Разговоры в совершеннолетие

Материнство – это болезнь, от которой надо излечиваться, когда ребенок вырос. Цитата из нашей жизни

Сегодня Ивану (теперь все зовут его Ион, ну, и мы туда же!) двадцать один год, большой мальчик, совершеннолетний, по меркам Запада. Я приехала к нему в гости.

Как водится, стали вспоминать молодость. Оказалось, есть что вспомнить, к тому же Мэри, девушка Ивана (Иона), очень заинтересовалась нашей прежней жизнью. Ага, значит, будет интересно и читателям!

Включили диктофон — и стали выяснять отношения...

За что платили деньги

Светлана: Существуют бытовые грязные работы, которые вообще, похоже, никто не любит. Хотя есть какие-то домохозяйки, которым это якобы нравится. Но мы их не видели. И тебе объяснили именно так — есть грязные работы, которые никому не приносят особой радости.

Иван (Ион): Чтобы на практике мне это показать, была стратегия разработана. Давать ребенку карманные деньги только с условием, что он будет выполнять различные работы. В том числе по уборке территории, комнат, кухни.

Светлана: Грубо говоря, очень рано тебе начали платить за некоторые работы. Причем платить деньгами, и не только деньгами.

Иван (Ион): Помню, был совершенно четкий прайс-лист на занятия своим здоровьем. Например, обливание, бег, упражнения какие-то, выбегание на снег босиком, купание в холодной воде, в мае.

Светлана: Чтобы тебе больше всего нравилось?

Иван (Ион): Выбегать босиком на снег. Это было не так ужасно, как обливаться холодной водой. Несколько раз выбежать — и можно заработать. Тогда мне хотелось, чтобы давали деньги просто так, как другим детям.

Светлана: И тогда бы ты не выбегал никогда. И тем более не облился бы ни разу.

Иван (Ион): Ну уж естественно! Недовольство мое росло постоянно. Для того чтобы просто купить мороженое или конфеты "Гулливер", приходилось заниматься всякой ерундой.

Светлана: Ты получал деньги за диктовку книжки. Или ты шоколадками получал и борьбой на диване с Леонидом?

Иван (Ион): Бартер, ага. Я очень хотел попасть в соавторы книги, которую диктовал. Но мне сказали: давай лучше сразу предоплату — шоколадки будем давать. Ну а поскольку альтернативы не было, пришлось согласиться на шоколадки. Насчет борьбы не помню.

А проходило все так. На огород выносили стол старый, который мы выбросили недавно. Выходили вы с Леонидом. Один полол в огороде, другой сидел печатал и давал мне указания, в каком направлении мне сейчас надо придумывать. А я же бегал по огороду и пинал шишки.

Светлана: Казалось ли тебе это легкой работой?

Иван (Ион): Той всевозможной ерундой, которой я обильно вас снабжал, вы были довольны, уделяли внимание постоянно. Это вселило в меня веру, что я, в общем-то способен...

Светлана: Сказать хорошую фразу.

Иван (Ион): Скорее придумать. То есть в свою фантазию, можно сказать, поверил в то время. Ты помнишь, я был очень вертлявый, сидеть спокойно не мог, и иногда диктовал в очень странной позе. Стоя задом кверху и задом же этим всячески вихлял.

Светлана: Ты в детстве так мог и спать. Сам спал, а что-нибудь вихляло! Подвижный был ребенок.

Иван (Ион): Мне постоянно приходилось менять позу, надо было сосредоточиться и подумать.

Светлана: Как другие относились к твоим заработкам?

Иван (Ион): Общественное мнение склонялось к тому, что меня это в будущем очень портит, что я откажусь пошевелить пальцем бесплатно. Все материальные поощрения трактовались именно так. Ну что ж... впоследствии так и оказалось! Это фактически делает меня более жизнеспособным в обществе. То есть я воспитан в исключительно капиталистической семье, буржуазной.

Светлана: И когда сейчас приходят к вам в студию звукозаписи сделать запись на халяву...

