Глава VIII. Краткий исторический очерк постановлений о внебрачных детях до издания действующих западноевропейских кодексов 1 страница

Глава V

I. Личные отношения

_ 10. Исторический обзор

_ 11. Действующее законодательство

а) Об отношениях между родителями и детьми вообще

б) О родительской власти

в) Меры против злоупотребления родительской властью

_ 10. 1. Исторический обзор

Нельзя сомневаться в том, что в Древнее время родителя располагали у нас обширною властью по отношению к своим детям. Это вызывалось патриархальным строем тогдашней семьи. Но едва ли в то время родителям принадлежало право жизни и смерти над своими детьми, и, в частности, едва ли они имели право убивать своих детей при рождении.

"Распространенность этого обычая у других народов" (Сергеевич. Лекции по истории русского права. С. 590) еще ничего не доказывает: обычаи, как и люди, бывают разные. Если бы такой обычай существовал у нас, он был бы отмечен, в особенности нашим древним летописцем, который не стеснялся в приведении фактов, невыгодно рисующих нравы своих соплеменников - язычников. Равно и слабое наказание, назначавшееся за убийство детей родителями в позднейшее время (по Уложению Царя Алексея Михайловича полагались год тюрьмы и церковное покаяние), вовсе не дает права заключать, что в более раннее время такое убийство оставалось безнаказанным: не надо забывать, что дела эти ведались церковной юрисдикцией, а церковь не могла допускать безнаказанности за совершение подобных преступлений. Другое дело - нравы и вообще чисто народное правосознание Древнейшего времени: они могли весьма умалять преступность родителей в таких случаях.

Но и без этого крайнего права авторитет родительской власти в старину у нас был весьма велик и проявлялся и охранялся весьма сильно. Родителям бесспорно принадлежало право наказания своих детей и при грубости тогдашних нравов и невмешательстве власти в дела подобного рода право это далеко не отличалось мягкостью и выражалось иногда в весьма жестокой форме*(45).

В Домострое в качестве домашних мер наказания детей советуется: "биение жезлом и сокрушение ребер".

Право наказания было тем обширнее, что оно было бесконтрольным: дети не имели права жаловаться на родителей, а заодно при подаче жалобы Уложение повелевает бить их кнутом. Наоборот, если родители не удовлетворялись домашними исправительными мерами и обращались к содействию власти, то, не входя в исследование правильности обвинения, предписывалось "бить детей кнутом нещадно".

Кроме того, родителям, согласно II Судебнику, если они сами были свободны и не принадлежали к монашеству, дано было право располагать свободой своих детей - продавать их в холопство. Впоследствии право это было заменено правом отдачи детей в кабалу (Неволин. III. С. 314 и след.).

Если, таким образом, власть родительская у наших предков и не отличалась мягкостью, то, вместе с тем, она, кажется, не была запечатлена у них, как и вообще у славян, той суровостью, какою она отличалась у народов Востока, римлян и немцев.

Современники свидетельствуют о сравнительной мягкости характера славян, склонности к мирному земледельческому труду, привязанности к домашнему очагу и снисходительному отношению даже к рабам. Если присоединить сюда и некоторую хозяйственную самостоятельность членов семьи, представляющих собою не одну лишь рабочую силу, приобретавшую имущественные средства для домовладыки (как было в Древнем Риме), но и соучастников в общем хозяйстве (что видно из того, что право на наследство после смерти домовладыки доставалось всем членам семьи как всем трудившимся для его накопления), то отсюда надо заключить, что и в личных отношениях дети не были бесправны: они не были только безгласными исполнителями родительской воли - голос их мог быть принят во внимание при заключении брака (момент, когда в особенности дает себя чувствовать родительский авторитет), как и в некоторых других случаях жизни (Неволин. С. 129, 312).

