Ребенок с нарушениями речи

Из слов "слепота" и "глухота" уже ясно, о какой патологии идет речь. Чтобы понять, что имеется в виду под нарушениями речи или "афазиями", необходимо краткое пояснение.

Мы различаем две формы афазии. При так называемой сенсорной или рецептивной афазии, т.е. неспособности воспринимать услышанное, звучащее слово не распознается, хотя орган слуха не поврежден.

Ко второй форме афазии относится экзекутивная или двигательная афазия, при которой человек может слышать, распознавать и понимать услышанное, но сам говорить не в состоянии. При этом неправильного развития речевого аппарата или каких-либо его повреждений не отмечается, как это бывает при параличе мышц языка, гортани или голосовых связок; здесь, скорее, мы имеем дело с принципиальной неспособностью пользоваться речью.

С медицинской точки зрения такие состояния возникают не вследствие повреждения слуха или речевого аппарата, а в результате патологических изменений определенных участков центральной нервной системы. Подобные или родственные этому симптомы называются агнозией, т.е. неспособностью понимать значение слов или предметов, хотя в остальном интеллект остается совершенно нормальным.

Причины агнозии также заключаются в определенных нарушениях центральной нервной системы.

Чтобы можно было прочувствовать формы выражения этого нарушения и определить их, надо вспомнить данное нами ранее объяснение восприятия, сопровождающегося пониманием, поскольку афазия представляет собой нарушения в той области восприятия языка, через которую происходит восприятие информации. Естественно, что глаза нам даны для того, чтобы видеть, уши - чтобы слышать. Но в меньшей степени очевидно то, что зрительный процесс состоит из двух отдельных друг от друга функций, относящихся к двум различным областям органа зрения. Одна функция - это способность распознавать цвета; она непосредственно связана с сетчаткой. Другая - распознавание форм и предметов - относится к сенсорной области, связанной с движением глазных мышц и с целым рядом "путей", соединяющихся с центральной нервной системой. Такие оптические анализаторы совершенно отличаются от тех, которые отвечают за восприятие цвета.

Возможно, не все ясно себе представляют, что взгляд одномоментно можно направить лишь на одну единственную точку. Например, если мы смотрим в зеркало, то мы не можем одновременно смотреть сразу в оба отражающихся в зеркале глаза. Если мы начнем что-нибудь рассматривать, то из всего поля зрения сможем видеть лишь какую-то одну отдельную точку. Равным образом надо уяснить себе, что форма и внешний вид предметов могут восприниматься лишь благодаря тому, что, двигаясь, глазное яблоко следует вдоль линий и контуров предмета. При этом происходит нечто абсолютно иное, чем при распознавании цветов. Таким образом, в зрительном процессе независимо друг от друга обнаруживаются две различные функции.

Сенсорный процесс слышания нельзя объяснить аналогичным образом. Когда группа людей разучивает песню, то после первого прослушивания мелодии большинство из них что-нибудь запомнят, но текст песни они, видимо, вспомнить не смогут. Бывает и так, что слов люди сначала вообще не слышат, поскольку слышат лишь мелодию, звуки и интервалы в определенном ритме. Это общий опыт.

Большинство людей, прослушавших прочитанное стихотворение, вспоминают его содержание, но не сохраняют в памяти интонацию голоса чтеца. Даже по прошествии нескольких дней вспоминаются слова, но не интонационные особенности голоса читавшего.

На основании двух этих случаев можно сделать вывод, что сенсорный процесс слышания состоит из двух частей: из восприятия мелодий или качества звука и из восприятия потока слов.

Акустический принцип различия между ними заключается в различии тонов и обертонов. За исключением "чистых" звуков, воспроизводимых электронными инструментами, все звуки наряду с собственной высотой содержат еще целый ряд так называемых обертонов - верхних частичных или вторичных тонов, звучащих вместе с основным тоном. Эти обертоны играют решающую роль в построении тона речи. Обертоны можно различать, воспроизводя на разных инструментах основной тон. Нормальный человек в состоянии распознать, какой инструмент звучит: скрипка, рояль или флейта. Но все же есть такие люди, которым трудно различать звучащие инструменты.

