Беглые записи на первом туре
Эти записи немного другие, они менее категоричны, чем записки на консультациях. В них все время причудливо переплетаются плюсы и минусы. И часто встречается обнадеживающее «НО»!
«Кривляется, но заданиям поддается...
маленький, но будет расти...
сидел убого, но встал хорошо...
тупой, но нервный...
то визжит, то завораживает...
кривонога, но хорошие низы в голосе...
живая, хотя и не раскручивается...»
Однако иногда подтверждаются и недостатки:
«зажим в верхней части тела... слишком бойка...
наглость, сухость, подозрительное непроста и тазом дергает... капризная хабалка-курящая, красоты не хватает... раскоординироваи... скороговорка...
чудовищная неорганизованность... склонна к полноте... вяло-кокетливая... горласта... противный характер... все-таки тусклая
обаяние»...
игрун, а нужна настоящая лирика... маломощная... хамоват...
стала бабой, кокетничает (это по отношению к абитуриентке, которая поступала уже второй год)... нарочито пучит глаза...»
Но вот снова надежда:
«уродка, но светится...
чем-то волнует...
не хотелось прерывать...»
Первых туров было несколько. 1-й первый тур, 2-й первый тур... Иногда их восемь. На 1-м первом бываешь еще сам зажат, торопишься, потом себя же ругаешь, мол, не нужно было спешить, того или иного абитуриента внимательнее смотреть, энергичнее «раскручивать», с таким-то больше повозиться, а на такого-то не надо было тратить времени. Потом, перед следующими первыми турами уже берешь заранее списки десяток, которые намечены на очередной день, вглядываешься в них, заранее настраиваешься, изобретаешь задания:
— Вы в лесу. Наклоняетесь, чтобы срезать подберезовик, — и вдруг видите — граната!
— Молодой человек, снимите пиджак и читайте проще, а вы, девушка, встаньте на каблуки... Возьмите туфли у соседки... Тянитесь вверх и читайте...
— Вы выбегаете из горящей квартиры — «Пожар!»
— Попробуйте эти стихи петь... Да, да, как в опере...
— Пожалуйста, читайте стихи с грузинским акцентом... С китайским акцептом... а теперь по-вологодски...
...Но вот закончились и первые туры. Готовимся ко второму туру. На руках список из ста пятнадцати человек. На их изучение есть три дня...
ОСТАЛОСЬ 115
Перепечатываем списки. Читаем-перечитываем. Обсуждаем, и хотя путаем порой фамилии, облик каждого абитуриента уже помним. Ребята нам нравятся, но все же сто пятнадцать — много.
В желании разгадать, дифференцировать эту сотню даем домашнюю письменную работу. Тема: «Люди, которых я люблю».
У этого задания есть недостаток. Как всякое домашнее задание оно дает возможность абитуриенту, желающему «хорошо выгля-
деть», посочинять да политературничать. Однако есть и достоинства. Во-первых, задание все же предполагает лирику, рассчитано на то, чтобы высветить лучшее в человеке. Второе: это задание в ситуации, когда второй тур еще не скоро, поддерживает и стимулирует непрерывную духовную жизнь абитуриента. А это очень важно...
Впрочем, вслушаемся в голоса абитуриентов и постараемся заранее прикинуть, брать ли автора работы в театральную школу или нет. Итак...
«ЛЮДИ, КОТОРЫХ Я ЛЮБЛЮ»
Татьяна Б. написала: «Я очень люблю мою маму с вечно молодой душой, и с радостью возвращаюсь в милый семейный уголок, где тебя всегда поймут, где надеются и ждут, что ты забудешь о плохом. И еще я люблю Андрея Миронова, Сергея Есенина, Владимира Высоцкого...». Не правда ли, выспренная инфантильность? Конечно, эта девочка у нас потом не прошла.
Светлана П. Эту девушку мы долго держали, что называется, «на мушке», пытались из нее что-то «вытащить». Но что выжмешь из человека, который начинает сочинение эпиграфом: «Я думаю о вас ночами. И днями думаю о вас. И вырастает за плечами Подобье крыльев каждый раз». А кончается сочинение так: «И наша нежность, наша дружба сильнее страсти, больше, чем любовь».
Однако были не только поверхностные работы. Очень часто сквозь общие фразы, поверхностность, литературность прорывались сильные чувства.
Игорь К.: «И я разозлился на всех: на Катю, на брата Олега, на художников, на Зарецкого. Я ненавидел их в эту минуту. И мне стало так жалко себя, что я заскулил, выплескивая накопившуюся во мне тоску, завсхлипывал и, наконец, не выдержал, завыл в полный голос, поднялся с кровати и поволочился в ванную. Как там это делается — набирают воду, кажется, берут лезвие.... Я представил себя лежащим в полной ванне. Бр-р-р! И тут я вспомнил о родителях. Да нет же! Я никогда не сделаю этого. Я люблю их и никогда не сделаю этого. Я люблю их и не могу принести им такого горя. И все еще люблю Катю и не сделаю так, чтобы она обвиняла себя. Я люблю Илью. И художников своих тоже люблю. Я всех их люблю. Господи! Ты обрек меня любить. Ты дал мне дар — или, может, несчастье — любить этих людей. Я не хочу, чтобы им было больно. Спаси же нас, Господи!»