Иван (Ион): На работе меня считают страшно жадным. И начальство, и все остальные. У меня нет серьезного патриотизма. Ни к Дому культуры, в котором работаю, ни к делу, которым там занимаюсь. Патриотизм у меня есть только по отношению к нашей группе, к нашей студии, и я не стесняюсь сказать об этом директору.

Конечно, бывает стыдно немножко, когда за каждую мелочь просишь материальное вознаграждение. Но я пытаюсь себя успокаивать: аппаратуру же требует ремонта, я в нее столько денежек вложил, недоедал, недосыпал, недопивал.

Светлана: Ну это и правда!

Иван (Ион): За ней надо ухаживать и покупать новую. Я это пытаюсь всем объяснить, но все равно никому ни "х" ни "ж" (ни холодно, ни жарко).

Светлана: Были какие-то конфликты?

Иван (Ион): Все клиенты недовольны, когда я с них требую деньги. Наш руководитель постоянно пытается взывать к патриотизму. Сказала: "Пора бы проникнуться патриотизмом к нашему ДК".

Мэри: Всегда с надеждой говорит: "Тебе же не все равно, ты придешь же, да? А! Пришел, я так и знала, у тебя душа болит, ты просто признаваться не хочешь!".

Иван (Ион): Отвечаю — "Так я просто позвонить пришел!". Когда являюсь на работу, будучи на больничном — мне надо позвонить, а она пытается это себе объяснить тем, что у меня душа болит за аппаратуру.

Светлана: Теперь про халявщиков, которые к вам приходят.

Мэри: Пришел к нам как-то один человек, желающий сделать аранжировку для своей песни — единственный спросивший о стоимости. Это был единственный случай, а все остальные считают: "по старой дружбе...", "да вам же это ничего не строит". Хотя сами они тоже мало что делают без личной выгоды.

Светлана: Завидовали ли тебе в детстве друзья? Ты за какую-то диктовку получаешь деньги.

Иван (Ион): Не помню их реакцию. Но когда люди узнавали, что я соучастник написания книг, они реагировали очень по-детски. Как это обычно бывает: фу, какая ерунда! А у меня папа там-то работает!

Светлана: До самой твоей старости, как я помню, мы давали тебе деньги за каждое хорошее слово или фразу. Когда ты говорил слово необычное, оно записывалось, и ты поощрялся. Как ты к этому относился?

Иван (Ион): Организм человека устроен так, что он очень быстро привыкает к хорошему.

Светлана: Кстати, сейчас, в старости, говоришь ты лучше, чем пишешь. Особенно когда банана нет во рту!

Иван (Ион): Детский организм, не познавший тягот жизни — он вообще очень быстро привыкает и плохое практически не помнит.

И поэтому, придумав хорошее слово и получив за это деньги... радовался недолго, через минуту приходили мысли: маловато, слово-то очень хорошее!

Первые два раза я, наверное, испытал удивление от такого неожиданного заработка. А затем мне показалось, что надо побольше, а потом мне стало казаться, что все слова очень хорошие!!! И практически все достойно поощрения.

Особенно дорого ценились фразы, записываемые в раздел "Интеллигенция". Была записная книжка, там все записывалось по разделам. Раздел "Дети", раздел "Природа", "Дом". И самые ценные фразы заносились в раздел "Интеллигенция". Вся чушь, которую я морозил, по моему настоянию должна записываться в раздел "Интеллигенция".

Светлана: Придумывал ли ты слова новые в надежде на вознаграждение?

Иван (Ион): Нет, практически все, что говорилось, говорилось случайно.

Светлана: Значит, мало платили, очевидно!

Мэри: Никогда специально не думал?

Иван (Ион): Когда я специально думал, получалась какая-нибудь гадость.

Светлана: И всё, в основном, связанное с анально-генитальной частью!

Иван (Ион): Это я мог придумывать бесконечно! Но за это, как правило не платили, поэтому никогда не тужился что-то придумать. А вот здоровьем занимался самостоятельно, для того чтобы попробовать стать физически более развитым. Мне это очень быстро надоело. Результатов-то не было никаких: ни денег, и вообще мне лучше от этого не стало. Я понял, что раз лазаю по деревьям, значит у меня и так все в норме.