Следует отметить, что большинство детей, страдающих неспособностью воспринимать услышанное (сенсорная афазия), хотя их слух сам по себе совершенно нормален, не могут последовательно соотнести звук и инструмент, на котором данный звук воспроизводится. Способность отличать произносимые слова, т.е. звуки речи, от других звуков большей частью основывается на восприятии лишь обертонов, в то время как основные тона не воспринимаются сознанием. Напротив, при слушании музыки преобладает распознавание основных тонов.

Чтобы можно было объяснить состоянии афазии в рамках развития ребенка, необходимо понять, как развивается способность восприятия обертонов у маленьких детей. Нормальный ребенок начинает слышать очень рано. Уже через несколько дней после рождения грудной ребенок явно реагирует на звуки и шум. Но его реакция на произносимое слово ничем не отличается от реакции на другие тоны и звуки. Может быть, ребенок реагирует на различные качества тона, а фонетическое качество звучащего слова он еще не в состоянии осмыслить. Лишь к концу первого года жизни развивается новая способность восприятия: ребенок впервые начинает воспринимать звуки речи как слова и сам пробует составлять их. Таким образом пробуждается чувство слова или речи. В переживаниях ребенка возникает^ новая деятельность, связанная с этим чувством.

Дальнейшее наблюдение, которое каждый может произвести на себе самом, еще более интересно. Представим себе, что мы прослушали на конференции какой-то любопытный доклад, где звучала разноязыкая речь. Придя домой, мы сможем вспомнить содержание доклада, но можем не вспомнить, на каком языке он был прочитан. Известно также, что мы в состоянии довольно точно воспроизвести содержание интересной беседы, совершенно забыв при этом или упустив из вида звучание слов.

Различия в восприятии услышанного заставляют обратить внимание на то, что способность к познанию у нормально слышащих людей дифференцируется по двум областям: первая - восприятие смысла, содержания и значения, и вторая - распознавание звуков речи. Иначе говоря, слух, позволяющий нам квалифицировать звуки, с одной стороны, помимо слышания как такового, включает в себя способность к восприятию слов и речи, а с другой - способность к распознаванию значения и смысла слов. Поэтому слух является источником двух других, более высоких чувств: чувства слова как звуковой структуры и чувства значения и понимания смысла звучащего слова. Чувство звуковой структуры слова у нормального ребенка возникает примерно тогда, когда он начинает выпрямляться и учиться ходить, т.е. приблизительно к концу первого года жизни; чувство значения и понимания слов начинает проявляться к концу второго года, т.е. после того, как ребенок научится говорить.

По-видимому, обретение сенсорного восприятия слова как звуковой структуры является следствием удачной координации движений, проявляющейся в выпрямлении, стоянии и ходьбе. Чувство движения и понятий, напротив, оказывается только результатом второй фазы движения, когда координация движений приводит к движению речи, являющемуся началом языка.

В главе, посвященной раннему детскому аутизму, говорилось о том, что оба этих значительных этапа развития предшествуют тому драматическому событию, когда ребенок в возрасте двух-трех лет впервые переживает свое "Я". Здесь явно прослеживается связь между вышеописанными нарушениями восприятия и развитием раннего детского аутизма. В этом аспекте становится понятным, почему диагноз "ранний детский аутизм" часто ставится вместо диагноза "нарушение восприятия", т.е. афазия и агнозия. Кроме того, следует иметь в виду, что коммуникативная ситуация, в которой оказался ребенок, страдающий тяжелой формой сенсорной афазии или агнозии, либо и тем и другим одновременно, до такой степени непереносима, что вызывает у него паническую реакцию, типичную для раннего детского аутизма. Действительно, среди детей, страдающих афазией или агнозией, у многих будут проявляться симптомы, характерные для больных ранним детским аутизмом. Если своевременно удастся распознать лежащие в основе афазии нарушения и, насколько возможно, излечить их, то можно будет помочь детям преодолеть аутические реакции. Теперь мы со всей очевидностью убедились в существовании проблемы диагностического характера при разграничении глухоты и определенных форм афазии. Оба эти нарушения создают огромные сложности и порой являются непреодолимым препятствием для ребенка при восприятии со слуха и ограничивают развитие чувства понимания речи.

