Обучение детей и подростков с нарушением слуха

Из трёх направлений специального образования обучение детей с нарушением слуха имело в нашей стране (впрочем, как и на Западе) наиболее долгую историю и очевидные успехи. А потому есть повод детальнее рассмотреть, как менялась со­ветская школа для глухих детей в контексте исполнения пла­нов первых пятилеток.

В силу разных причин перипетии специальной школы 1930-х гг. современных исследователей не привлекают. Берясь за оценку эффективности действий государства по органи­зации всеобуча детей и подростков с нарушением слуха в гра­ницах политически драматического десятилетия, выдержать позицию беспристрастного судьи непросто. Дефектологиче­ская литература советской поры с пиететом сообщает о гран­диозных свершениях 1930-х г., тогда как современные авто­ры обходят события тех лет молчанием либо ограничиваются одной-двумя критическими фразами. Апологетика «периода наступления социализма по всему фронту и упрочения социалистического общества» насчитывает тысячи страниц. По сей день она имеет немало сторонников, искренне убеждённых в превосходстве советской сурдопедагогической системы по­мощи той поры над современными ей системами помощи глу­хим в странах Западной Европы. Наиболее ярко эта пафосная позиция представлена в работах А. Г. Басовой, А. Д. Добровой, И. И. Данюшевского, А. И. Дьячкова, П. П. Почапина и др. На рубеже XX—XXI столетий нередко приходится слышать пря­мо противоположную оценку, согласно которой, если вспо­минать о достижениях 1920—1930-х гг. в деле образования лиц с нарушением слуха, то обращаться надо исключитель­но к опыту Запада. Сторонники подобного мнения либо ими­тируют неосведомлённость, либо искренне не знают о полити­ке советского правительства в сфере специального образова­ния, о темпах и масштабе строительства сети специальных школ.

История возникновения и развития национальных систем специального образования учит нас тому, что цели и задачи, которые правительства отдельных стран ставят перед своими специальными школами, как правило, не совпадают, а потому оценка качества постановки специального обучения в том или ином государстве на основе прямого сравнения может привести к ложным выводам. Попробуем проанализировать ход становления советской сурдошколы по сущностным показателям, другой подход, на наш взгляд, непродуктивен.

Во-первых, советская специальная школа для детей с на­рушением слуха, как уже отмечалось, не стала правопреемни­цей дореволюционных училищ, официально заявив об этом, следовательно, выискивание и перечисление достоинств и не­достатков принципиально разных учебных заведений ради вос­хваления или порицания любого из них лишено смысла. Род­ство школ для глухих детей Российской империи и СССР формально, общее у них только название, тогда как цели дея­тельности, нормативные правовые основы, принципы финан­сирования, организационные формы, задачи и содержание об­учения разительно отличаются.

Во-вторых, оценочные эпитеты могут меняться в зависимо­сти от личных позиций и пристрастий тех, кто берётся описы­вать и комментировать образовательные модели минувшей эпохи. Педагог, отдавший советской специальной школе жизнь, дефектолог-исследователь, молодой выпускник вуза, родитель ребёнка-инвалида, современный журналист, западный специа­лист, да и не только они, в дискуссии по интересующему нас вопросу, как правило, занимают несовпадающие позиции.

В-третьих, заказчиком советской специальной школы вы­ступало исключительно государство, а потому оценки, игнори­рующие это обстоятельство, любопытны, но грешат субъекти­визмом.

Итак, накануне начала 1930/31 учебного года во исполне­ние решения ЦК ВКП(б) ВЦИК и СНК СССР принимают постановление «Об обязательном всеобщем начальном образовании».

Постановление ЦИК и СНК СССР «О всеобщем обязатель­ном начальном обучении»(14 августа 1930 г.)

