Или - Кто толкает вперед электропоезд?

На небе разгоралось ужасное сражение. Мрачные облака, сгущаясь, превращались в огромных чудищ. Навстречу им ползли драконы, расправляя на ходу свои огромные крылья, вооруженные когтями. Вся земля затаила дыхание. На потемневшей горе затрепетали цветы, а звери в страхе заползали в свои норы. Добрые крестьяне гасили свет в жилищах и хлевах — в темноте они молились Господу Богу, и просили защитить их от бури.

И вот, с высокого неба слетел ангел. Он взял немного света от вечно сияющего солнца, и, сотворив из него Небесного посланника с сияющими крыльями, послал его в самую гущу битвы, где столкнулись облачные животные. Ребенок, увидев это, закричал: «Мама, сверкнула молния!»

И когда Посланник солнца, сверкая сквозь мрак облаков, спускался к земле, затрубили в трубы небесные воинства. И в раскатах грома, сотрясавшего воздух, Посланец света соединился с облачными чудовищами. Проливным дождем сошел он на землю, чтобы с любовью оросить всю природу.

И тогда Господь Бог благословлил облака за то, что они принесли в жертву всю свою великую ярость борьбы. А гора, что впитала в себя дождь, а также все звери и растения сердечно благодарили облака за их благостную влагу. Солнечная дождевая вода пришла к ним веселым ручейком и теперь чудесно освежала и радовала их. По камням и корням растений спешил ручей — вниз по горному склону. Ведь там, внизу, Посланника солнца с нетерпением ожидали столько малышей-цветов, мышек в своих норках и косуль в лесных чащах. Всем желал он принести новую жизнь и всех хотел щедро напоить солнечной водой, даже корни больших деревьев, застрявшие глубоко во мраке земли. А крестьяне, возделывающие в горах свои маленькие поля, с благодарностью встречали дорогого гостя. Они были так счастливы, глядя, как он, искрясь и пенясь, стремится вниз по высоким утесам. И они совсем не боялись его неудержимого озорства.

Но вдруг перед солнечным ручейком, словно пасть огромного хищника, разверзлось мрачное подземелье, и он беспомощно погрузился в темную, узкую глотку этого чудовища — в трубу, что проходила внутри горы. Горько опечалился теперь Посланец солнца. С какой радостью прыгал бы он по долине веселым ручейком, однако теперь он был заперт в узкой темнице в скалах. Все вокруг было очень мрачным. Спускаясь все глубже и глубже, он чувствовал, как его солнечные крылья исчезают и он становится блеклым, как червь. Наконец где-то глубоко внизу бедное солнечное существо увидело маленькое окошечко. Посланец так хотел выпрыгнуть из него, чтобы снова вернуться к цветам и животным. И он прыгнул на волю. Но едва он снова успел увидеть отца своего, Солнце, как оказался в хищных когтях огромного лопастного колеса и сильная боль пронзила его: его живое платье из небесной воды было сорвано. Усталый и измученный, влачился он по широкой долине в прорытом людьми канале. И он, Посланец самого Солнца, он чувствовал себя всего лишь бескрылым червем. Он был жадно схвачен сотнями проводов, что свернувшись кольцами, словно змеи, все время двигались по кругу на каком-то колесе. Провода говорили ему: «Забудь о своей небесной родине. Теперь ты должен светить людям, варить их обеды, толкать вперед их электрические поезда». И сказал Посланец: «Но как же я смогу делать это? Я ведь никогда этому не учился». Тогда провода прошипели ему в ответ: «Слушайся нас, мы всюду тебя проведем. Мы возникли из камней, жаровые огни высосали нас из земли и вытягивают нас все дальше и дальше через все страны мира. Они горят внутри нас и ты тоже будешь вовлечен в это».

Пришлось Солнечному свету следовать по длинному-предлинному проводу, мимо железных столбов, высоко-высоко над всей землей. Он становился все бледнее и тоньше и с грустью ощущал, что уже почти забыл и о своей небесной родине, и о веселой жизни маленького горного ручья.

Наконец, провод привел его в большой дом, в котором жило много людей. Там глубокими ночами сидел в своем маленьком кабинете старый человек. Он размышлял о тайнах земли и о том, как помочь людям в их тяжких заботах.

Провод подступил к маленькому, нежному стеклянному сосуду грушевидной формы и стал едва заметным. Тогда он сказал Посланнику: «Отныне тебе не нужно думать обо мне. Покажи теперь сам, что ты умеешь, покажи, что ты некогда был солнцем». И Посланник солнца снова ощутил себя почти свободным, и уже забытое воспоминание об отце Солнце, о своей небесной родине еще раз вернулось к нему с такой силой, что он принялся радостно светить, сиять, освещая все вокруг. Он рассказывал старику обо всем, что пережил на небе и на земле, прежде, чем пришел сюда. Старик же записывал это на протяжении многих ночей, так что получилась большая книга.