К сожалению, не всегда легко распознавать афазию и агнозию, обусловленные развитием. Если дети не развивают собственную речь, не понимают значения произносимых слов, не могут осознавать окружающее, то, разумеется, они очень сильно отстают в развитии и нередко оцениваются как умственно отсталые. Они производят впечатление страдающих гипервозбудимостью, беспокойных, часто агрессивных детей с негативным поведением, потому что вследствие афазии или агнозии их коммуникация с миром нарушена и обречена на неудачу.

Поскольку афазия, связанная с развитием, обусловлена определенными патологическим изменениями головного мозга, ей могут сопутствовать и другие последствия заболевания. Часто это ведет к общему диагнозу "слабоумие", а афазия остается без внимания. Нередко, как об этом говорилось выше, у таких детей диагностируется аутизм.

Знание симптомов афазии или агнозии и способность разобраться в различиях и многообразии их проявлений поможет правильно диагностировать эти заболевания. Это, в свою очередь, поможет нам решить, оставлять ли ребенка в семье или поместить его в специальное лечебное учреждение. Кроме того, мы сможем выяснить, не страдает ли ребенок первичным нарушением умственных способностей, как у детей с отставанием развития.

Необходимо научиться организовывать свое поведение с учетом того или иного нарушения, которым страдает ребенок. Лишь таким образом можно создать предпосылки для проведения дальнейшей терапии или лечебно-педагогических мероприятий. Чрезмерно активное, а зачастую деструктивное поведение ребенка, страдающего афазией, вызывает у окружающих его людей защитную форму поведения, что в большинстве случаев не позволяет увидеть высокий моторный интеллект ребенка, проявляющийся именно в его деструктивных действиях.

Однажды нам пришлось наблюдать, как маленький мальчик демонстрировал свое совершенно необыкновенное любопытство, открывая дамские сумочки, шкафы, заглядывая в карманы пальто и вынимая все, что там было. С очевидным удовольствием он сделал это в присутствии других людей, но с особым пристрастием - на глазах у тех, кому эти вещи принадлежали. Случалось и так, что ребенок подходил к даме, которая только что пришла, открывал принадлежащую ей сумочку и мгновенно извлекал ее содержимое.

Можно трактовать вначале подобное поведение как плохую привычку, проявление недостаточного самообладания или даже злости, что побуждает взрослых людей к защитному поведению. Но если вчувствоваться в поведение ребенка, то можно распознать в нем выражение глубоких нарушений коммуникативного характера; именно так ребенок с афазией или агнозией пытается продемонстрировать свой интеллект и свой интерес к окружающему миру.

Другие дети, имеющие афазию, связанную с развитием, полностью погруженные в самих себя, могут внезапно броситься на человека, издавая при этом резкие, лающие звуки. Иногда проходят месяцы и годы, прежде чем окружающие заметят, что ребенок пытается произнести лишь единственное слово, которое он в состоянии понять или воспроизвести. Здесь наша защитная реакция также возникает из неспособности правильно интерпретировать то поведение, с помощью которого ребенок хочет преодолеть имеющееся у него нарушение.

Лишь как можно больше общаясь с ребенком, страдающим афазией или агнозией, глубже познавая причины подобного состояния и обращая внимание на другие, менее очевидные источники, влияющие на поведение этих детей, вы сможете увидеть, как постепенно вторичные, аутические формы поведения или гипервозбудимость начнут отступать и на первый план всплывет основное нарушение, которым страдает ребенок. Только тогда можно начинать целенаправленную терапию.

Вначале с помощью упражнений ребенка учат отличать друг от друга обертоны одного основного тона, при этом ребенок осваивает дифференцирование обертонов человеческого голоса и некоторых музыкальных инструментов, как об этом говорилось выше.

На следующем этапе его знакомят со словами путем считывания с губ, демонстрируя точное звукообразование. Вначале предлагаются отдельные слова, затем буква за буквой показывается их фонетическое воспроизведение вместе с соответствующим изображением эти букв. Неоценимую помощь в развитии понимания звука и слова оказывают эвритмические жесты, соответствующие каждой гласной и согласной. Подобные занятия, рассчитанные на длительное время, должны проводить особенно опытные терапевты.