Ксения Р. Ее сочинение написано интересно, с чувством. В нем, например, есть образ отца: «Я сама знаю, что мне нужно, чтобы уснуть. Папа, дай мне свою руку. Нет, не так, ладонью вверх. Вот теперь я положу ее под щеку и усну».
Миша Т.: «Очень сложно писать о любви. Казалось бы, самое теплое, родное состояние, а вот написать об этом сложно. Понял, что говорить об этом можно только одному человеку. Тому, кого ты любишь. Это какие-то очень интимные слова. Слова, которые показались бы, наверное, очень смешными, нелепыми на бумаге. Многих людей люблю. Люблю свою девушку безумно. Просто за то, что она есть. За то, что встретил ее однажды... За бесконечные ссоры, за слезы, за молчание в телефонной трубке, за ее глупые вопросы, за то, что ей постоянно не везет. Люблю свою маму. Наверное, самый близкий человек мне — это она. Люблю за то, что ждет. Когда меня но ночам не бывает дома, она сидит и ждет, спать не ложится. Вот так. А мне уже 20 лет! Люблю за то, что она все знает про меня, про друзей моих. Я ей об этом не говорю, но она знает. Во сне, что ли, видит... люблю свою маленькую сестру. За слезы, сопли, слюни, за то, что до сих пор писает в штаны, и никакие угрозы не помогают. Люблю за то, что она самый естественный, добрый и безобидный человек на земле...».
Ольга Р.: «Был у меня человек, которого я очень любила. Он был для меня самым умным, самым красивым, самым великодушным, самым мужественным. Звали его Саша... И вот мой Саша стал колоться. Новое увлечение захватило его всерьез. Мне было страшно, а ему интересно. Наркотики уводили его все дальше от меня, в другой мир. Когда первая эйфория прошла, Саша понял и сам, что дело приняло серьезный оборот. Вот тут-то по-настоящему стала нужна ему я. Я забыла все на свете, родителей, работу, себя. Я жила только им, только его болью. Я сторожила его сон, когда ему удавалось заснуть, я его убаюкивала, как дитя, когда ему было плохо, придумывала и рассказывала ему о нашем чудесном будущем, о том, что скоро наступит весна, но это не помогало. Все шло по-старому. Я разыскивала его по притонам, вытаскивала из РОВД. Я превратилась в надежного, преданного, как собака, друга. Но Саша устал бороться и искал смерти. Мне несколько раз удавалось убедить его не делать этого. А потом он мне предложил вместе покончить жизнь самоубийством. Я не хотела умирать, потому что молода, во мне еще много жизни и сил... Я отказалась. Было ли это предательством — не знаю...».
Какой драматизм! И какая хорошая память на жизненный опыт...
Катя Р.: «Рано. Восходит солнце, пустой пляж, и мы с папой во весь дух бежим по воде вдоль моря. А еще мы плавали вдвоем очень далеко за буек, и я держалась за его плечи и болтала ногами, а он плыл часами неутомимо, как кит... много всего было...».
Катя — девочка с поэтическим внутренним миром. И умная, и одаренная... Увы! Лицо и фигура подкачали.
Но вот начинается...
ВТОРОЙ ТУР
Мизансцена меняется. Дело переносится уже на Малую сцену. И комиссия увеличивается.
Рекомендуя абитуриента на третий тур — пропускать или не пропускать, — чью-то судьбу решаем сразу после десятки, а относительно кого-то тянем до последней минуты, давая себе еще одну возможность подумать, оставляем фамилию в своих списках «до конца дня». Колебания, колебания...
Второй тур — это еще более углубленное изучение личности поступающего. Но это и изучение профессиональных возможностей абитуриента. Каков, скажем, диапазон голоса у юноши или девушки? Или диапазон возбудимости? Диапазон заразительности, наличие воображения, фантазии и т. д.
На втором туре нужно уже не просто расслабить, освободить абитуриента от скованности — нужно «раскачать» его. А это не так просто. Очень помогают, наряду с другими приемами, музыкальные задания. Они ведь нужны не только для изучения вокальных или танцевальных возможностей поступающего. Музыка «раскачивает» весь творческий организм абитуриента.
Задания, задания...
— Сережа, подойдите ближе, еще ближе, совсем близко, читайте негромко... шепотом... Не торопитесь... С паузами...
— Татьяна, отойдите дальше, еще дальше, в самую глубину... Вас не слышно! Громче... Еще громче. В три раза громче...
— Михаил, сядьте, пожалуйста, поближе к нам, к столу... Расскажите-ка еще раз, зачем все-таки вы хотите стать артистом...
