Vi. тексты для контрольной проверки

ДИКЦИОННОЙ ЧЕТКОСТИ ВСЕХ ЗВУКОВ.

(Пословицы, загадки, стихи, скороговорки,

сказки и присказки)

Разберитесь в содержании, определите паузы и логические ударения. Разберитесь в дикционных и орфоэпических особен­ностях предлагаемых текстов.

Пословицы

При работе над пословицами тренируйте широкое звучание гласных.

Пословицы о Родине.

Одна у человека родная мать, одна у него и Родина.

Для Родины своей ни сил, ни жизни не жалей.

Человек без Родины, что соловей без песни.

Родная сторона — мать, чужая — мачеха.

На чужой стороне и весна не красна.

На родной стороне и камешек знаком.

Чужая сторона и без ветра сушит и без зимы знобит.

Глупа та птица, которой гнездо свое не мило.

Всякому мила своя сторона.

При солнце тепло, при Родине добро.

Пословицы о слове.

Слово — олово.

Не шути словом — слово пуще стрелы ранит.

Бритва скребет, а слово режет.

От одного слова да навек ссора.

Слово — не обух, а от него люди гибнут. Не болтай наугад – клади слова в лад.

Говорить не думая, что стрелять не целясь.

Кстати промолчать, что большое слово сказать.

Слово не стрела, а к сердцу льнет.

Птицу кормом, а человека словом обманывают.

Сладкий язык и змею из норы вытащит.

Доброе слово дороже богатства. На добром слове кому не спасибо.

Ласковое слово, что вешний день.

Ласковое слово лучше мягкого пирога.

Ласковое слово и кость ломит. Иная похвала хуже брани.

То же слово, да не так бы молвить.

На льстивые речи не мечись, на грубу правду не сердись.

Тот в слове стоит твердо, кому слово дорого.

Не дав слова, крепись, а дав, держись.

Живое слово дороже мертвой буквы.

Загадки.

Научитесь загадывать: неторопливо выделяйте ударные слова (признаки загадываемого предмета), изменением вы­соты голоса фиксируя на них внимание слушателя.

Ходит щучка по заводи,

Ищет щучка тепла гнезда,

Где бы щучке — трава густа.

(Коса)

Принялась кума за дело,

Завизжала и запела:

Ела, ела дуб, дуб,

Поломала зуб, зуб.

(Пила)

Поле — не мерено.

Овцы — не считаны.

Пастух рогат.

(Небо, звезды, месяц)

Под кочкою крошка —

Только шляпка да ножка.

(Гриб)

Повернулось к солнцу

Золотое донце,

В донце — оконцы,

В оконцах — щелкунчики,

Щелкунчики-грызунчики.

(Подсолнух)

На шесте — дворец

На дворце — певец.

(Скворечня)

Новая посуда, а вся в дырах.

(Сито)

Белое одеяло

Землю покрывало,

Солнце припекло —

Одеяло потекло.

(Снег)

Заря-заряница,

Красная девица,

По полю гуляла,

Бусы растеряла,

Солнце припекло —

Все подобрало.

(Роса)

Несется и стреляет,

Ворчит скороговоркой.

Трамваю не угнаться

За этой тараторкой.

(Мотоцикл)

Скороговорки.

В работе над скороговорками нельзя просто пробалтывать слова, нужно найти в них определенный смысл. Начинать ра­боту над текстами скороговорок нужно в медленном темпе, предварительно потренировавшись в произнесении наиболее сложных сочетаний слов отдельно. Затем можно постепенно ускорять темп произнесения скороговорок, не забывая о логи­ческих ударениях. Например, в скороговорке «У осы не усы, не усищи, а усики» есть явное противопоставление, и оно требует точной передачи мысли. Даже в быстром темпе нельзя забы­вать об этом.

Предлагаемые тексты соединенных скороговорок представ­ляют собой уже определенный рассказ о том или ином событии. Здесь отдельные фразы связаны друг с другом смысловыми от­ношениями, в них есть развитие той или иной мысли, заканчи­вающейся на последней точке. Эти тексты очень полезны для дикционной тренировки, а соединение их в незатейливый рас­сказ придает упражнению особый интерес. Тексты нужно знать наизусть и рассказывать их со своим отношением к происходя­щим событиям.