Детям, полностью неспособным к какому-либо восприятию слов на слух, т.е. тем, кто страдает полной рецептивной или сенсорной афазией, за несколько лет удается научиться понимать простые словообразования и предложения и, пусть с трудом и нерешительно, но все же они овладевают вербальным самовыражением. Некоторые из этих детей научатся, вероятно, лишь начальным основам языка, другим, возможно, удастся расширить понимание слов и освоить их нормальное произношение для постоянного использования в речи.

Обычно у детей с тяжелыми формами афазии за время лечения отмечаются длительные периоды разочарований и агрессии. До лечения они в некоторой степени смирились со своим положением, а теперь в результате предъявляемых терапевтом требований, установка на которые у них не сформировалась, дети опять оказываются в замешательстве. Подобные ситуации требуют от учителей и врачей большого такта и способности вчувствоваться в состояние больного ребенка, чтобы удалось оценить негативное поведение как рациональное с точки зрения его предшествующего жизненного опыта. В каждом случае этапы терапии должны быть очень соразмеренными, чтобы ребенок в соответствии со своими силами смог пережить хотя бы небольшую, но удачу.

Вероятно, не стоит специально подчеркивать, что спектакли и кукольные представления, где смысл звучащих слов расширяется и подкрепляется движениями, жестами или мимикой, оказывают на страдающих афазией детей необыкновенно благоприятное и раскрепощающее влияние.

Если речевая способность нарушена сильнее, чем это можно было предположить по степени нарушения восприятия речи или если вам пришлось столкнуться с бесспорно экзекутивной афазией, то необходимо искать и использовать иные лечебно-педагогические упражнения.

В главе, посвященной доминанте и латерализации, а также проблеме лево- и правосторонности, мы показали, как тесно связано моторное развитие речи с формированием доминанты. У детей с, нарушениями моторного развития речи (что типично для экзекутивной афазии) нередко отмечается нечеткое развитие доминантных признаков. В подобном случае нужно стремиться не только к выравниванию перекрестных доминант, но и к формированию односторонней доминанты на основе имеющейся у ребенка ритмической билатеральной двигательной активности (например, ритмическое чередование обеих ног при беге - двусторонняя, билатеральная деятельность). При беге может возникнуть необходимость в прыжке в длину или в высоту, причем одна нога оказывается ведущей, а другая - ведомой; здесь важна определенная доминанта. Односторонняя доминанта может быть сформирована из двустороннего развития движения в процессе бега, прыжков, бросания мяча, метания копья или диска. Два последних упражнения имеют особое значение для развития речи, но их нельзя выполнять детям, страдающим более сильными нарушениями или детям с отставанием развития, поскольку техника выполнения этих упражнений предполагает до некоторой степени ненарушенный контроль за движениями.

Бывают случаи моторной и экзекутивной афазии, при которой ребенок обладает сравнительно хорошей способностью к восприятию слов, но сам говорить не может, хотя его артикуляционный аппарат в норме. Недостаточно сформированная доминанта у таких детей проявляется особенно наглядно; в их движениях преобладает выраженная билатеральность; они ходят с очень широко расставленными ногами, движения каждой ноги направлены как можно дальше кнаружи. Руки при этом часто широко разведены.

Складывается впечатление, словно дети идут одновременно левой половиной тела влево, правой - вправо. Походка такого ребенка напоминает движения крупной птицы с расправленными крыльями, причем рот нередко бывает широко открыт, как при попытке что-то сказать. Многие из них могут произносить звуки, но не могут членораздельно произносить слова. Именно такие дети благодаря вышеописанным упражнениям иногда приобретают способность к начаткам речи. Разумеется, оказание дальнейшей помощи ребенку со сравнительно нормальным развитием, но у которого имеются нарушения речи и понимания слов или речевые ограничения, - задача благодарная.

Но если перед вами ребенок, общее развитие которого ограничено и нарушено вследствие афазии, то первая встреча с ним производит удручающее впечатление. Если же врач поймет, какие возможности открывает перед ним правильный диагноз - "афазия", и начнет целенаправленную терапию, то он сможет пережить чувство счастья.