Но однажды мрачный пламень в проводе сказал небесному сыну: «Теперь ты опять должен забыть, откуда ты пришел и что пережил. Темная земля зовет тебя. В свой мрак потянет она тебя».

Несчастный сын неба снова стал больным и бледным. Он все больше вытягивался в длину, чтобы дальше с молниеносной быстротой мчаться лугами, полями и лесами. Нигде нельзя было медлить. Наконец, на одном маленьком вокзале проник он в провод, который, словно невиданной длины змея, тянулся над рельсами вдоль железной дороги. Как раз в это время там готовился к отправлению поезд, и маленький мальчик по имени Михаил стоял на перроне со своими родителями, собираясь сесть в него. Родители отвозили сына в город, где он должен был многому научиться в школе, чтобы позже стать таким же умелым, как все взрослые. Мальчик часто задумывался над тем, кто же все-таки тянет тяжелый состав с одного места на другое с такой скоростью. И вдруг он увидел, как локомотив впереди поезда коснулся своими приемниками проводов над рельсами и на мгновение показался болезненно-голубой луч молнии, который, прыгнув с провода в локомотив, тут же исчез. Так мальчик стал догадываться, кто же толкает вперед поезд. И возгорелось в нем желание узнать, откуда же пришел луч света, лишь на мгновение увиденный им. Но локомотив не выдавал своей тайны. Исчезнувший в нем луч света не мог больше разговаривать.

Прибыв в большой город, мальчик пошел в школу и долго учился. Но мысль о бледно-голубом луче, увиденном им тогда на вокзале, не покидала его.

Как-то наступила весна, которая вызвала у взрослых серьезные опасения. Цветы и злаки на крестьянских полях прорастали из земли так же, как и в прежние годы. Однако некоторые люди начали замечать, что растения росли и развивались не такими красивыми и крепкими, как раньше. Они были похожи на ребенка, который ночью видел плохой сон и вот, проснувшись утром, кажется немного грустным.

Потом пришло лето и расцвели цветы, и яблони принялись из середины своих бледно-розовых лепестков создавать яблоки, и злаки посылали небу лучи своих колосьев. Все люди радовались. Но качали головами старые люди и говорили: «Цветы и деревья уже не кажутся такими радостными, как прежде. Что с ними? Растения будто бы чуть-чуть опустили свои цветы и листья.»

И когда пришло время собирать урожай и люди превращали золотое зерно в хлеб, ели сладкие яблоки и выкапывали из земли красную морковь, все снова радовались. Но одна мать сказала: «Мои дети уже не так радостны, как прежде, когда они едят хороший хлеб и плетут из цветов венки. Кажется, будто цветы и злаки гложет какая-то тайная печаль. Что же случилось с ними?» Ни один человек не мог дать ответа на этот вопрос. Осенние цветы выглядели печально. Они ничего не могли сказать. И никто не знал, как быть.

Однажды ночью Михаилу приснился чудесный сон: он видел, как дева в розовых одеждах подошла к его кровати и знаком пригласила следовать за ней. Она вела его улицами города, и привела в какую-то незнакомую лесистую местность. Там, в глубочайших лесных дебрях, он со своей проводницей спустился в темную пещеру. Они шли во мраке по какому-то длинному коридору, и Михаил с удивлением заметил, что этот коридор ведет их по направлению к сердцу земли. Постепенно его глаза привыкли к темноте: и во тьме начинали проступать большие, зловещие фигуры, которые беспрестанно рылись в земле. Страстно буравя землю, они, казалось, чего-то ищут. Это были очень большие, черные не то змеи, не то черви. Своими острыми зубами в жутких челюстях они прогрызали землю и всюду, где находили корни растений, жадно впивались в них. Они пытались высосать из растений силы света, и Михаил исполнился сострадания к растениям, которые больше не могли сиять прежней красотой.

Но прекрасная дева повела Михаила еще глубже в землю. Наконец коридор расширился, и они оказались в большом помещении, окруженном скалами. Здесь темная земля становилась все более прозрачной во все стороны. Михаил видел, как ужасные змеи без отдыха буравили скалы. Но посередине зала сидел старый человек и читал темным существам какую-то толстую книгу. Михаил не испугался. Он мужественно подошел к старику, поздоровался с ним и спросил, о чем тот читает этим жутким существам. Старик приветливо отвечал ему. Он рассказал, как одно солнечное существо, пока оно светило ему в его лампе, много рассказывало о своем происхождении и о своей прежней жизни. Много ночей подряд записывал он все это в большую книгу, потому что было видно, что Посланник солнца лишь с большим трудом мог вспомнить свое происхождение, начиная навсегда забывать, откуда явился.