З а д а н и е 1.

Выберите скороговорки для тренировки на каждый соглас­ный звук, в первую очередь на исправляемые вами звуки, и от­работайте их.

От топота копыт пыль по полю летит.

Бык тупогуб, тупогубенький бычок, у быка бела губа была тупа.

Пришел Прокоп — кипел укроп, ушел Прокоп — кипит укроп. Как при Прокопе кипел укроп, так и без Прокопа кипит укроп.

С вишен галок поп пугая, в саду увидел попугая. Ты, поп, галок попугай, попугая не пугай.

Водовоз вез воду из-под водопровода.

Маланья-болтунья молоко болтала-выбалтывала, болтала-выбалтывала, да не выболтала.

Два дровосека, два дровокола, два дроворуба говорили про Ларю, про Варю, про Ларину жену.

У Фили пили — Филю же и побили.

Стоит поп на копне, колпак на попе, копна под попом, поп под колпаком.

Из-под Костромы, из-под Костромщины шли четыре муж­чины, говорили про покупки, про крупу, да про подкрупки.

Везет Сенька Саньку с Сонькой на санках, санки скок — Сеньку с ног, Саньку — в бок, Соньку — в лоб, все в сугроб!

Расскажите про покупки. Про какие про покупки? Про по­купки, про покупки, про покупочки мои.

У осы не усы, не усищи, а усики.

Рыла свинья тупорыла, белорыла, полдвора рылом изрыла, вырыла, подрыла.

На дворе трава, на траве дрова: раз дрова, два дрова, три дрова; дрова вдоль двора, дрова вширь двора — не вместит двор дров; дрова выдворить!

Тридцать три корабля лавировали, лавировали да не вы­лавировали.

Не тот, товарищи, товарищу товарищ, кто при товарищах товарищу товарищ, а тот, товарищи, товарищу товарищ, кто без товарищей товарищу товарищ.

Сшит колпак не по-колпаковски, вылит колокол не по-колоколовски. Надо колпак переколпаковать, перевыколпаковать, надо колокол переколоколовать, перевыколоколовать.

Наша река широка, как Ока. Как — как Ока? Так, как Ока, широка наша река.

Шестнадцать шли мышей и шесть нашли грошей, а мыши, что поплоше, шумливо шарят гроши.

Полчетверти четверика чечевицы без червоточины.

В четверг, четвертого числа, в четыре с четвертью часа четыре черненьких курчавеньких чертеночка чертили черными чернилами чертеж. Чрезвычайно чисто.

На семеро саней по семеро в сани уселися сами.

Съел молодец тридцать три пирога с пирогом, да все с тво­рогом.

Около кола — колокола.

Около ямы три хвои вялы. На хвою стану, хвою достану.

Вот топор, вот топорище, вот тут кнут, вот кнутовище.

Ткач ткет ткани на платки Тане.

Топоры остры до поры, до поры остры топоры, до времени.

Всех скороговорок не перескороговоришь, не перевыскороговоришь.

З а д а н и е 2.

Разберитесь предварительно, какая основная мысль заклю­чена в скороговорочных текстах. В целом ряде из них она выра­жена пословицей или поговоркой, заканчивающей рассказ. На­пример, «О пустяках спорить — дело упустить» и т. д.

Из-под Костромы, из-под Костромщины везет Сенька Саньку с Сонькой на санках. Везет да скороговорками так и сыплет: мол, тетерев сидел на дереве, от дерева — тень тетерева; мол, у гусыни усов ищи не ищи, не сыщешь; мол, каков Савва, та­кова и слава. Скороговорил, скороговорил да так всех скорого­ворок и не перевыскороговорил.

Два дровосека, два дровокола, два дроворуба говорили про Ларю, про Варю, про Ларину жену, спорили, что у осы не усы, не усищи, а усики, что сшит колпак не по-колпаковски, что вы­лит колокол не по-колоколовски. Пока шел спор, забрела свинья во двор. Рыла свинья тупорыла, белорыла, полдвора рылом изрыла, вырыла, подрыла. О пустяках спорить — дело упустить.

От топота копыт пыль по полю летит — едет баба из города, везет вестей с три короба: мол, съел молодец тридцать три пи­рога с пирогом, да все с творогом; мол, пришел Прокоп кипя­тить свой укроп; мол, супруги Пото играли в лото. От топота копыт пыль по полю летит. Кто переносит вести, тому бы на день плетей по двести.

