Психологического знания 2 страница

Для успешного перемещения организма в пространстве нервная система должна также хорошо «знать» взаимное расположение частей тела. Психическим образом, который при этом возникает, является так называемая «схема тела», представляющая со­бой устойчивую психическую структуру, в которой отражена конструкция тела, его пропорции, масса, скоростные характеристики, которые принимаются в рас­чет при построении движений и согласовании их с особенностями наличной фи­зической среды. У каждого человека — свой собственный образ своего собствен­ного тела. В его формировании, как и в формировании любых других образов у человека принимают участие социальные факторы.

Итак, потребность в объектах и средовых условиях определяется особеннос­тями строения и физиологии организма данного вида, а также его индивиду­альными особенностями. Сохранение гомеостаза обеспечивается потреблением характерных для вида веществ и пребыванием в определенных средовых усло­виях. У животных поведение, связанное с удовлетворением потребностей, при­обретает определенную форму, которая зависит от характера необходимых для этого объектов и условий и строения тела. Объекты, условия и схема тела пред­ставлены животным в виде психических образов.

Человек, в отличие от животных, имеет двойственную природу — биологическую и социальную. С биологической точки зрения его поведение определяет­ся необходимостью сохранения жизненно важных внутренних условий, однако формы удовлетворения возникающих при этом потребностей определяются со­циально. Социальная сущность человека проявляется в наличии у него личнос­ти — совокупности социально обусловленных и социально значимых психоло­гических свойств. Существование человека как личности тоже связано с сохранением своеобразного «личностного гомеостаза». Он представляет собой совокупность некоторых обязательных условий, соблюдение которых только и по­зволяет человеку существовать как личности. «Личностный гомеостаз» задает­ся некоторыми социально обусловленными «константами», существенное изме­нение которых влечет за собой тяжелые последствия для личности. К таким, условно говоря, константам можно отнести, например, самооценку (или Я-концепцию) и интериоризированные, т.е. усвоенные личностью, ставшие для нее внутренним императивом, социальные нормы и ценности. Их колебания, свя­занные с совершением определенных социально значимых поступков, болезнен­но отражаются на внутреннем состоянии личности, что проявляется в форме тревоги, гнева или чувства вины.

Таким образом, поведение человека как организма и личности определяется как биологическими, так и социальными потребностями, к числу которых П.В. Симонов относит прежде всего потребность следовать социальным нор­мам, производными от которой являются потребности в уважении, привязанно­сти и любви окружающих.

В силу особой роли, которую в организации поведения играют знания об окружающем мире и его образ, потребность познания, которая у человека зани­мает особое место, также играет самостоятельную роль в структуре потребнос­тей животных.

Мозг и психика

Материальным субстратом протекания психических процес­сов, является нервная система. Здесь следует заметить, что на формирование психических образов оказывают влияние многие факторы — организм целиком, физическая среда, социальные условия. Однако собственно психические образы являются следствием деятельности нервной системы, идеальным порождением материального субстрата, оказывающим обратное влияние на нервную систему, а посредством ее и на организм. В свою очередь, вступая во взаимодействие со средой, организм изменяет и ее.

Особую роль в построении психических образов играет головной мозг, кото­рый представляет собой скопление тел нервных клеток, соединенных между со­бой особыми отростками — аксонами и дендритами. Наиболее важной особен­ностью нервных клеток является их способность проводить нервные импульсы, в которых кодируется информация, поступающая из организма и внешней сре­ды, а также способность сохранять следы этих воздействий.

Идея о связи психических явлений с деятельностью головного мозга вы­сказывалась очень давно, еще в античные времена. Так, Алкмеон из Кротоны (VI в. до н. э.) в результате наблюдений и хирургических операций пришел к вы­воду, что мозг есть орган души. Он обнаружил, что из мозговых полушарий «идут к глазным впадинам две узкие дорожки». Он утверждал, что мозг достав­ляет нам ощущения слуха, зрения и обоняния, из последних же возникают память и представление (мнение), а из памяти и представлений, достигших непо­колебимой прочности, рождается знание, являющееся таковым в силу этой прочности» (Ярошевский М. Г., 1985).