Светлана: А ты лазил по деревьям?

Иван (Ион): Постоянно лазил по деревьям, очень любил! Мы все с пацанами лазили, штабы строили на деревьях за домом, изучали гнезда птиц, летучих мышей. Когда просто нечего делать, можно банально и тупо залезть на дерево! Маленькая победа — доступная, но приятная.

Светлана: Мы еще с тобой зарядку делали под музыку.

Иван (Ион): Помню, взял два посылочных ящика, насверлил там дырки и вставил динамики. Получились колонки, которые не жалко было повесить на улицу. Я включал пластинки "The Beatles", и под окном весной мы делали зарядку, я махал гирьками. А зимой мы то же самое делали в доме.

Светлана: И ты очень упрашивал меня каждый день делать зарядку. Затаскивал в свою комнату. А я говорила: "Когда будет чисто, тогда приду!". И таким образом тебе приходилось еще и прибирать в своей комнате.

Очень хороший педагогический прием, потому что ты и зарабатывал, и прибирался, и спортом занимался. И в то же время мы могли поболтать упоенно! Тебе это тоже нравилось. А куда ты тратил деньги полученные?

Иван (Ион): Я стал раньше всех других детей ездить один в город, там был видеокомплекс "Контакт", стояло несколько палаток, и в каждой телевизор и видеомагнитофон с кассетами. За небольшую плату можно посмотреть какой-нибудь фильм. Я старался побольше и почаще это делать.

Светлана: Сексуальные, небось?

Иван (Ион): Нет! Боевики всякие, фантастика! Потом у меня было очень большое увлечение фотографией, а на это увлечение шло много денег. Дорогие реактивы, фотоувеличитель, фотоаппараты. Сколько я себе всего напокупал, чего другие дети не могли позволить себе в таком возрасте. Деньгами-то распоряжались родители. Мне же никого убеждать не надо было.

Светлана: И унижаться, что немаловажно! Тебе же не приходилось просить. Ты честный капиталистический работник, а не попрошайка! Попрошайка должен подготовить улыбочку, выбрать момент, когда у родителей хорошее настроение, подлизываться долго. В общем, вырабатывается зависимая личность.

Мэри: Мне денег вообще почти не давали, сладкого было нельзя из-за аллергии. Если деньги мне и давали, я шла и покупала сладости.

Светлана: То есть ребенок тратит деньги на полезные вещи, потому что знает: всегда может пойти и заработать.

Мэри: Из мамы вытягивала деньги на кукол разных. Ныла, плакала, капризничала, доказывала. Мама не хотела поощрять капризы просто так. И потому связывала покупку очередной куклы с подарком к какому-нибудь празднику. Дома я не делала ничего: ни посуду не мыла, ни полы. Потом мне понадобилась какая-то вещь, и мама дала возможность мне заработать мытьем полов. Мне было лет восемь.

Светлана: Ага, то есть все ищут. Как такую хорошую девочку заставить работать!

Иван (Ион): И способ тот закрепился потом?

Мэри: Нет, по-моему, мне потом стало неинтересно.

Светлана: Мало денег платили. Сумма должна была ощутимой и для достоинства ребенка основательной. Мы платили всегда, как платили бы, скажем, нанимаемому человеку. Невысокой квалификации, но все-таки. Это была достаточно достойная оплата. А за учебу тебе никогда не платили?

Мэри: Я подавала такую идею, потому что некоторые в классе так и зарабатывали. А я всегда хорошо училась, и для моих родителей это было закономерностью. Поэтому до начала самостоятельной жизни я просто брала деньги без спросу.

Светлана: А, прелесть какая. В карманах обычно...

Мэри: А на взятые деньги угощала друзей. Мы шли в пиццерию, покупали пиццу, все то, чего мне было нельзя. Потом вылезала аллергия, родители недоумевали — откуда? Попалась, естественно. И была наказана, конечно же.