Некоторые наши исследования усматривают в древней родительской власти характер власти государственной, именно в том, что народ величает своих родителей словами: "государьбатюшка", "государыня-матушка" (Проф. Владимирский-Буданов. Обзор по истории русского права. Киев, 1886 г. Т. II. С. 137). Но с таким же основанием можно усмотреть государственные отношения между лицами, состоящими в частной переписке и величающими друг друга "милостивыми государями". Не говоря уже о том, что признание древнеродительской власти властью государственной противоречило бы общему историческому ходу развития юридических институтов, которые даже в области публичного права вначале бывают запечатлены частным характером. Столько же доказательств в пользу мнения о государственном характере родительской власти имело и указание на то, что "будто бы в древнее время право этой власти состояло более в управлении и суде, чем в частной экономической эксплуатации силы детей" (там же. С. 137). Если не злоупотреблять терминами "управление и суд" и разуметь под ними в области управления заведывание воспитанием детей и вообще устроение их судьбы, а в области суда - дисциплинарную власть над детьми, то такое управление и такой суд принадлежат родителям, с большими или меньшими отличиями, везде и во всякое время. Что же касается отсутствия будто бы "частной экономической эксплуатации силы детей", то какая нужна еще эксплуатация, если родители отдавали своих детей в рабство и в услужение.

Равно и мнение некоторых исследователей (Неволин. С. 314, и Владимирский-Буданов. С. 135) относительно другой особенности тогдашних отношений между родителями и детьми, заключавшейся в двоевластии, может быть принято только с оговорками. Отчасти в таком8 смысле это положение и принимается Неволиным, говорящим об отсутствии у нас отцовской власти в смысле римского права. Но отсюда еще далеко до полного равноправия обоих родителей. Авторитет мужа, а он был весьма велик в старину, переходил в авторитет отца, и, конечно, голос его был впереди голоса матери. Теперь нравы мягче, и закон ограничил власть мужа и отца сравнительно с теми временами, но и теперь о полном равноправии родителей не может быть и речи. Иначе стоит дело, когда авторитет отца падает - когда мать овдовеет, тогда дети должны "творить ее волю".

На установление отношений между родителями и детьми, конечно, оказывало влияние и Византийское право, дошедшее к нам через кормчие книги. Влияние этого права несомненно: оно сказывалось и в других областях семейного права, многие вопросы которого наши иерархи решали, "заглянувши в мануканун" (номоканон). А делами семейные в до-Петровское время ведало духовенство. Трудно, конечно, сказать, как и насколько отражалось это влияние в отдельных случаях, но раз такое влияние было, оно способствовало только укреплению родительского авторитета. Не меньше этому способствовали как чисто канонические постановления кормчих, так и Моисеево законодательство, назначавшее весьма суровые меры нарушителям родительского авторитета - до смертной казни за одно "злоречие родителям". Со времени Петра Великого замечается некоторое смягчение власти, точнее - признание за детьми известных личных прав.

Умеряющее излишнюю строгость родительского авторитета влияние церкви, общее смягчение нравов и, наконец, меры Великого Преобразователя, направленные на поднятие значения личности в семье, и в особенности личности женщины, не могли не отразиться и на юридических отношениях между родителями и детьми. Это сказалось прежде всего в решительном воспрещении и преследовании "принужденных браков", т. е. браков, заключавшихся по принуждению родителей. Хотя еще древнее право - Устав Ярослава - воспрещает "силою отдавать замуж", хотя то же требование повторялось и последующими церковными правилами (в статье Кормчей - о тайне супружества) и постановлениями, однако же браки по принуждению были часты - тому способствовал обычай женить и выдавать замуж в малолетстве и вообще обычай, по которому браки заключались по воле родителей - в Древнее время в виде договора между ними, согласно которому жених в назначенный срок должен был взять за себя невесту, а невеста должна быть выдана ему с условленным приданым.

В договоре этом объектом его являлись, таким образом, сами брачующиеся, причем судьба этого объекта в значительной степени была связана с условиями чисто имущественного характера, скрепленными так называемым "зарядом", или неустойкой.

Вот против этих-то непорядков и были направлены меры Петра. Указом 3 апреля 1720 г. запрещается писать рядные и уговорные записи с "зарядом" на случай отказа от брака той или другой стороны. Вместе с тем предписывается за шесть недель до брака совершать обручение, причем этот шестинедельный срок делается, так сказать, сроком для размышления жениха и невесты относительно предстоящего брака. Если бы жених или невеста - говорится в указе - раздумали и отказались от своего первоначального намерения, то им дается в том полная свобода (См. Иссл. о разводе. С. 285).

