Глава VIII. Краткий исторический очерк постановлений о внебрачных детях до издания действующих западноевропейских кодексов 3 страница

В духе других немецких законодательств решает рассматриваем вопрос и Общегерманское уложение: в случае развода, если только один супруг признан виновным, попечение о личности детей, а в том числе и воспитание их предоставляется другому супругу; если оба супруга признаны виновными, то попечение о сыновьях принадлежит отцу, кроме мальчиков, не достигших шести лет, т. е. школьного возраста, а забота о дочерях - матери. Но опекунский суд, приняв во внимание интересы дитяти, может установить и другой порядок (_ 1635). Такое разделение пополам составители уложения оправдывают тем, что было бы слишком жестоко по отношению к матери лишать ее совсем детей, и, с другой стороны, интересы дочерей требуют надзора материнского. Но вместе с тем составители уложения неодобрительно относились к правилу о распределении детей между разведенными супругами по обоюдному соглашению, так как забота о детях есть обязанность родителей, от которой они не в праве отказаться, и так как допустимость соглашений косвенно способствует облегчению разводов (Мотивы. С. 625-627). По новому Швейцарскому кодексу в случае развода или разлучения суд, по выслушании родителей, а в случае надобности и опекунского учреждения, постановляет, кому из родителей должна принадлежать родительская власть и при ком должны быть дети; причем другой родитель обязан участвовать в расходах на содержание и воспитание детей (ст. 156).

По н а ш е м у п р а в у издревле считалось обязанностью родителей заботиться о воспитании и устроении судьбы своих детей. Без согласия родителей дети не могли вступать в холопство, принимать монашество. С конца XVII в. родители должны были взрослых сыновей представлять на царскую службу (Неволин. III, 314, 315).

Действующий закон предписывает родителям давать своим детям воспитание доброе и честное, сообразно своему состоянию - узаконение (ст. 172), ведущее свое начало от времен издания Устава благочиния, откуда оно и позаимствовано ("доброе христианское воспитание", - по Законам остзейским, ст. 199). В дополнение к этому общему постановлению в законе делается еще следующее наставление: родители должны обращать все свое внимание на нравственное образование своих детей и стараться домашним воспитанием приготовить их нравы и содействовать видам правительства (ст. 173).

Содержание этой статьи уясняется, если сопоставить ее с ее источником - Манифестом о совершении приговора над государственными преступниками от 13 июля 1826 г., ("декабристами"), в котором сказано: "Да обратят родители все их внимание на нравственное воспитание детей. Не просвещению, но праздности ума, более вредной, нежели праздность телесных сил - недостатку твердых познаний должно приписать это своевольство мыслей, источник буйных страстей, эту пагубную роскошь полупознаний, этот порыв в мечтательные крайности, коих начало есть порча нравов, а конец - погибель. Тщетны будут все усилия, все пожертвования правительства, если домашнее воспитание не будет приготовлять нравы и содействовать его видам".

Как в других законодательствах, так и в нашем обязанность родителей не ограничивается одним воспитанием детей, но заключается также в приготовлении их к самостоятельной жизни: по достижении детьми надлежащего возраста родители пекутся - говорит закон - об определении сыновей в службу или промысел соответственно их состоянию, и об отдаче дочерей в замужество (ст. 174; Пр. ст. 287, 288).

В остзейском праве мы находим такое же постановление, но со следующей прибавкой: если достигший семнадцатилетнего возраста пожелает избрать круг жизни, более соответствующий его наклонностям и способностям, нежели тот, который предназначили ему его родители, а последние не согласятся на его ходатайство, то дело, по его о том просьбе, решается подлежащим сиротским судом (ст. 202, 204).

Наш закон оставляет без ответа вопрос, кому из родителей должны быть поручены д е т и п р и р а з в о д е . Восточная церковь в этом случае усвоила себе постановления римского права, по которому дети отдаются невинному супругу, хотя в каждом отдельном случае решает судья, при ком из родителей должны оставаться дети (см. мое исследование О разводе по русскому праву. С. 238). Полагаем, что по духу нашего законодательства, знающего р о д и т е л ь с к у ю, а не отцовскую только власть и выдвигающего на первый план интерес детей (ст. 172 и сл.), лучше в состоянии выполнить родительские обязанности (Пр., ст. 199).

