Предметная область социальной педагогической 5 страница

Наличие этих трудностей не предполагает, однако, отказа от фроммовской кон­цепции доброкачественной и злокачественной агрессии. Преодоление этих труд­ностей, так же как и перспективы решения общих проблем психологии агрессии,

как мы полагаем, в значительной степени связаны с дальнейшим развитием концепции адаптивной и неадаптивной агрессии. В методологическом плане раз­витие этой теории, очевидно, должно быть связано с гуманистической парадигмой.

ЛИЧНОСТЬ И ДЕФОРМАЦИЯ ЕЕ «ЯДРА» ПРИ ДЕЛИНКВЕНТНОМ ПОВЕДЕНИИ

Стратегия психоконсультационной и психокоррекционной работы в этой облас­ти практической психологии в существенной мере зависит от ответа на вопрос о том, что стоит за понятием «криминальная (делинквентная) личность». Это некая метафора или же определенная психологическая реальность? Поэтому прежде всего необходимо определиться с двумя следующими тезисами, встречающимися в психологической и криминологической литературе.

Тезис первый. Говорить о «криминальной (делинквентной) личности» НЕЛЬЗЯ В ПРИНЦИПЕ, так как не существует таких личностных особенностей, которые бы отличали преступника от правопослушного гражданина.

Тезис второй. Говорить о «криминальной (делинквентной) личности» НЕ ИМЕ­ЕТ СМЫСЛА, так как поведение человека полностью или почти полностью обус­ловлено ситуацией; поведение ситуативно, а не трансситуативно (не личностно-устойчиво).

Итак, тезис первый. Сторонники этого тезиса полагают, что не существует личностных особенностей, «которые отличали бы преступников от честных лю­дей» (Ю. В. Кудрявцев, 1989). При этом, аргументируя данное положение, его сторонники часто странным образом сбиваются на утверждения типа:

1) нет такого единственного свойства личности, которое отличало бы антисо­циальных лиц от правопослушных;

2) нет таких черт, которые фатально предопределяли бы социальные откло­нения.

В принципе, с этим-то никто и не спорит. Вместе с тем само по себе это ничего и не доказывает. Когда мы говорим «криминальная личность», конечно, никто не имеет в виду, что этот тип личности отличается от других каким-то единственным личностным качеством. Ясно, что на деле речь должна идти и идет в реальности о симптомокомплексе личностных особенностей.

Точно так же, когда мы говорим «криминальная личность», никто не имеет в виду фатальную предопределенность социального отклонения некоторыми личностными чертами. Психология личности вообще — это не физиология, а тем более не механика, и в ней действуют принципиально иные вероятностные стати­стические закономерности. В психологии личности, следовательно, вообще нет и

не может быть ничего фатально определенного. С другой стороны, можно со всей уверенностью говорить о некоторых личностных особенностях как о мощ­ныхфакторах, повышающих вероятность риска противоправного поведения, как об особенностях, повышающих вероятность такого поведения.

Итак, нельзя согласиться с тем, что термин «криминальная личность» является ошибочным и что не существует никаких личностных образований, отличающих антисоциальную личность от правопослушного гражданина. Нам определенно ясно представляется, что понятие «криминальная личность» — это не абстракция, а отражение объективно существующей реальности. Множество эксперименталь­ных исследований убедительно показывают различия между криминальной и не­криминальной личностью. Центральные, определяющие различия лежат в сфере отношений личности к действительности, в системе ее социальных установок и ценностей. Кроме этого, обнаруживаются некоторые дополнительные отличия даже на уровне характерологических особенностей. Например, некоторые виды акцентуаций характера определенно могут рассматриваться в качестве фактора риска делинквентного поведения.

Второй из вышеназванных нами вначале тезисов имеет принципиально иную основу. Он ставит под сомнение понятие «криминальная личность» в связи с идеей о ситуативной {а не личностно-устойчивой) обусловленности поведения человека.

