. Пока мы не можем ничего открыть. Но если подтвердится участие Жени Плющенко и Эдвина Мартона, то будет залит искусственный лед, — доверительно рассказала Яна «Комсомольской правде».

- А я, быть может, надену коньки! — вторил я в той же шуточной манере.

Действительно, будущий номер у всех ассоциировался с ледовым выступлением Жени и скрипкой Эдвина (вернее, со скрипкой Страдивари в руках Эдвина). Поэтому многие спрашивали у меня, примут ли мои друзья участие в новой постановке. Яна не отрицала такую возможность, но…

Но наше коварство состояло в том, что мы собирались сломать стереотип и преподнести публике нечто непредвиденное.

Новая постановка «Believe» в символичной форме передала мою творческую биографию — от приезда в Москву до победы на «Евровидении-2008». Поскольку само понятие веры подразумевало нечто «на небесах», часть действия была перенесена под купол «Олимпийского», где мы разыграли сразу несколько сюжетов.

Я опустился на сцену под пленительные звуки скрипки. С чемоданчиком в руках и в тоненьком плащике – почти таком же, как тот, что был на мне в холодном ноябре 1998 года, когда я приехал на детский конкурс «Чунга-Чанга». Внизу меня встретили очаровательные девушки – группа поддержки. И вот – начался мой путь, полный препятствий. Сбросив плащ, я рванул к своей цели, прошибая собой стены преград… Конечно, мне было бы не выжить без ангела-хранителя. И этот мой неизменный спутник летал рядом со мной под куполом «Олимпийского», протягивая мне руку помощи. Добежав до ярко освещенной сцены, окруженный друзьями, я пел песню, которая сделала меня подлинным триумфатором…

Давным-давно я принял на себя это обещание: «Прославлю я тебя, Москва»… Что ж, я стоял на сцене, понимая, что мной была взята очень важная высота; и пока еще непонятно, что будет дальше, но все определенно будет по-новому.

…Когда я с наградой «Евровидения» вышел приветствовать нового победителя Сашу Рыбака, меня обуревали смешанные чувства. Хотелось одновременно смеяться и плакать; и это – на фоне тихой грусти от того, что всё закончилось. Но, в то же время, я был рад, что победителем конкурса в Москве стал наш бывший соотечественник – потрясающе талантливый парень, и при этом уроженец союзной республики. Мне особенно радостно, что после этого шоу Саша написал много песен для российской эстрады – на русском.

Всё-таки Россия — великая страна, а мы, россияне, почему-то порой об этом забываем. Но мне кажется, что именно «Евровидение-2009» наглядно продемонстрировало, что многие государства мира были бы счастливы сотрудничать с нашим народом. Почему бы нам просто не подать им свою крепкую дружескую руку, не сетуя при этом на судьбу, погоду и правительство?

ДРУЗЬЯ МОИ, ПРИЯТЕЛИ

Лучшее, что дали мне годы студенчества. – Наши любови. – Друзья нужнее всего в трудные минуты. – Обиды и ссоры. – Работа в команде. – Мост над пропастью

Студенческая дружба остаётся с нами на всю жизнь. Катя и Юля, мои закадычные подруги; Серега, с которым мы сейчас нечасто видимся, но всё же… Это те люди, которых я отношу к близким. Им можно позвонить в любое время суток, доверить всё что угодно – и не опасаться, что самое личное станет известно посторонним людям. С друзьями можно советоваться, спорить, ссориться, мириться – и всё равно знаешь, что они твой тыл, а все остальное – просто жизнь, которая идёт своим чередом.

С Юлей и Катей мы учились на одном курсе – виделись каждый день, переписывали друг у друга лекции и задания, праздновали дни рождения, вместе предавались мечтам о музыкальной карьере, делились творческими планами. На этой почве и сдружились.