Светлана: А какая стыдобища!

Мэри: Да, очень стыдно. Но я внутри оправдывалась: больше мне неоткуда взять денег!

Светлана: Когда ты такой преступницей стала?

Мэри: Лет в одиннадцать.

Иван (Ион): У меня тоже был такой период, но я для себя это аргументировал очень благородно. Наконец-то отбираю у матери то, что мне присылал отец из Ноябрьска, работая там ночами. Вот наконец-то вместо косметики эти деньги пойдут туда, куда надо.

Преисполнившись таких благородных намерений, я шел, вытаскивал эти деньги, пока вас не было дома. А вы пытались ключи куда-то от меня засовывать. В башмак! Но поскольку я был джентльменом весьма прозорливым, то вас подлавливал: под какую простыню вы обычно засовываете ключ, когда уходите. Или в какой кидаете башмак.

Светлана: Да, в башмаки мы любили класть!

Иван (Ион): И потом гордо открывал комнату, которую вы нагло от меня закрывали, начинал в ней тусоваться. Закрывали комнату в квартире, которую оставил мне отец, чтобы сын не рос без квартиры! Открывал и ходил по своему дому как истинный хозяин.

Светлана: А как дело-то было, когда тебя поймали, не помнишь?

Иван (Ион): Да постоянно меня ловили.

Светлана: Тебя поймали только один раз, этого тебе хватило.

Иван (Ион): Напрасно ты думаешь, что мне хватило!

Светлана: У Леонида пропали деньги, тебе было лет пятнадцать уже или шестнадцать. И анализ выяснил, что мог взять только ты. Тогда мы сделали элементарную ловушку, положили так же деньги, в то же место, и так же уехали. А когда приехали, не обнаружили некоторой суммы. Ты благородно отпирался. Помнишь? Тебе просто стыдно вспоминать.

Иван (Ион): Помню, много раз такое было.

Светлана: Но тебя поймали один раз, другой раз не ловили.

Иван (Ион): В детстве ловили.

Светлана: Ну, в детстве-то не считается. И тебе было сказано... я сейчас напомню. Было сказано, что я бы тебя уже сейчас выгнала из дому, но надо срочно книгу дописывать... Просто нет эмоций на скандалы. В следующий раз выгоню. Зачем мне в доме человек, которому я не доверяю? После того случая мы еще опыты проводили. Ты не брал больше.

Иван (Ион): Да просто стал намного хитрее!

Светлана: Помню, купила "Тампаксы"...

Иван (Ион): А кстати, я их не брал действительно.

Светлана: Купила десять коробок, положила на самую верхнюю полку, и вдруг обнаружила, что вкладыши, где все подробно описано и нарисовано, все они вытащины кем-то! Это ты! Даришь своим мальчикам или продаешь. Не брал? Значит кто тогда? Леонид Жаров?

Иван (Ион): Помню, только деньги брал, лакомства, которые ты прятала... Эпизод вот вспомнил. У меня в детстве было очень много орехов всяких, изюма, сухофруктов. До сих пор на изюм и орехи смотреть не могу. Вы тогда меня закормили.

А у соседа в таком же избытке была колбаса. И, когда он приходил в гости, с такой жадностью смотрел на орехи, на курагу, на изюм, чтобы я скорее его угостил всем этим. Я его угощал некоторое время, а потом, будучи предприимчивым, стал предлагать бартер. Он будет приносить мне куски колбасы, когда нет моих родителей. Вкусные. Мясо!!! Этого в доме никогда не было.

Светлана: Это была настоящая дружба, очевидно! Теперь поговорим про грязные работы, за что тебе платили. За какие-то строительные работы?

Иван (Ион): Да, строительные работы оплачивались вполне нормально.

Светлана: А грязные работы не оплачивались, к сожалению. А ведь если б я давала пятерку-другую тебе, все было бы вычищено до блеска. Дура я дура! Сколько споров бы лишних мы избежали. Ну, вырос бы ты чуть более жадным и противным! Это бы Мэри сейчас страдала, а не я. А моя бы жизнь прошла хорошо.