И старик рассказал Михаилу о том, что записал, и мальчик вдруг понял тайну голубой искры, увиденной им на вокзале. Ибо старик говорил: «Потом мне удалось проследить, как бедное солнечное дитя вырвали из провода железные клешни и увлекли в колеса локомотива. И как блеснул он в последний раз бледно-голубым лучом. Колеса внутри локомотива говорили ему: «Крути нас. Ты должен теперь завершить свою земную работу».

Небесный Посланник крутил и крутил колеса с огромной силой, пока совсем не ослабел. Он не заметил, как превратился в отвратительного черного червя и, соскользнув с колес машины на рельсы, ушел в мрачную землю. Теперь вместе со всеми своими братьями он вынужден рыть землю и жадно высасывать из корней растений силы света. Ведь все эти существа испытывали жажду по свету.

Они превратились в этих мрачных созданий служа человеку. Теперь их беспрестанно тянет искать свою небесную родину, которую они забыли. Однако я записал все, что поможет их снова вывести на небо. Мне позволено каждую ночь спускаться сюда в подземелье и читать этим беспокойным существам то, о чем они должны узнать. Но в электрических машинах они стали такими мрачными и бессознательными, что уже больше не могут понимать моего языка. И все мои старания напрасны. Но ты можешь им помочь, если каждый вечер будешь молиться Богу и просить Его помочь этим несчастным. Молиться о том, чтобы они постепенно научились понимать книгу о своей небесной родине, и однажды они смогут снова отыскать путь к небу».

С этим дева отвела Михаила домой в его комнату.

Проснувшись утром, Михаил твердо решил каждый вечер думать о темных существах, находящихся глубоко в земле. Каждый вечер он молился о них.

Прошло время, Михаил уже немного вырос и однажды ночью ему снова приснился сон: вновь пришла дева в розовом одеянии и позвала его за собой. Снова спускались они глубоко в землю. Но мальчику теперь показалось, что под землей уже не было так темно, как в первый раз. Роющие черви как будто бы чуть-чуть светили сквозь свою темную кожу. И когда Михаил подошел к старику, тот приветливо заговорил с ним: «Твои молитвы помогают несчастным: они уже начинают чуточку прислушиваться к моим словам. Вновь пробужденные воспоминания о небе делают их все светлее и светлее, пока они наконец не найдут обратного пути туда, откуда некогда пришли. И тогда снова станут они светлейшим солнечным сиянием.

В данной статье мы говорили об образном рассказывании для шести-семилетних детей. Но образной разработки учебного материала развитие детей требует во всех классах школы. Только стиль образов, конечно, должен сильно изменяться в зависимости от возраста детей, должен учитывать их быт и душевные переживания. Вот еще один пример для более старших детей:

Иоаннов огонь

Жил-был бедный поденщик, который, несмотря на честную работу, никак не мог выбраться из бедности. Никак не мог он принести на стол достаточно еды для своей жены и семерых детей, а зимой холодный ветер свистел и в лохмотьях, которые они носили на своем теле, и в щелях хижины, в которой они жили.

Ганс, так звали поденщика, еще ребенком слышал, что в одном из близлежащих ущелий, почти заросшем густыми кустами, в старые времена были зарыты сокровища; что некоторые люди уже пытались их достать, однако никому еще не посчастливилось этого сделать. В ночь накануне праздника Иоанна можно было найти это проклятое место, потому что в эту ночь сокровища из-за их подземного горения были заметными на земле. Однако даже если кому-нибудь удавалось дотронуться до сокровищ, но он не мог их удержать в руках, тогда сосуд с горящим золотом и искрящимися драгоценностями в мгновение ока проваливался в глубокие бездны земли и забирал несчастного искателя клада вместе с собой в вечную тьму.

В конце концов огромная нужда заставила Ганса отважиться. Вечером накануне Иванового дня спустился он с лопатой и киркой в ущелье совсем один и робко блуждал там в сумерках. Неожиданно на одной маленькой поляне он натолкнулся на мужскую фигуру в темной одежде. Приблизившись, он узнал старика, которого все в селе считали чужаком и избегали его. О нем ходили слухи, что он водится с нечистым, но никто ничего не знал наверняка. Только соседка Ганса утверждала, что ее маленький ребенок заболел в то мгновение, когда чужак посмотрел на него. Ребенок уже несколько недель боролся со смертью.

Старик дружелюбно поздоровался и спросил Ганса, не хочет ли тот ему помочь поднять сокровища. Сегодня как раз та самая ночь, и можно стать неизмеримо богатым.

Ганс испугался так, что холод пробежал по спине, но он сказал, что хочет. Тогда Темный объяснил ему, что нужно подождать за кустами, пока он не услышит как трижды прокричит неясыть. После этого он должен незамедлительно выйти и сделать все, что ему будет сказано. При этом ни в коем случае нельзя ни молиться, ни креститься, иначе все будет потеряно.