Поскольку все мы были молодые, зеленые, и не держали камней за пазухой (кстати, не держим и сейчас), то все свои новые песни и музыкальные композиции с гордостью демонстрировали друг другу, обсуждали их, вносили изменения. Тогда мы быстро поняли, что для оценки результатов совершенно неважно, есть ли у человека музыкальное образование. Музыка – это один из универсальных языков искусства, и основным ее критерием является очень простое, субъективное «нравится – не нравится». Если твоим друзьям или сокурсникам что-то сходу понравилось, вдруг эта песня станет хитом?..

А еще у каждого из нас была своя любовь. У Кати была любовь, у Юли любовь, у Сереги тоже, у меня… И это особенная, отдельная тема. С кем, как ни с друзьями, можно поделиться своими переживаниями. Раз, когда Катя, сокрушенная личными неурядицами, сидела и рыдала у меня в комнате в общаге, а кто-то попытался подшутить над чужой бедой, шутнику пришлось покинуть здание – кувырком по лестнице. А потом прийти и извиниться.

Точно так же, как Ляля, бывало, плакалась Лёне во время наших с ней ссор, я набирал телефон Юли или Кати, и в очередной раз просил выслушать мою сбивчивую речь, потому что переполнявшими меня эмоциями нужно было обязательно поделиться. Если бы не мои друзья, я бы давно взорвался, как перегретый паровой котёл.

Любовь была для всех нас чрезвычайно серьезным делом. Хотя я и был занят преимущественно работой, но если друзьям или любимой требовалась срочная помощь, мог сорваться и приехать, наплевав на репетиции. Исключение составляли только концерты, поскольку они касались большого количества людей.

Были в нашей жизни и минуты трагедий. Смерть близких людей – тяжелое испытание, и я до сих пор помню, как переживала болезнь, а затем смерть своего отца Катя.

Мы созванивались почти каждый день. Однажды я набрал Катин номер и услышал, что она говорит со мной каким-то неестественным голосом. Что-то происходило. В моей жизни в этот момент была круговерть – умер Юрий Шмильевич, а я ехал к адвокатам по делу о «СтарПро».

– Катя, ты в порядке? – спросил я, прекрасно зная, что нет.

– Нет… – эхом ответила она.

Наскоро собравшись и отменив встречу, я рванул к ней домой, по пути забежав в магазин за гостинцами. Приехав, обнаружил, что предчувствия меня не обманули.

– У меня папа в больнице, – убитым голосом сообщила Катя. – Спасибо, что приехал.

Мы сидели и молча пили чай – я видел, что ей не нужны разговоры. В тяжелые минуты в нашем тандеме царило молчаливое согласие – нам просто нужно было быть вместе, сидеть рядом и ощущать понимание и поддержку.

Каждый из нас – и Катя, и Юля, и Сережа, и я сам – мог позвонить другому среди ночи и просто сказать: «Приезжай». Срывались и ехали – даже за тридевять земель. Никто из нас не злоупотреблял этой дружбой. И особенно ценны были моменты, когда мы могли сесть на балконе моей съемной квартиры, слушать музыку и… просто плакать.

Счастье для меня - полнота ощущений, когда и грусть, и радость, и песни, и тишина, и близкие люди, и те, кто ими не являются, тоска по любви и её обретение - словом, все оттенки настроения.

Это одна из сторон моей жизни – та, которую я никогда не афишировал. Да и сейчас не буду – лишь немного приоткрою для вас завесу этой тайны. Музыканты, как и все творческие люди – такой странный народ, который полон эмоций, тонко настроен и остро чувствует происходящее. В какой-то момент эти впечатления накапливаются и настоятельно требуют выхода. Я, например, в такие дни старался отменить все дела и просто сидел дома – отсыпался, встречался с друзьями, слушал музыку. Насколько это позволял плотный концертный график.