Маланья-болтунья болтала, что тридцать три корабля лави­ровали, лавировали да не вылавировали. На язык пошлин нет, что хочет, то и лопочет. Болтала-болтала, болтала-болтала, да так всего не выболтала: ложь ходит на гнилых ногах; кто вчера солгал, тому и завтра не поверят.

Я ему по секрету, а он по всему свету, что на улице медо­вик, мне не до медовика, что на улице деготник, мне не до деготника, не до деготниковой жены и не до деготниковых де­тей. Так вот скажет друг дружке, а дружка подружке, а по­дружка борову, а боров всему городу — язык от лжи не крас­неет, и без того красный, а только береги честь смолоду — один раз соврешь — в другой не поверят; ведь коли врун, так и об­манщик, а обманщик, так и плут, а плут так и мошенник, а мо­шенник, так и вор.

Маланья-болтунья болтала, что всех скороговорок не перескороговоришь, не перевыскороговоришь, что не скажешь: на дворе трава, на траве дрова — раз дрова, два дрова, три дрова — не вместит двор дров — дрова выдворить, И не ска­жешь: тридцать три корабля лавировали, лавировали да не вылавировали. Однако прыгают на языке скороговорки, как караси на сковородке. Значит Маланья-болтунья зря болтала, что всех скороговорок не перескороговоришь, не перевыскоро­говоришь.

Береги честь смолоду, а то была у Фрола — Фролу на Лавра наврала, пойдет к Лавру — Лавру на Фрола наврет, ведь язык без костей и от лжи не краснеет, без того красный. У злой Натальи все люди канальи, а еще говорит: «Не тот, товарищи, товарищу товарищ, кто при товарищах товарищу товарищ, а тот, товарищи, товарищу товарищ, кто без товарищей това­рищу товарищ».

Везет Сенька Саньку с Сонькой на санках, везет да языком, что решетом, так и сеет: и про щук и про леща,— мол, плавни­ками трепеща, пищи на обед ища, ходит щука вкруг леща — вот так это штука,— тщетно тщится щука ущемить леща. Вот так это штука!

Болтал, болтал — на чужой роток не накинешь платок: санки скок — Сеньку с ног, Саньку в бок, Соньку в лоб — все в сугроб! Всякая сорока от своего языка погибает — знай больше, а говори меньше.

Из-под Костромы, из-под Костромщины шли четыре муж­чины, говорили про покупки, про крупу да про подкрупки; говорили, что купили полчетверти четверика чечевицы без чер­воточины. А все потому, куда ветерок — туда и умок! Хиханьки да хаханьки — доходишки махоньки, лежа пищи не добудешь — вот у молодца только и золотца, что пуговка оловца. Хорошо, хоть купили полчетверти четверика чечевицы без червоточины. Где работают, там густо, а в ленивом доме пусто.

В четверг, четвертого числа в четыре с четвертью часа шли три попа, три Прокопия попа, три Прокопьевича — шли, шли, вдруг перед ними река — широка, как Ока. А на том берегу стоит поп на копне, колпак на попе, копна под попом, поп под колпаком. Увидали попы, рты раскрыли попы, закричали попы, побежали попы. У страха глаза велики — пуганая ворона куста боится.

От топота копыт пыль по полю летит. То курьера курьер обгоняет в карьер. Только бык тупогуб никуда не спешил, у до­роги лежал, головой лишь мотал, бык тупогуб, тупогубенький бычок, у быка бела губа была тупа.

Командир говорил про полковника, про полковницу, про подполковника, про подполковницу, про подпрапорщика, а про подпрапорщицу промолчал, а говорил, что у гусыни усов ищи не ищи — не сыщешь, что чешуя у щучки, щетинка у чушки, что около кола — колокола, что у осы не усы, не усищи, а усики. I Дело было вечером, делать было нечего. Портной Пото играл в лото, и портниха Пото играла в лото. Но портной Пото не знал про то, что портниха Пото играет в лото. Пришел Прокоп кипятить свой укроп, рассказал про то, что портниха Пото играет в лото, но не слушал Пото. Стоит Прокоп, кипя­тит свой укроп, а укроп шипит и совсем не кипит. Ушел Про­коп. Шипел укроп, шипел укроп, закипел вдруг укроп! Услы­хали про то супруги Пото. Позабыв про лото, закричали про то, что пришел Прокоп кипятить укроп. Пришел Прокоп — не кипел укроп, а ушел Прокоп — закипел укроп! Прибежал Прокоп и спросил Пото: «Что кричите, про что?» Но не слышат Пото и кричат лишь про то, что пришел ты, Прокоп, не кипел твой укроп, а ушел ты, Прокоп, закипел твой укроп и сбежал твой укроп. Дело было вечером, делать было нечего.

