И педагогико-риторические

Принципы в Древней Руси

Памятники древнерусской литературы

Древнерусское красноречие зародилось на основе синтеза развитой народной устно-речевой традиции и античных, византийских и южнославянских риторических образцов.

Исследования Д. С. Лихачева свидетельствуют, что "сама русская почва была хорошо подготовлена для создания искусства слова. "Дарам волхвов" из далеких стран предшествовали "дары своих пастухов" — представителей неученой мудрости народа. Ко времени появления на Руси литературных произведений Византии и Болгарии на огромной русской территории было уже развито искусство устной речи" (1, с. 15)

Уровень владения словом, высота словесного мастерства отразились уже в первых отечественных письменных памятниках. Тексты летописей свидетельствуют о лаконичности и выразительности княжеских речей, обращенных к народу, к дружине, к послам. Не менее ясными и четкими формами, концентрированным содержанием отличаются и речи представителей народа. "Разнообразные и богатые формы общественной жизни и публичных выступлений заставляли ценить точность слова, учили обращаться с ним бережно и экономно..." (1, с. 16).

128

Крещение Руси в 988 г. и знакомство с греко-славянской литературой привели к появлению уже в XI в. оригинальных по идеям и формам произведений. Византийская и южнославянская риторика предоставила стройную и развитую систему ораторских жанров, высокие образцы владения словом — тексты Иоанна Златоуста, Василия Великого, Ефрема Сирина, Константина Философа и др.

Овладение этими традициями на Руси произошло так быстро, что это дает исследователям возможность говорить как бы об отсутствии особого "периода ученичества": уже произведения митрополита Илариона, Феодосия Печерского, Кирилла Туровского (XI—XII вв.) по уровню не только соответствуют южнославянским образцам, но и начинают оказывать "обратное влияние" (2, с. 4).

Памятники литературы Древней Руси позволяют судить о статусе слова в духовном мире человека, о месте словесного мастерства в духовной жизни общества. Античное наследие взаимодействует с христианскими нравственными заповедями. Возникший на основе этих традиций древнерусский риторический идеал отличается гармонической уравновешенностью и определенностью. Посмотрим, как передаются его черты в древнерусских текстах.

БОЖЕСТВЕННАЯ ПРИРОДА СЛОВА. СИЛА СЛОВА. МАГИЯ СЛОВА

Библейское и евангельское обожествление слова, почитание его вкупе с античным пониманием логоса — божественной очеловечивающей сущности, были восприняты древнерусской культурой очень рано, вместе с христианством. Уже в памятниках XI— XII вв., русских и переводных, находим многочисленные подтверждения этого. Приведем некоторые из них.

"...Достойное слово, и боголюбивое дело, и свободная сила, устремленные к Богу, величием выше не-

129

бесных звезд..." ("Слово Моисея Выдубицкого", XII в.) (3, с. 409).

"Что есть подвижного у человека? — спрашивается в "Апокрифах". — Подвижнее всего у человека слово да огонь, ибо от слова погибают многие царства и творится добро и зло, а от огня, от одной искры его сгорает все" (XII в.) (3, с. 143). Отметим, что достойным почитается только слово, направленное к Богу или подкрепленное делом. В византийском сборнике изречений, наставлений, цитат "Пчела", переведенном на Руси в конце XII в. и популярном вплоть до XVIII в., находим: "Филипп-царь: Так и человеку слово (дано), и это признак его, и сила его, и оружье, оплот и ограда... Солон: Этот говорил, что слово — вид дела" (4, с. 499).

Примечательно и весьма характерно наблюдение Г. Федотова, исследовавшего особенности русской "народной" религиозности на материале текстов духовных стихов: "Брань, т. е. грех словом, представляется в родовой религии столь же тяжким, как и убийство... Вспомним страшное значение матерного бранного слова, от которого содрогаются небеса... Слово-заклятие, доброе или злое, имеет действенно-магическое значение... Магическому значению брани и проклятия соответствует великое значение родительского благословения" (14, с. 77).

ВЫСОКИЙ СТАТУС КНИЖНОГО СЛОВА. ПОЧТЕНИЕ К КНИЖНОМУ ЗНАНИЮ

В "Повести временных лет" читаем: если Владимир, отец Ярослава, землю вспахал и подготовил к севу (крестил Русь), то сам Ярослав "засеял книжными словами сердца верующих людей: велика ведь бывает польза от учения книжного; книгами наставляемы и поучаемы на путь покаяния... Это ведь— реки, на-пояющие Вселенную, это источники мудрости; в книгах ведь неизмеримая глубина..." Книга— проводник божественного голоса, Божьего слова, поэтому "тот, кто часто читает книги, тот беседует с Богом или со свя-

130

тыми мужами" (см. также "Кирилла-монаха притчу о человеческой душе..." и др.).

Таким образом, уже в XI—XII вв. статус риторического идеала, интерес и внимание к слову, речи в различных ее формах на Руси были весьма высоки.