Но, дабы еще более обеспечить свободу согласия со стороны вступающих в брак и противодействовать укоренившемуся обычаю заставлять детей вступать в брак против их воли, издается специальный указ, направленный против "принужденных браков" вообще. "А понеже много случается, - говорится в указе, - что и невольно сочетанные не дерзают во время брака смело спорить и принуждение объявлять, одни за стыд, а другие за страх, что уже после является от несогласного тех неволей сочетанных жития, того ради прежде венчания брачных (кроме крестьянства) приводить родителей обоих совокупляющихся сторон к присяге в том, что одни не неволею ль сына женят, а другие не неволею ль замуж дочь отдают" (там же, с. 286). На ограничение родительской власти направлена была и следующая мера. Существовал обычай, согласно которому родители давали обеты монашества от имени своих малолетних детей. "Сей обычай душегубный есть", - говорится в Прибавлении к Духовному Регламенту, - "и хотя чада воли родительской подлежат, то не как скоты бессловесные, в том наипаче, что требует самих их рассуждения и воли, каково есть избрание житья" (Полн. собр. пост. по вед. прав. испов., т. II, с. 596, 1722 г.).

Само собою разумеется, что уже самое издание подобных постановлений указывает на то, что они вызывались самой жизнью, что родители и при вступлении в брак детей, и при пострижении их в монашество злоупотребляли своей властью. На это есть и положительные свидетельства современников той эпохи: случаи устройства браков детей, даже при прямом их несогласии, во всех сословиях, не исключая и высших, были нередки. Среди простого класса был пагубный обычай женить малолетних "на возрастных девках", служивший источником снохачества (См. мое иссл. О разводе. С. 409, 470). Таким образом, старый взгляд на брак как на договор между родителями вступающих в брак еще продолжает заявлять о себе. Как всегда, так и здесь одной работы законодателя оказывается недостаточно, чтобы изменить быт, а требуется совместная работа закона и других культурных сил.

Стремление смягчить прерогативы родительской власти надо усматривать и в подчинении дел об оскорблении родителей детьми ведомству Совестного суда, "где правосудие, соединенное с благотворительностью, свободнее в силу закона с важностью случая соображать может, в облегчение судьбы впадающих в столь тяжкое преступление паче по припадкам душевным, нежели по намерениям злостным". "Совестному суду вверено осторожное и милосердное окончание дел". Здесь оскорбленные родители могут, изъявляя снисходительность, прощать раскаивающихся детей, а дети могут испросить у оскорбленных своих родителей прощение (Неволин. С. 324-326).

Прежнее постановление - где право родительское явно оскорбляется дерзостью детей, какое-либо следствие по жалобе родителей совершенно неуместно, и от детей не должно быть принимаемо никаких оправданий (Указ 29 января 1820 г.) - впоследствии тоже смягчается: хотя представлять доказательства родители по-прежнему не обязаны, но по требованию Совестного суда они должны дать все объяснения, какие сочтены будут нужными. По рассмотрении представленных детьми доказательств Совестный суд постановляет определение или об освобождении их от дела, или о наказании по мере вины. При этом предписывается суду наблюдать следующую предосторожность: если бы во время принесения родителями жалобы на своих детей между теми и другими была тяжба, то суждение по жалобе должно быть приостановлено до рассмотрения гражданского дела, и если бы в этом последнем родители оказались не правы, то прошение их о наказании детей удовлетворяется не иначе, как по строгом изыскании справедливости их жалобы (Неволин. С. 327, 328).

Таким образом, данное в Уставе благочиния определение родительской власти: "Родители суть властелины над своими детьми", в котором, по мнению Неволина (С. 321), со слов которого говорят и другие исследователи, выражается вся полнота родительской власти, должно быть принимаемо, однако же, с ограничениями.

Из вышеуказанных ограничений выросли другие, и родительская власть постепенно введена была в существующие ныне законные границы.

_ 11. Действующее законодательство

Действующие законы о личных отношениях между родителями и детьми слагаются из ряда постановлений, касающихся внешнего юридического положения детей, и постановлений, определяющих содержание власти родительской.