«Для успешного социалистического строительства необходи­мо в кратчайший срок изжить культурную и техническую отста­лость широких масс трудящихся. Эта задача не может быть раз­решена без введения всеобщего начального обязательного обуче­ния. <.„>

Призывая профессиональные, комсомольские, кооперативные и другие общественные организации, а также всех рабочих, трудя­щихся, крестьян, особенно колхозников, и советскую интеллиген­цию проявить наибольшую самодеятельность и энергию и добиться решительной победы на фронте всеобщего начального обучения, Центральный исполнительный комитет и Совет Народных Комисса­ров Союза ССР постановляют:

1. Ввести с 1930/31 года повсеместно в Союзе ССР всеобщее обязательное обучение детей (мальчиков и девочек) в возрасте 8, 9 и 10 лет в объёме не менее четырёхлетнего курса начальной шко­лы. В соответствии с этим принять осенью 1930 года в трудовую школу всех детей этих возрастов, которые до настоящего времени не обучаются в школе.

Установить с 1930/31 года обязательное прохождение всего курса школ I ступени (первых четырёх групп трудовой школы) для всех детей, обучающихся в этих школах, независимо от воз­раста.

2. Ввести с 1930/31 года обязательное обучение детей (маль­чиков и девочек) в возрасте от 11 до 15 лет, не прошедших первых четырёх групп трудовой школы. Для них организуются ускоренные специальные двухгодичные и одногодичные школы, курсы и группы при школах (в зависимости от их подготовки).

3. Ввести с 1930/31 года всеобщее обязательное начальное об­учение детей (мальчиков и девочек) в объёме школы-семилетки в промышленных городах, фабрично-заводских районах и рабочих посёлках, установив обязательное прохождение всего курса се­милетней школы для всех детей, оканчивающих школу I ступени (первые четыре группы трудовой школы), начиная с окончивших в 1929/30 году.

Установить в тех же местностях с 1930/31 года обязательное прохождение всего курса школы-семилетки для всех детей, обуча­ющихся в этих школах. В этих местностях должно быть обращено особое внимание на развёртывание сети фабрично-заводских школ- семилеток».

По прошествии года Наркомпрос РСФСР издаёт ведом­ственный приказ «О введении всеобщего обязательного на­чального обучения физически дефективных, умственно отста­лых и страдающих недостатками речи (логопатов) детей и подростков» (8 июня 1931 г.), вовлечь всех детей с нарушением слуха соответствующего возраста предполагалось к 1 октября 1932 г. К сожалению, ни к назначенной дате, ни в последу­ющее десятилетие исполнить решение в полном объёме не удалось, в известной мере проектантов подвела статистика. Планируя всеобуч глухих, стратеги из Наркомпроса восполь­зовались устаревшими данными переписи 1926 г. и даже от­части 1897 г. Реальное число детей с нарушением слуха на деле оказалось много выше, чем сообщалось в архивных вы­кладках. По данным Наркомпроса РСФСР, в 1932 г. в СССР действовало 79 школ для глухонемых детей (7053 ученика). Напомним, в 1907 г. доктор П. Якобий, зафиксировав суще­ствование в Российской империи всего 50 таких школ и около 2200 учащихся, доказал, что специальное обучение получало не более 6% глухих детей школьного возраста. Сравнивая оте­чественные показатели с соответствующей статистикой Бель­гии, Германии, Дании, Нидерландов, Норвегии, Швеции — 85% охвата, российский отоларинголог корил царское правитель­ство за медлительность. Интересно, что сказал бы П. Якобий в адрес Наркомпроса РСФСР, пообещавшего посадить за пар­ту всех детей с нарушением слуха, но добившегося на деле охвата не более 25% из них?

Задача полного охвата глухих детей школьным обучением по-прежнему оставалась нерешённой, вместе с тем следует признать кардинальные перемены в государственной политике РСФСР. Правительство царской России не считало обучение детей с нарушением слуха вопросом, заслуживающим высочай­шего внимания, в 1930-е же годы в роли беспощадного кри­тика сложившейся ситуации выступил высший государствен­ный орган — СНК РСФСР. Так как заказчиком специального обучения после революции 1917 г. единолично выступало го­сударство, то и критические стрелы полетели в Наркомпрос с олимпийских высот.

