Непопулярные реформы обрывает смерть реформатора

Принявшие власть из рук реформатора «верхи» не поддержали и не развили его начинания в области государственного (светского) призрения. «Ничтожные наследники северного исполина, — писал А. С. Пушкин, — изумленные блеском его величия, с суеверной точ­ностью подражали ему во всем, что только не требовало нового вдохновения. <...> Действия правительства были выше собственной его образованности, и добро производилось не нарочно, между тем как азиатское невежество обитало при дворе».

Взошедшую на престол вдову императора проблемы государст­венной благотворительности волновали мало. Из-под пера Екате­рины вышло только одно соответствующее распоряжение — Указ «О кормовых деньгах незаконнорожденным младенцам и их кор­милицам» (1726). Пафос документа направлен против злоупотреб­лений в приютах, где наемные кормилицы подменяли умерших подкидышей своими младенцами, т. е. не сироты спасались за ка­зенный счет, а хитрые служащие пытались украсть у них и у госу­дарства на пропитание собственным чадам. Оттого и указ носил характер карательный, а не стимулирующий развитие богоугодной службы.

Столь же мало, как светское призрение, волновало Екатерину I состояние отечественной науки и образования, правда, духовное завещание мужа она исполнила, открыв в северной столице Ака­демию наук (1725). Ученых для этого благого дела пришлось при­гласить из-за границы, первые 16 академических вакансий заняли один француз, три швейцарца, а прочие — немцы. «Устроившись в столице, они скоро увидели, что в качестве профессоров им там нечего делать. Так как по уставу они должны были читать лекции, а лекций читать было не для кого, то решили и слушателей выписать из Германии. Вызвано было и приехало 8 студентов». В 1733 г. деятельность Академического университета при­останавливается.

Светские учебные заведения заполняли преимущественно дети приказных, а общее число учащихся по стране не превышало .400 человек. В 1732 г. городские цифирные школы преобразовали и гарнизонные, с тем, чтобы учить в них исключительно солдат­ских детей, которым впоследствии предстояло пополнять полки этих гарнизонов. Безрадостно складывалась ситуация даже в столичной университетской гимназии (где русских воспитанников становилось все меньше), в год открытия (1726) она насчитывала 112 учащихся, в 1729 г. — 74, в 1737 г. — всего 19 человек! В 1726 г. многие цифирные школы в целях экономии средств слили с духовными епархиальными училищами. Образование становится со­словным и в то же время воспринимается как повинность, в силу чего дворяне требуют определенных послаблений и получают их. Государыня разрешает обучать дворянских отпрысков на дому, приглашать к ним иностранных учителей, отправлять «в науку» за рубеж. Страна не признавала школьное образование ценностью, в подобной ситуации индивидуальное обучение глухих, совершен­ствовавшееся на Западе более сотни лет, не могло родиться.

Итак, Екатерина I не испытывала потребности ни в развитии науки, ни в поощрении филантропии, а потому охладевает к за­морской моде и аристократия. Деятельная благотворитель­ность не успела стать частью сословной морали, как то произошло в рассматриваемую историческую эпоху в протестант­ских странах. Православное духовенство также не взрастило и своей среде подвижников, равных новгородскому митрополиту Иову. Его кончина предопределила закрытие монастырских сиропитательниц и странноприимниц. Указ, запретивший заключать «дураков» в монастыри, отменяется, Синоду велено «не чинить никаких препятствий» к приему сумасшедших и слабоумных от­прысков в монастыри и не ссылаться на петровские указы (1727). От прожектов возвести госпитали для слабоумных и сумасшедших следов не сохранится даже на бумаге.

К моменту смерти Петра I реформы не успели набрать силу, а сторонники западных моделей образования и светской благотво­рительности исчислялись единицами. Подавляющая часть населе­ния, включая привилегированные сословия и духовенство, идею государственного призрения не восприняла. Инициированные Петром I новации в сфере светского организованного призрения после его смерти тихо угасли.