Иван (Ион): Ну конечно, сейчас, когда все позади, ты не жалеешь денег. Что же касается строительных работ, это всегда, конечно, было вполне неплохим заработком, полезным и приятным времяпрепровождением. И работы, которые требуют от меня квалификации, а также особо тяжелые работы, они, конечно, греют не только мой карман, но и мое самолюбие.

Например, починка телевизоров, электроприборов всяких. Также строительство сооружений. Сараи, заборы мы строили, всякие приусадебные постройки на огороде.

Светлана: Кстати, Леониду очень нравилось, как ты всегда все придумывал и совершенствовал.

Иван (Ион): Мышление человека в сорок лет принципиально отличается от мышления человека четырнадцатилетнего.

Светлана: ...который не ходит в школу...

Иван (Ион): ...и у которого нет никаких определенных навыков.

Светлана: Стереотипов в башке.

Иван (Ион): Да, стереотипов мышления. И поэтому находить более простые и нетрадиционные решения мне было проще.

Светлана: Леонид всегда просил меня выписать тебе премию для таких дел. Или просто хвалил. В общем, замечал. Теперь скажи, как реагировали твои друзья, которые тоже приезжали к нам зарабатывать деньги.

Иван (Ион): Это было для них необычно и непривычно, и даже не обсуждалось.

Светлана: Что же тут необычного? Вы же всегда к бабушке, например, ездили. Там вам давали поесть. И везде в других местах тоже.

Иван (Ион): Ну фактически единственное место было у вас, где можно быстро заработать.

Светлана: Да еще и поесть! Ну, судя по тому, как охотно ехали друзья, им это весьма нравилось?

Иван (Ион): Да, все они были не против.

Светлана: Поощрения — совершенно не новый метод в педагогике. Он стар, как мир. Но детей обычно поощряют: пункт первый — похвалой, пункт второй — чем-то сладким и вредным. Пункт третий — какой-то материальной вещью, о которой ребенок мечтает и давно ее выпрашивал. Почему же слово "деньги" вносит такой ужас в сердца родителей, когда говоришь, что поощрять можно не только куклами и похвалой, но и бумажками, дензнаками?

Иван (Ион): Ну скажи, в период застоя дарили деньги на день рождения сыну, внуку или матери?

Светлана: Нет, "деньги" вообще было словом позорным. До сих пор это все осталось в сердцах бабушек. Тот, кто говорил о деньгах, думает о деньгах...

Мэри: Я тоже помню, что расчет с работниками производился продуктами, или спиртным. Короче, бартером. В деревнях нанимали на огороде работать, или погадать на картах ходили - всё оценивалось продуктами или вещами.

Светлана: Ясно, то есть за бутылку водки не стыдно...

Мэри: ...а за деньги было стыдно. Родители, наверное, опять-таки считают, что если давать деньгами, то ребенок получится алчным, жаждущим денег.

Светлана: А если едой? То вырастет толстым, жаждущим пожрать!

Мэри: Видимо, просто с деньгами связано много неприятных моментов: из-за денег убивают. И деньгами почти всё можно оценить, почти все желания осуществить. А желания разные бывают, вот некоторым и страшновато брать на себя ответственность.

Светлана: А как вы считаете, вы будете свободны от этого? У вас нет уже в голове этой ерунды.

Мэри: Мне кажется, что проще и правильнее дать деньги, я ведь не знаю, какую вещь человеку хочется купить.

Иван (Ион): С другой стороны, давая своему ребенку деньги, ты его выводишь из-под контроля и даешь самостоятельность. Он может начать покупать наркотики, скажем, на эти деньги. Или что-нибудь типа этого. Или как я в детстве: начинать вкладывать деньги в дело; я делал репродукции фотографий.

Светлана: Ты, помнится, пытался от меня скрыть, но когда я об этом узнала, то не выразила никакого неодобрения, подумала: ну бизнес и бизнес. Хотя многие могли бы возмущаться.