Подводя итоги года, республиканский комитет по всеобу­чу при СНК РСФСР заслушал отчёт Наркомпроса РСФСР «О ходе всеобуча физически дефективных, умственно отста­лых и страдающих недостатками речи (логопатов) детей и подростков» (28 декабря 1931 г.). Ознакомившись с результа­тами, Президиум ВЦИК признал их неудовлетворительными и потребовал не позднее 1933 г. обеспечить обучение всех де­тей с нарушением слуха. В искренности правительственного распоряжения не стоит сомневаться, на этот раз оно подкреплялось финансовым обеспечением — в постановлении ВЦИК говорилось об увеличении расходов на содержание и обуче­ние глухонемых. Дело пошло энергичнее, и уже к 1 сентября 1933 г. Наркомпрос РСФСР рапортует о том, что школьным обучением охвачено 11 232 глухих, 374 слабослышащих и 210 позднооглохших. Как удалось за год почти удвоить число учащихся — секрет Полишинеля⁷⁴: одних по­садили в общеобразовательные классы, других собрали в спе­циальные классы, созданные при массовых школах, кое-где открыли специальные учреждения. Поспешность и форма­лизм, проявленные отделами народного образования при ис­полнении указания ВЦИК, не могли привести к желательным результатам. Не способные в короткий срок выполнить ука­зание правительства — «не позднее 1933 г. обеспечить обуче­ние всех детей с нарушением слуха», — чиновники от образо­вания нашли выход, подменив условие задачи. Требование «обеспечить обучение» администрация на местах стала испол­нять как предписание «посадить всех глухих детей за школь­ную парту», впрочем, обеспечить образование инвалидов по слуху при отсутствии квалифицированных педагогов не пред­ставлялось возможным. Несмотря на то что вопрос подготов­ки кадров начал решаться в середины 1920-х гг.⁷⁵, достичь желаемого результата не удалось. Паллиативное решение Наркомпроса о массовой ускоренной подготовке сурдопедагогов не представляется оптимальным. По признанию А. Г. Басовой, «порядок краткосрочной подготовки дефектологов на курсах и в техникумах также мог быть лишь временным. Для труд­ного дела обучения глухих детей требовались более квалифи­цированные кадры дефектологов с высшим педагогическим образованием».

Таким образом, обеспечить качественное обучение детей с нарушением слуха в установленные правительством сроки не удалось, вместе с тем большое число глухих получили доступ к школьному образованию. «Наиболее активно шло развёрты­вание сети школ для глухих в Новосибирском крае, где было открыто 33 школы, и в Центрально-Чернозёмной области, в которой была открыта 21 школа. Трудности осуществления всеобщего обучения глухих детей на местах в первые годы его проведения заставляли органы народного образования широ­ко использовать предусмотренный приказом Наркомпроса та­кой путь обучения глухих и слабослышащих, как специальные классы при массовых школах. Таких классов было создано в 1933 г. 616, а в 1934 г. — 634. <...> Но сурдопедагоги, обучав­шие глухих детей в специальных классах при массовых шко­лах, зачастую были малоквалифицированными, они не были связаны с коллективами школ для глухих, в коллективы же массовых школ они также не входили».

Попытаемся оценить динамику становления новой специ­альной школы с позиций заказчика. В конце 1920-х гг. Со­ветское государство принимает твёрдое решение развивать систему образования для лиц с нарушением слуха. Немедлен­но уточняется и обновляется соответствующая норматив­ная правовая база, определяются источники финансирования, в массовом порядке начинают готовиться сурдопедагогические кадры, издаются учебники нового поколения, строятся школы и трудовые мастерские. Продолжается целенаправленная борь­ба за преодоление филантропического подхода к телесно и умственно дефективным детям, за их вовлечение в обществен­но полезный труд за пределами специального учреждения. «Перед специальной школой наряду с общими задачами на­родного образования, — утверждает А. Г. Басова, — стояли и задачи чисто специфические. Прежде всего, было необходимо до конца преодолеть ещё существовавшее инвалидно-филантропи­ческое отношение к глухим детям на основе принципов соци­алистического гуманизма. Не менее важной задачей для специ­альной школы было изменение содержания обучения и воспи­тания глухих в свете общих требований и установок Коммунистической пар­тии и советского правительства. Необходимо было изыскивать эффек­тивные средства и методы обучения, которые помогли бы глухим детям в усвоении общеобразовательных зна­ний, овладении трудовыми навыка­ми, в развитии способности общения с окружающими». Аналогичные мысли почти слово в слово изложены и в работах классика со­ветской сурдопедагогики А. И. Дьячкова, таким образом, речь идёт не