Пытаясь подробно рассказать о развитии ребенка, отметим зафиксированный нами результат: формирование чувства звука как слова - развитие слышимой, понимаемой и воспроизводимой речи - является одним из основных этапов становления "Я" в период раннего развития ребенка. Для детей, у которых это чувство не сформировалось, т.е. для страдающих тотальной афазией, процесс развития личности часто кончается полной неудачей. Как уже было упомянуто выше, у таких детей нередко диагностируют не афазию, а значительное отставание умственного развития. Поэтому у них слишком мало шансов для дальнейшего развития, так как им не оказывается никакой врачебной помощи. Выше мы уже указывали на возникновение вторичных негативных и аутических симптомов, которые сопутствуют тяжелой форме афазии и могут приводить к ошибкам в диагнозе.

Все же опыт показывает, что эти дети от почти несвойственного человеку, искаженного поведения могут вернуться к поведению, принятому в обществе, если с нашей помощью когда-нибудь впервые им удастся побывать в роли партнера другого человека и пережить это чувство.

Решающее значение для слепого или глухого ребенка имеет первое впечатление от света или звука, открывающее ему мир видимого пространства или живого времени. Такое же жизненно важное значение для ребенка с тяжелой формой афазии или с полной афазией имеет переживание слова и предчувствие того, какую роль могут играть слова в человеческих отношениях, во взаимопонимании между людьми. Благодаря слову ребенок встречается с человеческим духом внутри собственного "Я" и "Я" другого человека. В тех случаях, когда удается сделать совершенно некоммуникабельного ребенка частицей человеческого мира, случается пережить самые счастливые мгновения, которые когда-либо выпадают на долю человека.

3.9 Ребенок с нарушениями эмоциональной сферы и поведения

О проблемах детей и молодых людей, которым посвящена эта глава, написано много важного и полезного. Я хотел бы коснуться лишь двух аспектов, которые освещены сравнительно мало, но по моим наблюдениям играют очень серьезную роль. Один из этих аспектов - физиолого-психологический, другой связан с окружающим ребенка миром. Некогда считалось, что у таких детей имеются те или иные нарушения поведения, но общее и интеллектуальное развитие относительно не нарушено. И все же такие дети отличаются необычными, агрессивными и даже для них самих разрушительными формами поведения и реакциями.

Насколько подобные особенности поведения и реакций коренятся в своеобразном виде переживаний, до сих пор остается неясным.

Часто приходится давать положительную оценку той точке зрения, что нарушения эмоциональных реакций и поведения связаны с окружающим миром и являются следствием травмировавшей их в самом раннем детстве ситуации. Такое соображение имеет полезную для общества и терапевтов установку, поскольку легче воздействовать на окружающий ребенка мир, чем изменить его конституцию.

Вновь и вновь мы наблюдаем, что все формы нарушений развития (о которых мы писали в предыдущих главах) в виде подпороговых нарушений могут являться основой своеобразной ранимости и особого типа реакций у детей с нарушениями поведения. Но еще более специфическое влияние на предрасположенность ребенка к эмоциональным нарушениям или на его плохую адаптацию может оказывать иной, не упоминавшийся ранее фактор. В одной из предыдущих глав мы говорили о тех качествах и противоположных состояниях, которые присущи телесной форме и которые имеют основное значение для развития ребенка: о макроцефалии и микроцефалии или о слиянии левой и правой стороны и пространства - времени. Но в дополнение к этому необходимо иметь в виду еще и противопоставления иного рода - конституциональные, если в детстве у ребенка возникают эмоциональные затруднения. Случается так, что человек воспринимает свое тело и органы тела как нечто мешающее ему, ограничивающее его, т.е. как своего рода барьер между ним и миром. Сам он будет воспринимать окружающих спокойно, но может быть очень обидчив и подвержен агрессивным чувствам, поскольку он не доволен, скорее, самим собой, а не другими людьми.

Человек может чувствовать себя в опасности, ощущая незащищенность тела и дискомфорт; он постоянно будет бояться, что окружающие навредят ему. У таких людей бывает чувство, словно они изранены и беззащитны. Не только реальная близость другого человека, но и слова буквально ранят их. Такие люди легко травмируются, они сверхчувствительны и постоянно раздражены.

Особенно легко оба упомянутых типа выявляются у детей.