По Своду Остзейских законов в случае развода по вине одного из супругов дети должны быть содержимы и воспитываемы другим, но издержки по содержанию и воспитанию падают всегда на отца, и мать несет их тогда лишь, когда у нее есть состояние, а у отца его нет (ст. 200).

4. Ведение воспитания детей немыслимо, если последние не будут послушны своим родителям. Поэтому все законодательства требуют от детей послушания родителям и п о ч и т а н и я их (Пр., II, 2, _ 61, 249; Австр., _ 144; Сакс., _ 1805; Франц., ст. 371; Итал., ст. 220; Швейц., 275).

Впервые в проект Общегерманского уложения была внесена ст. 1498, тождественная со ст. 1805 Саксонского улож., гласившая: "Законное дитя обязано повиноваться своим родителям, пока состоит в воспитательной власти или содержится ими в семье". Но во второй проект и в уложение она не вошла, хотя составители уложения находили, что не одна принадлежность к семье в данном случае имеет значение, а именно "содержание в семье". Тогда естественно, что глава семьи может потребовать послушания от имущественно зависимого дитяти. Проект (а за ним уложение) умалчивает об обязанности почитания родителей детьми потому, что она, после упоминания об основанных на ней обязанностях детей - испрошения согласия у родителей на брак и на усыновление, самостоятельного юридического значения не имеет (Мотивы. Т. IV. С. 713-715). Однако же грубо непочтительное отношение к родителям дает им право лишить детей наследства. (См. мою монографию О законной наследственной доле // Журн. Мин. Юстиции. 1896 г. N 5. С. 144 и след.).

Н а ш е п р а в о более других дает предписаний по рассматриваемому вопросу. "Дети, - говорят наши гражданские законы, - должны оказывать родителям чистосердечное почтение, послушание, покорность и любовь: отзываться о них с почтением. Почтение детей к памяти родителей должно продолжаться и по кончине родителей" (ст. 177). Почти буквально то же повторяется и в Остзейском Своде (ст. 209).

Сила этого закона, который представляется, по-видимому, только "моральной сентенцией", обнаруживается не только тогда, когда приходится обсуждать наличность и силу обиды, нанесенной детьми родителям, или тяжесть преступления первых по отношению к последним, но и тогда, когда дар будет потребован родителями от детей вследствие явного непочтения детей (ст. 974). Тогда, при определении наличности непочтения, должна быть принята во внимание ст. 177, высоко ставящая родительский авторитет. Наше древнее право разрешало родителям лишать дурных детей (сыновей) наследства. (Русск. Правда; Карамз., спис. ст. 116). В Уст. о пред. и прес. прест. читаем: "Полиция имеет попечение, чтобы молодые и младшие почитали старших и старых, чтобы дети повиновались родителям" (ст. 122).

5. Из обязанности почтения и послушания детей по отношению к родителям вытекает обязанность испрошения детьми согласия у родителей на вступление в брак (Общегерм. улож., _ 1305; Пр., II, 1, _ 1009, II, _ 250; Австр., _ 49; Сакс., _ 1600; Франц., ст. 148 и сл.; Итал., ст. 63 и сл.; Швейц. ст. 98; Зак. гражд., ст. 6; Свод зак. остз., ст. 205).

6. Право и обязанность родителей воспитывать своих детей дает им право применять известные дисциплинарные меры по отношению к последним, или, как говорят, родители имеют п р а в о н а к а з а н и я д е т е й . В старину это право простиралось очень далеко - до права на жизнь детей. Такое право существовало не только у древних римлян, но и у германцев (Zцpfl. Rechtsgeschichte, _ 85; Salvioli. Manuale di storia del diritto italiano. 3 ed. Р. 3, _ 2). У нас, как мы указывали уже, это право тоже не отличалось мягкостью. Современные законодательства допускают его - один в больших, другие - в меньших пределах.