о частном мнении отдельного иссле­дователя, а об официальной позиции. Образовательные задачи ранжирова­лись именно в таком порядке: обуче­ние и воспитание глухих в строгом соответствии с требованиями и установками коммунистиче­ской идеологии, овладение академическими знаниями в объёме школьной программы, трудовое обучение и, в последнюю оче­редь, развитие способности общения с окружающими. То, что пионерам и классикам сурдопедагогики на протяжении ве­ков представлялось важнейшей задачей, для советской специ­альной школы становилось третьестепенным вопросом. Да и «специальной» Наркомпрос числил эту школу «во-вторых», во-первых, она являлась «единой трудовой», а потому профес­сиональные рекомендации сурдопедагогов творцы образова­тельной политики чаще всего пропускали мимо ушей.

Уникальность отечественной ситуации изначально заложе­на революционными декретами. И в организационно-структурном, и в содержательном плане специальной школе предпи­сывалось максимально копировать школу общеобразователь­ную. Пока речь шла о следовании программе первой ступени, задача не казалась неразрешимой. Естественно возникающие трудности с усвоением глухими учениками единой програм­мы специальная школа могла преодолевать, удлиняя стандарт­ные сроки обучения. Но как только содержание образования 1-й ступени пересматривается, усложняется и унифицируется, специальной школе становится всё сложнее поспевать за ней. Даже самые талантливые сурдопедагоги более не могли ра­ботать по авторским программам, в одиночку ища ответы на усложняющиеся вопросы, порождаемые изменением содержа­ния образования. Специальная школа нуждалась в централизованной методической помощи, а методисты, в свою очередь, в поддержке со стороны исследователей — сурдопедагогов, сурдопсихологов, педологов и пр.

В 1930 г. Наркомпрос РСФСР вводит в действие програм­мы для начальной и семилетней школы, построенные на осно­ве комплексов-проектов. Не успев понять, насколько новые программы пригодны к использованию в специальной школе, сурдопедагоги на Всероссийской конференции учителей глу­хих (1930) получают их к исполнению. Едва-едва они попы­тались приспособить бригадно-лабораторные методы к усло­виям школы для детей с нарушением слуха, как новацию упразднили. Накануне следующего учебного года (5 сентября 1931 г.) выходит постановление ЦК ВКП(б) «О начальной и средней школе». Главной целью обучения подрастающего по­коления руководство страны теперь определяет борьбу за зна­ния, за овладение основами наук.

Из постановления ЦК ВКП(б) «О начальной и средней шко­ле»(5 сентября 1931 г.)

«Советская школа, ставящая своей целью «подготовлять всесто­ронне развитых членов коммунистического общества», даёт детям несравненно более широкий кругозор и общее развитие, чем до­революционная буржуазная школа. За последние годы возрос уро­вень общего образования детей в советской школе. <...>

Однако, несмотря на все... достижения, ЦК констатирует, что советская школа далеко ещё не соответствует тем огромным тре­бованиям, какие предъявляются к ней современным этапом социалистического строительства. ЦК считает, что коренной недостаток школы в данный момент заключается в том, что обучение в школе не даёт достаточного объёма общеобразовательных знаний и не­удовлетворительно разрешает задачу подготовки для техникумов и для высшей школы вполне грамотных людей, хорошо владеющих основами наук (физика, химия, математика, родной язык, география и др.). В силу этого политехнизация школы приобретает в ряде случаев формальный характер и не подготовляет детей как все­сторонне развитых строителей социализма, увязывающих теорию с практикой и владеющих техникой. <...>

Предложить наркомпросам союзных республик немедленно ор­ганизовать научно-марксистскую проработку программ, обеспечив в них точно очерченный круг систематизированных знаний (родной язык, математика, физика, химия, география, история) с расчётом, чтобы с 1 января 1932 г. начать преподавание по перестроенным программам».