Артист не может оставаться один на один со своими мыслями. Особенно когда у него колоссальные нагрузки и безумный ритм жизни. Певец вовсе не железный человек с железными нервами, как иногда представляется со стороны. Возможны срывы и просто распри на пустом месте. Помощь близких людей в такие моменты неоценима.

Сергей, сокурсник Димы:

Говорят, что слава портит человека, меняет его психику. В Диминой жизни было много стрессов и помимо славы – и смена продюсеров, и «Евровидение». Ему пришлось самостоятельно пройти через все это, но он сумел остаться все тем же Витей Беланом, которого я знал в общежитии - с которым мы вместе отстаивали очереди в душ с пакетиками и варили в одной кастрюле какой-то непонятный суп. Я прекрасно помню того человека и знаю, что таким он и остался. Он не сломался – вот, что главное. Хотя я наблюдал разные этапы в его жизни - иногда встречались, я видел, что на нем лица нет, у него трудности. Он начинал рассказывать; пять минут - и я понимал, что он всё тот же. Всё так же переживает происходящее всеми клеточками своего тела.

Некоторое время назад мы с друзьями встречались – и приехал Дима. Хотя он был уже человек со статусом, мы хохотали почти как в общаге, резвились как дети, чуть ли не прыгали. Он ставил свои первые песни, и мы действительно себя чувствовали так, будто только что познакомились. Наверное, во время учебы в училище у нас был еще тот самый возраст, когда каждый только начинает понимать вкус жизни, разбираться в людях. Затем мы повзрослели, разъехались, но периодически встречаемся.

Ссорились ли мы? Да, бывало. Поводом для ссоры могло стать всё, что угодно – неверно понятое слово, накопленный стресс, усталость. Когда люди много лет дружат, причем общаются почти каждый день и в курсе многих фактов биографии друг друга, у них часто наступают моменты, когда требуется встряска. Тем более что первые, на ком срываешь гнев или усталость – это близкие. Твоя семья, твои друзья. Для которых у тебя всегда находится обидное словцо – просто потому, что ты знаешь все их уязвимые места, как и они знают твои. Но как хорошо, что эти обиды могут быть прощены!..

В первые годы знакомства после таких вот стычек я пугался и думал: «Неужели это всё?». Но поссориться насовсем – это значит, что дружбы не было и в помине. Я даже не знаю, что нужно сотворить, чтобы поставить крест на человеке и решить больше никогда с ним не общаться. Нет, друзьями не разбрасываются. После каждой ссоры в голову приходила мысль, что все эти мелочи, о которых через десять лет никто не вспомнит, не стоят того, чтобы растерять дружбу и лишиться доверия близких людей. И мы снова созванивались, снова встречались и продолжали общаться.

Поэтому, когда мы с Яной планировали «Евровидение-2008», то не раздумывая позвали Юлю и Катю на бэк-вокал. Чтобы в нашей команде были только свои. То есть люди, которые всей душой болеют за меня и мое – наше! – дело, вкладывают в него максимум энергетики, думают так же, как я.

До этого я никогда не работал с друзьями…

Хорошо, что мы знали друг друга целую вечность, иначе переругались бы насмерть – до того велико было нервное напряжение и ответственность, которую мы добровольно на себя возложили.

Катя, Юля – обе горячие, бойкие на язык, всегда готовы вспылить… А это было нам категорически противопоказано в условиях подготовки к «Евровидению». Я впервые задумался над тем, что с друзьями следует быть вдвойне корректным, подбирая выражения таким образом, чтобы они не дай бог не приняли что-то на свой счет и не расстроились.

Но поводов для взрыва внутри команды было предостаточно. С одной стороны, от друзей ждешь самоотдачи, с другой – требуешь от них больше, чем от любого другого человека. Когда Катя от волнения взяла в полуфинале фальшивую ноту, у меня внутри всё перевернулось. Но я увидел её виноватое лицо и понял, что она сама вне себя от ужаса. Просто попросил ее быть внимательнее. Однако я знал, что она и так делает свою часть номера лучше, чем кто-либо дугой в аналогичной ситуации.