Суровее других из западноевропейских законодательств французское. Еще в XVII в. столичные тюрьмы Парижа заключали в себе 30-летних сыновей и даже священников, арестованных по распоряжению родителей. Не избежал тюрьмы по воле своего отца даже знаменитый Мирабо (Viollet. Prйcis de l'histoire du droit franзais. Р. 425, 426).

По действующему французскому закону родители имеют право подвергнуть заключению своих детей или в силу одного их требования, без рассмотрения мотивов, или по постановлению судебной власти. Первый способ исправления силою родительской власти (voie d'autoritй) предоставляется только отцу, имеющему весьма важные причины недовольства дитятей, и только по отношению к дитяти, которому не исполнилось еще 15 лет (ст. 375, 376); однако же и при этом условии отец не может требовать применения этой меры, если он вступит во второй брак (ст. 380): закон опасается, что влияние мачехи на отца может отразиться на его отношениях к детям; если сын или дочь несут служебные обязанности (ст. 382): тогда задержание, если бы оно оказалось несправедливым, могло бы очень повредить задержанному без вины его, - явившись основанием для лишения должности; когда дитя имеет свое личное имущество (ст. 382): в таком случае законодателю казалось, что оно пользуется большей независимостью по отношению к своему отцу. Такое объяснение дает проф. Кольме-де-Сантер - Manuel йlйmentaire de droit civil. Т. 1. Р. 149. Лоран находит это исключение странным: оно было предложено Камбасересом, полагавшим, что при безапелляционном праве отца подвергать заключению своих детей первый мог бы принудить богатого сына покупать себе свободу. Но дело в том, что малолетний не может самостоятельно распоряжаться своим имуществом (Cours йlйmentaire. Т. 1. Р. 350).

Второй путь исправления детей - посредством обращения к судебной власти (voie de rйquisition), именно к председателю окружного суда. Председатель действует в данном случае в качестве судьи и, следовательно, может и отказать в просьбе. На постановление председателя суда дитяти не предоставляется права апелляции; только в исключительных случаях - когда оно состоит на службе или располагает собственностью - оно может представить председателю апелляционного суда записку о пересмотре определения судьи (ст. 382). Этот путь обязателен относительно детей, достигших 15-летнего возраста и при вышеуказанных исключениях (когда у дитяти есть собственное имущество и пр. - ст. 377, 380, 382).

Французские ученые следующим образом объясняют это различие в способах применения исправительных мер относительно детей, достигших 15-летнего возраста и не достигших: вина дитяти, не достигшего еще 15 лет, естественно, менее тяжела, нежели вина сына, ставшего уже юношей и вошедшего в возраст страстей. С другой стороны, дитя, не достигшее 15 лет, еще слишком юно, чтобы бравировать родительским авторитетом. Поэтому нет основания опасаться, что у отца явилось бы желание мстить за пренебрежение к его власти, тогда как между молодым человеком и отцом могут быть столкновения, и возможно опасение, чтобы отец не поддался чувству мести. Поэтому в первом случае отец может самостоятельно прилагать исправительные меры, а во втором суд разберет столкновение между отцом и сыном (Laurent. I. 349, 350).

Что касается матери, то она вообще не может подвергнуть свое дитя заключению иначе, как по рассмотрении ее жалобы судом и при поддержке этой жалобы двумя родственниками с отцовской стороны (ст. 381).

Закон, как объясняют французские юристы, не полагается на женский характер, склонный к преувеличениям и способный приписать большое значение легким провинностям дитяти (Colmet-de-Santerre. I. Р. 149; Laurent. I. 350).

Но если мать вторично выйдет замуж, то она вообще лишается права подвергать заключению своих детей от первого брака (ст. 381). Закон опасается, что мать в этом случае будет действовать под неблагоприятным для детей влиянием отчима.

Срок заключения дитяти, не достигшего 15 лет, не должен превышать одного месяца, а достигшего 15 лет - не более 6 месяцев (ст. 376, 377), причем отцу предоставляется во всякое время сократить эти сроки (ст. 379).