Получив очередное указание, Наркомпрос немедленно при­ступает к перестройке учебных планов и программ общеобра­зовательной школы, согласуясь с требованиями предметного преподавания. Тем временем ЦК ВКП(б) издаёт постановления «Об учебных программах и режиме в начальной и средней шко­ле» (август 1932 г.), «Об учебниках для начальной и средней школы» (февраль 1933 г.). Впоследствии список нормативных документов пополнят постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О структуре начальной и средней школы в СССР» (май 1934 г.), «Об организации учебной работы и внутреннем распорядке в начальной, неполной средней и средней школе» (сен­тябрь 1935 г.).

В свете новых партийных решений и специальной школе приходится перестраиваться. Сначала коренной переделке подверглись программы по общеобразовательным предметам 1929/30 учебного года. Напомним, в период с 1930 по 1941 г. школа для глухих детей развивалась как неполная средняя школа, а школа для слабослышащих детей — как полная сред­няя школа. Обновлённый учебный план 1932 г. стал много­предметным, вынужденная копировать учебный план общеобразовательной школы, школа для глухих вводит преподавание истории, обществоведения, физики, химии, технологии, воен­ного дела. Повышение внимания к преподаванию русского языка потребовало от сурдопедагогов подвергнуть ревизии прежде применявшийся «чистый устный метод». По мнению А. Г. Басовой, «актуальность этого вопроса вытекала также из постановления ЦК ВКП(б) от 25 августа 1932 г., в кото­ром говорилось о необходимости изживания универсальных методов обучения». Если согласиться с подобным утверждением, следует поверить, что партийное руководство страны ориентировалось в проблемах сурдопедагогики лучше дефектологов.

Программа, спущенная специальной школе сверху, из-за почти буквального копирования массовой оказалась неиспол­нимой. Тогда пришлось вспомнить о профессионалах. Нарком­прос РСФСР поручает Московскому институту глухонемых (бывшему Арнольдо-Третьяковскому училищу) доработать программу таким образом, чтобы та отвечала всем требовани­ям партийных постановлений, но вместе с тем была доступна глухим ученикам. Разумеется, свобода перегруппировки учеб­ного материала оставалась весьма ограниченной, переделка программ по «мировоззренческим» предметам (обществоведе­нию, истории, физике и др.) не допускалась. И всё же в 1934 г. специальная школа получила «свой» учебный план, правда, и он для большинства учебных заведений оказался трудным. Теперь уже учительство просит Наркомпрос о том, что необ­ходимо привести обновлённый учебный план в большее соответствие с возможностями тех, кому по нему надлежало учить и учиться. По счастью, в Наркомате здравый смысл возобла­дал над чиновничьей любовью к форме, а не к сути, и в 1935 г. Отдел специальных школ Наркомпроса РСФСР организует рабочую группу для корректировки учебного плана и про­грамм, включив в неё научных сотрудников и опытных сурдо- педагогов-практиков. Случившееся можно расценить как граж­данский подвиг, в атмосфере повышенной политической по­дозрительности и поиска ведьм нашлись люди, решившиеся «подправить» замысел высшего руководства.

Необходимо несколько слов сказать об учебной книге. Дол­гое время единые учебники отсутствовали, каждый сурдопеда­гог в меру личного опыта и понимания идеологического момента использовал либо собственноручно подготовленные пособия, либо учебники массовой школы, либо их адаптированный под возможности глухого ученика вариант. Вплоть до 1938 г. специальная школа располагала одним-единственным стабиль­ным учебником — «Букварём» Н. А. и Ф. А. Рау.

Приведённые фрагменты учебников и рабочих тетрадей учащихся дают возможность проследить, как менялись пред­ставления их авторов о целях школьного обучения детей с нарушением слуха. Ради того чтобы ввести глухого ребёнка в контекст социальной жизни, сурдопедагогу приходилось изготавливать самодельные книжки, в которых традиционное содержание насыщалось картинками и текстами, знакомящими неслышащего ученика в доступной для него форме с новой государственной идеологией. Фрагменты рабочей тетради, на­писанной глухим учеником под руководством сурдопедагога I Московского института глухонемых в 1925 г., позволяют понять, что в выборе учебного материала даже политической тематики учитель в ту пору обладал достаточной независимо­стью и свободой.

