Возможность получения специального об­разования зависит от региона проживания ребёнка-инвалида

На протяжении всего времени существования отечествен­ной системы специального образования прослеживается об­стоятельство, принципиально отличающее нашу систему от западноевропейских. Различие это заключается в явной не­равномерности распространения сети специальных школ на территории страны.

Первые российские специальные учебные заведения, как и во всём мире, открылись в столице, но далее процесс шёл особым образом. Специальные школы появлялись преимуще­ственно в европейской части империи, где лидерство по этому показателю захватили Санкт-Петербург, Москва, Украина, зем­ли Прибалтики, Царство Польское, а также регионы, заселённые немцами-колонистами.

Октябрьская революция изменила политическую карту страны: Польша, Финляндия, Латвия, Литва, Эстония обре­ли независимость, и часть некогда числившихся российскими специальных школ оказалась за пределами СССР. В Стране Советов сети специальных учебных заведений предстояло при­растать Сибирью, Дальним Востоком, республиками Закавка­зья и Средней Азии, однако упомянутые регионы, несмотря на указания высших партийных органов и приказы Наркомпроса, особого рвения по открытию специальных школ не проявляли. Право ребёнка-инвалида на школьное образование, по сути, за­висело от места его проживания. Понять, сколь существенны были эти различия, позволит даже краткое знакомство с по­ложением дел в Украинской ССР, Молдавской ССР и Узбек­ской ССР.

Ситуация в Украинской ССР

В 1925 г. правительство Украинской ССР все существу­ющие в регионе заведения для детей-инвалидов преобразу­ет в государственные учреждения, подчинив их Главсоцвосу Наркомпроса УССР. По данным ведомства, на тот момент физически, умственно и морально дефективные составляли 5% от детской популяции. Первая мировая, затем Граждан­ская войны привели экономику Украины к упадку, почти 10 лет население испытывало тяготы военного лихолетья, ок­купации, частой смены верховной власти. По понятным при­чинам край, некогда давший жизнь немалому числу отече­ственных специальных школ, не смог их сохранить. Согласно статистике, в 1925 г. из 25 ООО официально учтённых глухих и слепых детей школу посещало менее 2000. В 1927 г. сеть специальных школ УССР включала всего 36 учебных заведе­ний — 7 школ для глухих детей, 11 школ для слепых детей, 18 вспомогательных школ.

По мере того как советская власть на Украине крепла, ре­спублика благодаря сложившейся задолго до революции тра­диции обучения детей-инвалидов быстро вернулась к некогда достигнутым рубежам. Наркомпрос УССР усердно и добросовестно исполнял все указания и распоряжения ЦК ВКП(б) и СНК СССР, направленные на вовлечение во всеобуч детей с недостатками физического и умственного развития, благо­даря чему всего через 3 года число учебных заведений для детей с нарушением слуха достигает 17 (7 школ и 10 школ- интернатов) с общим количеством учащихся 955 человек (1930). Несложные математические расчёты разочаровывают — за школьную парту село всего 17% от общего числа тех, кто нуждался в специальном обучении. Если же рассмотреть эти данные в контексте политической ситуации, состояния эконо­мики республики, качества жизни её населения, то мы увидим, что правительство Советской Украины и исполнители на местах прилагали немалые усилия, чтобы обеспечить детям с на­рушением слуха возможность получения школьного образо­вания. Доказательство тому — последовательный рост числен­ности учащихся: через 2 года общее число глухих учеников достигнет полутора тысяч (1932).

Следует упомянуть и украинский опыт интегрированного обучения, в трёх городах специальные классы для детей с на­рушением слуха (на 10 учеников каждый) будут открыты при общеобразовательных школах. В 1937/38 учебном году сеть школ для глухих расширится до 49 учебных заведений (5281 ученик). Накануне Великой Отечественной войны си­стема специального образования УССР включала 129 специ­альных школ, в том числе для глухих — 84, для слепых — 18, для умственно отсталых — 27 (суммарное число учащихся до­стигнет 14 тысяч человек). Кроме того, на Украине действова­ли 3 детских дома для глухих дошкольников (около 200 де­тей), 93 специальных учебных заведения для взрослых глухих (около 3 тысяч обучающихся) и 36 специальных учебных за­ведений для взрослых слепых (632 обучающихся).