Все производство по этим ходатайствам должно быть словесным, без всякой письменности и судебного формализма, кроме постановления об аресте. Даже в этом постановлении не требуется указания на мотивы (ст. 378). От отца требуется только подписка, в которой он должен дать обязательство возместить издержки и внести приличные алименты для арестуемого дитяти (ст. 378). Сообщать публичность дисциплинарной меры - значило бы увековечить память о наказании, которое должно исправить дитя, а не заклеймить его на всю жизнь (Laurent. 351).

Итальянский кодекс, позаимствовавший постановления Французского кодекса, внес в них некоторые поправки. Отец, - говорит итальянский закон, - который не в состоянии сам обуздать своего распутного сына, может удалить его из своей семьи, назначивши ему сообразно со своим состоянием самые необходимые средства на содержание; в случае необходимости он может обратиться к председателю суда с просьбой поместить сына в воспитательное или исправительное заведение, какое будет признано более пригодным для исправления или улучшения исправляемого. Производство, как и по Французскому кодексу, простое, словесное, неформальное; определение судьи - без указания мотивов (ст. 222). Но на это определение председателя окружного суда может быть принесена жалоба председателю апелляционного суда, и во всяком случае должно быть выслушано заключение прокурорской власти (ст. 223).

Таким образом, Итальянское уложение не знает деления исправительных мер, смотря по возрасту исправляемого, а знает деление их по роду: в силу своей власти отец может только удалить сына из дома; путем обращения к судебной власти - поместить в исправительное заведение, но не в тюрьму, как во Франции, причем эта власть постановляет свое определение (подлежащее обжалованию), а не исполняет требование родителя.

Указанные постановления закона и французского, и итальянского не остаются мертвой буквой, а применяются на деле.

По строгости мер из германских законодательств ближе всего подходит к французскому Прусское Земское уложение. Согласно этому уложению родители имеют право для воспитания своих детей применять все невредные для здоровья последних принудительные меры. Но если таковые окажутся недостаточными, опекунский суд обязан, по требованию родителей, подать им руку помощи. Это требование рассматривает суд суммарно (сокращенно), не прибегая к формальному процессу, и сообразно с обстоятельствами определяет род и продолжительность назначенных им исправительных мер (II, 2, __ 86-89).

В силу этих постановлений родители, по мнению прусских ученых, имеют право детей своих, на основании заключения опекунского суда, помещать в публичные исправительные или воспитательные заведения, если администрация последних откроет их для этой цели. Но на вопрос, имеют ли право родители подвергать своих детей тюремному заключению, дается одними безусловно отрицательный ответ, а другими - условно отрицательный: имеют, но право это нелегко осуществляется (Dernburg. III. С. 152 и прим. 23).

Австрийское уложение в этом случае гораздо мягче - оно допускает только домашние исправительные меры: родители имеют право укрощать своих безнравственных, непослушных и нарушающих домашний порядок и покой детей не чрезмерными и не вредящими их здоровью средствами (_ 145).

Саксонское уложение дает право родителям обращаться к содействию власти, если они домашними мерами не в состоянии обуздать непослушных детей, не только нуждающихся в воспитании, но и совершеннолетних, если они содержатся родителями (_ 1805).

Составители Общегерманского уложения, следовавшие во многих других случаях примеру Саксонского кодекса, не усвоили себе этого постановления, во-первых, потому, что с наступлением совершеннолетия родительская власть по Общегерманскому уложению прекращается, а во-вторых, - потому, что это указывало бы на недостаточность обычных процессуальных средств в подобных случаях (Мотивы. С. 714).

В новом уложении постановлено: "В силу своего права на воспитание детей отец может прибегнуть к соответствующим исправительным мерам. По его просьбе опекунский суд обязан оказывать ему содействие, налагая со своей стороны надлежащие кары" (_ 1631).

Но опекунский суд не обязан оказывать такое содействие, если не признает его нужным. В этом случае составители уложения отнеслись несочувственно к постановлениям французского кодекса, предоставляющего, как мы видели, отцу весьма широкие полномочия.