— Кирилл, станцуйте нам, пожалуйста, адажио... Можно с Машей... Да, из «Лебединого озера»...
— Алеша, побудьте, пожалуйста, зайцем... а теперь черепахой... а теперь пауком... а попробуйте петилопой... Что это за зверь? А вы не задумывайтесь, играйте петилопу все. Мы и сами ее никогда не видели...
— Андрей, вот вам ситуация: вы — вещий Олег. Пришли на могилу своего копя, видите его череп... И вдруг!.. Да, «из мертвой главы гробовая змея, шипя, между тем, выползала». Действуйте... Смелее!..
ЗАПИСИ НА ВТОРОМ ТУРЕ
«Скучноват. Глаза? Тусклый!..
Рыжая, все в восторге, что она, мол, возбудима...
Голос +, конкретность +, характер?..
Трагичности нет. В Мандельштаме иллюстративен...
Играет на флейте, искренна, но чудовищный страх...
Пусть подрастет...
Надоедает...
Рациональна...
Глуп (глупо читает Светлова)...
Что-то прокисшее в ней, как выразился Галендеев...
?.. Оставить до конца дня...
Закрывает глаза. Психопат?..
Пискля...
Тусклый...
Бывает красив...
Неритмичное дыхание...
Есть какая-то острота. Недостает смешного, трогательного...
Маленький...
Стоит — жлоб, начинает читать — не жлоб...
Пропустить дальше по просьбе брата, выпускника прошлого курса...
Что-то в ней есть, смотреть на третьем туре...
+, но студентам-режиссерам всем почему-то не нравится...
Перестала нравиться, но для танца вышла полуголая, в купальнике, и наивно искала, куда включить шнур магнитофона, подкупила своей непосредственностью...
Одно плечо выше другого. Всем правится...
Посмотреть в отрывках (Галендеев прав...).
Раньше казалось — нет самосознания, теперь — есть самосознание...
Абстрактна...
Нет настоящего обаяния...
Любит собак, но лоб — ?..
Зажат...
Лучше стал во всем...
Маленький резкий голос, сильная мутация. Кот в мешке...
Оставить до конца дня...
Мелкое лицо и вообще не возвышается...
В резких красках противен...
Суетится, стала чирикать, нет голоса...
В этюдах стал почему-то грузинов вдруг играть...
Делал пародии на педагогов, на Ельцина...»
Надо сказать, что в этих записях, в основном, все новое, то, что раньше замечено не было. Отмечу также, что во второй тур вошло и чисто музыкальное испытание — абитуриенты пели, танцевали, импровизировали под музыку. Но вот и второй тур позади.
ОСТАЛОСЬ 45 ЧЕЛОВЕК
Это уже немного, но все же в два раза больше, чем надо. Они должны будут предстать перед нами на третьем туре ровно через педелю. Эта неделя похожа на хороший, неторопливый (однако с ускорением) разбег для решающего прыжка. В эту неделю должно быть проделано много работы.
Абитуриентам предстоит трудиться над отрывками, которые мы им объявляем через два-три часа после окончания второго тура. Это будет их главным практическим испытанием. Но у них много и других дел. Тут и движенческая проверка, и психологическое обследование, и медицинская комиссия, и коллоквиум.
МЕДИЦИНСКАЯ КОМИССИЯ
Она не дала нам какой-то новой важной информации. Единственное, у Миши Т. слабое зрение и линзы. Врач настаивает: «Он может быть принят только с условием по 93 статье». Учитываем «статью», но кардинально изменить судьбу абитуриента этот факт не может.
ДВИЖЕНЧЕСКАЯ ПРОВЕРКА
Это более существенно. Проверка проводится кафедрой сценического движения1. Абитуриентов просят раздеться, остаться в купальниках и плавках. Смотрят подробно: в статике, в движении. Кого-то педагоги по движению похвалили за прыгучесть, кому-то поставили за общее движенческое состояние плюсы, кому-то минусы...
Андрей 3. с их точки зрения, большой, но приземистый.
Кирилл У. получил плюс за прыгучесть.
Кирилл Б. тощ и «скелетен», на их взгляд.
Ксения Р. получила плюс за шпагат.
Оля Я. получила минус за тяжелый низ.
В силу нашей — педагогов актерского мастерства — самонадеянности, решающим образом мнение мастеров сценического движения на пас не влияет. Вернее, так: когда они льют воду на нашу мельницу, мы их приветствуем, а когда противоречат нашим соображениям, тогда мы их игнорируем. Нас тоже можно понять. При идеальном уровне абитуриентского состава мы могли бы выбирать и по признакам движенческой состоятельности будущих студентов. Но в сегодняшней ситуации это роскошь.
Наиболее принципиальным был момент с Галей О. Святослав Петрович Кузнецов (увы, ныне покойный) справедливо заметил, что она не попадает в такт, что она трусиха в движении. Мы ее взяли, однако два года спустя мы все-таки убедились в правоте С. П. Кузнецова[1].