Дело в том, что в последнее время интенсивно обсуждается вопрос об устойчи­вости {трансситуативности) поведения человека. Высказываются полярные точки зрения о его детерминации поведения устойчивыми характерологическими осо­бенностями, с одной стороны, и ситуативными факторами, с другой стороны. В основе этих дискуссий лежат не только различные теоретические платформы авторов их участников, но и результаты экспериментальных исследований. Уста­новлено, например, что существует так называемая фундаментальная ошибка атри­буции, которая состоит в завышении оценок трансситуативности поведения и недооценке влияющих на него ситуативных факторов (R. Nisbett, L. Ross, 1982). На основе этого делаются радикальные выводы об отсутствии личностной обус­ловленности поведения человека. Однако такой вывод является как слишком ра­дикальным, так и мало обоснованным. Конечно, совсем не учитывать влияния ситу­ативных факторов на поведение некорректно. Но разве более корректно не учиты­вать обусловленности поведения личностными особенностями? То, что трансситуа-тивность, устойчивость поведения существует в объективной реальности (а не является лишь одним из теоретических подходов), подтверждено сотнями эмпи­рических исследований как в классической, так и в современной психологии личности. Да собственно и сама фундаментальная ошибка атрибуции состоит лишь в констатации завышениия значения трансситуативности поведения и недо­оценке ситуативных факторов. Речь, таким образом, не идет об отказе от рассмот­рения устойчивых особенностей личности.

Мы полагаем, что продуктивным является подход, основанный на использо­вании принципа дополнительности: взаимодействие трансситуативных и ситу­ативных факторов. Причем в большинстве случаев детерминирующими факто-

рами являются личностные факторы, тогда как ситуативные играют роль моду­лятора (определяя вариативность проявления личностных факторов). В некото­рых, гораздо более редких на наш взгляд, случаях иерархия факторов может меняться.

В соответствии с концепцией социальной обусловленности противоправного поведения понятию «личность» принадлежит здесь совершенно особое место. Личность занимает центральное место в причинной цепочке: социальные причи­ны преступлений—личность преступника—преступное поведение (А. Р. Ратинов, 1988). Многочисленные экспериментальные исследования подтверждают наличие психологической реальности, соответствующей понятию «криминальная (делинк-вентная) личность» (М. М. Коченов, 1977; С. Б. Кудрявцев, 1988; А. Р. Ратинов, 1988; А. А. Реан, 1991 и др.). При этом, конечно, не следует отрицать и значения ситуативных факторов. Не случайно поэтому вошло в профессиональный язык специалистов и такое понятие, как «криминогенная ситуация» — такая ситуа­ция, которая в силу своего фактического содержания способствует соверше­нию преступления. Однако в любом случае личностный фактор остается од­ним из важнейших, поскольку противоправному поведению предшествует отра­жение данной объективной ситуации субъектом правонарушения. Объективно одна и та же ситуация одну личность приводит к совершению правонарушения, а другую — нет.

Таким образом, и в случае с криминальным поведением справедлив обобща­ющий подход, который мы сформулировали ранее, учитывающий взаимодействие трансситуативных и ситуативных факторов (принцип дополнительности). При этом личностные факторы играют роль детерминирующих, а ситуативным при­надлежит роль выступать в функции модуляторов.

Заметим, что теоретическая позиция, связанная с ошибочным преувеличением роли ситуативных факторов и недооценкой личностных особенностей в их вли­янии на поведение, может привести к особо негативным последствиям именно в случае с делинквентным и криминальным поведением. Рассмотрение ситуатив­ных факторов в качестве основных причин, детерминант (а не модуляторов) де­линквентного поведения логически приводит к снятию ответственности с лично­сти за такое поведение. Практические негативные последствия такого подхода легко предсказать, но трудно представить. Совершенно очевидно, что предвидение правовых последствий санкций (или их отсутствия) не может не воздействовать на личность. Юридический контекст требует от человека более внимательно отно­ситься к последствиям своих поступков, и наоборот — его отсутствие ослабляет внимание (Ж. Карбонье. 1986). Психологические эксперименты в области детер­минации агрессивного поведения подтверждают это. По крайней мере, установле­но, что снятие анонимности поведения и необходимость отчета за свои агрессив­ные действия в какой-то мере снижают проявление агрессивности личности (J. Rabbie, Ch. Goldenbeld, 1989).

В качестве заключения рассмотрим следующую схему (табл. 1). Она пред­ставляет собой системно-структурное описание деформации центральных образо­ваний криминальной (делинквентной) личности.