Таким образом, тенденция германских законодательств - не наделять родителей публичными карательными мерами, а довольствоваться мерами домашними. Этот способ решения вопроса о поддержании родительского авторитета предпочтительнее способа, избранного французским законодательством, по следующим соображениям. Во-первых, не согласно с порядком государственным наделять судебными функциями частное лицо; судебные карательные меры должны быть делом суда, а не усмотрения частного лица, хотя бы и имеющего большой фамильный авторитет. Во-вторых, эта мера не всегда верно ведет к цели исправления: не надлежаще устроенное исправительное заведение - не говорим уже о заурядной тюрьме - не исправить, а развратить непослушного сына. В-третьих, такая мера едва ли вызовет, по отбытии наказания, искренние сыновние чувства у понесшего наказание сына. Авторитет родительский, быть может, и поднимется объективно от этой меры, но субъективно скорее пострадает. В силу этого можно скорее согласиться с теми законодательствами, которые довольствуются мерами домашними для улаживания ненормальностей домашнего очага. Так, и новый Швейцарский кодекс удовлетворяется домашними исправительными мерами (ст. 278), но когда дитя из упрямства или жестокосердия проявляет упорное сопротивление распоряжениям родителей, то по просьбе их опекунское учреждение обязано поместить такое дитя в семье или каком-либо учреждении (ст. 284).

Н а ш е п р а в о , как мы указывали уже, давало родителям в Древнее время широкие полномочия в деле применения по отношению к детям домашних исправительных мер. Издавна также родителям предоставлено было обращаться к содействию власти для обуздания непослушных детей, которая предписывала (по Уложению) "бить таких детей кнутом нещадно". И впоследствии (со времени Петра Великого) за родителями сохранялось право применять оба вида исправительных мер: домашних и при участии публичных властей - посредством отдачи в смирительные дома и посредством принесения на детей жалобы судебной власти - совестным, а потом и общим судам (Неволин. III, 316, 317, 323 и сл.).

В соответствии с историческим прошлым и действующим законом дозволяется родителям для исправления детей строптивых и не повинующихся им, во-первых, употреблять домашние исправительные меры (ст. 165). Каковы могут быть эти меры - закон не указывает; выбор их зависит от усмотрения родителей, и в это дело закон не вмешивается, между прочим, постановляя, что в личных обидах и оскорблениях от детей на родителей не приемлется никакого иска (Зак. гражд., ст. 168).

Само собою разумеется, что эта домашняя юстиция не должна заходить в область преступления (ст. 168). А если бы возникла на суде речь о преступности примененных родителями мер, то во всяком случае пришлось бы принять во внимание как общественное положение родителей и их умственное и нравственное развитие, так и степень порочности детей: одни меры возможны и уместны в простой среде, другие - среди классов культурных.

Во-вторых, родители имеют право применять публичные исправительные меры или а) по собственному требованию, или б) по постановлению судебной власти.

В первом отношении - за упорное неповиновение родительской власти, развратную жизнь и другие явные пороки дети, по требованию родителей, без особого судебного рассмотрения подвергаются заключению в тюрьме на время от двух до четырех месяцев. Впрочем, родителям предоставляется право уменьшить, по своему усмотрению, время заключения или и совершенно простить виновных (Зак. гражд., ст. 165; Улож. о наказ., ст. 1592). Кроме того, родители могут приносить на детей жалобы в судебные установления (ст. 165).

Право родителей подвергать детей своих заключению напоминает право, предоставленное родителям Французским кодексом, но оно ограничено у французов 15-летним возрастом детей, а у нас не имеет такого ограничения; но, как и во Франции, не распространяется на детей, состоящих на государственной службе - по понятной причине: родительская власть ограничивается поступлением детей на государственную службу (Зак. гражд., ст. 179, п. 2), да и интересы государственной службы страдали бы, если бы родители пользовались этим правом.