Не всегда, однако, душевная жизнь связывалась с деятельностью мозга. В част­ности, живший намного позже Алкмеона великий античный философ Аристо­тель считал, что мозг является аппаратом, охлаждающим и регулирующим жар крови. Гиппократ рассматривал мозг как орган психики, но считал его железой. Римский врач Гален (II в. н. э.) связывал разумную, рассудочную деятельность с мозгом, но иные психические явления локализовал в других органах: эмо­ции — в сердце, а вожделения (в современной терминологии — мотивацию) — в печени.

С накоплением сведений о строении организма и функциях отдельных орга­нов крепло убеждение в том, что именно головной мозг отвечает за психические явления. Постепенно проблема локализации в организме превратилась в про­блему локализации в органе (в средние века психическую жизнь связывали с желудочками мозга), а затем вместе с процессом дифференциации психических явлений — в проблему локализации отдельных психических феноменов в отде­лах мозга. В конце XVIII в. австрийский врач и анатом Ф. Галль, впервые опи­сав серое и белое вещество мозга, также впервые попытался разместить все «ум­ственные силы» и качества человека в коре больших полушарий головного моз­га. С этого времени именно кора стала рассматриваться в качестве субстрата психической деятельности. Рассуждения Галля были, однако, слишком прямо­линейными: составив список из 27 основных «способностей», он каждую из них связал с определенным участком коры. Далее он рассуждал: если у человека раз­вита данная способность, то соответственно развит и соответствующий участок коры, который, оказывая давление на находящийся над ним участок черепа, приводит к образованию в данном месте «шишек» и «бугров» способностей. Со­ставив карту способностей человека, Галль получил, как ему казалось, инстру­мент для их диагностики. Учение Галля о локализации «способностей» — фре­нология — приобрело широкую популярность, на десятилетия овладев умами его современников.

Только спустя приблизительно полтораста лет стало отчетливо ясно, в чем заключалась ошибка Галля. Он в качестве единичных способностей рассматри­вал психические образования, в формировании которых принимает участие ог­ромное количество более частных психических функций, которые, в свою оче­редь, формируются при участии еще более простых психических операций. Не­которые из перечисленных им «способностей», например речь, арифметический счет, рассматриваются в настоящее время как высшие психические функции чело­века, осуществление которых возможно при выполнении множества частных операций. Вот эти частные операции локализованы в определенных участках коры. Они (например, различение фонем) могут входить составной частью в различные целостные психические акты, образуя на время их совершения функциональную систему, соответствующую высшей психической функции более высокого порядка, например письму.

Для того чтобы показать связь между элементарными и высшими психиче­скими функциями, кратко опишем процесс письма, отдельные его функциональные компоненты и их локализацию в коре головного мозга по современным данным.

1. Чтобы написать слово, нужно вначале проговорить его, а для этого — рас­членить его на фонемы (отдельные звуки). Процесс различения фонем лока­лизован в левой височной области коры. Поражение этой зоны приводит к тяжелым расстройствам письма у европейцев, а, скажем, у китайцев — нет, так как иероглиф связан не с отдельной фонемой, а с целым понятием.

2. В процессе написания слова в скрытой форме участвует и собственно арти­куляция (проговаривание), управление которой локализовано в нижних от­делах двигательной области коры. При их поражении человек не может пра­вильно сформировать слово (вместо халат — хадат, стол — слот).

3. Далее, чтобы изобразить букву, необходимо ее себе представить, т.д. «пере­кодировать» фонему в графему, что и осуществляется в затылочных и теменно-затылочных отделах коры, при поражении которых человек не может отыскать нужную букву (оптическая аграфия).