Таблица 1. Характеристики центральных («ядерных») образований криминальной личности (по А. Реану)

	Доминирующая система отношений	Шкала	Социальные
к другим	к себе	к труду	ценностей	установки
Характе­ристика	НЕГАТИВ­НЫЕ. Отношение насторожен­ности, конку­ренции, не­приятия, ожидания враждебно­сти	Самооценка может быть любой: как неадекватно завышенной, так и неадекватно заниженной. ГЛАВНОЕ: наличие конфликта самооценки и оценки социума (интерак-ционный конфликт самооценки)	НЕГАТИВ­НЫЕ. Отношение пренебреже­ния, незна­чимости, неприятия, отвержения. Труд как атрибут не­удачников и «слабаков»	Контрнорма­тивные, не­гативные, асоциальные, эгоцентрич­ные	Агрессив­ность, физи­ческое наси­лие как нор­ма, контр­норматив­ность как стиль пове­дения, контрнорма­тивность как позитивная характери­стика лично­сти, скрытая а социаль­ность боль­шинства чле­нов общест­ва, негати­визм в отно­шении офи­циальных властей (в особенности правоохра­нительных)
Различия с норма­тивной группой	Значитель­ные. Менее значимы на этапе делин-квентности	Значитель­ные. Пуско­вой меха-низмделинк-вентности	Очень зна­чительные. Существен­но менее значимы на этапе де-линквент-ности	Значитель­ные	Значитель­ные. Значи­мы уже на этапе делин-квентности. Механизм защиты «Я» и готовности к крими­нальному действию.
Возмож­ности коррек­ции	Имеются. Психокоррек­ция и из­менения в реальном социальном взаимодей­ствии	Только через достижение успешности в значимой сфере де­ятельности и изменение в социаль­ном оцени­вании. Роль психокоррек­ции вспомо­гательная	Значитель­ные, но на раннемэта-пе делинк-вентности. Психокоррек-ционная и психопедаго­гическая работа (в том числе семейная)	Имеются. Ранняя коррекция предпочти­тельна. Усло­вия — дея­тельности ый подход, опо­ра на реаль­ность. Психо-коррекцион-ная и лсихо-педагогиче-ская работа. Тренинг {групповая психокор­рекция)	Имеются. Значитель­ные на этапе делинквент-ности. Пси­хопедагоги­ческая кор­рекция, Психокоррек­ция. Спе­циальный рефлексивно-перцептив­ный тренинг

Я-КОНЦЕПЦИЯ И САМООЦЕНКА ШКОЛЬНИКА

Я-концепция — это обобщенное представление о самом себе, система установок относительно собственной личности или, по выражению немецкого психолога W. Neubauer, «теория самого себя». Важно заметить, что Я-концепция является не статичным, а динамичным психологическим образованием. Формирование, разви­тие и изменение Я-концепции обусловлены факторами внутреннего и внешнего порядка. Социальная среда (семья, школа, многочисленные формальные и нефор­мальные группы, в которые включена личность) оказывает сильнейшее влияние на формирование Я-концепции. Фундаментальное влияние на формирование Я-концепции в процессе социализации оказывает семья. Причем это влияние сильно не только в период самой ранней социализации, когда семья является единственной (или абсолютно доминирующей) социальной средой ребенка, но и в дальнейшем. С возрастом все более весомым в развитии Я-концепции становит­ся значение опыта социального взаимодействия в школе и в неформальных груп­пах. Однако вместе с тем семья как институт социализации личности продолжает играть важнейшую роль и в подростковом, и в юношеском возрасте.

В самом общем виде в психологии принято выделять две формы Я-концепции — реальную и идеальную. Однако возможны и более частные ее виды, например,

профессиональная Я-концепция личности или Я-профессиональное. В свою оче­редь, профессиональная Я-концепция личности также может быть реальной и иде­альной.

Понятие «реальная», как справедливо замечает X. Ремшмидт, отнюдь не пред­полагает, что эта концепция реалистична. Главное здесь — представление лично­сти о себе, о том, «какой я есть». Идеальная же Я-концеп­ция (идеальное «Я») — это представление личности о себе в соответствии с желаниями («каким бы я хотел быть»). Конечно, реальная и идеальная Я-концепции не только могут не совпадать, но в большинстве случаев обязатель­но различаются. Расхождения между реальной и идеаль­ной Я-концепцией могут иметь различные, как негативные, так и позитивные следствия. С одной стороны, рассогласо­вание между реальным и идеальным Я может стать источ­ником серьезных внутриличностных конфликтов. С другой стороны, несовпадение реальной и идеальной Я-концепции является источником саморазвития и самосовершенство­вания личности. Можно сказать, что многое определяется мерой этого рассогласования, а также его внутриличност-

ной интерпретацией. В любом случае безосновательно ожидать полного совпаде­ния Я-реального и Я-идеального, особенно если речь идет о подростковом и юно­шеском возрасте.