В конечном итоге нам всё равно пришлось договориться о «рамках приличия», потому что в таких условиях довольно тяжело разделить личную жизнь и работу.

Яна Рудковская, продюсер:

После «Евровидения» все считали, что дальше должно быть еще круче. А куда круче? Каждый год от Димы ждут каких-то мега-историй, но это невозможно. После пика бывает спад. За это время у нас было множество новых песен, а недавно появился и новый альбом, материал для которого мы собирали два года, – «Мечтатель». Альбом был действительно выстрадан. Частично он записывался в Америке; Дима находился там как раз тогда, когда умер Майкл Джексон. Эта смерть шокировала Диму, поскольку он – один из немногих российских артистов, видевших Джексона вживую…

Я думаю, что всё в Диминых руках. У каждого из нас бывают каникулы – главное, чтобы они не затягивались.

Сразу по возвращении из безумного тура в поддержку «Евровидения» (мой круг почета) мы с Катей в очередной раз поругались. Слово за слово, кто-то сказал, другой огрызнулся… В итоге мы не разговаривали целых три месяца.

Я тогда живо вспомнил эпизод из старого советского мультфильма. Не помню названия, в сознании осталась лишь картинка. Два человека по обе стороны пропасти. Один говорит другому доброе слово, которое кирпичиком ложится над пропастью, образуя маленький мостик. Другой тоже говорит что-то хорошее. Постепенно мостик из доброжелательности крепнет, оформляется, и теперь двое шагают по нему навстречу друг другу. Вдруг один произносит гадость. И тут же падают вниз несколько кирпичиков. Второй говорит в ответ нечто неприятное, и этот с трудом построенный мост очень быстро рушится, а двое вынуждены спасаться, снова разбегаясь по разным сторонам бездны. Затем один из собеседников снова «исторгает» доброе слово-кирпичик – и вот хрупкий мостик отношений начинает строиться с начала…

Главное, все же, не разрушать его до конца. Потому в жизни все сложнее, и второго шанса создать отношения может не быть.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

По количеству ощущений преуспевающий и востребованный человек практически не отличается от обычного — разве что положительных эмоций больше. К чему я это говорю? Наверное, чтобы «закруглить» концовку. Намекнуть, что значительная часть жизни каждого человека состоит из суеты, которая проходит, оставляя лишь настоящее и главное.

В этой книге я не успел, не сумел и отчасти не захотел рассказать о многих заметных событиях даже мельком. Да это и невозможно – мне тогда нужно было бы бросить все, запереться дома и создавать двадцать-тридцать томов сочинений. В которые бы все равно не попали бы многие и многие особенности моей удивительной жизни. Важно ведь передать дух происходящего, а не останавливаться на суетных подробностях.

Впрочем, я упустил и много значимых происшествий. Например, я не рассказал, как воистину великий дизайнер Роберто Кавалли подарил мне эксклюзивную брошь с драгоценными камнями. Хотя это было нечто непередаваемое… И я даже не заикнулся о том, что стал послом будущих Олимпийских игр в Сочи, хотя это – предмет моей гордости!.. Не думайте, что события такого рода я отношу к суетным и ненастоящим – как раз наоборот.

Просто я человек, а потому не могу одновременно держать в уме всю свою жизнь. Я в состоянии лишь «выдергивать» из памяти события прошлого – и описывать их максимально близко к тому, что я в тот момент чувствовал. Но чтобы иметь возможность действительно рассказать обо всем, нужно, чтобы в моей жизни больше ничего не происходило. Нужно остановиться – и смотреть в прошлое. А я хочу двигаться вперед.

Поэтому напоследок, вместо того, чтобы продолжать кормить вас невероятными историями из жизни простого русского артиста, я еще немного расскажу о своей семье. Мне кажется, что такое завершение этого моего труда на пару сотен страниц будет самым правильным. Меня в этом поймут все нормальные люди.