С вишен галок поп пугая, в саду увидел попугая, мимо Па­хом ехал верхом. Увидал Пахом, стал браниться с попом: «Ты, поп, галок попугай, попугая не пугай». Но пустой голове все трын-трава. Нашего пономаря не перепономаривать стать. У всякой пташки свои замашки.

От топота копыт пыль по полю летит: то послали Сеню с донесеньем. Голова у Сени с лукошко, а мозгу ни крошки. По виду орел, по уму — тетерев. Доскакать доскакал, да все не так рассказал: рассказал, что не тридать три корабля лави­ровали, лавировали да не вылавировали, что Прокоп не варил свой укроп, а съел у Малаши всю сыворотку из-под простокваши да еще пирог с грибами, чтоб держать язык за зубами. Про­коп-то держал, а Сеня все болтал да болтал, да и вздремнул. Вздремнуть не вздремнул, всхрапнул, да и присвистнул.

Как на горке, на пригорке стоят тридцать три Егорки. Стоят да на соседний двор поглядывают, а на дворе трава, на траве дрова, раз дрова, два дрова, три дрова. Не вместит двор дров — дрова выдворить! Бросились Егорки с горки дрова таскать. Где вместе возьмутся — толку добьются.

Тень, тень — потетень, выше города плетень. Слушайте, кому не лень, сказку небылицу про красную девицу Маланью-болтунью, что молоко болтала, выбалтывала, да не выболтала, а дала Ромаше сыворотку из-под простокваши. Но Ромаша себе на уме: ел не ел, а за столом посидел — по усам текло, да в рот не попало! Вот вам сказка, а нам бубликов вязка.

Мамаша Ромаше дала сыворотку из-под простокваши, просто сыворотку из-под простокваши, а он всем говорил, что я моло­дец-удалец съел холодец, да еще тридцать три пирога с пирогом, и все с творогом, да один пирог с грибами, да один с потро­хами... Болтал-болтал, молол-молол, язык болтает, а голова не знает.

Языком не расскажешь, так и пальцем не растычешь, нечего руками рассуждать, коли бог ума не дал, речь умом красна, а если язык шепеляв, то и поговори скороговорочку за скороговорочкой — тридцать три корабля, тридцать три корабля лавиро­вали, лавировали да не вылавировали; у нас на дворе-подворье погода размокропогодилась; сшит колпак не по-колпаковски, вы­лит колокол не по-колоколовски, нужно колпак переколпаковать, перевыколпаковать, нужно колокол переколоколовать, перевыколоколовать, нужно все скороговорки перескороговорить, перевыскороговорить, и тогда так заговоришь, словно реченька за­журчишь.

В четверг, четвертого числа в четыре с четвертью часа два дровосека, два дровокола, два дроворуба говорили про Ларьку, про Варьку, про Ларину жену, что у них на дворе трава, а на траве дрова: раз дрова, два дрова, три дрова — не вместит двор дров, дрова выдворить давно пора, а Варька с Ларькой все хиханьки да хаханьки, хиханьки да хаханьки, как детишки махоньки, и не собираются дрова со двора выдворять.

Присказки и сказки.

Разберитесь в содержании, в дикционных, орфоэпических и логических особенностях присказок и сказок. Определите свое отношение к рассказываемому.

Присказки

Не белы лебеди по небу летят, русские люди сказки говорят. Сказка быль — не быль, да и не вранье.

Верьте ей, не верьте, а слушать слушайте до конца. Конец — всему делу венец.

Сказок у нас, что птиц стая, да ни одна из них не пустая. Кто намек поймет, тот с добычей уйдет, сказку нашу услыша. Добру-то все жить да расти, а зло чтоб с земли смести.