По существу на представлении о том, что статистической нормой является закономерное несовпадение реальной и идеальной Я-концепции, построены и не­которые методики измерения адекватности самооценки. В качестве иллюстрации рассмотрим одну из таких методик.

Зрелый и плодотвор­ный индивид черпает свое чувство иден­тичности в ощуще­нии себя творцом, когда он сам и его силы — это нечто единое; такое самоощущение можно выразить короткой фразой: "Я — то, что я делаю».

Э. Фромм

Методика исследования самооценки

На бланке (табл. 2) перечислены 20 различных качеств личности, В левой ко­лонке (идеал) испытуемый ранжирует эти качества по привлекательности, в той мере, в какой они ему импонируют, какими он хотел бы обладать. Затем в правой колонке (Я) ранжирует эти качества по отношению к себе. Между желаемым и реальным уровнем каждого качества определяется разность (d), которая возводит­ся в квадрат (d²) Затем подсчитывается сумма квадратов (d²) и по формуле г = = 1 — 0,00075Σ d² определяется коэффициент корреляции.

Чем ближе коэффициент к 1 (от 0,7 до 1), тем выше самооценка, и наоборот. Об адекватной самооценке свидетельствует коэффициент от 0,4 до 0,6.

Заметим, что если при применении данной методики исследователь пожелает использовать не 20 качеств, а какое-то иное их количество, то формулу подсчета необходимо изменить. При всяком изменении количества качеств меняться бу­дет коэффициент при Σ d², то есть будет не 0,00075, а какое-то иное число.

В связи с этим полезно знать, что указанная выше формула есть просто частный случай общей формулы вычисления коэффициента ранговой корреляции:

Здесь п — число используемых при ранжировании качеств. Именно по этой формуле и необходимо проводить расчеты, если изменено число ранжируемых качеств. Нетрудно убедиться, что когда используется вариант с 20 качествами (то

есть п=20), то коэффициент — ,_ . становится равным 0,00075, а общая форму­ла превращается в тот упрощеный вариант, который и приведен вначале.

Таблица 2

Идеал	Качества личности	Я	Раз d	ность d2
	Уступчивость
	Смелость
	Вспыльчивость »
	Настойчивость
	Нервозность
	Терпеливость
	Увлекаемость
	Пассивность
	Холодность
	Энтузиазм
	Осторожность
	Капризность
	Медлительность
	Нерешительность
	Энергичность
	Жизнерадостность
	Мнительность
	Упрямство
	Беспечность
	Застенчивость

Несмотря на очевидную близость психологические понятия самооценки и Я-концепции имеют отличия. Я-концепция представляет набор скорее описатель­ных, чем оценочных представлений о себе. Хотя, конечно, та или иная часть Я-концепции может быть окрашена положительно или отрицательно. Напротив, уже сам термин «самооценка» непосредственно указывает на свое понятийное содержание, предполагающее оценочный компонент. Например, осознание челове­ком того, что по темпераменту он является сангвиником, или того, что он высокого

роста и у него карие глаза, составляет часть его Я-концепции, причем данные свойства в оценочном плане не рассматриваются. В случае же с самооценкой те или иные качества определяются как хорошие или плохие; субъект оценивает себя по этим качествам, сравнивая их с другими. Важно и то, что одни и те же качества могут интерпретироваться одним человеком в позитивном плане (и тогда они повышают самооценку), а другим — в негативном (и тогда они понижают самооценку).

Самооценка относится к центральным образованиям личности, ее ядру. Это явилось причиной пристального внимания психологов (особенно социальных, пе­дагогических и персонологов) к проблематике, связанной с самооценкой и отно­шением личности к себе. Значительный вклад в исследование этой проблемы внесли работы А. В, Захаровой, В. П. Зинченко, А. И. Липкиной, Е. Т. Соколовой, В. В. Столина и др. Самооценка в значительной степени определяет социальную адаптацию личности, является регулятором поведения и деятельности. Хотя, ко­нечно, следует отдавать себе отчет в том, что самооценка не есть нечто данное, изначально присущее личности. Само формирование самооценки происходит в процессе деятельности и межличностного взаимодействия. Социум в значитель­ной степени влияет на формирование самооценки личности. Отношение человека к самому себе является наиболее поздним образованием в системе его мировос­приятия. Но, несмотря на это (а может быть, именно благодаря этому), в структуре личности самооценке принадлежит особо важное место.