а) Об отношениях между родителями и детьми вообще

К постановлениям этого рода относятся следующие:

1. Дитя получает фамильное имя своих родителей, точнее, отца, как следствие принадлежности дитяти к отцовской семье. (См. ст. 125 и 132(3) Зак. гражд. улож. Царства Польского, ст. 236; Пр., ст. 283; Общегерм. улож., _ 1616; Прусск., II, 2, _ 58; Австр., _ 146; Сакс., _ 1801; Швейц., _ 270). Наш закон позволяет дворянину, не имеющему ни сыновей, ни родственников мужского пола той же фамилии, просить о передаче этой фамилии кому-нибудь из родственников (т. IX, ст. 324, прил. к ст. 6).

2. Оно приобретает п р а в а с о с т о я н и я своего ("насколько они зависят от рождения" - прибавляет Прусское ул., II, _ 59; Австр., _ 146; Швейц., _ 270; Свод. Зак., т. IX; Зак. о сост., ст. 39, 502, 536, 541, 710, 1015).

По нашему закону повышение состояния родителей, по общему правилу, идет в пользу детей. Так, лица, приобретшие потомственное дворянство чином (полковника или капитана 1-го ранга на службе военной и действительного статского советника на службе гражданской, т. IX, ст. 22) или вследствие пожалования орденом, передают его (т. е. дворянство) всем своим законным детям. По новому закону, право на получение дворянского достоинства принадлежит только кавалерам, начиная с ордена Владимира III ст., но так как орден этот дается, в общем порядке, только состоящим в чине не ниже IV класса, т. е. действительного статского советника, то фактически пожалование орденом (кроме ордена Св. Георгия для военных) перестало давать право на дворянское достоинство. До 1847 г. этим правом пользовались только те дети, которые родились после приобретения их отцом дворянского состояния. В настоящее время это ограничение отменено как относительно дворян, так и относительно почетных граждан.

Закон настолько снисходителен в этом случае, что если отец получает чин или награждается орденом, дающим право на дворянство уже после смерти (по неведению о ней при награждении), то дети в обоих случаях становятся дворянами (т. IX, ст. 42, 43).

Но если повышение состояния идет в пользу детей, то, наоборот, понижение состояния отца на состояние детей не влияет: лишение прав состояния не распространяется на детей лишенного, прижитых, т. е. рожденных уже или зачатых прежде осуждения (т. IX, ст. 11, Уст. о ссыльн., ст. 416).

3. М е с т о м ж и т е л ь с т в а (domicilium) детей (пока они не располагают собственным местом жительства) считается место жительства родителей (Пр., 11, _ 60, Reichscivilprozessordnung, _ 17; Ср. Code civ., ст. 108; Итал., ст. 18; Уст. паспорт. полож. о видах на жительство, ст. 10; Уст. гражд. суд., ст.19).

В частности, в законе даются постановления относительно места жительства детей лиц, ссылаемых по суду или административным порядком. Дети свыше 14 лет при всех родах ссылки родителей могут следовать или не следовать за ними, по собственному желанию. Относительно детей до 14 лет родители могут согласиться сами брать их с собою или не брать. Если соглашения не последует, то при ссылке обоих родителей дети отправляются с ними; при ссылке одного - дети отдаются остающемуся. Если в живых только виновный родитель и ни родные, ни общество не согласятся взять детей на свое попечение, то дети отправляются вместе с ним (Уст. о ссыльн., ст. 258, 259).

При ссылке в каторжные работы обоих родителей или если только один виновный жив, дети моложе 14 лет остаются на месте и над ними учреждается опека; впрочем, в исключительных случаях губернаторам предоставляется разрешить детям следовать за ссылаемыми родителями, если от сего можно ожидать лучшего обеспечения участи детей.

Если за родителем-преступником следует и невинный, то и дети отправляются вместе с родителями, если, впрочем, по желанию родителей, никто из родственников или посторонних лиц или общество не пожелает детей взять на свое попечение. Если за осужденным невинный родитель не последует, то и дети остаются при нем. Грудные дети остаются при матерях. Дети, воспитывающиеся в казенных заведениях и на казенном содержании, не могут быть требуемы родителями для следования с ними в место ссылки (Уст. о ссыльн., ст. 260-262).