Иван (Ион): А в школе у нас все воняли по этому поводу.

Светлана: И ученики тоже? Я помню Брюса Ли ты перефотографировал, Шварценеггеров всяких.

Иван (Ион): Не нравилось это всем исключительно, кроме меня самого.

Светлана: Теперь вот что обсудим. Если ребенку давать деньги за труд, то он шагу не ступит и стакан воды не подаст бесплатно.

Вот смотрите: если думать, что за каждую мелочь, за каждый шаг следует платить, человек, получающий награду деньгами, обнаглеет, и будет просить деньги, то можно также сказать, что человек, получающий награду похвалой, обнаглеет и начнет требовать похвалы за каждый шаг. Например, за мусорное ведро ты действительно хочешь похвалу получить от своей жены. Не прямо, но тебе хочется, чтобы это как-то отметилось и учлось.

И так оно обычно и бывает. А когда человек не получает похвалы, даже более того, на него начинают ворчать, то он начинает возмущаться, то есть любой человек — считает, подсчитывает. Он сделал доброе дело, он считает, что ему зачтется там, на небесах или в другой жизни. Все равно он все отмечает.

Иван (Ион): Он хочет благодарности. Но не требует.

Светлана: Все-таки глупость полная бояться, что ребенок обнаглеет, будет за всё просить деньги.

Иван (Ион): Я думаю, от самого человека зависит, подадут ему стакан воды или нет. Это может быть и не ребенок. Тот, кто будет этот стакан подавать в случае необходимости. Всегда есть способ сделать так, чтобы человеку было приятно тебе помочь.

Светлана: Для этого ты когда-то должен был дать. Или даешь сейчас. Например, хорошую улыбку.

Мэри: Наверно, глупо рассчитывать на то, что ты сейчас дашь а тебя потом отблагодарят. Давать надо постоянно.

Иван (Ион): Именно так.

Мэри: Видимо отношение ребенка к деньгам зависит от отношения к деньгам в семье. Если считается, что это гнусно, мерзко и абсолютно не нужно ребенку, естественно он будет точно так же к этому относиться. Но если внушать: ничего в этой жизни просто так не делается, то естественно, ребенок ничего просто так и не сделает. Нужно искать серединку.

Светлана: Ну у тебя вот, скажем, было желание... сколько раз ты бралась и мыла всю квартиру?

Мэри: Это происходило постоянно, периодически даже.

Светлана: А с чем связано, с хорошим настроением?

Мэри: Да, бывали приливы энергии, сил, хорошего настроения, особенного настроения. Все хорошее хотелось реализовать. Когда уходили родители, я включала музыку, начинала мыть посуду, полы, вытирать пыль. Ничего не требуя взамен. Но удивление приходящих родителей наблюдать было приятно, удивлять мне нравилось больше всего. И самой приятно.

Светлана: Ты делала для себя или для них все-таки?

Мэри: Наверное, пятьдесят на пятьдесят. Мне было приятно, я знала, это другим будет приятно — так почему бы и не сделать?!

Иван (Ион): Я думаю достаточно просто. Иногда не хило говорить: дорогая, не хочешь ли, чтобы я вынес ведро? И, если нетрудно, не могла бы ты сделать салат. Или если трудно салат, значит, прополоскать простынку. То есть тот же самый денежный эквивалент, но только речь идет о бартере.

Светлана: Но мы с Леонидом даже и так не делаем. Просто работаем, когда хочется.

Мэри: Когда я говорю о том, что уже сделала, и что тебе было бы неплохо тоже сделать, то есть, когда начинаю считать, это вызывает негодование. Не нравится.

Светлана: Ты не хотел делать, а свободы лишаешься, благожелательным образом тебя заставляют.

Мэри: А если просто молча начинаешь работать, и он вдохновляется, заражается и его потом, бывает, не остановишь.

Светлана: Каждый человек должен работать тогда, когда ему хочется. А тут ему уже дали указания: иди и сделай... если тебе не трудно.