Сверхчувствительный ребенок неадекватно реагирует на изменение своего окружения. Если он начинает ходить в другую школу или оказывается в незнакомом месте, он замыкается в себе, чувствует себя взволнованным и несчастным; пройдет много времени, прежде чем ребенок освоится с новой ситуацией и почувствует себя хорошо.

Если ребенок продолжительное время остается в одном и том же окружении и ему нет необходимости встречаться с чужими людьми, то постепенно он может адаптироваться и добиться хороших результатов.

Совершенно по-другому ведут себя дети иного типа. Они, судя по всему, чувствуют облегчение, попадая на новое место; кажется, что они почти счастливы, быстро приспосабливаются к новой среде, работают вместе с другими и в большинстве своем всегда готовы прийти на помощь. Но через некоторое время, ближе познакомившись со своим новым окружением и привыкнув к нему, они ощущают, как вещи теряют свою новизну и перестают их интересовать.

Ребенок замечает, что несмотря на новое окружение, его внутренние проблемы и состояние остались с ним, но именно это ему тяжело переносить и сознавать.

Чем дольше такие дети остаются на одном и том же месте, тем труднее находить с ними общий язык. Их поведение очень скоро оказывается принципиально ошибочным. Действительно, это поведение может быть следствием того, что ребенок ощущает себя пленником своего тела, прикованным к себе самому. Из этой негативной и нередко саморазрушительной ситуации он сможет найти выход лишь тогда, когда в достаточной мере почувствует любовь к себе окружающих людей, когда ему удастся преодолеть себя с помощью нового окружения. Напротив, сверхчувствительный ребенок будет считать, что ему предъявляются, чрезмерные требования. От такого ребенка вы будете постоянно слышать: "Я не могу".

Нередко эти дети бывают одаренными, что особенно очевидно проявляется в их артистичности; они удивительным образом привлекают к себе внимание, что объясняется их сверхчувствительной конституцией. Эти дети могут управлять ситуацией по своему желанию, поскольку их необыкновенная чувствительность позволяет им предвидеть и предугадывать намерения других людей. Такие дети проявляют истинное мастерство в том, например, чтобы столкнуть взрослых друг с другом. Но поступают они таким образом не вследствие своей злости, а именно потому, что очень тонко чувствуют подпороговый уровень взаимоотношений между людьми.

Образно выражаясь, тело ребенка очень слабо по сравнению с силой порывов, желаний и чувств, с которыми ему необходимо справиться. Вследствие этого, сопротивляясь, тело в конце концов не выдерживает напора импульсов, которые возникают в душе и которые человек и органы его тела не способны интегрировать. У детей, имеющих такую предрасположенность, в любую минуту могут обнаружиться самые различные симптомы острых заболеваний, включая эпилепсеобразные судороги. Было бы ошибочно думать, что дети симулируют. Скорее всего, эти симптомы проявляются в виде чувств, получивших власть над органическими функциями.

О редко встречающихся крайних формах патологического состояния мы упоминаем здесь для того, чтобы обратить ваше внимание на влияния, связанные с конституцией ребенка и наблюдающиеся у детей эмоциональные нарушения, а также для того, чтобы охарактеризовать симптомы, проявляющиеся в подобном случае. Таким детям нужно помогать любым способом. Например, детей целенаправленно можно воспитывать и лечить таким образом, чтобы у них устанавливалось ритмически гибкое соотношение между страстными желаниями и эмоциями с одной стороны и физическим телом - с другой. Очень простое, но очень эффективное решение этой проблемы - предложить детям выполнять такие разнообразные действия, как письмо, ходьба, подъем вверх и вниз по лестнице сначала медленно, а затем все быстрее и, в конце концов, - в очень быстром темпе; по достижении максимального темпа движения постепенно надо замедлять до исходного, медленного темпа. Если эти упражнения повторять, ребенок неосознанно вновь сможет достигнуть состояния упорядоченного, ритмического равновесия между душой и телом.

Этим детям необходимо постоянно чувствовать зрелость, волю, сострадание и тепло близких. Особенно негативную роль может сыграть оценка крайне выраженных симптомов как симуляции. Взрослый человек должен учиться воспринимать их как реальность, поскольку ребенок по-настоящему страдает, даже если эти симптомы имеют не органический, а эмоциональный характер. Это знать необходимо, если вы действительно хотите помочь Детям.