Таким образом, закон даже с родителями-преступниками старается, по возможности, не разлучать детей. В этом случае он держится старой традиции неразлучения семьи.

4. Причисление детей к тому или другому в е р о и с п о в е д а н и ю находится в известной зависимости от вероисповедания родителей. Прежде, впрочем, эта зависимость была гораздо больше, нежели теперь. В настоящее время Общегерманское уложение решение этого вопроса отдает в ведение отдельных кодексов государств, входящих в состав Германской Империи (ст. 134 Закона о введении Общегерм. улож.). В Пруссии при смешанных браках родителей, если между последними не состоится соглашения относительно религиозного воспитания детей, решающий голос принадлежит отцу (что касается незаконных детей - матери) с правом дитяти, по достижении 14-летнего возраста, самому избрать вероисповедание (Пр. ул., II, 2, __ 77, 78, 81, 84, 642; Dernburg. Lehrbuch des Preussischen Privatrechts, III. В. С. 150, 151; Endemann. Einfыhrung in das Studium des Bьrgerlichen Gesetzbuches. 5 Aufl, II B. С. 861, пр. 9). В Баварии вопрос этот решается по обоюдному соглашению супругов, а если оно не состоится, - сыновья следуют религии отца, а дочери - религии матери (Endemann, 1. c.). В Австрии дети должны быть воспитаны в той религии, к которой принадлежат родители. При смешанных браках сыновья следуют религии отца, дочери - религии матери, если родители в брачном договоре не постановят иначе (Закон 25 мая 1868 г., Reichsgesetblatt N 49). По Швейцарскому уложению родители определяют религиозное воспитание детей, но последние по достижении 16 лет имеют право сами выбрать вероисповедание (ст. 277).

У нас дети православных родителей, или если хоть один из родителей - православный, должны быть воспитываемы в православной вере, в чем от стороны неправославной берется подписка перед совершением брака (Зак. гражд., ст. 67; Уст. о пред. и прес. прест., ст. 74). Такая же подписка берется и в том случае, когда родители вероисповедания неправославного пожелают крестить свое дитя по обряду православной церкви (Уст. о пред. и прес. пр., ст. 73). Закон угрожает родителям уголовной карой в том случае, если они не исполнят принятого ими на себя обязательства, - заключение в тюрьме на время от 8 до 16 месяцев, причем дети отдаются в таком случае на воспитание родственникам православного исповедания или, за неимением их, - назначаемым для сего от правительства опекунам также православной веры (Улож. о нак., ст. 190). Общий закон относительно смешанных браков был издан в 1832 г.; до того времени (с 1768 г.) в западных и белорусских губерниях дети от таких браков следовали: сыновья - религии отца, а дочери - религии матери; но дворяне в предбрачном контракте могли по этому поводу заключать особый договор (Зак. гр., ст. 67, прим.). Это сохранилось и доселе в силе относительно детей, происшедших от смешанных браков между лицами инословных вероисповеданий (ст. 75). Для коренных жителей Финляндии существует и в настоящее время исключение из общего закона: дети от смешанных браков должны быть воспитываемы в той вере, к которой принадлежит отец, не допуская об этом особенных договоров (ст. 68). Согласно Указу 17 апреля 1905 г. при переходе одного из супругов, исповедующих одну и ту же христианскую веру, в другое христианское вероисповедание, все не достигшие совершеннолетия дети остаются в прежней вере, исповедуемой другим супругом, а при таковом же переходе обоих супругов дети их до 14 лет следуют вере родителей, достигшие же сего возраста остаются в прежней своей религии. Если один из супругов-нехристиан примет крещение и брак его останется в силе, то дети, которые родятся, должны быть воспитываемы в православной вере (ст. 80, 81).

При принятии евреями крещения оно совершается и над малолетними их детьми, не имеющими более 7 лет от роду; если же принимает христианскую веру только один отец или одна мать, то в первом случае подвергаются крещению сыновья, а в последнем дочери (т. IX, ст. 965).