* * *

Лена, моя старшая сестра, которую вы должны помнить по началу книги, уехала из дома раньше меня. Она отправилась в Санкт-Петербург, чтобы учиться на дизайнера одежды. Лена стала своеобразным первопроходцем, то есть первая сообразила: чем быстрее уедешь из отчего дома, тем лучше. Знаете, это такая поворотная точка жизни — каждый однажды должен сделать этот выбор, отпочковаться, действовать самостоятельно.

После учебы в Питере Лена переехала в Москву и некоторое время жила у меня на съемных квартирах. Занимались мы каждый собственными делами, Лена искала себе применение в жизни — и я вспоминаю это время как очень интересное. Я, например, знакомил её со всеми своими девушками. И в целом мы очень много общались.

Лена прекрасно шьёт, она недавно помогла со сценическим костюмом нашей младшей сестренке Анюте. Но вот с бизнесом у неё не заладилось.

В Коломне Лена открыла магазин дизайнерской одежды под названием «Билани», куда я вложил немало средств. Нам хотелось, чтобы это было какое-то очень оригинальное предприятие — не просто привозные вещи, а собственные, авторские, не похожие ни на какие другие. Мы решили попробовать совместить креативную одежду ручной работы и отличного качества с доступными ценами. Даже организовали дефиле, где представили очень неплохую коллекцию одежды. Но что-то не клеилось. Мы, видимо, не угадали ни с местом, ни с ценами, поэтому фирма просуществовала ровно год, после чего закрылась.

Возобновлять свою деятельность Лена не решилась. Зато теперь она шьет для всей семьи на радость окружающим — всегда приятно, когда хозяйка дома такая рукодельница. Лена замужем за прекрасным человеком – он адвокат, и не раз помогал мне в различных ситуациях. Она растит дочурку Алису. Имя Алиса, кстати, я когда-то выбрал для собственной будущей дочери, да не сложилось.

* * *

Младшей сестре Анюте приходится несколько сложнее — как может быть сложно человеку, у которого брат или сестра пользуются большой популярностью. Близость к звездам порой дает о себе знать весьма парадоксальным образом.

Особенно обидно бывает с поощрениями. Моя сестренка — такой же живой человек, как и все остальные, а хвалят её меньше, поскольку приписывают ее достижения моему имени. Всем кажется, что у неё и так преуспевающий брат, который может организовать ей абсолютно всё, что угодно. Но ведь каждый человек нуждается в собственных достижениях!..

Сейчас Аня учится в девятом классе. Я несколько раз возил её в Лондон изучать английский, в чём мне помогла компания «Мистер Инглиш», с которой я долгое время сотрудничал. Кроме того, Аня занимается музыкой, играет на фортепиано и гитаре, учится вокалу.

Проживает она в Коломне — мама настояла на том, чтобы Аня жила и воспитывалась за городом. Резонов тут два. Во-первых, безусловно, свежий воздух и хорошая экология. Во-вторых, у Ани должен быть стимул чего-то добиваться в будущем. Например, так же, как и я когда-то, приехать в Москву, чтобы поступить в один из московских вузов. Пока в планах у Ани значится академический вокал и выбор экзаменов по ЕГЭ — то ли английский сдавать, то ли литературу, то ли русский.

Но самая главная Анина забота — доказывать, что она такая же, как все нормальные пятнадцатилетние подростки. Я ее в этом полностью поддерживаю, но иногда даю и возможность пофорсить. Дело в том, что в нашей семье есть правило: не выставлять напоказ звездные регалии. Но правила правилами, а любопытство любопытством — например, вам бы хотелось, чтобы в один прекрасный день к вам во двор, в школу или на работу приехала знаменитость?..