4. Написание слова требует также обеспечения плавности тончайших движе­ний и размещения букв в определенной последовательности, за что отвеча­ют нижние отделы премоторной зоны.

5. И, наконец, написание слова или буквы редко бывает самоцелью, обычно с их помощью мы записываем свои мысли, поэтому письмо — это разновид­ность речи, что в свою очередь означает, что фактором, направляющим пись­мо и сохраняющим свой контроль на протяжении всего акта письма, являет­ся замысел или намерение. Замысел и контроль любой целенаправленной деятельности связаны со сложнейшей по своей структуре активностью лоб­ных отделов коры. Одна больная с поражением лобных отделов в своем письме выдающемуся нейрохирургу Н.Н. Бурденко написала: «Дорогой профессор, я хочу вам сказать, что я хочу вам сказать, что я хочу вам ска­зать...» и т.д. на четырех листках писчей бумаги (Лурия А.Р., 1970). Итак, для осуществления какой-то целенаправленной деятельности, разные отделы мозга, отвечающие за выполнение элементарных психических функций, на время ее выполнения объединяются. После ее осуществления они же могут участвовать в деятельности иных функциональных систем.

Другие выделенные Ф. Галлем «способности» и вовсе являются результатом деятельности всего мозга как целого, например «алчность», «хитрость», «воров­ство», «дружба».

Таким образом, мозг представляет собой сложнейшую нейрональную систе­му, в пространстве которой осуществляются нервные процессы, протекающие в определенном режиме и составе, порождающие психические процессы, которые в свою очередь оказывают регулирующее влияние на нервные процессы и дея­тельность всего организма в целом.

Было бы грубой ошибкой связывать психические процессы только с корой больших полушарий головного мозга. Психика является продуктом деятельно­сти всей нервной системы. В формировании психических явлений участвуют и кора, и скопления нервных клеток (так называемые ядра) в толще больших по­лушарий, и более древние образования (тот же гипоталамус), и так называемый ствол головного мозга, располагающийся в черепе, но представляющий собой видоизмененное продолжение спинного мозга, и, наконец, сенсорные (чувству­ющие) органы. Каждый из этих отделов вносит свой вклад в осуществление пси­хической деятельности.

Идея функциональной организации высших психических функций человека делает понятным, что: а) нарушение одних и тех же видов психической деятель­ности может встречаться при различных по локализации повреждениях мозга и б) одно и то же локальное повреждение мозга может привести к поражению це­лого комплекса, казалось бы, очень разнородных функций.

Выдающийся отечественный нейропсихолог (нейропсихология это область психологии, изучающая связи между психическими явлениями и соответствую­щими им участками мозга) А.Р. Лурия выделил три наиболее крупных отдела мозга, которые он назвал блоками, существенно отличающимися друг от друга по своим основным функциям в организации целостного поведения.

Первый блок, включающий в себя те участки, которые наиболее тесно и мор­фологически, и функционально связаны с древними отделами, управляющими состоянием внутренней среды организма, обеспечивает тонус всех вышележа­щих отделов мозга, т.е. его активацию. Упрощая, можно сказать, что этот отдел является основным источником, в котором побудительные силы животных и человека черпают энергию для действий. При его повреждениях у человека не возникает нарушений ни зрительного, ни слухового восприятия, он по-прежне­му владеет всеми полученными ранее знаниями, его движения и речь остаются сохранными. Содержанием основных нарушений при этом являются именно нарушения психического тонуса: человек проявляет повышенную психическую истощаемость, быстро впадает в сон, внимание колеблется, нарушается органи­зованный ход мыслей, изменяется его эмоциональная жизнь — он становится либо чрезмерно встревоженным, либо крайне безразличным.