Иван (Ион): Ага, значит надо ждать, когда попросят.

Светлана: Человек сам знает. Тебе хочется вынести ведро — вынеси. А Мэри сама будет знать, что ты голодный сидишь полдня.

Иван (Ион): А вот в том-то и дело — никогда не хочется ведро выносить!

Светлана: Когда-то более-менее хочется. Если у тебя есть настроение, силы, ты не устал, ты выспавшийся и не больной.

Иван (Ион): Ты считаешь, для работы нужно настроение?

Светлана: Конечно! Я, например, первый день после поездки в люди ничего не делаю вообще. Хоть тут всё зарасти. На следующий день просто встаю и начинаю всё мыть сама, Леня уже четко это знает. Просто я уже себя изучила. Мне кажется, уместно оплачивать ребенку те работы, за которые ты бы все равно кому-то платил. Или с удовольствием заплатил бы. Как, например, домработнице, столяру, слесарю, сантехнику, швее.

Иван (Ион): Да, ребенок может сэкономить.

Светлана: То есть легче нанять ребенка, чем кого-то другого.

Иван (Ион): Да, от этого радость будет еще больше. Телевизор, допустим, мы могли бы сдать в ремонт, но можно сэкономить деньги и отдать их ребенку.

Светлана: С тобою всегда так и случается, у тебя бывает большая радость, если ты за час ремонтируешь то, что Леня никогда не надеялся отремонтировать, и пришлось бы ужасно долго переть в город. А вот ты жил у папы и тети Иры в Ноябрьске, тебе платили за работу?

Иван (Ион): Там стояла очень жесткая проблема, когда ребенка банально просили сделать какую-нибудь мелочь по дому, сходить в магазин, а он говорил: так дайте мне денег за это. У людей глаза, естественно, на лоб лезли. Есть будут все, еду ребенку дают бесплатно, а он требует, чтобы ему заплатили, ведь он сходил в магазин!

Ну, естественно, в той семье говорили: "Всё необходимое тебе обеспечивается, еда-одежда у тебя есть". В школу давали денег немножко, на буфет. А вообще-то, денег старались не давать, чтобы я не купил сигареты.

Светлана: Именно тогда ты и начал курить.

Иван (Ион): Начал пробовать. А, помню один эпизод. Я очень хотел компота, а мне сказали: съешь сначала суп, потом будешь есть компот. Очень жестко. Я стал говорить: не хочу супа, хочу компот. Тогда мне снова повторили: кушай сначала суп. И когда я скушал суп, то сказал фразу: "Где же мой заслуженный компот?". Был конфликт между мною, тетей Ирой и папой, оба они были очень недовольны. Кушаю-то я для себя. И тем, что поглощаю суп, приношу пользу своему здоровью и питаю свой организм, а не работаю.

Светлана: В общем, денег ты не получал никаких.

Иван (Ион): Нет, почему же. Мне давали, но требовали очень четкого и точного отчета.

Светлана: Чеками?

Иван (Ион): Когда говорил, что хочу яблочного пюре, мне давали деньги. Я должен был принести домой, а потом съесть.

Светлана: Тебя это угнетало как-то или тебе было пофиг?

Иван (Ион): Этот момент не помню. Да, кажется, я приспосабливался ко всем ситуациям, хотя доволен особо не был никогда. А доволен я стал только годам к восемнадцати. Научился быть довольным.

Светлана: А давай про то, как ты был недоволен чем-то, и как научился быть довольным.

Как быть довольным

Иван (Ион): Здесь система очень простая. То ощущение, с которым ты делаешь это грязное дело — проживаешь свою жизнь — зависит-то по большей части от тебя, а не от окружающей среды. Конечно, человеку дан шанс как-то влиять на жизнь, но полностью он управлять ею не может, потому что обстоятельств очень много, и каждое существо действует по каким-то своим законам, не говоря уж о самой природе, которая...

Светлана: Норовит в виде клеща забраться к тебе на башку.

Иван (Ион): В виде гриппа всякого, пневмонии. В виде латающих кирпичей.