Итак, традиция призрения и школьного обучения детей- инвалидов, заложенная на Украине задолго до революции 1917 г., не иссякла, несмотря на военные и политические потрясения, экономический спад, трагические последствия коллективизации, голод и демографический сбой, иные беды и невзгоды, пережитые населением Украины с 1914 по 1940 г. Если сравнивать цели и содержание образования, формы организации, источники финансирования, социальную принадлежность и профессиональную компетентность учителей, нетрудно обнаружить, что специальные школы Советской Украины имели мало общего с учебными заведениями доре­волюционной поры. И всё же заложенная князем Владимиром I и Феодосием Печерским христианская традиция заботы об убогих вкупе с культовым отношением украинцев к сле­пым певцам-бандуристам, стараниями Екатерины Великой и её внука Александра I скрещённые с протестантской моделью деятельной благотворительности, впоследствии обогащённые филантропией купечества, подвижничеством педагогов-энтузиастов и приходских священников, образовали «полноводную реку», которая хотя и меняла своё русло, но не иссякала под влиянием перемен. Убедиться в силе традиции мы сможем, сравнив ситуацию в граничащей с Украиной Молдавии, не имевшей подобного исторического опыта попечения детей-инвалидов.

Ситуация в Молдавской ССР

Молдавская ССР, образованная незадолго до Великой Оте­чественной войны (2 августа 1940 г.), объединила шесть райо­нов Молдавской АССР и шесть уездов Бессарабии. Вновь созданной советской республике, в которую влились уезды, ранее управлявшиеся правительством Королевства Румыния, пред­стояло реорганизовать школьную систему, а сеть специальных школ разворачивать с нуля. «На территориях Молдовы, вхо­дивших с состав Королевства Румыния, специальные школы не существовали. Первенцем уже в Советской Молдове ока­жется школа-интернат для глухих детей, её учредят в 1936 г. в городе Балта». Три сведущих автора нашли в истории ре­гиона одну-единственную специальную школу, правда умолчав о том, что город Балта официально числился молдавским не­долго — с 1924 по 1940 г., до того и после он оставался укра­инским.

Территории, вошедшие в состав Молдавской ССР, не име­ли традиций школьного обучения глухих, слепых и умственно отсталых детей. Правительство союзной республики не могло считать эту проблему первоочередной, население инициативы не проявляло, и упомянутая школа глухих получила «молдав­скую прописку» ненадолго и исключительно в результате из­менения административных границ с Украинской ССР.

Ситуация в Узбекской ССР

Для республик Средней Азии организация обучения детей с недостатками физического и умственного развития оказалась делом совсем новым. Ислам, который веками исповедовало коренное население, как мы знаем, имеет отличную от христианства традицию отношения к нищим, убогим и калекам. Царское правительство России не сочло нужным насаждать в Средней Азии христианские модели призрения глухонемых и слепых детей, а благотворительное Ведомство учреждений императрицы Марии не успело распространить свою заботу на этот край. Вот почему после установления в Средней Азии советской власти дело обучения детей с недостатками физи­ческого и умственного развития пришлось начинать с чистого листа. Успешнее соседей государственную задачу решали в Уз­бекской ССР, а потому ограничимся рассказом о достижениях этой республики на поприще организации школьного обучения детей-инвалидов.

Первая научная публикация об истории строительства сети учебных заведений на территории Узбекистана принадлежит С. Ш. Айтметовой. По данным автора, до установления в Сред­ней Азии советской власти обучения детей-инвалидов в крае не велось. Правда, при некоторых медресе Бухары, Самарканда и Ташкента существовали приюты для слепых, где дети полу­чали религиозное обучение, заучивая святые суры Корана.

Первой светской специальной школой на территории Узбек­ской ССР станет Ташкентское «убежище для слепых и глухо­немых», открытое в 1920 г. стараниями учительницы Л. И. Новосёловой. Энтузиастке удастся собрать 11 слепых и 7 глухих детей. Через короткий промежуток времени убежище будет реорганизовано и получит официальный статус школы для де­фективных детей (1921). Впрочем, ни индивидуальные усилия педагога-подвижника, ни включение инородного для среднеази­атского региона учебного заведения для слепых и глухих детей в школьную сеть столичного города Ташкента не повлияли на общую ситуацию.

Цосле окончательного установления в крае советской вла­сти события развиваются по уже знакомой схеме, в 1925 г. образован Наркомат просвещения Узбекской ССР, которому руководство страны поручает организацию в республике все­обуча. Во исполнение решений ЦК ВКП(б) и правительства СССР Наркомпрос Узбекской ССР приступает к массово­му открытию начальных школ, в общем числе учащихся по республике доля учеников классов I ступени достигает 75%! Акция невиданного масштаба среди почти поголовно неграмот­ного населения закономерно привела к тому, что организаторы всеобуча столкнулись с проблемой школьной неуспеваемости.

Не вдаваясь в изучение причин болезни, для её преодоления нашли простой способ: для стойко неуспевающих детей откры­ли специальные классы. Авторы «очевидного» решения не по­дозревали, что вступили на путь, пройденный и признанный тупиковым Пруссией и Саксонией пятьюдесятью годами рань­ше. Пруссия сумела обеспечить всеобуч благодаря созданию нового типа специального учебного заведения — вспомогатель­ной школы.