Второй блок включает в себя кору больших полушарий, располагающуюся кзади от центральной извилины, т.е. теменные, височные и затылочные отделы. Повреждение этих отделов при сохранном тонусе, внимании и сознании прояв­ляется в разнообразных нарушениях ощущений и восприятия, модальность ко­торых зависит от конкретных зон поражения, обладающих высокой специфич­ностью: в теменных отделах — кожная и кинестетическая чувствительность (больной не может узнать на ощупь предмет, он не чувствует взаимного распо­ложения частей тела, т.е. нарушается схема тела, поэтому теряется четкость движений); в затылочных отделах — нарушается зрение при сохранении осяза­ния и слуха; в височных долях — страдает слух при сохранном зрении и осяза­нии. Таким образом при поражении этого блока нарушается способность стро­ить полноценный чувственный образ окружающей среды и своего собственного тела.

Третья обширная зона коры занимает у человека треть от общей поверхнос­ти коры и располагается кпереди от центральной извилины. При ее поражении наступают специфические нарушения: при сохранении всех форм чувствитель­ности, сохранности психического тонуса нарушается способность к организации движений, действий и осуществлению деятельности по определенной заранее программе. При обширных повреждениях нарушается речь и понятийное мышление, играющие важнейшую роль в формировании этих программ, поведение теряет характер произвольности.

Таким образом, с определенными оговорками можно сказать, что выявлен­ные специфические функции названных отделов мозга соответствуют трем вы­деленным нами в начале основным компонентам психики, составляющим це­лостную психическую деятельность при выполнении отдельного приспособительного акта — активация (побуждение, которое переживается в форме мотива), образ и действие.

Помимо перечисленных функциональных различий между отделами мозга можно указать еще на функциональные различия между двумя полушариями. Большие полушария головного мозга — парный орган, однако в отличие от дру­гих парных органов в организме они не обладают характером взаимозаменяемо­сти. Каждое из полушарий выполняет собственные функции в организации пси­хической деятельности. В самой общей форме можно сказать, что в левом полу­шарии осуществляется создание логически непротиворечивой картины мира, которая является результатом дискретных, т.е. связанных с использованием знаков (слов), аналитических, в форме последовательных операций, процессов. В правом полушарии происходит одномоментное «схватывание» воспринимае­мых свойств и связей, т.е. с известными оговорками — интуитивное постижение окружающего. В левом полушарии происходит процесс категоризации и обоб­щения с использованием знаков, в правом — формирование и опознание высо­коиндивидуализированных образов предметов, явлений и ситуаций. Совмест­ная их работа дает всестороннюю, логически упорядоченную и в то же время целостную картину мира.

Мозг и сознание.Вопрос о взаимоотношениях мозга и сознания в силу его чрезвычайной сложности нельзя рассмотреть в небольшом разделе. Здесь мож­но будет только набросать общую перспективу, содержащую в себе данную про­блему и тот круг вопросов, с которыми она соприкасается, для того чтобы сде­лать более понятными место и роль в сознательной деятельности человека опи­сываемых далее отдельных психических процессов.

Каждому хорошо известно, что значит осознанно воспринимать, осознанно припоминать, осознанно что-то делать и что значит что-то воспринимать, при­поминать или делать неосознанно. Человек, например, может идти по улице, осознанно обдумывая какую-то проблему, и при этом неосознанно, автомати­чески, переставлять ноги, обходить препятствия и даже выполнять более слож­ные действия, при этом у него помимо его осознанных намерений могут автома­тически всплывать в памяти какие-то события. Правда, если он захочет, некото­рые из этих процессов он сможет контролировать сознательно. В этом примере отчетливо проявляются два плана проблемы сознания. Во-первых, сознание представляется чем-то вроде сцены, на которой разворачиваются личные пере­живания, при этом то, что находится в центре этой сцены, «видится» лучше, чем то, что на периферии. Во-вторых, осознание любых явлений неотделимо от чув­ства «Я», некоей самости, которая наделена волей, является конечной инстанцией, которая воспринимает, решает, припоминает, делает. Таким образом, вопрос о сознании и его локализации в мозге тесно связан с вопросом о существовании и локализации того субъекта, который, обладая качеством произвольности, вызывает на психическую сцену нужные ему явления или же наблюдает на ней вещи, возникающие там помимо его воли.