Удивительно то, что именно врачу бывает трудно оценить истерию как заболевание, а не как симуляцию. Даже в случае, когда йог ходит по раскаленным углям босой, речь идет о взаимодействии психологических и физиологических факторов, сходных с истерией. Ни угли, ниусам факт, что кто-то идет по ним, - не фантазия. Другой упомянутый тип конституции человека, обусловленный определенными задатками, характеризуется тем, что ребенок воспринимает себя пленником своего физического тела, запертым в неволе. Здесь помочь уже значительно труднее. В крайнем своем проявлении дети с такой конституцией подвержены эпилептическим припадкам, в которых можно увидеть как бы попытку силой освободиться из заключения в своем собственном теле, из заключения, являющегося следствием патологической предрасположенности.

Во время сна эти судороги прекращаются и наступает состояние заметного облегчения и освобождения, но, как правило, ненадолго.

Серьезной проблемой таких детей является их агрессивность, направленная, собственно говоря, не против других, а против ощущения себя пленником собственного тела.

Если мы будем знать, что агрессивность детей обусловлена органическими причинами, то с некоторыми из них можно открыто обсуждать эту проблему. Хотя положение таких детей определяется их конституцией, они должны учиться вести себя так, чтобы осознавать свою ответственность* Важнейший принцип нравственного воспитания детей - порицание не самого ребенка, а только его действий, и то лишь в том случае, когда ребенок чувствует себя в безопасности> окруженный нашим теплом и симпатией.

Разработаны терапевтические упражнения, призванные облегчить ребенку груз его предрасположенности. Обучению ориентации ребенка в пространстве могут помочь многочисленные упражнения на равновесие, прыжки с трамплина, гимнастические и иные упражнения.

Если у детей нарушен водный баланс, например, из-за рвоты во время приступов или если у них есть предрасположенность к судорогам вследствие обильной еды и обильного питья, то благотворное действие на них окажут плавание и упражнения в воде. Если затруднения детей в большей мере связаны с системой воздухо- или теплробмена организма, то показаны другие упражнения.

Оба противоположных типа патологической предрасположенности - повышенная чувствительность и ощущение заключенности в собственном теле - часто можно распознать по кистям рук: у детей с повышенной чувствительностью, предрасположенных к истерии, ладонь и кончики падьцев образуют собой доминирующую часть кисти и, так сказать, оттесняют на второй план тыльную сторону кисти.

Руки, по большей части, влажные, потные. Кончики пальцев длиннее, чем ногти, которые нередко бывают обкусанными, мягкими и короткими. У детей, относящихся к другому типу, доминирует дорсальная часть кисти. Она, в общем, бывает крепче и жестче, ногти слегка изгибаются над кончикамц пальцев. Кисть руки вряд ли бывает влажной и в меньшей степени открыта.

Кисть руки, разумеется, несет в себе очень интересную информацию, но это всего лишь одно из проявлений типа общей конституции. Если вы будете правильно чувствовать конституциональные типы (этому можно научиться), то сможете легко различать их в детях. Мягкий, открытый, цветущий, многообещающий, истерический, сверхчувствительный ребенок с детски-мягким выражением глаз, является полной противоположностью грубоватого, неповоротливого, замкнутого, "заключенного" в своем теле эпилептоидного ребенка с разочарованием в глазах.

При крайне резких проявлениях обоих описанных конституциональных типов дети бывают легко ранимыми, а на фоне неблагоприятного своего окружения у ребенка может появиться чувство полной несостоятельности. Эти патологические состояния могут вызывать у ребенка и эмоциональные нарушения, особенно, как мы уже говорили, при неблагоприятных воздействиях со стороны окружающего его мира. Поэтому всегда необходимо пытаться понять, связана ли плохая адаптация ребенка с окружающим его миром или она является следствием конституциональной патологии либо еще более глубокой слабости.

Если ребенок испытывает определенные затруднения в эмоциональной сфере и плохо адаптируется, то наряду с проведением соответствующих мероприятий необходимо позаботиться о его окружении. На долгие годы ребенка необходимо окружить симпатией и человеческим теплом, не рассчитывая при этом, что он непременно ответит на ваши чувства.