Светлана: Все норовят на тебя подействовать, попользоваться тобой.

Иван (Ион): Машины проезжающие, из-за угла выворачивающие. Окружающую обстановку контролировать практически невозможно. И остается как-то себя, по возможности, изолировать от окружающей среды, по крайней мере в те моменты, когда ты хочешь расслабиться и отдохнуть. А это, как я заметил, неплохо у писателей тюменских получается — изолировать себя.

И мы с Мэри тоже стараемся тому же учиться. Это во-первых. А во-вторых, такая простая вещь, совершенно примитивная, но научиться ее внедрять достаточно непросто: не думать о плохом. А стараться радоваться тем позитивным моментам, которые есть. Скажем, намедни был такой день дурацкий. То есть все "брили", все обламывали.

Светлана: Даже у нас такое бывает раз в году.

Иван (Ион): Обломилось всё практически, что может обломиться. Денежки не заняли, и было очень скучно вечером, я не знал абсолютно, чем себя занять. Хотелось есть. В общем, все шло через задницу. Мы зашли в магазин панковских записей, нам вернули наши диски, сказав, что никто ничего не покупает. Полный дерьмовый день, и вечер испорчен. Пришли в гости к двум друзьям, никто нас не накормил.

Мэри: Мы весь день ходили голодные, так получилось.

Иван (Ион): Ощущение хорошего постоянно тебя должно сопровождать. Почему я, кстати, люблю смотреть фильмы ужасов. Недавно это понял. Сидишь, смотришь и думаешь: "Боже, там монстры всякие — хорошо, что здесь не летают такие, не приклеиваются на голову! В каком прекрасном мире мы живем, никто голову не откусывает, никаких торговцев органами!" .

Да, и действительно в какой-то ситуации жизненной у меня автоматически срабатывает рефлекс: у нас тихий, прекрасный город, у нас нет кровожадных инопланетян!..

Светлана: Кстати, по сравнению с Москвой: здесь сумасшедших нету. Там в каждом метро кто-то заходит, начинает просить, продавать...

Иван (Ион): А рефлекс жизнерадостности может быть вследствие тренировки, какой-то небольшой, а может и продолжительной работы над собой. Естественная реакция мозга, — вспоминать о том, что всё очень хорошо, что ты еще молод, что у тебя уже много есть и еще многое будет, что большее тебя ждет впереди.

Светлана: А ты не помнишь этот момент, когда ты стал нудить? Лет тебе было, может, девять-десять, когда ты вслух высказывал недовольство разными пакостями мелкими. Дождиком, например. А мы очень сильно стали возмущаться, и за каждое испорченное вслух настроение ты отжимался или подтягивался. И любой из нас. Мы ввели такое правило: если не по делу человек нудит, то он должен отработать это физической нагрузкой.

И буквально где-то за месяца два, за очень короткий срок ты эту привычку изжил насовсем. Перестал вслух ругаться. Значит, и мысли у тебя, по-видимому, изменились.

Иван (Ион): Часто порчу настроение?

Светлана: Нет, никогда.

Мэри: А вот как раз в тот злосчастный вечер ты и ныл, отчего мне еще хуже становилось.

Светлана: Мы с Леонидом никогда не ноем друг другу, мы только поднимаем настроение, это у нас исключено, чтобы кто-то ныл. Абсолютно исключено из нашей практики. Вообще.

Иван (Ион): А кому же вы жалуетесь?

Светлана: А на что жаловаться?!

Иван (Ион): Ну, на жизнь.

Светлана: Если мне плохо, я тут же включаю голову и начинаю думать. Зачем кому-то жаловаться, если плохо мне? Я это сама лично исправляю. Интересно, больше всего мне бывает плохо из-за близких, окружающих людей. Почему я должна им же и жаловаться? Просто сделаю так, чтобы они перестали мне портить настроение.

Этим я и занята была большую часть своей жизни. Прошу зафиксировать мой монолог. Страстный. Расскажи теперь, как мы на твои увлечение реагировали.