Рассматривая вопрос о девиациях в личностном развитии и вводя понятие пограничной личностной структуры, Е. Т. Соколова определяет последнюю как сло­жившийся в патогенных семейных условиях ригидный паттерн (стиль) интра- и интерпсихических связей, системообразующие радикалы которого — психологи­ческая недифференцированность и зависимость — характеризуют три важных составляющих его структуры: образ Я, стратегии саморегуляции и коммуникации. При рассмотрении нестабильности самоотношения как системообразующего фак­тора при пограничных личностных расстройствах (особенно в подростковом возрас­те) исследователем изучались изменения системы самооценок, степень конфликтно-

сти мотивации. Сформулирован вывод о том, что мотивационные конфликты и низкая дифференцированность когнитивной и аффективной «образующих» само­сознания являются основными источниками нестабильности самоотношения. Одной из важнейших особенностей «пограничного сознания», сознания мало-дифференцированного, является невозможность существования в субъективной картине мира с ее синхронностью образов «хорошего» и «плохого». Носитель такого сознания не выносит противоречий, да и вообще любых амбивалентных

ситуаций.

Самооценка прямо связана с процессом социальной адаптации и дезадаптации личности. Несмотря на всю противоречивость современных данных о несовершен­нолетних правонарушителях, практически общепризнанными являются представле­ния о связи самооценки с асоциальным и делинквентным поведением подростка. Споры же в основном сводятся к выяснению того, какой характер носит самооценка правонарушителя — "завышенный или заниженный. Наиболее распространенной позицией, основанной на эмпирических исследованиях, является представление о завышенной самооценке как у подростков-делинквентов (С. Н. Хоружий, 1980, Е. А. Яновская, 1973), так и у взрослых правонарушителей (А. Р. Ратинов, Н. Д. Константинова, Е. М. Собчик, 1978). В этой связи отмечается, что неадекват­ная, завышенная самооценка, связанная с социальной дезадаптацией личности, со­здает достаточно широкую зону конфликтных ситуаций и при определенных усло­виях способствует проявлению делинквентнрго поведения (А. Р. Ратинов, 1983).

Вместе с тем имеется и другая точка зрения, также основанная на эксперимен­тальных данных. По мнению ее сторонников (Г. К. Валицкас, Ю. Б. Гиппенрейтер, 1989), уровень самооценки у несовершеннолетних правонарушителей ниже, чем у правопослушных подростков. Большинство же исследований, в которых получе­ны противоположные результаты, являются, как полагают авторы, методически некорректными. В ряде исследований показано, что у молодых преступников (Т. Marshall, 1973) и тех, кто попал в сферу внимания общественных организаций, занимающихся «трудными» подростками (X. Ремшмидт, 1979), Я-концепция отрица­тельная. В работах этого направления указывается, что неблагоприятная Я-концеп-

ция (слабая вера в себя, боязнь получить отказ, низкая самооценка), возникнув, приводит в дальнейшем к нарушениям поведения. При этом выделяют следую­щие воздействия неблагоприятной Я-концепции ( X. Ремшмидт, 1994):

1. Снижение самоуважения и как частое следствие — социальная деградация, агрессивность и тяга к преступлению.

2. Стимуляция конформистских реакций в трудных ситуациях. Такие моло­дые люди легко поддаются влиянию группы и втягиваются в преступные дей­ствия.

3. Глубокое изменение восприятия. Так, молодые люди с негативной само­оценкой с трудом сознают, что совершают хорошие поступки, так как считают себя неспособными к ним.

Таким образом, имеется явное противоречие в современных данных о коэф­фициенте самооценки подростков-правонарушителей. При появлении такого «ту­пикового» противоречия актуализируется потребность в разработке иной концеп­ции, некоего третьего подхода, имеющего объяснительную силу и снимающего противоречия.