Кажется, будто дети, имеющие нарушения в эмоциональной сфере, вынуждены отрекаться от самих себя и вредить людям, которые их любят. Такое поведение можно объяснить травмирующими переживаниями раннего детства.

Вряд ли ребенок, имеющий серьезные нарушения эмоционального характера, сможет полностью от них избавиться на этапе взросления. Но если в течение продолжительного времени демонстрировать ему свою симпатию и расположение, особенно в сложный период созревания и в первые годы его взросления, то, в конце концов, ребенок все же сможет адаптироваться и в нем установится относительная гармония. Очевидно, суть проблемы детей с эмоциональными нарушениями и нарушениями поведения заключается в том, что они не учатся любить людей и поэтому не могут брать на себя ответственность за других.

Способность любить, вероятно, зарождается в переживаниях очень раннего детства. Мы уже отмечали, что развитие волевых импульсов и личностное восприятие нравственности связаны с ранними детскими переживаниями. Вряд ли поправимы упущения и ошибки, совершенные нами на этом этапе развития; вряд ли можно будет залечить раны, нанесенные ребенку в это время. В четвертой главе, в разделе "Школа как окружающий мир", мы поговорим о возможности на более позднем этапе развития ребенка наверстать упущенное ранее.

Здесь мне очень хотелось бы остановиться на особом периоде развития ребенка, очень важном для процесса его созревания, и для того, чтобы он действительно смог научиться принимать на себя ответственность. Я имею в виду тот момент, который в идеальном детстве предшествует непосредственному периоду пубертатности или точно совпадает с ним. Юноша начинает чувствовать, что его отец, вероятно, все же не тот человек, который может внушать к себе глубокое уважение, что он, по сути дела, совсем не заслужил того, чтобы быть отцом такого сына. Но в то же время юноша замечает, что стиль поведения отца и отношение ребенка к нему только и дают отцу возможность развивать такие качества. Ребенок замечает, что манера обращения с другими людьми - вещь жизненно важная. Подобный опыт ребенок приобретает лишь в том случае, если встретит человека, который нуждается в нем и которому он сможет оказать помощь при стечении благоприятных обстоятельств. Такая ситуация обычно возникает во взаимоотношениях между старшими и младшими детьми, между ребенком и слабым, пожилым человеком, между юношей и девушкой, но особенно - между здоровым и больным или подвижным и неповоротливым ребенком. У ребенка с нарушениями поведения очень часто появляется желание помогать, пользоваться успехом, иметь возможность что-то дать, чувствовать себя героем. Если такой ребенок попадает в спецшколу, где учатся исключительно дети с нарушениями поведения, то среди таких детей он почти не сможет реализоваться и пережить связанное с этим состояние. Свои положительные намерения он сможет проявить лишь в том, чтобы никогда не выдать другого, не драться, не воровать, не превосходить других в каких-либо проделках.

Следует отметить, что часто состояние юношей с тяжелыми нарушениями поведения существенно улучшается, как только они оказываются в психиатрических лечебницах для взрослых, хотя прежде в любых других условиях, они бывали неуправляемы. По-видимому, этот факт связан с возможностью помогать слабым, пожилым больным, тем более, что в клинике часто не хватает обслуживающего персонала. Впервые за всю жизнь подросток чувствует, что в нем кто-то действительно нуждается. Это может иметь особенно положительныи результат, если совпадает с тем моментом, когда молодой человек сделал свой первый шаг на пути к самовоплощению и ответственности. Я привожу этот пример не потому, что советую направлять ребят в психиатрические больницы, а потому, что хотел бы проиллюстрировать ситуацию, в терапевтическом отношении благоприятную для детей с плохой адаптацией. Для того, чтобы детей с эмоциональными нарушениями и плохой адаптацией научить любить и развивать в них чувство ответственности, лучше всего поместить их в школу, где бы они росли вместе с детьми, страдающими затруднениями или нарушениями иного рода, чем у них, например, с нарушениями физического развития или тяжелым отставанием в развитии.

Подробнее об отношениях, обладающих целительным воздействием, возникающих между детьми с различными нарушениями, мы поговорим в последних разделах данной книги.