Полный ужаса, Ганс чувствовал, что охвачен силой, которая уводит его с верного пути, но подавил внутренний голос, предостерегающий его, и при третьем крике неясыти вышел на поляну. Была полночь, и в одном месте на поверхности земли он увидел внутреннее тление. Чужак хлопотал вокруг, произнося заклинания на непонятном языке и делая таинственные знаки руками. Он казался внешне очень напряженным.

Неожиданно он вытянул старый меч, вложил его в руку Гансу и сказал: «Когда что-нибудь появится из земли, тотчас же без размышлений проткни его. Это всего лишь пустое привидение. После этого возникнет и сосуд с немыслимыми сокровищами. Хватай его, он твой».

И тут появился над землей совсем маленький ребенок, и Ганс узнал в нем сына соседки. Он витал над землей на высоте одной ступни. Только хотел Ганс проткнуть его мечом, как ребенок открыл глаза и послал Гансу луч бесконечной любви. Ганс почувствовал, что любовь ребенка согревает его с головы до ног. Он опустил меч и тут же услышал голос чужака: «Коли, это ведь лишь привидение. Триста лет я жду этого момента. Мы оба пропадем, если ты этого не сделаешь».

Но любовь ребенка была сильнее, чем приказ колдуна. Со всей силой Ганс отбросил меч далеко-далеко от себя.

Вдруг земля разверзлась, и Ганс увидел, как чужак головой вниз, как стрела, полетел вниз. Ганс увидел под ним лишь бездонную, темную пропасть.

Глубочайшее сочувствие овладело Гансом, и, не успев что-либо подумать, он бросился за ним во тьму, чтобы спасти его. В падении он вытянул руки вперед, и им владело лишь одно желание — догнать колдуна до того, как тот упадет в последнюю пропасть, из которой уже нет возврата.

Наконец-то он схватил падающего и почувствовал внутреннее горячее пламя чужака и посмотрел в его темно-горящие глаза. Ганс держал его в своих руках, с невыразимой благодарностью понимая, что их общее падение замедлилось и в конце концов совсем прекратилось. Он почувствовал твердые скалы под ногами и с удивлением заметил, как темнота вокруг них стала немного светиться, потому что чудесные кристаллы вокруг сверкали нежно-серебряным светом. Чуть позже он заметил, что в каждом кристалле чуть заметно проявляется, как будто заколдованный в него, образ маленького ребенка. И каждый образ казался более мерцающим, нежели ясным, действительно живым.

Ганс положил тогда свои руки на ближайшие кристаллы, чтобы согреть детское существо в его внутренней жизни. Но кристаллы были слишком холодными, и он скоро понял, что тепла его рук не хватает. Тогда он попросил своего товарища, который был внутренне столь горяч, помочь ему. Но детские образы внутри кристаллов болезненно корчились, когда тот дотрагивался до них. Тогда Ганс сказал ему, чтобы он дотрагивался своими руками не до кристаллов, а до самого Ганса. И Ганс в своем собственном сердце превращал темный огонь своего товарища в настоящее тепло и поэтому мог пробудить к жизни многие детские фигуры. Они выходили из своих кристаллов на волю, и казалось, что его действия становятся все сильнее: много маленьких деток собиралось вокруг Ганса, одетые в рубашечки, сверкающие серебром, и пели доселе неслыханные песни.

Когда, наконец-то, их было так много, что и не видно сколько, хрустальные скалы начали подниматься с мелодичным звуком и поднимали за собой Ганса и его товарища. Нельзя сказать, дотрагивались ли детские ножки до скал и камней, или они просто так свободно летели по воздуху.

Когда они вышли на поверхность земли, уже светало. Маленькие дети собирались в чудесные, разнообразные и переплетающиеся формы хороводов. Танцуя и подпевая себе при этом серебряными голосами, они незаметно поднимались к небу с первыми солнечными лучами. На небе появилось облако, ранее невиданное. Это было совсем неземное облако. Ганс узнал: это светящееся теплом облако — сама Божественная Доброта. И эта Божественная Доброта с ее теплым свечением с любовью приняла в себя бело-серебряных сверкающих деток.

Когда Ганс, оставаясь стоять на земле и наблюдая все это, оглянулся на своего товарища, то нашел его лежащим на земле и мертвым. С первым лучом солнца тот испустил дух. Ганс отнес его на сельское кладбище, а когда священник спросил его, был ли вообще этот мрачный чужак христианином, Ганс на мгновение заколебался, но потом твердо ответил: «Он умер как христианин».

Маленький соседский мальчик, который так долго был смертельно болен, этой ночью выздоровел. А внимательные матери замечали, что дети, родившиеся в этот день или вскоре после него, имели совсем особый свет в своих глазах.