Однако вскоре острота политического момента делает по­добную самодеятельность невозможной и небезопасной. Если внутри школы авторские учебники ещё допускались, то госу­дарственные издательства стараются по возможности обойти идеологические ловушки. Высочайший уровень идеологиче­ской виртуозности демонстрирует НКО УССР и авторы пособия «Исправление речи» (1933), сумевшие весь курс развития речи свести к набору обиходных стереотипных фраз.

Государство требует полностью отказаться от учебников, прежде считавшихся классическими, ибо на первый план вы­двигается «формирование мировоззрения учащихся на основе принципов коммунистического воспитания ребёнка». Школе предписано «формировать у глухонемых моральные качества и свойства, необходимые для поведения и деятельности членов социалистического общества». Официальная установка в избытке реализуется в одном из первых типовых учебников по чтению для специальной школы, выпущенном Учпедгизом в 1934 г. Главной своей задачей его авторы видят формиро­вание у глухих учащихся однозначных идеологических установок, социальных стереотипов: «полезный — вредный», «друг — враг», что, по их мнению, в дальнейшем позволит воспитать из глухого подростка преданного делу ВКП(б) строителя со­циализма, т. е. члена общества, полезного государству.

Во исполнение постановления ЦК ВКП(б) «О работе Гос­издата РСФСР и об объединении издательского дела» в 1930 г. при Наркомпросе РСФСР создаётся Объединение государ­ственных книжно-журнальных издательств (ОГИЗ), в составе которого образовано крупное учебно-педагогическое издатель­ство (1930). На долгие годы Учпедгиз становится монополи­стом учебного книгоиздания. Государство крайне заинтересо­вано в создании единой школьной программы и единых ста­бильных учебников, вскоре ЦК ВКП(б) издаёт постановление «Об учебниках для начальной и средней школы» (1933). По­становление осудило стремление множить некие «динамичные» учебники, постоянно обновляющие свой материал. Власть не устраивало то, что в школе широко использовались не кон­тролируемые ею «рассыпные учебники», «журналы-учебники» (наподобие ежемесячных журналов), пытавшиеся отражать те­кущий момент. Неудовольствие вызывали и «краевые учебни­ки», которые, по мнению творцов постановления, в массе сво­ей являлись неудовлетворительными в методическом отноше­нии, создавали большой разнобой в содержании учебного материала. ЦК ВКП(б) подверг жёсткой критике сложившую­ся практику, потребовав создать новые, стабильные учебники, которые можно было бы использовать в течение ряда лет. Ис­полняя партийные директивы, Наркомпрос приступает к раз­работке и выпуску учебников, строго соответствующих вновь принятым программам по всем предметам курса советской школы (1933). В силу названных причин в Учпедгизе начи­нают выпускать учебную и учебно-методическую литературу для специальных школ. Руководит этой работой профессор В. А. Гандер. Советская специальная школа переходит на ста­бильные единые учебники. Привлечение к делу професси­оналов приносит свои плоды, многие учебники заказываются не «политически благонадёжным» авторам, а тем, кто реально знает методику обучения детей с нарушением слуха. Одной из первых Учпедгиз выпускает в свет «Книгу для чтения» для 3 класса школ глухонемых (1934), подготовленную опытными сурдопедагогами Московского института глухонемых А. А. Глебовым, М. И. Глебовой, А. М. Перешивкиной, Н. С. Кабсшкиным.

Активное вмешательство государства в учебное книгоизда­ние незамедлительно приносит свои плоды. Уже в 1933 г. только в РСФСР издаётся более 100 учебников по различным учебным предметам общим тиражом свыше 50 млн экземпля­ров.

Темпы развития сети специальных школ для детей с на­рушением слуха поражают. Если в 1924 г. РСФСР располагала 41 профильным учебным заведением (2500 учащихся), то к концу первой пятилетки (1932) соответствующие показатели составили 79 и 7053, дальнейший рост числа спецшкол и уча­щихся в них можно проследить по таблице 4.

Таблица 4