Начинается наша сказка от правды, растет на вымысле, жнут ее шутками, провевают прибаутками, продают за ласковое слово сказочнику.

Да то еще не сказка, а присказка, а сказка-то впереди будет.

На море, на океане, на острове Буяне, стоит дерево — золо­тые маковки. По этому дереву ходит кот-баюн: вверх идет — песню заводит, вниз идет — сказки сказывает. Сказки сказы­ваются с утра после обеда, поевши мягкого хлеба. Это еще не сказка, а присказка, а сказка вся впереди будет.

Просим теперь, честные господа, нашей сказки послушать. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.

Зачинается, починается хорошая сказка. Добрая повесть не от сивки, не от бурки, не от вещего каурки, не от молодецкого посвисту, не от бабьего покрику.

Это не сказка, а присказка, сказка будет впереди.

Жили-были журавль с журавлихой, поставили они стожок сенца — не сказать ли опять с конца?

Вот вам сказка, а мне — бубликов вязка.

Зачинается рассказ

От Ивановых проказ,

И от сивка, и от бурка,

И от вещего каурка.

Козы па море ушли;

Горы лесом поросли;

Конь с златой узды срывался,

Прямо к солнцу поднимался;

Лес стоячий под ногой,

Сбоку облак громовой;

Ходит облак и сверкает,

Гром по небу рассыпает.

Это присказка: пожди,

Сказка будет впереди.

П. Ершов.

Сказки[5]

Три зятя.

Жили старик со старухой. И было у них три дочери. Три до­чери, три умницы-разумницы, три красавицы — ни в сказке ска­зать, ни пером описать.

Вот раз ехал старик с дровами из лесу. А ночь была темная. Лошадь идет, спотыкается, о пни-колоды ушибается. Брела, брела, да и стала совсем. Старик и так и сяк, да выходит ни­как— надо в лесу ночевать.

— Эх, — говорит старик, — кабы светлый месяц выглянул, я
бы ему старшую дочку отдал!

Только сказал, а Месяц Месяцович выглянул, все кругом осветил. Поехал старик быстро, домой доехал хорошо.

Вот старшая дочка оделась, принарядилась, на крылечко вы­шла — ее Месяц Месяцович к себе и взял.

Долго ли, коротко ли, белой зимой, снегами голубыми ехал старик с ярмарки. Одежонка на нем худая — зипунишко да лап-тишки, шапка рваная. Замерз, продрог, зубы стучат, кости хру­стят.

— Эх, — говорит, — кабы Солнышко выглянуло, я бы ему среднюю дочку отдал!

Только сказал, а Солнце и выглянуло. Отогрело старика, рас­топило снега. Поехал старик быстро, домой доехал хорошо.

Вот средняя дочка оделась, принарядилась, на крылечко вы­шла — ее Солнышко в свои хоромы и забрало.

Долго ли, коротко ли, теплым летом поехал старик рыбу удить. Наловил рыбы полную лодку: и язя, и карася, и ершика. Только хотел домой возвращаться, а ветер и стих. Вот парусок-то и повис, ровно тряпка.

Сидит старик в лодке, горюет: рыбы полно, а есть нечего, вода кругом, а пить нечего.

— Эх, — говорит, — кабы Ветер-ветерок да подул в мой парусок, я бы ему младшую дочку отдал!

Только сказал, а Ветер-ветерок как задует! Затрепал пару­сок — доволок старика до бережка.

Вот и младшая дочка оделась, принарядилась, на крылечко вышла — ее Ветер-ветерок в свои хоромы и забрал.

Вот год прошел, старик и говорит:

— А что, старуха, пойду-ко я старшую дочку проведаю. Хорошо ли ей у Месяца век вековать.

— Иди, батюшка, иди да гостинцев снеси!

Напекла баба пирогов да блинов. Взял старик гостинцы и в путь отправился. Идет-бредет, останавливается: к Месяцу ведь не близок путь. Шел, шел, поздно ночью пришел.

Встретила его дочка, обрадовалась. А старик ей:

- Ох-ох-ох, тошнехонько! Долог к тебе путь, доченька. Шел-брел, все косточки притомил.

- Ничего,— дочка говорит, — сейчас пойдешь в парную баньку, косточки распаришь — все пройдет.