Постановление закона, наделяющего родителей правом требовать заключения своих непослушных детей "без особого судебного рассмотрения", противоречит постановлению другого закона, по которому требование о взятии кого-либо под стражу полежит исполнению лишь в том случае, когда оно последовало в порядке, определенном правилами Устава уголовного Судопроизводства (Уст. угол. суд., ст. 9), а по правилам этого устава властью, имеющей право отдавать под стражу обвиняемого с целью пресечения ему способов уклоняться от следствия, является или суд, или судебный следователь, состоящий под контролем суда и прокуратуры (ст. 416 и сл., 491 и сл.), а властью, подвергающей заключению обвиненного, - суд, постановивший приговор, вошедший в законную силу (ст. 14).

Судебная практика в лице Правительствующего Сената устраняет это противоречие одного закона другому тем, что оставляет без внимания (игнорирует) постановление одного из них, а именно того, который говорит, что "дети подвергаются заключению без о с о б о г о с у д е б н о- г о р а с с м о т р е н и я " (Улож. о наказ., ст. 1592), выставляя положение, что родители могут осуществлять свое право, означенное в 1 п., ст. 165 Зак. гражд, только путем обращения к судебной власти (реш. Общ. собр. 1888 г. N 4). Таким образом, благодаря такому толкованию для родителей закрыт путь осуществить свою власть при посредстве суда. Сколько известно, и администрация не решается применять указанную статью; по крайней мере, были случаи, что губернаторы, когда к ним обращались родители с просьбой подвергнуть заключению непокорных детей, затруднялись исполнить такую просьбу.

Таким образом, в конечном результате право наказания, предоставленное родителям, не встречает поддержки у властей и оказывается неосуществимым.

Весьма вероятно, что это несочувствие властей рассматриваемому праву родителей объясняется тем, что право это, благодаря обстоятельству, которое не было ввиду законодателя, при наделении им родителей стало строже, чем было прежде. Дело в том, что, с упразднением смиритель-домов (или, вернее, с исключением их из лестницы наказаний), законом 29 июня 1884 г. вместо заключения непослушных детей в смирительный дом постановлено было заключать их в тюрьму. Конечно, это соображение не должно иметь влияния на применение закона. Dura lex, sed lex est.

Что законодатель наш решительно желал сохранить за родителями право заключать своих детей под стражу, видно из следующей исторической справки. В Уставе о содержащихся под стражею было постановлено: I. В смирительных домах содержатся: 1) осужденные на временное в сих домах заключение за преступления и проступки на основании постановлений Уложения о наказаниях; 2) дети, поступающие в них по требованию родителей за упорное неповиновение родительской власти, за развратную жизнь и другие явные пороки и 3) помещичьи крестьяне и дворовые люди, отдаваемые помещиками по предоставленной этим последним власти (ст. 265). II. Люди, отдаваемые в смирительные и рабочие дома для исправления помещиками, обществами и родителями, не смешиваются с теми, кто приговорены к сему заключению по суду: Посылаемые в смирительные дома по прошениям помещиков или родителей снабжаются содержанием о них же. Без сего смирительный дом их не принимает и принятых освобождает (прим. к ст. 267).

Достойно внимания, что здесь полновластие родительское ставится в параллель с помещичьим. Само заключение в смирительный дом производилось по простому требованию родителей, изложенному на имя конторы заведения с обозначением, на сколько времени отдается непокорный сын или дочь и кому он или она должны быть сданы. Словом, это простая препроводительная бумага.

Таким образом, история закона не оставляет никакого сомнения в том, что родители имеют право без судебного приговора подвергать своих детей заключению. Конечно, сказанное выше об устарелости подобных мер вполне сюда приложимо.

По нашим местным законам, действующим в Царстве Польском, родители, имеющие поводы быть недовольными поступками своих детей, могут наказывать их без вреда их здоровью и успехам в науках (Гражд. улож., ст. 339); а по Законам остзейским - по жалобам родителей на явное нарушение детьми их долга суд принимает нужные меры, не обращая дела к формальному производству (ст. 212).

Сюда же должны быть отнесены и следующие постановления нашего Свода Законов. Неотделенных детей (бывших государственных крестьян), непослушных родителям, а тем более оскорбивших их словами, наказывать по воле родителей соразмерно сделанному оскорблению (т. XII, Свод уст. о благоустр. в казенн. селен., ст. 489). Отделенные дети, оскорбившие родителей словами, наказываются, по просьбе этих последних, строгим заключением под стражу или р о з г а м и по мере вины (ст. 490). Статья эта, что касается розог, конечно, потеряла силу (см. ст. 1 (прим.) этого Свода).