Напрасно ждать плодотворного воспроизводства немецкой модели, рождённой в христианском протестантском королев­стве, в Советском Узбекистане, чьё население следовало цен­ностям ислама. Сходство, обнаруживаемое при беглом знаком­стве с ходом развития событий в Узбекистане и Пруссии, при более тщательном анализе оказывается иллюзорным. Через 3 года от начала кампании по введению всеобуча (1928) в Таш­кенте при четырёх общеобразовательных школах из числа вто­рогодников вынужденно комплектуется шесть групп в составе первых-вторых классов. По мнению С. Ш. Айтметовой, именно эти классы положили начало обучению умственно отсталых детей не только в Узбекистане, но и во всей Средней Азии. В Ташкенте, как некогда в немецких «добавочных» классах, обучение осуществлялось по стандартным программам, но срок их освоения увеличили вдвое. И вновь практика пока­зала, что простое добавление времени на освоение образова­тельного стандарта не приносит желанного результата. Немцы на этом этапе признали эксперимент неудачным и, как мы помним, остановили его, а что в Ташкенте? Известно, что в 1929/30 учебному году в упомянутых классах училось 50 де­тей. В том же 1929 г. столичную школу для дефективных детей разделят на три самостоятельных специальных учрежде­ния — для слепых, глухонемых и умственно отсталых детей. Одновременно для слепых детей в Бухаре учредят инвалид­ный дом. К 1936 г. число вспомогательных школ достигнет в республике 6, общее же количество учащихся в них — 700 че­ловек. Едва ли созданная сеть отвечала потребностям региона с более чем пятимиллионным населением, но и её вскоре ре­шат упразднить. Полагаем, постановление «О педологических извращениях в системе наркомпросов» руководством системой образования в республике было воспринято с пониманием и одобрением. Острой необходимости в организации обучения умственно отсталых детей грамоте и ремеслу, очевидной в Гер­мании конца XIX в. и специалистам, и обществу, и церкви, и правительству, жители Средней Азии, включая и тех, кто состоял в комсомоле и ВКП(б), не чувствовали. Европейская образовательная модель, сама попытка признать внешне здо­рового ребёнка дефективным не могла не вызывать у местного населения отторжения.

Мотивы, по которым центральное партийное руководство страны приняло постановление «О педологических извраще­ниях в системе наркомпросов», а чиновничество из Нарком­проса Узбекской ССР рьяно приступило к его исполнению, различны, а убеждённость в ненужности вспомогательных школ едина. Население к действиям власти отнеслось равно­душно, ибо потребности в подобном учебном заведении не ис­пытывало. Защитником вспомогательной школы мог стать исключительно приверженец иных культурных ценностей, жизнь в очередной раз подтвердила известное нам правило. В 1936 г. Наркомпрос Узбекской ССР издаст приказ о немедленном за­крытии всех вспомогательных школ, но реализовать собственное решение полностью не сумеет! Завуч ташкентской спе­циальной школы № 66 К. В. Климова не согласится с высоким решением, более того, вступит в полемику с наркомпросовским начальством и, как это ни удивительно, сумеет отстоять род­ное учебное заведение. Благодаря самоотверженности и лич­ному мужеству одного человека — педагога К. В. Климовой таш­кентскую вспомогательную школу удастся сохранить, на мо­мент описываемых событий в ней обучалось 224 ученика.

Несколько забегая вперёд, сообщим, что за последующие 50 лет государственная политика в сфере образования детей- инвалидов претерпит позитивные изменения, сеть специаль­ных учебных заведений — в первую очередь за счёт открытия всё новых и новых вспомогательных школ — станет неуклонно расширяться. Затронут упомянутые перемены и Узбекистан, к 1985/86 учебному году республика будет располагать уже 44 вспомогательными школами. Тем не менее, и через полвека чужеродность навязанной образовательной модели ценностям ислама и узбекской культуры будет ощущаться со всей оче­видностью. Относительно 1936 г. показатель охвата умственно отсталых детей школьным образованием возрастёт в Узбек­ской ССР в сотни раз (13 тысяч учащихся), но изначальный разрыв не сократится. В РСФСР специальное обучение полу­чало 3% детей школьного возраста, среднестатистический по­казатель по СССР равнялся 1,5%. В Узбекской ССР он не достиг 0,3%! Есть основания утверждать, что вплоть до рас­пада Советского Союза вспомогательная школа оставалась в Узбекистане институтом искусственным, скорее навязывае­мым центральным правительством, чем востребованным ко­ренным населением.