Мы полагаем, что на рассматриваемый круг вопросов можно взглянуть с иных концептуальных позиций. По нашему мнению, суть заключается в том, что само­оценка у подростков-делинквентов находится в противоречии с оценкой социума (родителей, педагогов, класса и т. д.). Чаще всего внешняя оценка неизменно ниже самооценки подростка (даже если последняя достаточно адекватна). В этом за­ключается пусковой механизм делинквентности, толчок к асоциальному поведе­нию личности подростка. Потребность в уважении, признании является одной из важнейших потребностей личности. В некоторых концепциях она относится к ее базовым, фундументальным потребностям (например, у А. Маслоу). Блокирова­ние реализации этой потребности рассматривается автором концепции общего адаптационного синдрома Г. Селье в качестве мощного фактора дистресса. Под­черкивается, что человек нуждается в признании, будучи не в силах вынести постоянных порицаний, этого сильнейшего дистрессора, делающего любой труд изнурительным и вредным (Г. Селье, 1979). Очевидно, все сказанное справедливо для личности подростка-юноши не в меньшей степени, чем для взрослых, но даже в большей, с учетом характерного для этого возраста кризиса идентичности и его острого переживания.

В условиях, когда самооценка подростка не находит опоры в социуме, когда его поведение оценивается другими исключительно негативно, когда потребность в (само)уважении остается нереализованной, — развивается резкое ощущение личностного дискомфорта. Личность не в состоянии выносить его бесконечно долго; подросток не может не искать выхода из сложившейся ситуации. Его само­оценка должна найти адекватную опору в социальном пространстве. Одним из распространенных путей решения этой проблемы является переход подростка в группу, в которой характеристика его личности окружающими адекватна само­оценке или даже превосходит ее. В такой среде подростка ценят и постоянно

подтверждают это вербально и невербально, что приводит к удовлетворению потребности в уважении, а следовательно, и к состоянию комфорта от принад­лежности к группе.

Самооценка подростка, таким образом, наконец получает адекватную опору в пространстве внешних социальных оценок личности. Указанные концептуальные положения можно наглядно представить следующим образом (рис.1).

Группа, куда переходит подросток, может иметь различную ориентацию, раз­личные ценности. К сожалению, очень часто в новой информационной группе, в которой подросток находит необходимую социальную опору, доминирующей является контрнормативная шкала ценностей. Как показывают исследования (Ва-лицкас, Гиппенрейтер, 1989), контрнормативность ценностей характерна для групп подростков-делинквентов.

г)

б)

в)

Рис. I. а) Оценка Oi меньше самооценки. Самооценка не находит опоры в данном месте социального (интерактивного) пространства. Актуализация потребности поиска другой плоскости опоры в социальном пространстве, б) Поиск плоскости опоры в социальном (интеракционном) пространстве, в) Оценка СЬ адекватна (или больше) самооценки. В результате предпринятого личностного поиска самооценка находит опору в социальном пространстве.

Однако описанный путь снятия противоречия между оценкой и самооценкой может и не приводить к негативным последствиям. Происходит это в том случае, когда подросток включается в неформальную группу, ориентированную на норма­тивную шкалу ценностей.

Предлагаемый здесь механизм, а точнее концепция пускового механизма де-линквентности позволяет объяснить и то, почему терпят неудачу отчаянные по­пытки педагогов и родителей вырвать подростка из «нехорошей компании». Чаще всего подобные попытки изначально обречены на провал, т. к. предполагают нега­тивное психологическое следствие для личности, — подростка снова пытаются лишить социальной опоры, включив в неприемлемую и отторгаемую им {а мо­жет, в первую очередь отторгающую его) группу.

Существует, следовательно, лишь один эффективный путь решить это психоло­гическое противоречие. Надо не просто пытаться вырвать подростка из одной группы; необходимо «подставить» ему вместо данной асоциальной группы дру­гую — просоциальной ориентации. Очевидно, излишне при этом напоминать, что новая группа должна быть такой, чтобы самооценка подростка находила бы в ней адекватную опору в виде социальной оценки его личности.

Вышеизложенный подход объясняет и те парадоксальные факты, когда подро­сток упорно держится за некоторую асоциальную группу, хотя и занимает в ней очень низкое положение. В таких случаях, действительно, переход личности в данную группу не сопровождается повышением статуса личности среди членов группы. Однако, с другой стороны, принадлежность к асоциальной группе удовле­творяет потребность во внешнем подтверждении самооценки за счет подростков, не входящих в избранный круг. Работает модель: внутри группы — «шестерка», тогда как для посторонних подростков — «авторитет». В более крайних формах такое удовлетворение может достигаться и путем проявления агрессии, унижаю­щей и подчиняющей других подростков — не членов группы.