в) Меры против злоупотребления родительской властью

Изложенное показывает, что право во все времена и у всех народов создает меры для поддержания родительского авторитета. Но наблюдение над явлениями общественной жизни свидетельствует, что этих забот права мало: недостаточно только охранять родительский авторитет, недостаточно также постановить, что родители вместе с правами несут обязанности. Опыт жизни показывает, что наряду с родителями, проникнутыми самыми нежными чувствами к своим детям, жертвующими для них своими силами, здоровьем, болеющими вместе с ними их недугами физическими и моральными, есть немало и таких отцов и матерей, которые лишены всяких добрых родительских чувств, которые не только не заботятся о пропитании и воспитании своих детей, но, напротив, развращают их, эксплуатируют их труд и имущество в свою пользу и, в конце концов, готовят из них не полезных граждан, а людей развращенных, морально испорченных, наполняющих собою арестные дома, тюрьмы и остающихся на всю жизнь тяжелым бременем для государства. Так, между прочим, на международных тюремных конгрессах неоднократно было обращаемо внимание на возрастающую преступность среди молодежи и на весьма раннее проявление склонности к преступлениям у детей, которые, рождаясь в семьях, испытывающих нужду и состоящих на низком уровне моральном, сами постепенно привыкают к нищенству, бродяжничеству и т. п.; причем очень часто преступность детей является или плодом систематического развращения их родителями, или же результатом преступного злоупотребления принадлежащей им властью.

Уже право древних народов, расширявшее родительское полновластие до крайних пределов, ставило ему некоторые ограничения. Так, у евреев родители не имели права на жизнь детей: если у кого-либо был сын непокорный или буйный, или мот и пьяница, то родители приводили его к старейшинам, к городским воротам, где творился суд, и здесь жители города побивали его камнями (Второз., XXI, 18-21). В Афинах Солон отменил право родителей на жизнь детей. Отец имел право только прогнать непокорного сына.

У римлян весьма резко очерченная отцовская власть обнаруживала постепенно наклонность все к большему и большему ослаблению и ограничению. Это заметно было под конец республиканского периода, но в особенности смягчили отцовскую власть императоры. Адриан установил наказание ссылкой за убийство сына, хотя бы и преступного. Право жизни и смерти над детьми было совершенно отнято у отца конституцией Императора Константина, и ко времени Юстиниана за отцом осталось только право подвергать детей сравнительно легким дисциплинарным взысканиям. Право продажи детей было воспрещено императором Диоклетианом (Mayer. Rechte cer Israeliten, Athener und Rцmer, II. С. 410 и 461; Боголепов. Учебник истории римского права. С. 508, 568, 616). Постепенно выработался принцип: patria potestas in pietate debet non in atrocitate consistere.

На этом принципе, в существе дела, построены постановления действующих законодательств по рассматриваемому вопросу. Так, древнейший из современных европейских кодексов - Прусское Земское уложение - постановляет: родительская власть в деле воспитания детей ограничивается, если они нерадиво относятся к выполнению этой обязанности, жестоко обращаются с детьми или учат их дурному, или отказывают им в необходимом содержании. В этом случае дети могут быть отняты у родителей, и воспитание их вверено постороннему лицу за счет родителей (II, 2, __ 90, 91, 266).

По Австрийскому Гражданскому уложению, отцы, пренебрегающие обязанностью содержания и воспитания своих детей, лишаются родительской власти навсегда, причем возбудить ходатайство по этому поводу перед кем следует предоставляется не только родственникам детей, но и всякому знающему об этом (__ 177, 178). По одному из позднейших немецких кодексов - Саксонскому уложению - если родители в значительной степени пренебрегают воспитанием дитяти и подвергают опасности его телесное или духовное благо, то опекунский суд имеет право принять соответственные меры и учредить опеку над малолетним (_ 1803).