Над не достигшими 14 лет малолетними нехристианами крещение может быть совершаемо не иначе, как с письменного разрешения родителей; по достижении 14 лет в таком разрешении нет надобности (Уст. пред. и прес. прест., ст. 1 и 2, прил. к 70 прим.).

б) О родительской власти

Затем следуют отношения между родителями и детьми, основывающиеся на естественной зависимости вторых от первых. Эта зависимость порождает, главным образом, права родителей, обнаруживает их власть, но вместе с правами неразлучно идут и обязанности, ибо в воззрении современных народов р о д и т е л ь с к а я в л а с т ь существует не ради интересов только родителей.

1. Первое проявление родительской власти заключается в праве требовать со стороны родителей, чтобы дети разделяли с ними место пребывания, были с ними и в силу этого требовать и у сторонних выдачи им детей (Interd. de liberis exhibendis et ducendis). Это правило признается всеми законодательствами (пр. см. Dernburg., III, 147; Австр., _ 145; Сакс., _ 1807; Франц., ст. 374; Итал., ст. 221; Швейц., 273; Гражд. улож. Царства Польск., 338).

Наше общее законодательство не дает прямых постановлений по этому вопросу, и вследствие этого в практике возникали сомнения - имеет ли безусловную силу родительское право требовать своих детей от лиц посторонних даже и в том случае, если можно доказать, что сообразнее с выгодами дитяти было бы оставление его у чужих. Однако же и существо родительской власти, как оно понимается нашим законодательством, и отдельные постановления его говорят за эту безусловность. Родительская власть простирается на детей обоего пола и всякого возраста (Зак. гр., ст. 164). Она не прекращается, а ограничивается поступлением детей в общественное училище, определением их в службу и вступлением дочерей в замужество (ст. 179). Прекращается она только смертью родителей и лишением всех прав состояния, если дети не последуют за родителями в место ссылки (ст. 178). Власти с таким содержанием должны уступить всякие другие соображения. Далее, одна из существенных обязанностей родителей - это забота о воспитании детей (ст. 172, 173). Очевидно, что эта обязанность встретила бы на своем пути препятствия, раз посторонние лица имели бы право, по тем или другим причинам, удерживать у себя чужих детей. В особенности то нравственное влияние родителей на детей от посторонних должен быть решен категорически и в положительном смысле, не приноравливаясь к обстоятельствам случая, так как закон тоже категоричен и так как уклонение от него поколебало бы нравственную силу родительской власти. (Подобный взгляд проводит и Сенат в решении по делу супругов Дмитриевых с княгиней Трубецкой, Касс. реш. 1897 г. N 81).

2. Попечение о личности и имуществе детей вмещает в себе право родителей являться представителями за детей (Общегерм. улож., _ 1630; Сакс., _ 1821; Австр., _ 152; Прусск. см. Dernburg, III, 153; Итал., ст. 224; Швейц., 279). По нашему закону за состоящих под опекою по несовершеннолетию ищут и отвечают на суде их родители и опекуны (Уст. гражд. суд., ст. 19; Пр., 295). Равно в случае личной обиды, нанесенной несовершеннолетним детям, родители имеют право производить иск узаконенным порядком (Зак. гражд., ст. 175). Однако как по буквальному смыслу нашего закона (ст. 180), так и по историческому происхождению его (см. ниже) это представительство в имущественных отношениях детей принадлежит родителям на праве опекунском. Сенат полагает, что том случае, когда опека еще не назначена и когда несомненная польза малолетних требует безотлагательных действий со стороны родителей именем их детей, первым может быть дозволено представительство и до утверждения в опекунском звании (1880 г. N 60; 1887 г. N 37, 78) - исключение, бесспорно, нужное, но едва ли, в силу вышеуказанного, имеющее опору в законе.

3. К числу самых существенных отношений между родителями и детьми принадлежат отношения, возникающие из обязанности родителей питать (содержать) и воспитывать своих детей. Остановимся сначала на первой - обязанности содержания.

