Деканы историко-филологического факультета

Юрасов И. И. (1952-1953гг.)

Казаков В. Г. (1953г.)

Кувшинова В. Д. (1953-1956гг.)

Яковлев И. И. (1956 – 1961гг.)

Микрюков В. Г. (1961-1963гг.)

Черемисин Н. С. (1963-1965гг.)

В 1999 году кафедра литературы разделилась на две: кафедру теории и истории русской литературы ХХ века и кафедру русской и зарубежной литературы.

В 2009 году в связи с расформированием кафедры методики преподавания русского языка и литературы в состав кафедры теории и истории русской литературы ХХ века вошли методисты-литераторы и она получила название кафедра теории, истории и методики преподавания литературы.

В 2012 году обе литературные кафедры вновь объединились в одну: кафедру литературы.

Почти все преподаватели закончили аспирантуру (Ленинградского, Московского, Барнаульского, Алтайского и др. государственных университетов). На кафедре работают 14 штатных преподавателей, среди них 3 доктора филологических наук, 3 профессора, 9 кандидатов филологических и педагогических наук, доцентов, 1 доцент без степени, 1 старший преподаватель.

Преподаватели кафедры ведут фундаментальные и специализированные курсы по теории, истории, методологии русской и зарубежной литературы, по методике преподавания предмета для студентов всех специальностей и специализаций факультета.

На базе кафедры работает региональный центр «Детская литература», лаборатория «Культура и текст».

Светлая память

Л. Э. Кайзер о декане В. Ф. Горне: «Всё шире, шире круг знакомых, всё уже, уже круг друзей». Именно эти строки поэта Владимира Башунова вспоминаются, когда речь заходит о друзьях, одним из которых является Виктор Фёдорович Горн.

… В 1966 году Виктор Горн, учащийся десятого класса 42-й барнаульской школы, веселый, романтичный, увлеченный поэзией и музыкой, вместе с друзьями-баскетболистами впервые появился на вечере в нашем институте. Тогда Виктор Горн и познакомился с моей ближайшей подругой Галиной, любовь к которой пронёс через десятилетия. В 1967 году Виктор Горн стал студентом историко-филологического факультета БГПИ. Спустя годы со дня знакомства могу сказать, что Виктор и Галина – мои самые близкие и верные друзья.

… Где бы ни работал Виктор Федорович, где бы ни жил, он всегда сохранял преданность своим друзьям. Его же, в свою очередь, поддерживала любовь благодарных учеников 75 школы, где он проработал четыре года после окончания института, и признательность студентов Барнаульского пединститута, где он работал после окончания аспирантуры и защиты кандидатской диссертации в 1977 году в Москве.

Затем была докторантура, защита докторской диссертации в институте мировой литературы в Москве, заведование кафедрой литературы родного вуза, куда вернулся доктором филологических наук, профессором. Диссертации, посвящённые творчеству В.М. Шукшина, определили его глубокий интерес к исследованию русской литературы.

Первую статью В. Горн опубликовал в 1976 г. в журнале «Литература в школе». За книгу «Характеры Василия Шукшина» в 1983 году В.Ф. Горн удостоен звания лауреата Всесоюзного литературного конкурса имени М. Горького. Он опубликовал также книги: «По которой речке плыть», «Наш сын и брат», «Василий Шукшин. Личность. Книги», «Василий Шукшин. Штрихи к портрету». Виктор Горн является составителем первого собрания сочинений Шукшина в 5 томах, сборника «Шукшинские чтения», библиографического указателя «В.М. Шукшин (1929-1974 гг.)». В. Горн – член Союза писателей СССР. В 1986 году Виктор Фёдорович был избран ответственным секретарём Алтайской краевой писательской организации, которую возглавлял 2 года (параллельно с преподаванием в институте), а позже, будучи профессором, заведующим кафедрой литературы, был главным редактором журнала «Алтай». Виктор Горн – лауреат премии Ленинского комсомола Алтая, еженедельника «Литературная Россия».