Если сознание рассматривать как сцену, освещенную с той или иной степе­нью яркости, то вопрос о сознании превратится в вопрос о так называемом «уровне бодрствования». Здесь мы получим градации сознания, которые учиты­ваются в медицине: от ясного сознания до комы. Уровень бодрствования регу­лируется точно определенными мозговыми структурами, располагающимися в стволе головного мозга, основной из которых является так называемая ретику­лярная формация.

Гораздо более сложным является ответ на вопрос о происхождении сознания как качества конечной инстанции — субъекта и его локализации в мозге. Ответ на него во многом зависит от исходной философской позиции.

Именно в этом пункте анализа появляются бестелесные субстанции, выпол­няющие роль этого субъекта — дух, гомункулус, сознание как часть мирового сознания, — которые таинственным образом проникают в мозг, поселяются там, например в эпифизе (Р. Декарт), и оттуда, пользуясь восприятием, мышлением и остальным психическим хозяйством, управляют внутренней жизнью че­ловека.

В диалектико-материалистически ориентированной философии и психоло­гии вопрос о субъекте и сознании решается на основе принципов, перечислен­ных выше: системности, детерминизма и развития.

Вопрос о субъекте человеческой деятельности нельзя решить, если при этом оставаться в пределах самого субъекта, так же как нельзя решить вопрос о при­роде психических явлений, если при этом не выходить за пределы организма и не учитывать его связей со средой. Только рассматривая развитие субъекта и его сознания как причинно обусловленный процесс взаимодействия психики инди­вида с его социальным окружением, можно понять сущность сознания как смыс­лового и системного психического образования (см. главу о сознании). Если же учитывать смысловое и системное строение сознания, то, как убедительно пока­зывает в своих работах А.Р. Лурия, необходимо будет признать, что качество сознания зависит от деятельности всего мозга в целом, но в особенности оно свя­зано с деятельностью лобных отделов мозга, отвечающих за произвольное плани­рование и контроль деятельности, в основе чего лежит социально обусловлен­ное мышление, реализуемое речевыми средствами. «Коррелятом сознания» (Л.С. Выготский) является слово с его значением и смыслом, а формой его су­ществования — диалог. Совмещение сцены (или, по А.Н. Леонтьеву, чувствен­ной ткани) с происходящим на ней диалогом (где главным действующим лицом является значение слова, понятие), в рамках которого осуществляется приказ и контроль за собственными действиями, воспроизводит полное качество челове­ческого сознания.

Сформулированное Л.С. Выготским положение о смысловом и системном строении сознания, а так же идея о его постепенном и непрерывном развитии заключается в том, что именно общение, осуществляемое при главенствующей роли языка, приводит к формированию у ребенка речи, которая осуществляет коренную перестройку структуры всех его психических процессов. Овладевая речью взрослых и на этой основе формируя собственную речь, ребенок начинает по-новому анализировать и систематизировать впечатления, получаемые при его взаимодействии с внешним миром. Категоризация объектов и поименование этих категорий, осуществляемые на речевой основе, приводят к формированию опосредованного речью восприятия, произвольной, организованной на смысло­вой, логической основе памяти, произвольного внимания, качественно иных форм эмоционального переживания. На основе речи формируются новые слож­ные формы регуляции собственной деятельности. И, наконец, благодаря ре­чевой классификации индивидуальных качеств людей и оценке с их помощью своего собственного поведения и переживаний, формируется представление о самом себе — самосознание (Я-концепция), тот самый субъект, который наблю­дает за событиями, разворачивающимися на сцене сознания и, по мере своих возможностей, управляет ими.

Эволюционные предпосылки человеческой психики.Человеческая психика отличается от психики животных тем, что все ее процессы модифицируются и организуются языком. Способность к использованию языка привела к каче­ственному скачку в процессе эволюции — появлению сознания. С другой сторо­ны, в психике человека нет ничего, что в той или иной форме нельзя было бы об­наружить в психике животных.