Однажды я устроил такой парадный подъезд к Аниной школе. Подождал сестренку после уроков, пришел за ней и, держа за руку, повел к машине — мне очень хотелось, чтобы все выглядело максимально красиво. Волновался я, конечно, немало, но я это сделал — а потом звонил и спрашивал, мол, что говорили? Самому было интересно и забавно.

А еще в Ане мне нравится её откровенность и чётко сформированные вкусы. В начале года она снялась в моем ролике «По парам». И знаете, что? После съемок она сказала, что ролик ей не понравился, и она жалеет, что снималась в нём. Я ужасно обиделся, но виду не подал… А ролик все-таки стал популярен.

* * *

У меня нет своих детей. Так сложилось. Поэтому я давным-давно помогаю чужим.

Я неоднократно ездил с благотворительными акциями в Санкт-Петербург, в Чечню, в другие регионы России. Мне очень сложно бывать в детских домах – я смотрю на этих ребят, и у меня попросту сердце сжимается. Дети без родителей… Очень тяжело это видеть, потому что сразу начинаешь чувствовать себя виноватым: у тебя была семья и нормальное детство, а у них что? Хотя здесь не только нет твоей вины, а ты, напротив, стараешься помочь…

Особое впечатление на меня произвело общение со слабослышащими детьми. Они оказались прекрасными, удивительными ребятами, которые относятся к себе без какого-то надуманного драматизма. Я давно сотрудничаю с фондом «Ангелы надежды», который положительно отреагировал на мою поездку к ним и даже заинтересовал один из телеканалов, который сделал сюжет на эту тему.

И, к слову, благотворительные акции «Макдональдса» — такое же безвозмездное мероприятие, как и все остальные. Мне просто хотелось посодействовать людям в их благих намерениях.

…Помните эту историю со «СтарПро», когда мне вслед кричали, что я бросаю на произвол судьбы сына Юрия Шмильевича? Знаете, я никогда ни при каких условиях не оставлю ребенка без помощи и поддержки. Но в данном случае у Миши есть мама и отчим, а у меня, в свою очередь, тоже есть сестренка, которой очень хочется помочь.

Для меня важна моя семья. Поэтому я желаю всем вам, дорогие друзья, любви и настоящего человеческого счастья. Главное, чтобы ваши близкие люди всегда были рядом. Чтобы вы видели их глаза и слушали их души.

Эта книга создавалась долго. Урывками. В самолетах и поездах. В гримерках и в студиях. Даже за кулисами во время концертов. Каждый раз, начиная новую главу, я думал о тех, для кого я пишу. О тех, для кого история моей жизни, пусть неидеальная, но рассказанная искренне и от всего сердца, будет интересна и, возможно, в чем-то полезна. О своих близких, друзьях и поклонниках. Наконец-то я ставлю точку и говорю всем своим слушателям (а теперь уже и читателям!): «Это – для вас! Спасибо за то, что вы есть! Ваш Дима Билан».

[1] Как хорошо, как мило (англ.)

[2] Тиситура – в данном случае означает высоту и диапазон мужского голоса: бас, баритон, тенор.

[3] Категории ротации клипов: A, B, C. A – шесть раз в день, B – два-три раза в день, С – один раз в день.

[4] Права на коммерческое использование и доходы от него — прим. ред.

[5] Когда собирается компания, которая знает массу пронумерованных для порядка анекдотов. Достаточно назвать номер, как все начинают смеяться — прим. Ред.

[6] Положение обязывает (франц.)

[7] Да, я вижу ваш телефон… (англ.)

[8] Люди в черном (англ.)

[9] Привет, ребята! Ну, как вы? (англ.)

[10] Привет! Как дела? (исп.)

[11] См. главу «Люди, а не судьи».

[12] Даже если бушуют громы и молнии, я подобно дереву на ветру, выстою… (англ.)

[13] Спорим, что? (нем.)

[14] Не закрывай снова дверь,

Пусть не будет больше потерь.

Дай руку мне и замри,

И в мечтах со мною пари… (англ.)