Обучение же слепых, начатое в ряде городов Узбекистана муфтиями отдельных медресе задолго до установления совет­ской власти, духу Корана и культурным установкам народа не противоречило, вследствие чего его судьба в Узбекской ССР складывалась много успешнее. Если в момент своего учрежде­ния (1921) первая специальная школа Ташкента насчитывала всего 11 слепых учеников, то в 1933/34 учебном году их чис­ло достигло 70, а в 1938/39 учебном году — 220 человек. Ко­нечно, долгое время республика не располагала ни тифлопеда­гогическими кадрами, ни полиграфической базой для издания учебно-методической продукции на узбекском языке, а потому обучение велось на русском языке. Но уже в 1930/31 учебном году ташкентская школа набирает в 1 класс слепых детей, чьё обучение пойдёт на узбекском языке.

Стоит обратить внимание на непростую судьбу учреждения-пионера, долгое время ему не удавалось обрести постоян­ную прописку. Как мы успели убедиться, в РСФСР специаль­ные школы нередко снимались с насиженных мест из-за того, что занимаемые ими удобные здания, некогда построенные меценатами, передавались под размещение военных или совет­ских организаций. В Узбекистане переселение детей-инвали­дов происходило с ещё большей лёгкостью, достаточно вспо­мнить историю школы для глухих детей. Правительственные учреждения, Наркомпрос Узбекской ССР в том числе, в 1931 г. из Самарканда переводят в Ташкент. Административных зда­ний не хватало, и школу глухих передислоцировали в Бухару. Волюнтаристское решение Наркомпроса едва не привело уч­реждение к краху, часть учителей отказались переезжать, из-за нежелания родителей отдавать детей в интернат число учени­ков сократилось со 120 до 35, а потому в 1933 г. школу вер­нули в столицу. Теперь ей предложили занять неприспо­собленное помещение в пригороде Ташкента (посёлок Луна­чарский). Спустя год построят новое здание, благодаря чему добавится число учебных мест, а наркомпросовские отчёты отметят рост охвата глухих всеобучем. Оценивать качество об­учения детей с нарушением слуха по бюрократическим реляциям бессмысленно, так как вплоть до конца 1930-х гг. респу­блика не имела квалифицированных сурдопедагогов, многие из тех, кто вставал к учительскому столу, не получили даже среднего образования. Целенаправленная подготовка сурдопедагогов начнется в Узбекистане с 1939 г.

В Туркменской ССР первая школа для детей с нарушени­ем слуха появится только в 1955 г.

Завершая краткий рассказ об истории строительства систе­мы специального образования и её состоянии в отдельных республиках СССР накануне Великой Отечественной войны, признаем, что за исключением Украины практика специаль­ного образования складывалась мучительно трудно. Накануне Великой Отечественной войны подавляющее большинство союзных республик только вышли на этап создания региональ­ной системы. Школы-первенцы зачастую открывались вдали от крупных городов (культурных центров), местное население не только не было заинтересовано в создании специальных учреждений, но и не имело ни малейшего представления о том, зачем они нужны. Работники школ для глухих, слепых, умственно отсталых детей, включая педагогов, не просто не обладали специальными знаниями, но зачастую не имели пе­дагогического образования.

В Украинской ССР постановление «О педологических из­вращениях в системе наркомпросов» привело к повышению внимания Наркомпроса, советских и партийных органов к спе­циальной школе, что стимулировало расширение сети и по­вышение уровня профессиональной подготовки педагогов, в остальных регионах страны последствия постановления были обратными.

Традиция школьного обучения в подавляющем большин­стве союзных республик не сформировалась, партийное и со­ветское руководство республиканского и местного уровней, а наравне с ним и коренное население интереса к специально­му образованию не проявляли. Жизнь немногочисленных спе­циальных учебных заведений едва теплилась.

Итак, роль постановления ЦК ВКП(б) и СНК Союза ССР «О педологических извращениях в системе наркомпросов» в судьбе советской специальной школы оказалась неоднознач­ной. Выход документа не только не прервал, но даже помог делу строительства системы специального образования глухих и слепых детей, в то время как существование вспомогатель­ной школы оказалось под угрозой — значительная часть этих учебных заведений была ликвидирована либо перепрофилиро­вана, в ряде случаев по праву, так как школы, именовавшиеся специальными, по существу таковыми не являлись.

С 1936/37 учебного года Наркомпрос РСФСР уделяет осо­бое внимание работе вспомогательной школы — она становится семилетней, получает собственный учебный план и программу, подвергается тщательному пересмотру состав учащихся, меня­ются правила и процедура комплектования, устанавливается предельная наполняемость класса, ужесточаются требования к квалификации педагогического состава и организации учеб­ного режима. В предвоенном 1940/41 учебном году вспомога­тельная школа переживала пору коренной реорганизации. Бес­смысленно рассуждать, в каком направлении могли бы разви­ваться события, мирная жизнь страны была прервана войной.