Наблюдая за поведением животного, можно видеть, как его поведение направляется и интенсифицируется потреб­ностью, а также изменяется в

соответствии с изменениями в этой сфере. То же можно наблюдать и у человека, однако здесь имеются существенные отличия: во-первых, у человека формы удовлетворения потребностей определяются соци­альными нормами, усвоение которых в процессе социализации является важнейшим условием полноценного участия человека в жизни среди людей; во-вторых, участие человека в социальном процессе приводит к

«Эволюция» — слово, которое часто употребляется с этиче­ским привкусом, одна­ко наука не выигрывает от примеси этики. Б. Рассел

формированию у него многих сугубо человеческих социальных потребностей.

Эффективное приспособление животных к среде с помощью соответствую­щей организации поведения было бы невозможно без такого свойства психики, как память. Но ни одно животное не способно так организовать материал для его хранения в памяти, как это делает, пользуясь языком, человек.

С помощью специальных методов можно обнаружить, что животные способ­ны к очень тонкому различению цвета, формы и размеров объектов при их вос­приятии, но только человек может понять, например, отвлеченный смысл сю­жетных изображений.

Как показывают наблюдения, многие высшие животные способны к рассу­дочной деятельности, но только сугубо человеческое понятийное мышление мо­жет взлететь на такие высоты обобщений, на которые не способно ни одно жи­вотное.

У животных, ведущих групповой, стадный образ жизни, можно обнаружить элементы социальной организации — определенную иерархию с соответствую­щим распределением прав, регулирующих взаимоотношения между животны­ми, но только у человека эта регламентация фиксируется в системе устных и письменных законов.

Животные, так же как и человек, пользуются сигналами для передачи сооб­щений, которые связывают их друг с другом, но только у человека система сиг­налов принимает форму языка. Отличие языка от систем сигналов животных заключается в наличии системы правил, по которым символы (знаки) связыва­ются друг с другом. Такой системой правил, т.е. грамматикой, не обладает ни один «язык» животных.

Язык человека, будучи основой его отличительной характеристики — созна­ния, является не только важнейшим средством его существования, но и источ­ником высочайших переживаний и в то же время — самых изощренных, непре­взойденных в животном мире по своей жестокости поступков. Язык — это очень мощное орудие, которое может превращаться в страшное оружие.

Завершая этот раздел, хочется привести потрясающее определение роли язы­ка, данное выдающимся английским писателем и мыслителем Олдосом Хаксли:

Последовательность человеческого поведения как таковая объясняется исключи­тельно тем фактом, что человек сформулировал свои желания, а затем и рационализиро­вал их при помощи слов. Словесная формулировка желания заставляет человека стре­миться вперед до тех пор, пока он не достигнет цели, даже если само желание дремлет где-то внутри...

Не только во имя добра, но и во имя зла язык сделал нас людьми. Лишенные языка, мы были бы такими же, как собаки или обезьяны. Обладая языком, мы являемся людь­ми — мужчинами и женщинами, одинаково способными как на преступление, так и на героический поступок, на интеллектуальные достижения, недоступные ни одному жи­вотному, но в то же время часто на такую глупость и идиотизм, которые и не снились ни одному бессловесному зверю[1].

Именно потому, что язык является обоюдоострым оружием, становится та­ким важным формирование в личности социально приемлемых ценностей в процессе воспитания.

Резюме

Свойством всего живого является гомеостаз, представляю­щий собой динамическое постоянство внутренней среды организмов, которое обеспечивается непрерывным обменом веществ с окружающей средой. Каждый вид животных и каждый индивид имеет собственные константы, характеризую­щие его гомеостаз. Поддержание гомеостаза является обязательным внутрен­ним условием сохранения и развития индивида и вида. У животных поддержа­ние гомеостаза обеспечивается несколькими регуляторными системами, в том числе и психикой, которая сформировалась вместе с обретением животными способности к перемещению в пространстве.