Несовершеннолетние сын или дочь, не вступившие в брак, имеют право требовать содержания от своих родителей, если первые не могут жить на счет доходов своего имущества или на свой заработок. Так постановляет Общегерманское уложение (_ 1602). Эта обязанность падает прежде всего на отца, потом на мать, а засим на прочих восходящих (_ 1606). Подобное же правило признается и другими уложениями. Родители обязаны доставлять детям "приличное содержание", пока они сами не будут в состоянии себя содержать (Швейц., ст. 279, 299) - прежде всего отец, а если у отца нет средств - мать, а потом дед и бабка с отцовской и засим дед и бабка с материнской стороны, как предписывает Австрийское уложение (__ 139, 141). В таком же виде повторяется эта обязанность и другими уложениями (Сакс., __ 1802, 1837-1939; Прусск., II, 2; __ 64, 65, 107, 251; Франц., ст. 205, 207; Итал., ст. 138).

Наш закон возлагает эту обязанность только на родителей, не распространяя ее на восходящих (Зак. гражд., ст. 172; Пр., ст. 289). А так как эта обязанность есть личная, лежащая на лице родителей, а не на их имуществе, то она не переходит на их наследников и, следовательно, со смертью родителей прекращается.

В общенемецком праве является спорным вопрос: существует ли и в какой мере, наряду с обязанностью отца давать содержание детям в силу родства, еще особая обязанность его как главы семейства, и не вытекает ли она из принадлежащего отцу права пользования детским имуществом как лежащая на этом имущественном праве тягость? Последнего взгляда придерживаются романские кодексы, высказывающиеся прямо, что обязанность содержания и воспитания дитяти принадлежит к числу тягостей, лежащих на родительском узуфрукте (Франц., ст. 382, п. 2, II, 2, __ 64-67 и Сакс., _ 1839 и след.). Обязанность эта основывается на родственной связи. Пользовладение имеет другую цель - усиление родительского авторитета, а также интересы всей семьи (см. Мотивы к проекту Общегерм. улож. Т. IV. С. 677, 678).

Нравственная обязанность доставлять содержание существует тогда и настолько, когда и насколько имеющий право на получение его не располагает средствами для содержания себя и не в состоянии их приобрести (Пр., II, __ 63, 251; II, 3, __ 14, 15; Австр., _ 141: ":пока они (дети) сами будут в состоянии себя содержать". Сакс. улож. в _ 1844 буквально повторяет сказанное в тексте, ср. Франц., ст. 208, 209; Итал., ст. 143, 144). Общегерманское уложение говорит: требовать содержания имеет право только тот, кто не в состоянии сам себя содержать (_ 1602).

Исключение из этого постановления сделано относительно детей. "Несовершеннолетние, не вступившие в брак дети имеют право требовать содержания от своих родителей, если они не могут жить на свои средства и на свой заработок" (_ 1602).

Это исключение объясняется так. Нравственная обязанность, лежащая на родителях, требует, чтобы они своими силами и средствами довели детей до возможности жить самостоятельно. Эта обязанность не была бы исполнена, если бы родители лишь тогда доставляли средства детям, когда последние уже прожили все свое состояние.

Такое постановление невозможно было бы оправдать и с хозяйственной точки зрения, потому что самостоятельность и дальнейшее материальное преуспевание детей менее обеспечиваются в том случае, когда дети будут лишены совсем средств, нежели в том, когда эти средства будут для них сбережены. Но вполне согласно с существом дела и справедливостью привлечь к содержанию детей их собственные средства, если эти средства заключаются в доходах с имущества или в заработках их (Мотивы. С. 681, 682).

Обязанность доставлять содержание, согласно Общегерманскому уложению (_ 1606, а равно Прусскому, Саксонскому и Австрийскому, см. вышеук. __; Швейц., 272, 293), лежит прежде всего на отце, а потом уже на матери; но если право пользовладения детским имуществом предоставлено матери, то мать несет обязанности содержания преимущественно перед отцом.

Привлечение отца к обязанности содержания детей прежде матери объясняется его положением как главы семьи, как пользовладетеля детским и жениным имуществом и как обязанного нести тягости супржуеской жизни (см. Мотивы. С. 691). Но по французскому праву (ст. 203, см. Laurent. Cours йlйmentaire de droit civil, 1, 195) и по итальянскому (ст. 138) обязанность содержания детей падает на обоих супругов совместно, "пропорционально их средствам", - говорит Итальянский кодекс.