… С 1994 года Виктор Фёдорович с семьёй живёт в Германии, во Фрайбурге. За эти годы он не утратил связи с Родиной, в Германии же стал носителем русской культуры. Нам, своим друзьям, приблизил зарубежные литературные места, связанные с пребыванием там Достоевского, Чехова, Тургенева, Цветаевой и др. В зарубежной русской печати периодически появляются статьи В. Горна о русском литературном наследии в Германии. Редактируемые им газеты на русском языке помогают российским немцам адаптироваться в новой для них стране.

… Время отсчитывает наши годы, но оно не властно над памятью, верностью, дружбой».

Хомич Эмилия Петровна, к.ф.н., профессор была деканом филологического факультета с 1992 по 2012гг., рассказывает о Д. А. Иванове: «Дмитрий Андреевич Иванов. Томич, окончил Томский университет в начале 50-х годов, там же в Томске работал на кафедре литературы, что уже само по себе обеспечивало ему репутацию толкового филолога. Авторитет томской филологической школы сомнению не подвергается и остается незыблемым на все времена. На филологическом факультете БГПИ Д. А. появился в качестве заведующего кафедрой литературы в 1972 м году и проработал в этом качестве 12 лет. Кафедру получил с наследством от незабвенной Галины Максимовны Шленской, которая переехала в Красноярск. Я вспоминаю ее отъезд как обрушившееся на нас сиротство, более того – было ощущение такой боли, будто душу вынули у кафедры. Прямо скажем, психологически сложная ситуация для нового заведующего и человека со стороны. Был ореол, был идеал, была память, все воспринималось в сравнении с Г. М. не в пользу варяга из Томска. Однако…Высокий, красивый, черноглазый мужчина в расцвете лет оказался еще и умным. Во всяком случае, вел себя достойно, умно – по-мужски. «Школами» не кичился, предшественников не критиковал, сам не высовывался, репрессий (при всей их популярности в ту эпоху) не практиковал. Долго ли, коротко ли протекало время, но, в конце концов, мудрость и адекватность шефа были оценены даже самыми строптивыми преподавателями. Дмитрий Андреевич читал довольно-таки сложные курсы – теорию литературы и новейшую зарубежную литературу. Помню, в месячник открытых занятий мы с Викторией Васильевной пришли к нему на лекцию, а в обсуждении оной решили быть принципиально критичными. Сейчас я понимаю, что говорили правильные вещи и по существу, но как-то задиристо, мне кажется, говорили. Ожидаемой реакции не последовало. Память – барышня избирательная. Моя память о Дмитрии Андреевиче позитивно благодарная, с ним не связаны ни стрессы, ни обиды. Он всегда был собран и сбалансирован, во всяком случае, в общении со мной – ровным и корректным. В нем был какой-то доступный аристократизм. Уже позднее я узнала, что в наши строгие партийные времена он оберегал и защищал кафедру. А для этого нужен был характер. И он у него был. Чувство симпатии к Д. А. Иванову у меня возникло с открытием мною его личностных качеств и необыкновенных человеческих страстей. Он был из актерской семьи, хорошо знал и понимал театр, любил книги, имел богатую для времен самиздата библиотеку. Безусловно начитан, категорически образован. Но в нём проявлялось еще нечто милое, какая-то домашняя детскость, когда случалось общаться с ним в неформальной обстановке. Главное, чем дорожил Дмитрий Андреевич, это дом, в котором все было сделано его руками с заботой о нежной супруге («чтобы В.М. было удобно», «чтобы она невзначай не поранила руки»). Дом-семья, родители, Шурена и Джу. А еще он любил цветы. Дизайн и диковинные растения, и рыбки необыкновенной красоты, и неожиданные для городской квартиры белки – все это в доме тоже им эстетически безупречно было оформлено. В этом доме были рады гостям, в нем был запах печеного теста. В другом случае я бы сказала «стряпни», но слово это грубое, неэстетичное по отношению к шедеврам кулинарного искусства Валентины Михайловны До сих пор пользуюсь ее рецептами, но догнать в мастерстве не удается.

Еще вспоминаются пронзительные глаза Дмитрия Андреевича после больницы и перенесенной операции. В них было такое жизнелюбие, такая жажда жизни, что больно было в эти глаза смотреть, догадываясь о диагнозе. Он собирался долго жить и жить счастливо. Помню ощущение глухой пустоты, когда этот человек от нас ушел. И сейчас, когда воспоминание о нем в глаголах прошедшего времени, сердце печалится…»