Обладание психическими образами среды является обязательным условием приспособления к ней при постоянно меняющихся ситуациях во время перемещения в пространстве. Движение сложно организованных животных, обладаю­щих нервной системой, становится не только условием возникновения психики, но и основой создания психических образов.

Субстратом, в пространстве которого формируются психические образы, яв­ляется нервная система. Психика человека представляет собой продукт деятель­ности всей нервной системы вместе с ее рецепторной поверхностью, однако ве­дущую роль здесь играет головной мозг. Головной мозг можно разделить на три функциональных блока, отвечающих за 1) контроль внутренней среды, форми­рование побуждений и поддержание психической активности, 2) создание обра­за внешнего мира и схемы тела и 3) организацию программ взаимодействия со средой.

Сознание является венцом эволюции животных и продуктом исторического развития человека. Его сущность можно понять только в том случае если при­нять во внимание необходимость взаимодействия между людьми, так же как психику можно понять, только основываясь на необходимости взаимодействия сложно организованных животных с физической средой.

Вопросы и задания

Для самоконтроля

1. Какой фактор в процессе эволюции животных послужил основой .для воз­никновения психики?

2. Назовите основные функциональные отделы (блоки) головного мозга чело­века.

3. В чем заключаются эволюционные предпосылки человеческой психики?

Глава 3

ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ

ПСИХИЧЕСКИЕ

ПРОЦЕССЫ

Психические процессы, с помощью которых формируются образы окружающей среды, а также образы самого организма и его внутренней среды, называются познавательными психическими процессами. Именно позна­вательные психические процессы обеспечивают получение человеком знаний об окружающем мире и о самом себе. Эти знания являются тем фактором, который при наличии какого-либо побуждения определяет выбор человеком одного из многих возможных на каждый данный момент направлений движения и удер­живает движение в рамках этого направления. Осознаваемые человеком потреб­ности также даны ему в форме знаний, по крайней мере в форме знания о том, что он чего-то хочет. Сама деятельность человека приобретает упорядоченный, целенаправленный характер, благодаря знанию о конечном ее результате как о цели, существующей в сознании в форме представления о какой-то конкретной вещи или в форме абстрактной идеи.

Все знания самого высокого порядка, например знания о физических и хими­ческих свойствах веществ, о явно наблюдаемом устройстве вещей и

скрытых от непосредственного взора закономерных отношениях между ними, о людях и их качествах, о самом себе и, наконец, знания об общем устройстве мира, являются результатом интеграции знаний, получаемых с помощью познавательных психических процессов разного уровня сложности. Каждый из этих процессов имеет собственные характеристики и собственную организацию и вносит свой особый вклад

Весь сырой материал нашего познания состоит из психиче­ских явлений жизни отдельных людей. Б. Рассел

в формирование внутренне связанной, динамичной, но в то же время целостной картины мира. Протекая одновременно, эти процессы взаимодейству­ют друг с другом настолько слаженно и настолько незаметно для нас, что мы в каждый данный момент воспринимаем и понимаем мир не как нагромождение цветов, оттенков, форм, звуков, запахов, в которых необходимо разбираться, чтобы установить, что к чему, и не как картинку, изображенную на каком-то эк­ране, а именно как мир, находящийся вне нас, наполненный светом, звуками, за­пахами, предметами, населенный людьми, имеющий перспективу и явно воспринимаемый, а также и скрытый, не воспринимаемый в данный момент план. Несмотря на то что с помощью органов чувств в каждый данный момент мы вос­принимаем только часть пространства, мы знаем, что пространство окружающе­го нас мира целостно и непрерывно. Благодаря этим процессам мир предстает перед нами также в его временной целостности и непрерывности, как нечто, что развивается и существует не только в настоящем, но имеет также прошлое и бу­дущее, вследствие чего его временные границы расширяются беспредельно.