- Что ты, что ты, доченька! Ночь на дворе — в бане темно.

- Ничего, батюшка.

Вот повели старика в баню. А Месяц Месяцович в щелку палец просунул — всю баню осветил.

— Светло ли тебе, батюшка?

— Светло, светло, зятюшка.

Попарился старик, погостил у дочки и домой отправился. Идет-бредет, останавливается: домой ведь не близок путь. Шел, шел, поздно ночью пришел.

- Ну, — говорит, — старуха, топи баню. А то я шел-брел, все косточки притомил.

- Что ты, старик! Ночь на дворе — в бане темно.

- Ничего,— говорит,— светло будет.

Пошла старуха в баню, а старик палец в щель сунул:

- Светло ли тебе, старуха?

- Какое светло — темным-темнехонько!

Да как оступилась бабушка, шайки-кадушки побила, воду пролила, еле жива выскочила. А старик все палец в щели держит.

Вот еще год прошел. Стал старик ко второй дочери соби­раться.

— Пойду-ко я, старуха, среднюю дочь проведаю. Хорошо ли ей у Солнышка век вековать.

— Иди, батюшка, иди.

Вот старик в путь отправился. Идет-бредет, останавливается: к Солнышку не близок путь. Шел, шел, поздно ночью пришел. Встретила его дочка, обрадовалась. А старик ей:

- Ох-ох-ох! — говорит, — долог к тебе путь, доченька! Шел-брел, есть захотел.

- Ничего,— говорит,— батюшка. Сейчас блинов испеку.

- Что ты, что ты, доченька! Ночь на дворе — не время печь топить.

- А у нас и печи в избе нет.

Растворила хозяйка тесто. Село Солнышко посреди избы, а жена ему тесто на голову льет да старику блины подает — хо­рошие, румяные да масляные.

Наелся старик, напился и спать повалился.

Наутро домой отправился. Идет-бредет, останавливается: домой-то не близок путь. Шел, шел, поздно ночью пришел.

— Ну,— говорит,— старуха! Шел-брел я, есть захотел. Давай блины печь.

— Что ты, старый, в уме? Ночь на дворе — не время печь затапливать.

— А нам печь в избе и не нужна. Ты знай тесто делай, а печь я буду.

Растворила старуха тесто. Сел старик посреди избы.

- Лей,— говорит,— мне на лысину.

- Да ты что, старик, не болен ли?

- Знай лей! — говорит.

Налила ему старуха теста на лысину. Что тут было, что тут делалось!.. Три дня старика в бане отмывали, насилу отмыли.

Ну год прошел. Стал старик к младшей дочке собираться.

- Пойду-ко я, старуха, младшую дочь проведаю. Хорошо ли ей у Ветра век вековать.

- Иди, иди, батюшка.

Пошел старик. Идет-бредет, останавливается, реку широкую обходит. Прямо через реку близок путь, а кругом далеко идти.

Ну, дошел. Дочка и зять обрадовались. Погостил у них ста­рик, попраздновал и домой отправился. А дочка да зять прово­жать пошли.

Вот дошли до реки. Старик и говорит:

- Я в обход пойду.

А зять ему:

- Зачем в обход? Через речку плыви — здесь ближе будет.

- Да как же плыть? Лодки нету.

— Не горюй, батюшка. Бросай, жена, на воду платок!

Бросила старикова дочка на воду платок. Ветер его надул пузырем. Сел старик, и Ветер его мигом на другую сторону пе­реправил.

— Вот спасибо, зятек-ветерок.

Только старик до дому добрел, не поел, не попил, не присел, говорит:

- Идем, старуха, на море покатаю.

Пошли к морю, а лодка течет.

- Вот,— старуха говорит,— и покатались.

- Не горюй, жена. Бросай на море платок!

- Да ты что, в уме? Платок дорогой, шерстью шитый.

- Бросай, говорю, не пропадет! Бросила старуха платок.

- Прыгай! — говорит старик.

Прыгнула старуха, а старик давай дуть. Дул, дул — а старуха уже в воде по колени. Дул, дул старик — а старуху уже соседи из воды чуть живую вытащили.

С той поры бросил старик по зятьям ходить. Лежит дед на печи, тачает сапоги, ест пироги да сказки сказывает.